Пользуясь тем, что я тут первая оказалась, придирчиво осмотрела оба дивана и заняла местечко на левом диванчике рядом со столиком. А стоило мне сесть, как повторно открылась дверка. Там, на улице, стояла загадочно улыбающаяся морда Николаса, который дверку и придерживал, пока по лестнице ловко взбирался… Кахаас.
Улыбка расцвела на моих губах сама по себе, когда огромный пёс, заняв треть пространства, наплевал на все, просто подошел и, сев рядом, положил свою тяжелую голову мне на колени.
— Ты тоже едешь? — правильно поняла я его порыв.
— Ур-р, — было мне негромким ответом.
— А тебе можно? — с сомнением я осмотрела его громадные размеры.
— Твой дядя ректор, — напомнил Ник, стоя на улице, — так что ему можно.
Ну да-да, это же его животинка. Вот не удивлюсь, если и у нее в сознание запрограммировано что-то вроде «грохни её, если начнёт задавать вопросы» или «убей всех вокруг, если они о чем-то догадаются». Грустно и обидно, конечно, но животное всё же не виновато, что Эргас — самоуверенный эгоистичный кретин.
Больше книг на сайте — Knigoed.net
Протянув обе руки, я с наслаждением зарылась в густую темную шерсть на его шее, принимаясь мягко поглаживать кожу Каса. Такой мягкий, теплый и кажется очень добрым, не взирая на то, что как бы огромный и, раз из Тьмы, то по идее должен быть страшным и смертоносным. Я не знаю, нет, мне просто так кажется.
— Спасибо, — кивнула я Нику, не переставая улыбаться.
— Да не за что, — улыбнулся он в ответ, — только во время дороги ему придется быть на улице.
— Угр-р, — вздохнул Кас.
— А оставить нельзя? — перевела я Нику его слова.
— Или он будет на улице, или придется выгнать кого-то из нас, мы иначе все не поместимся, — непримиримо отрезал парень, посмотрел в сторону и добавил, — Сантилия с Сэмюэлом идут.
Я сначала и не поняла, кто такая Сантилия, а потом до меня вдруг дошло, что это Санти. Какое имя интересное и красивое у неё.
— Кас, давай на улицу, — велел Ник, кивнув тому головой.
— Гр, — было ему недовольным ответом, но Кахаас покорно поднялся, развернулся и легко выскользнул на улицу темной тенью.
Ник, которого мне было хорошо видно, галантно подал руку Санти, которая помощь с благодарностью приняла и грациозно забралась внутрь, скользнула по мне странным взглядом и села напротив, глядя в дверной проем. Николас, коварно улыбнувшись, повторил движение и подал руку вновь, вот только Сэм отчего-то отказался, закатив глаза, чем вызвал у Ника негромкий хохоток.
Брат занял место рядом с Санти, ободряюще сжав её руку. Я заметила это краем глаза, потому что с хитрым прищуром поглядывала на Ника, ожидая от него ещё какой-нибудь выходки.
И он оправдал мои ожидания.
Коварная ухмылка скользнула по губам, вороватый взгляд вокруг себя, выразительный щелчок пальцами и парень быстро забрался внутрь, закрыв за собой дверь. Сел рядом со мной, подло посмеиваясь, поймал мой заинтересованный взгляд и молча указал на собственное ухо, велев прислушиваться.
А та-а-ам…
Визг! Пронзительный, громкий, перепуганный визг! И вторящие ему крики! И топот ног, и лязг оружия, и какие-то команды, и…
— Кто меня потрево-о-ожил?! — уже знакомый мне глас потряс пространство, заставляя вибрировать воздух!
— Это он! — вопль, что примечательно, мужской был, потряс округу даже сильнее, чем предыдущий.
А какофония продолжила набирать обороты. Крики стали громче, команды военных потонули среди них, какая-то беготня, возня… И на фоне всего этого отчетливо выделилось:
— А-а-а, — ехидное от призванной Ником тьмы, — это ты-ы, голубчик мой слабонервный! Я тебя вчера есть не стал, думал, ты умер. Знаешь, я как-то трупами питаться не привык…
Визг! Громкий, пронзительный визг от бедного повара, которого вчера и так чуть инфаркт не стукнул, а тут вдруг его ночной кошмар вернулся!
Подленько хихикая, я подалась вперёд, аккуратно отодвинув занавеску в сторону, чтобы посмотреть, что там происходит. А происходило следующее: тот самый повар, оглушая округу своим нечеловеческим ором, бросился бежать куда-то в сторону. Он бежал быстро, старательно пытаясь спасти свою жизнь, не прекращая кричать, а потому и не сразу заметил, что ноги его давно уже перебирают не землю, а воздух. То есть, мужчину просто напросто вздёрнули вверх, а он и не понял сразу.
Зато трехметровое существо из клубящейся тьмы за ним наблюдало внимательно, с насмешкой в расслабленной позе. И то, как оно зависало в воздухе, сложив руки на груди, мне отчего-то сильно Ника напомнило.
— Помогите-е-а-а-а! — верещал повар, замолотив ногами в три раза быстрее.
Помогать ему отчего-то никто не спешил. Обнажившие мечи воины стояли полукругом, но ничего не делали, просто смотрели. Остальные слуги, не желая становиться десертом жуткому существу, торопливо разбежались кто куда и теперь опасливо выглядывали из-за кустов, деревьев, стражей…
— Слушай, друг, — продолжил измываться Ник над беднягой, — ты так орёшь, тебе самому не громко? Давай я тебе голову откушу, а?
И столько дружелюбия в голосе, участия, сострадания… Повар икнул и моментом побелел, во все глаза глядя в алые светящиеся глазницы монстра.
Вспомнилось мне, как он вчера обморок изображал неправдоподобно, пытаясь удрать подальше, а потому и попался под горячую руку. И как мы с Ником торт воровали…
В общем, дальше я смотреть не стала, резко отвернулась, едва сдерживая смех, и оказалась нос к носу с Николасом. Он ко мне вплотную придвинулся, чтобы тоже видеть лучше, а я и не заметила, потому сейчас сильно удивилась… Ровно до того момента, как на улице не раздался повторный верещащий визг. Вот тогда я, наплевав на все, уткнулась Нику в грудь и просто захохотала, трясясь всем телом.
Я смеялась даже тогда, когда одна его рука несмело меня обняла за спину, успокаивающе поглаживая. И продолжила смеяться, когда резко на улице стало тихо и послышалось грозное «что здесь происходит?» от, кажется, Эргаса. И всё смеялась и смеялась, только уже совсем тихонько, а когда смех начал медленно перерастать в завывания, резко замолчала, прикусив губу.
Не буду плакать. Никаких истерик. Больше никаких. Вот умру, тогда и можно будет поистерить, а пока надо что-то делать.
— Вот Тьма! — недовольно выдохнул Ник.
Я вначале не поняла, с чем это связано, но затем с улицы послышалось громкое, деланно спокойное:
— Поступок, достойный будущего императора, лорд Дэмэй, — с неприкрытым сарказмом изрек появившийся Эргас, после чего с хлопком растворилась в воздухе фигура черного монстра, а повар плавно опустился на землю.
Ник ничего не ответил, только помрачнел весь и довольным больше не выглядел.
— Отправляйтесь, — вновь голос демона, тщательно свою сущность скрывающего.
Ещё пару минут мы просто сидели в тишине, пока на улице все торопливо собирались. Весело больше не было, было грустно, немножко страшно и в груди клубилось странное, почти нестерпимое желание действовать.
Самым оптимальным для меня вариантом было бы вернуться обратно в свой мир. Таким способом решается сразу несколько проблем: я возвращаюсь домой, чего изначально и хотела, мировой заговор срывается, все остаются живы. Минусы плана: меня, кажется, контролируют, мне тупо не позволят сбежать домой, нужно потратить много времени на попытку мало того, что открыть портал, так ещё и открыть его в правильный мир.
Был ещё самый простой вариант, который я мысленно пометила красным цветом и занесла под жирную черную черту. Вариант на самый крайний случай: умереть. Не будет меня, не будет возможности открыть портал, все останутся живы и довольны. Минусы плана заключались в том, что умирать мне ужасно не хотелось. Ещё из минусов был всё тот же контроль меня и большая вероятность, что Эргас, психанув, просто поубивает половину империи.
Вот, кстати, странно, почему он раньше этого делать не стал? Уничтожил бы последовательно правящие династии, потом мог бы уже и простых людей сжигать, забрал бы ту свою украденную вещь, которой, как мне кажется, был труп той самоубившейся женщины, и правил бы себе на здоровье.
Третий план: попытаться взять дело в свои руки. Как и что делать — не ясно. Просто нужно что-то придумать/найти/решить такого, что могло бы: первое — убить демона, второе — убить кучу демонов, третье — в обход вину рассказать кому-то о готовящемся заговоре, четвертое — не позволить использовать себя в грязных целях, пятое — предотвратить грядущую войну.
Итог: Варя, ты в заднице. Вот просто в заднице, как бы грубо не звучало. И выхода из этой задницы пока не видно.
— В белых халатах, в желтых палатах латали меня по кускам, — пропела я задумчиво как раз в тот момент, как, резко качнувшись, двинулась с места карета.
Звонко зацокали многочисленные копыта, заскрипела карета, раскачивая нас из стороны в сторону, а на меня обратились три непонимающие взора.
— Ты о чём? — озвучил Ник вопрос, крутящийся на языке у всех них.
Что я могла ему сказать? Только:
Мир теперь ничей
Мы держим оборону в одиночку
Из последних сил.
Что-то меня петь потянуло. Кстати!
— Вы же умные, ребята, — отчаянно на это понадеялась иногда очень изобретательная и умная я, — должны понять.
— Что понять? — собственно, и не поняла Санти.
Я недовольно скривилась. Где-то внутри разлилось горячее тепло. С одной стороны невыносимо сильно хотелось продолжить подкидывать им подсказки в надежде на то, что меня поймут, но с другой было ощущение, что, стоит им понять, как тут же случиться что-то страшное. Мне не хочется быть виноватой в смерти как минимум троих людей, двое из которых мои брат и сестра, а третий — жених.
Но с другой стороны… Может быть?..
— Я тут узнала, — осторожно начала я, прислушиваясь к своим ощущениям и старательно подбирая слова, — что в этом мире есть разные способы влиять на людей.
— Есть, — подтвердил Ник хмуро, разглядывая меня так, будто я была в конец ненормальной.
— А расскажите, — невинно попросила у них.
Сэм с Санти обменялись ничего не понимающими взглядами. Ник же, не скрывая подозрения, прищурился.
— А тебе зачем? — спросил он у меня.
Хочу решить, какой из придуманных вариантов мне больше нравится, а то умирать как-то совершенно не хочется!
— На случай, если доставать будешь, — бодро соврала я с обворожительной улыбкой на губах.
Всегда знала: если уж врёшь, то делай это правдоподобно и уверенно, чтобы у собеседников сомнения возникали только лишь в твоей вменяемости. У этих вот возникли, значит, я всё делаю правильно.
Не знаю, о чём думал Николас, но он медленно так прищурился. Выразительно очень. И внушительно, да. Мне честно стало страшно.
— Обычно как таковое внушение редко используется заклинанием, — принялся рассказывать Сэм.
Ой, парень, я тебя уже люблю! Наверно, ему понравился мой намёк про подчинение Ника. А вот самому женишку совершенно не понравилось то, что Сэмюэл начал мне рассказывать. Он теперь в его сторону тоже предупреждающие взгляды бросал, вот только на моего брата это не действовало.
— Заклинания этого класса начинаются с одиннадцатого уровня, совершаются путем проникновения в ауру человека. Поэтому половина из них относится к запрещенным, половина к условно запрещенным.
— Что это значит? — не поняла я окончания фразы.
Пояснила мне, что удивительно, Сантилия:
— Условно запрещенные используют стражи, воины и просто в условиях прямой угрозы жизни. Только потом на разбирательствах придется сильно постараться, чтобы доказать, что ты действительно защищался.
Я кивнула, принимая её слова. В принципе, у нас тоже так: защищал свою жизнь, тебя ещё и посадить могут.
— Так что заклинания только стража и использует во время задержания или воины во времена войны. Там, знаешь ли, все средства хороши, — подхватил Сэм, — а если целью идёт длительное подчинение, то это осуществляют за счет подручных средств.
— Какой-то амулет, артефакт, — присоединился к беседе и Ник, решив, наверно, что я не стану ничего с ним делать, после чего вольготно откинувшись на спинку дивана. Я подумала и тоже прилегла — так хоть в разные стороны бросало куда слабее, — истории известны случаи, когда супруг надевал на супругу родовые украшения и с их помощью принуждал её к…
Ник выразительно замолчал, но тут все и так поняли, к чему конкретно он мог её принуждать.
— Также вещи жертвы могут использоваться, магу достаточно просто установить через них контакт с жертвой и он или она даже понимать не будет, почему поступает тем или иным образом, — продолжал посвящать меня Николас, Санти кивала в такт его словам, Сэм просто молчал, — есть также куда более жесткие способы, когда жертва прекрасно понимает, что ею управляют, но ничего не может с этим поделать.
У меня ощутимо похолодели руки. И лицо, кажется, побледнело, что не укрылось от внимательных серых глаз Ника. Парень улыбнулся мне успокаивающе, потянулся, нашел мою руку и ободряюще её погладил.
— Понимаю, звучит ужасно, — неверно воспринял он мое состояние.
Если бы просто звучало! Чёрт-чёрт-чёрт!
— Я слышала, — Сантилия подалась вперед, привлекая наше внимание, — что особенно сильно любят экспериментировать с принуждением демоны.
Слово «демоны» она произнесла с благоговейным трепетом, понизив голос до шепота. Меня ощутимо передернуло, что опять же заметил Ник и в очередной раз неверно истолковал мое состояние.
Девушка, ничего не замечая, продолжила делиться информацией, которой заинтересовались даже парни:
— Они в принципе хорошо владеют магией принуждения, но ради веселья и просто от «нечего делать» заключают магию в разные предметы. Еду, напитки, страницы книг, растения, стены зданий… Да во всё почти.
Мда. Просто мда. Всё ещё хуже, чем я рассчитывала. Что стоило лже-Эргасу внедрить это самое подчинение в стены своей академии? Да ничего! Чёрт возьми, почему опять это всё мне?!
— А защититься от этого как-нибудь можно? — поборов в себе желание спросить про академию, в которую мы едем, потому что эти умненькие могут о чём-нибудь догадаться, а я пока не решила, готова ли так рисковать, задала я ещё один важный вопрос.
И получила сразу три ответа:
— Нет, — непримиримый от Сэма.
— Да, — самодовольный от Санти.
— Зачем тебе это? — подозрительный от прищурившегося Ника.
Вот к нему-то я и повернулась, чтобы наградить превосходящим взглядом и уверенно отчеканить:
— А если на меня будут воздействовать?
— Исключено, — он даже головой тряхнул зло, — на тебе артефакт — это раз, твоя кровь плохо поддается подчинению — это два, и три — рядом буду я и не позволю никому дойти до такого безумия, как попытка подчинения леди Дараунд.
Эх. ты… Красиво говоришь, только вот опоздал. Ты, конечно, ни в чем не виноват, не мог же ты знать, что меня опоит странным вином собственный дядя, который как бы и не дядя, о чём ты тоже не догадываешься.
Но всё же.
— Я слушаю, — повернулась к Санти, неожиданно коварно мне улыбнувшейся.
Красивая она. Прямо как Элен, только, кажется, в Сантилии больше… темного.
Если мама — это яркий теплый лучик летнего солнца, то Санти — плитка нежного темного шоколада, невероятно сладкого, с легкой горчинкой, упоительного, насыщающего.
— Итак, первый вариант — защита ауры, — принялась с легкими нотками возбуждения рассказывать она, подавшись вперед, — это больно, сложно и в сорока процентах случаев заканчивается не очень хорошо.
— Не очень хорошо — это смерть, — пояснил Сэм.
— Или выгорание, — вставил Ник, скользнув по мне нечитаемым взглядом.
— Это что? — не поняла я, опять слыша это слово.
Отец тоже говорил, что я выгорю, когда я его старинные ковры жгла.
— Выгорание источника, — пояснил Ник, — маг перестаёт быть магом.
— Уж лучше смерть, — вздохнула Санти, а парни промолчали, то есть были полностью с ней согласны!
По их мнению, лучше умереть, чем потерять магию. В принципе, это и понятно, если сравнивать, то как будто миллиардер вдруг потерял всё своё состояние и оказался на улице. Но всё же: