- Ты мне скажи, зачем марковскую девушку в мамкином доме вздумал поселить? – дед переключился на камеру, где Светлана Захаровна закрывала за собой дверь дочкиного коттеджа. Словно зная, что старик за ней следит, экономка строго погрозила ему пальцем и беззвучно, но понятно произнесла: «А ну, марш спать!»
- Она вовсе не марковская.
Дед, оторвав взгляд от экрана, откинулся на спинку кресла.
- Тю! Не твоя ли?
- Моя, - Леонид накинул на плечи бушлат. - А все мое живет в том доме. И пожалуйста, без этих ухмылочек за спиной.
Яков Ильич улыбнулся еще шире.
- А Ольгу ты и близко к дому матери не подпускал, - сказал он в экран телевизора, где внук бодро вышагивал в сторону бассейна.
Глава 18. Во всем нужна сноровка, закалка, тренировка
Глафира, переодевшись в купальник и замотав хвост в высокую фигу, застыла перед шкафом с полотенцами. Всех цветов радуги и размеров, сложенные в стопки, они занимали штук десять полок, оставив совсем немного места для войлочных шапок, пошитых на манер киргизских.
Глаша никогда не посещала сауну и видела ее лишь на фотографиях знаменитостей, поэтому никак не могла выбрать подходящее к случаю полотенце.
«Взять огромное, в которое можно завернуться раза три, или поменьше, открывающее не только плечи, но и коленки? Или вообще никакого полотенца не надо?»
После десятиминутных колебаний, когда пальцы на ногах озябли, а скудные познания ограничились воспоминаниями о том, как в сауне была одета (вернее, раздета) шпагатистая Волочкова, победила рассудительность. «Меньше голого тела - меньше вероятность, что кто-то схватит за коленку».
Туго завернувшись в самое большое полотнище и спрятав волосы под войлочную панаму, Глаша поспешила в сауну. «Поспешила» - слишком сильно сказано для тех, кто передвигается словно пингвин, спеленутый до самых пяток.
- Что-то я перестаралась, - самой себе сказала Глафира и попыталась вдохнуть полной грудью, что в рукотворном «панцире» сделать не получилось. Распахнув полотенце, чтобы вновь в него завернуться, Глазунова даже не заметила, как оказалась в чьих-то цепких объятиях.
- Всегда мечтал сделать это, - прошептал Дриз и крепко прижал к своему телу, на котором кроме плавок ничего не оказалось.
Чтобы отбиться от наглеца, пришлось выпустить из рук полотенце.
На этом самом моменте, когда сопротивление, по сути, только готовилось, а Марк уже успел приникнуть губами к плечу, покрытому россыпью неярких веснушек, и застал «сладкую парочку» Скворцов.
- Пусти же, пусти! – прошипела Глазунова, понимая, как они с Марком выглядят. И что бы она сейчас не делала, Леонид заметит лишь одно: подчиненной неловко, что босс стал свидетелем чужих любовных игр.
Но Скворцов не ушел с короткими извинениями и ухмылкой на лице, как на Глашкин взгляд, должно было случиться, а … присоединился к тесным объятиям.
Босс прижался к Марку со спины. Его руки сомкнулись на животе помощника и, видимо так крепко, что тот от неожиданности крякнул.
Один рывок и Глазунова оказалась на свободе, а Дриз, похожий в своей беспомощности на паука, из лап которого вырвали добычу, возмущенно забил тонкими конечностями по воздуху.
- Остынь немного, - произнес Скворцов, зашвыривая недовольного Марка в бассейн, ради чего ему пришлось пройтись с сопротивляющимся помощником в руках по длинному коридору, соединяющему оба помещения.
«Химичку» Леонид застал на скамейке, на которой от неловкости и нелепости ситуации та согнулась в три погибели.
Когда Глаша подняла влажные от непролитых слез глаза, Скворцов просто раскрыл перед ней ладонь.
- Я не хочу в сауну, - призналась девушка, обхватывая себя руками. Полотенце так и осталось валяться на полу. – Я вообще больше ничего не хочу…
- Глафира Степановна, - мягко произнес босс, – вам нужно расслабиться. Идемте.
И не оставляя времени на возражения, подхватил на руки. Глафира Степановна была определенно легче Дриза.
Круглая чаша джакузи, в которой при желании могло поместиться человек шесть, ласково приняла в свои воды девушку в купальнике и мужчину, на котором все еще оставались брюки и рубашка. Но на столь малую несуразицу босс никакого внимания не обращал. Он сел напротив «химички» и спокойно произнес:
- Смотрите мне в глаза.
Когда та подчинилась, забыв при этом дышать, последовал новый приказ:
- Дышите.
И вместе с ней задышал, регулируя тем частоту вдоха-выдоха расстроенной женщины.
Когда теплая вода и пары, сдобренные эликсиром лаванды, возымели успокаивающее действие, и Глаша задышала свободно, босс одобряюще улыбнулся и поднялся.
Мокрая рубашка плотно облепила его рельефный торс и выставила напоказ камешки возбужденных сосков. Глазунова сглотнула и усилием воли заставила себя не опускать глаза ниже ремня, боясь, что и там все окажется чересчур рельефно.
- Глафира Степановна, продолжайте дышать, - голос Скворцова вернул ее к действительности и напомнил, что она опять затаила дыхание. - Я скоро вернусь.
И захлюпал черными носками по кафельному полу.
Скворцову поведение Дриза, спешащего из мужской раздевалки в сторону сауны, сразу не понравилось: помощник сделал вид, что не заметил своего босса. Поэтому единственное, что успел с себя скинуть Леонид, пока несся следом за Марком, были бушлат и башмаки. Теперь, возвращаясь, Леня собирал брошенные вещи и удивлялся, как на бегу сумел расшнуровать ботинки.
«А никак», - нашел ответ «командир», осмотрев вырванные с корнем шнурки. Закинув испорченную обувь в шкаф, достал резиновые шлепки, в которых полагалось ходить в бассейне и, поморщившись от холода, который причиняли мокрые вещи, стянул с себя рубашку.
- Светлана Захаровна, простите, что звоню так поздно, - Леня в очередной раз похвалил себя за идею провести в каждое помещение внутреннюю связь, иначе пришлось бы идти «домой» в одном бушлате и резиновых тапочках. - Не могли бы вы прислать чистые вещи. Да-да. Я в спорткомплексе. Пусть оставят в раздевалке, а мокрые заберут. Нет, на улице нет дождя. Я, можно сказать, упал в бассейн. Да, вместе с Дризом. Нет, ему сухая одежда не нужна.
Скворцов говорил с экономкой рассеянно, так как все его мысли были заняты таинственной Глафирой Степановной, которая хоть и волновала его как женщина, по сути своей являлась котом в мешке. Неизвестно чего от нее ждать.
Взять хотя бы эту сцену в джакузи.
Леонид по одному взгляду Глазуновой понял: прикажи он сейчас показать ему грудь, и «химичка» без сомнений развязала бы ленточку, удерживающую лиф купальника. Да что говорить! Он кожей почувствовал, каких усилий ей стоило не опускать глаза на его ширинку!
Ее открытое желание импонировало, но в то же время заставляло задуматься: а как повела бы себя Глафира Степановна, окажись перед ней не он, а какой-нибудь другой полуголый кобель? Себя к полуголым кобелям Леонид не причислял (он же был одет!), Дриза тем более в этой роли не видел, но размышления, какими глазами Глазунова будет смотреть на гипотетического любовника, доставляли почти физическую боль.
Руки непроизвольно сжались в кулаки.
Появись здесь и сейчас какой-нибудь смазливый «гипотетический», однозначно утирал бы кровавые сопли.
«Черт! Что же она со мной делает? – оборвал странные мысли Скворцов и потряс кистями рук, где на внутренней стороне ладоней отпечатались лунки от ногтей. - Почему, стоит подумать, что Глазунова достанется кому-нибудь другому, и во мне просыпается неандерталец? Осталось только зарычать, как рычит страстный герой какого-нибудь женского романа».
Однажды он заглянул в книгу, что с упоением читала его мама. Та, не сразу заметив присутствие сына, быстро закрыла страницу рукой, не дав дочитать, чем закончатся приключения нефритового стержня в жемчужной бухте.
Хотя Леонид не считал себя романтическим героем, в глазах Глаши он таковым являлся.
Стоило подумать о его сильных руках, крышесносном аромате парфюма, теле, рельефно обтянутом мокрой одеждой, как ее мозг-предатель посылал возбуждающий импульс в «трепетный» орган малого таза.
«Я точно развратница! – Глафира не нашла ничего лучшего, чем заняться самоедством. – Прикажи Скворцов своим бархатным голосом скинуть с себя купальник, и я стянула бы его, не дожидаясь окончания фразы. Да я дышать бы перестала!».
Глаша, устыдившись самой себя, закрыла глаза и медленно погрузилась в воду. Забытая на голове киргизская шапочка поплыла по волнам, словно подбитая уточка.
Жемчужины пузырей, стремящиеся вверх, приятно щекотали тело и вновь вернули к прерванным размышлениям. Глаша со всей очевидностью поняла степень своего падения: ее возбуждал не только голос босса. Его взгляд, его прикосновения и даже очертания сосков, проступающих через ткань мокрой рубашки – все вызывало отклик и желание подчиняться. Дышать? Пожалуйста! Не дышать? Пожалуйста! Раздеться? Трижды пожалуйста! И еще миллион пожалуйста…
Перечисление кипящих в ней желаний заканчивалось на «фейерверке от Скворцова» и словах «жили они долго и счастливо».
«Хорошо, что не посмотрела ниже ремня».
Да уж. Найди она признаки возбуждения, наступило бы повторение августовского сумасшествия. Только уже не в темноте. И не под звуки танго, а под шум, доносящийся из бассейна, где Дриз нарезает круги в попытке успокоиться.
«Марка тоже жалко. Он хороший. Веселый, отзывчивый, даже красивый, но… он друг. Всего лишь друг».
С боссом все по-другому. С бессонными ночами, со слезами в подушку, с болезненными угрызениями совести. А все из-за неправильного начала, после которого открыться стало невозможно… Стыдно.
На милонге она позволила себе быть дерзкой и распущенной. Скворцов ее не узнал, и это было невероятно обидно….
«А куда сейчас подевалась моя отвага? Умерла с последними звуками танго?»
- Глаш-ш-ш-а! Ты уснула, что ли?
Глафира открыла глаза и удивилась тому, что не заметила, как ее одиночество было нарушено. Напротив нее сидел, раскинув руки по бортику чаши, Дриз. По воде плыл густой слой пены. Она взбивалась упругими струями воды, хлещущими откуда-то из стенок джакузи.
Марк улыбнулся и погладил ногой Глашину стопу.
Глафира нахмурилась и, чтобы длинные конечности Дриза ее не достали, села полубоком.
- Да ладно тебе обижаться! – хмыкнул помощник босса. – Ты вроде никогда не была недотрогой.
Глазунова сжала зубы, чтобы не ляпнуть что-нибудь обидное.
Дриз, подмигнув «недотроге», развернулся и достал из-за спины два бокала на тонких ножках и ведерко со льдом, откуда торчало горлышко бутылки шампанского.
Беззаботно улыбнувшись, Марк возвестил:
- Я пришел с миром! Будем пить на брудершафт.
***
- Ты чего, Савелий, за спиной топчешься? - Светлана Захаровна собирала вещи для Скворцова. Сунув в большой пакет трусы, носки и спортивный костюм, она рассеянно вертела в руках кроссовки, никак не решаясь и их отправить хозяину, поскольку команда относительно запасной обуви не поступала. О том, что в ее владениях появился Магарыч, догадалась по натужному кашлю и запаху дешевого табака.
- Дык, я это… - плотник активно задвигал руками, словно они могли помочь сложить слова во внятную речь. – Я Машку подменить. Она мальца никак не утыркает.
- Так он вроде в девять лег? – экономка внимательно посмотрела на взъерошенного Савелия Макаровича. Он в восхищении шарил глазами по полкам огромного шкафа, где наряду с личными вещами хозяев хранилась всякая мелочь: зубные щетки, бутылочки с шампунем и жидким мылом, мочалки, бритвенные станки и прочая дребедень, манящая плотника приятным запахом и зазывно сверкающая яркими этикетками.
- Дык, проснулся ейный детеныш и куролесит.
- На вот, отнеси в спортивный комплекс, - экономка сунула плотнику в руки пластиковую сумку, куда в последний момент положила-таки кроссовки, и подтолкнула к выходу. Магарыч закрыл рот и сделал несколько неловких шагов назад. – Смотри, не попутай. Эти вещи в мужской раздевалке оставишь, а мокрое белье в прачечную отнесешь. Все понял?
- Дык, не впервой. Сделаю в лучшем виде, - Магарыч отчего-то низко поклонился, словно перед ним стояла не простая односельчанка, а какая-то боярыня, способная оттаскать за чуб. Выйдя из низкой позиции, резво побежал в сторону бассейна.
Лишь через полчаса Светлана Захаровная поняла, почему плотник кланялся ей в пояс: бутылка со спиртом, которую она берегла для всяких медицинских нужд, и потребовавшаяся вот прямо сейчас для растирки дедовской спины, таинственным образом исчезла.
«Надо бы предупредить!» - только и успела подумать экономка, как тишину осенней ночи разорвал воинственный клич апачей «Етить твою за ногу!». Танец с топором обещался быть грандиозным.
***
- Ну что же: брудершафт, так брудершафт, - протянутый Глафире фужер перехватила рука босса, который, нисколько не смущаясь, что нарушил гармонию «один мужчина – одна женщина», сел между своими подчиненными.