Мне, бессмертному существу, принадлежал весь мир. Я могла взять его весь без остатка, делать с ним всё, что захочу, пользуясь своим даром, своими знаниями. Я могла всё. У меня было всё. Но ничего из того, чем я владела, не было желанно мной так страстно, как возможность хотя бы на пять минут снова научиться плакать.
По моим жилам и венам, по моим слёзным протокам бежал яд. Таким, как я, он служит лишь одной цели – парализовать жертву в момент убийства, обездвижить, чтобы беспрепятственно и как можно быстрее насытиться. Ни для чего другого яд не предназначен. Он выжигает, убивая, а я молила о спасительной силе слёз.
Да, слёзы спасают. Это я теперь точно знала. Но их у меня нет, и я лежу на земле, в бессилии запуская руки в её пушистую плоть; сжимаю её, крошу своими каменными – более чем каменными – пальцами. Мои стоны – мои слёзы. И я не прекращаю стонать, сглатывая яд ненависти к себе. Стыда за себя. Обиды.
Тридцать лет. Тридцать первых лет, которые я посвятила самоусовершенствованию, у меня был шанс вернуть Эдварда. Я продолжала верить в это из года в год, изо дня в день, но вот уже как пятьдесят лет у меня нет на него никакого права.
«Он нашёл себе пару».
Маленькая смертная девочка, с которой Эдвард провёл полгода из своей вечности, не могла стать парой совершенному существу. А ведь он говорил об этом, и я ему поверила. Это после я уговорила себя, что Эдвард всего лишь защищал меня. И мне почти удалось себя в этом убедить.
Я не знала о вампирах ничего конкретного. Все знания, полученные мной о своём виде, основывались на личном опыте и той скудной информации, которой когда-то делился со мной Эдвард. Я знала, что нам надо держать в тайне существование вида, что солнце эту тайну выдаёт - я не выходила на солнце в присутствии людей. Я знала, что кровь животных не насыщает нас так, как кровь человека, но для нашего вида это был всего лишь вопрос выбора - свой я сделала с самого начала. Я знала, что у каждого вампира существует пара – одна единственная любовь. Нечто подобное импринтингу у животных. И что особь, потерявшая свою пару, становится неполноценной. Как неполноценным становится и переживший подобную потерю вампир.
Месть движет всеми, кто утратил свою вторую половину, и неважно, что станет объектом этой мести - убийца любимого или сама судьба. Мне ли не знать это? Сама я не была убийцей. Но я была любима убийцей, и всю ярость мести «вдовы вампира» испытала на себе в полной мере. И лишь милость, в последний момент проявленная карающей рукой Лорана, позволила мне остаться в живых. Вернее, неживых.
Я знала, что это были за нити, тяжеленые канаты, которые прижимали к земле, не позволяя двигаться, пока этого не захочет твоя половинка. Я чувствовала их, и когда внезапно по ним чиркнули перочинным ножиком - чуть не умерла. И сейчас я умирала второй раз. Потому что глубоко в душе – дальше, чем могла сама себе признаться – я знала, что Эдвард меня любит. Любил. И я была его парой. И его расставание со мной – высшее проявление любви. Я была его парой, и он нашел в себе силы меня оставить.
А, оказывается, не я была ею. Пара Эдварда – не я. Может, именно поэтому он и смог это сделать? Смог оставить лесу и выполнить своё обещание:
"Это будет, так, как будто меня никогда не существовало".
Но для меня ничего не изменилось. Ничего и никогда. Он – моя пара. Он – моя половинка. И я до сих пор жива, потому что жив он. Может, для Эдварда я ничего не значу, вернее, не значила, и воспоминания обо мне давно стёрты из его памяти, но для меня-то всё осталось по-прежнему. Я ничего не забыла. И разве это не признак того, что он – моя пара. И скажи сегодня Элис, что Эдварда больше нет, разве не отправилась бы я к Вольтури, чтобы тоже перестать существовать? Так почему же он не сделал этого, когда узнал, что больше нет меня?
Ответ был очевиден.
… и я снова стонала и вгрызалась зубами и ногтями в землю, оплакивая себя. Уговаривая, отговаривая, снова и снова находя объяснения, снова и снова разрушая их уже известными доводами. И плакала сейчас не девяностовосьмилетняя старуха, запертая в незавершённом женском теле – плакала восемнадцатилетняя девочка, прожившая ни один десяток лет с любовью к тому, кто сейчас, как и век назад, разбивал её сердце. Вот только рядом не было верного друга, чтобы помочь, и не было папы, чтобы будить в ночи, когда очередной кошмар разрывает горло криком.
Именно сейчас - а не восемьдесят лет назад, истекая кровью от смертельной раны Лорана, - я умирала на том лугу.
Через день меня не стало.
Ещё через два я стояла на горном склоне и смотрела на большой трёхэтажный дом в заснеженной, залитой солнечным светом долине.
Дом, где сейчас жил Эдвард.
Я слышала об этом клане вегетарианцев с Аляски от других кочевников, но они не интересовали меня настолько, чтобы приближаться к ним. Но я знала, как их найти. Все мы знали как найти себе подобных. Эта вампирская интуиция и дар невидимости давали мне преимущество перед другими бессмертными. Оставаясь невидимой, я могла подойти к другому существу так близко, насколько хотела, и лишь растущее чувство тревоги заставило бы его нервничать и беспокойно озираться вокруг.
Вот и сейчас я, скрытая от мира щитом, медленно подходила к дому. Остановившись в пятидесяти футах от него, я прислушалась к тому, что происходит внутри. Тихие разговоры, включённый телевизор, шум воды в ванной комнате; если не знать, что в доме обитают бессмертные существа - обычное утро большой семьи. По биению сердец живых я всегда могла узнать, сколько человек находится внутри, но с неживыми сделать это не представлялось возможным. Тем не менее через пару мгновений, когда они почувствовали присутствие чужака, я различила несколько женских и один мужской голос. Но принадлежал он не Эдварду.
- Вы ощущаете это? – спросил мужчина. Он находился на втором этаже.
- Да, - ответили ему женские голоса. Два сверху и один снизу.
- Кто-то предупреждает нас о своём появлении. Он ещё недостаточно близко, даёт время подготовиться.
Ох, как же вы ошибаетесь, усмехнулась я про себя.
- Эдвард, ты ничего не слышишь?
Зыбучие пески в груди задвигались. Я замерла, понимая, что через мгновение услышу его голос.
- Нет.
Первый этаж, справа от входа. Я повернула голову и мысленно выдохнула: «Эдвард»
- Что? Кто это сказал?
- Что такое? Ты что-то слышишь?
Вопросы посыпались сразу со всех сторон. Затем я услышала лёгкий шелест шагов - вампиры спешили в комнату, где находился Эдвард.
«Эдвард», - повторяла я про себя, не в силах остановиться. «Эдвард».
- Я слышу. Очень тихий голос, почти неразличимый. Это женщина. Она зовёт меня.
Как это возможно? Он не может меня слышать! Никогда не мог!
- Что? Я ничего не понимаю. Нет, оставайтесь в доме!
Входная дверь распахнулась, и я еле устояла на ногах от нахлынувших чувств.
А ведь я почти забыла каким красивым он был. Растрепанные бронзовые волосы, тёмные брови, яркие янтарные глаза. Прямой нос, высокие скулы, упрямая линия подбородка. И губы - такие соблазнительные губы. Как же приятно было их целовать.
Мой взгляд метался по лицу и фигуре Эдварда. Я вспоминала его, собирала из разрозненных кусочков, хранившихся в памяти, дополняя новыми впечатлениями. Я как будто видела его заново, чувствовала его заново, понимая, что это всё - вампирское зрение. Он был другим. Более совершенным. Более не моим.
Его облик выражал крайнюю озабоченность и тревогу. Я видела, как он прислушивается, стараясь уловить хотя бы обрывок мысли незваного гостя. Янтарные глаза внимательно осматривали окрестные холмы. Его взгляд несколько раз скользнул по мне, не задерживаясь – щит всё ещё был на месте, надёжно скрывая меня мира. И в первую очередь, от его глаз.
Но всё равно что-то было не так. Неужели он мог меня слышать? Что это? Брешь в щите, или одно из его свойств, неизвестное мне ранее? Надо прекратить думать, чтобы не выдать себя. Но, господи, как же трудно было это сделать.
Из дома вышел высокий темноволосый вампир - тот, чей голос я услышала первым, - и встал рядом с Эдвардом.
- Что там?
- Я никого не вижу. И не слышу. Но голос был.
- Ты слышал его прежде?
Идеальные брови нахмурились.
- Нет, никогда.
«После перерождения всё в нас меняется. Разумеется, ты не узнаёшь мой голос. Я и сама бы его не узнала».
- Я знал вас до перерождения? Знал человеком?
Чёрт!
Я непроизвольно начала пятиться, стараясь ни о чём не думать. Шагов моих он слышать тоже не мог. Никто не мог, пока на мне был щит.
- Нет, подождите! – Эдвард сбежал с крыльца. Остановившись в нескольких метрах от меня, он начал беспокойно озираться. – Ваш запах! Я чувствую ваш запах. Вы ближе, чем я думал. Кто вы?
- Будь осторожен, друг мой! - предупредил темноволосый вампир. - Это ментальный щит. Редкий дар. Я чувствую исходящие от него волны. Это может быть опасным.
- Эдвард!
Ослепительно красивая вампирша выпорхнула из дома. Она грациозно спустилась с крыльца и, подбежав к Эдварду, с тревогой заглянула в его лицо:
– Что случилось, дорогой?
Я и до этого не шевелилась, но сейчас и вовсе превратилась в присный соленой столп. Во все глаза я уставилась на светловолосую вампиршу. Эдвард не смотрел на неё, всё ещё пытаясь что-то перед собой разглядеть.
- Эдвард, посмотри на меня! Что происходит?
- Я почувствовал запах.
- Что за запах? Я ничего не чувствую.
- Что-то знакомое. Не пойму, что.
- Может, тебе показалось?
- Может. Иди в дом, милая. Я скоро буду.
Обняв вампиршу, он быстро поцеловал её белокурую макушку и подтолкнул в сторону дома.
Песок во мне превратился в пыль и разлетелся, сдуваемый ураганом боли. Я смотрела, как Таня - а это была она, без сомнения – уходит в дом. На крыльце она бросила полный тревоги взгляд на темноволосого и, лишь получив его ободряющий кивок, скрылась в доме.
Больше мне здесь делать нечего.
Ещё одно короткое мгновение я смотрела на Эдварда, а потом развернулась и пошла в сторону леса.
- Надо поговорить с Элис.
Я быстро обернулась. В руках Эдварда был телефон, он нажимал кнопки. Предотвратить звонок я не могла. Теперь всё зависит от Элис.
- Ты же попросил её не смотреть в твоё будущее, - спустившись с крыльца второй вампир, подошёл к Эдварду.
- Это касается не только меня.
Спустя пару длинных гудков, на том конце ответили, и я с удивлением поняла, что узнаю голос Джаспера.
– Здравствуй, Джаспер. Я хотел бы поговорить с Элис. Да, я понимаю. Не мог бы ты попросить её перезвонить, как только она окажется дома. Нет, я не взволнован. Всё в порядке, Джас. Мне просто надо с ней поговорить. Обеспокоена? Правда?
Я силилась услышать, что отвечал Джаспер, но даже для моего тонкого слуха он говорил слишком тихо.
- Думаю, волноваться не о чем. Ты же знаешь Элис, - улыбнулся Эдвард, и я почти застонала от радости, что снова вижу эту знакомую кривоватую улыбку.
Я понимала, что нельзя думать в присутствии Эдварда, поэтому все мысли об Элис я изо всей силы гнала из головы.
- Она на охоте, - объяснил он темноволосому, закончив разговор. - Джаспер сказал в последние дни Элис чем-то обеспокоена. Он чувствует это, но она молчит.
Вампир внимательно выслушал его, кивнув пару раз, а затем заговорил. Его голос звучал немного громче, чем следовало, и я вся обратилась в слух.
- Может, это ничего и не значит, но несколько десятков лет назад в Вольтерре случился переполох. В городе ощущалось присутствие чужака, но никто его не видел. Через несколько дней это прекратилось. Ищейки Аро ничего не нашли. Он был в ярости, потому что знал, о чём идёт речь. Ментальный щит - редкий для вампиров дар. Вольтури объявили награду за любую информацию об его обладателе. Как я сказал, это уникальная особенность. Щит может стать полезным не только для того, кто им владеет, и Аро это понимает. Иметь в клане такого вампира – стопроцентная гарантия неуязвимости. Я знал лишь одного из нас, кто обладал подобным даром. Много столетий назад Аро пытался заполучить его в свою свиту.
- Ты думаешь, Елеазар, это он нас посетил? – спросил Эдвард.
- Нет, мой друг. Во-первых, тот вампир был мужчиной. А во-вторых, после того, как он отказался присоединяться к Вольтури, Аро его убил.
Я внутренне содрогнулась, снова вспоминая тёмные катакомбы старинного итальянского подземелья и скользящие по нему бледные фигуры в чёрных плащах. Никогда и ни за что я не буду там.
Тот, кого звали Елеазаром, внимательно смотрел на Эдварда. Очень внимательно, очень красноречиво. Я поняла, что он продолжает говорить с ним, но теперь мысленно. А после того, как янтарный взгляд Елеазара прошёлся по окрестностям, сканируя их так же внимательно, как до этого делал Эдвард, я поняла, кому был адресован его рассказ.
«Спасибо», - мысленно произнесла я.
- Она благодарит тебя, - сказал Эдвард. – И всё же, кто вы? – снова выкрикнул он, но я уже уходила прочь от дома.
«Это не важно. Никогда не было важным».