А если он придет не один, а с Хай Вэем?!
И они сразу же глянут, как там я сплю?
Последняя порция паники почти привела меня в нормальное состояние. Я даже попробовал работать с контекстами. Фиг мне…
Раздался топот тяжелых ботинок. Я чуть не подскочил до потолка: Ту Хэл уже идет, а у меня ни одного плана!
«Скипидарьюшка, завари, детка, чайку! Мне и гостю!» — раздалось в голове.
А!!!
Лязгнул засов двери.
«Обормот из налоговой, проверки эти… — мрачно проговорил в моих мозгах Оборонилов. — Не дал книгу дочитать». Я мысленно завопил спасительную фразу «Заткнись!», и заклинание снова подействовало!
Дверь распахнулась, бабахнула о стену. В комнату зашел Ту Хэл, в два шага сократил расстояние до моей табуреточки. На ходу выхватил пистолет.
— Прощай, сука!
Пистолет смотрел мне дулом в лоб, я посмотрел в дуло, потом перевел взгляд на свирепую рожу берсеркьюрити. Чистый бандит. И глаза пустые-пустые…
Мы пялились друг на друга несколько секунд, потом он дико заржал, быстро спрятал пушку.
— Ну и харя у тебя, Хиросаки! Каждый раз смотрю на эту харю и не могу!
Он наклонился ко мне в смеховом спазме.
Я, к большому собственному удивлению, разрядил обойму снотворного под нижнюю челюсть Ту Хэла, прямиком в небритый второй подбородок.
Он оборвал смех, сбитый с толку. Разогнулся, схватился лапищей за подбородок, зыркнул на шприц, зарычал и выбил мое супероружие, едва не сломав мне руку.
Оттолкнувшись ногами, я стал заваливаться назад вместе с табуретом, потому что берсерк уже отвел левый кулак… Конечно, он догнал мое нагасимское личико, но удар был уже не столь страшен. Я стартовал к дальней стене, забрасывая руки за голову.
В столкновении с кирпичной кладкой победила кладка. Я подобрался, ориентируясь на световые пятна. Одно из них, большое, словно туча, стремительно нависло надо мной.
Я приготовился умереть героем, но туча вдруг придавила меня, оказавшись вырубленным Ту Хэлом.
«Фирма наша не имеет больших оборотов, — вступил Ярополк Велимирович, то и дело отпуская мысленные реплики в сторону, — а за истекший год мы демонстрировали полную налоговую прозрачность (просто агнцы!) и готовность платить государству. Камералки ваши ничего не выявили (еще бы, сколько мы на услуги бухгалтерской фирмы потратили!). Так почему же мы-то? (Давай, признайся, что натравил кто-то!) Вы ничего не выявите, потому что нечего выявлять, Анатолий Васильевич. Что? (Выявит он, хмырь очкастый!) Мне делать нечего, я старый больной человек, люблю по судам таскаться. Только выкатите мне хоть копейку… У меня печень! (Оборонилов внутренне содрогался от хохота). Вы думаете, частный сыск — это мед и пряник, пряник и мед? (Прижух, бедолага?!) Мы чисты, как яйца у кота!!! (Ну, и хватит…) Допили чай, Анатолий Васильевич? Печеньку возьмите, очень вкусные. Вот адрес конторы, которая ведет нашу бухгалтерию. Добро пожаловать к ним. (И пошел вон отель!) Они вам предоставят все документы. (Давай-давай, шевели булками, умный игрень)».
Я столкнул с себя спящего красавца, снова велел голосу наставника замолкнуть. Когда кто-то ржет у вас в голове, хочется спрятаться подальше. Вы поймете, если когда-нибудь… Впрочем, никому не желаю оказаться на моем месте.
Так, кажется, процесс управления хапуговкой постепенно приходит в норму. Научиться бы еще не пускать монологи Оборонилова без команды…
Вот что обидно, так это полное отсутствие в мыслях наставника одного очень смелого и глупого вылезавра по имени Яша.
Я вышел из комнаты, запер дверь и пошел искать путь на свободу.
На лестнице остановился, пораженный подозрением: а не слетела ли с меня личина Нагасимы, когда я получил в бубен?
Так и есть, слетела. Быстро приведя внешний вид в норму, я потопал к новым приключениям. В идеале мне требовалось переодеться — богомолиха в одежде пленного выглядела подорительно. Что схавал Ту Хэл, то бросится в глаза клопапе.
Молясь предкам, чтобы не попасться на глаза Разоряхеру, я прокрался к выходу, положил ладонь на ручку и… передумал.
Наверняка сработает сигнализация или еще что-нибудь.
Свернул в боковой коридор, попал на кухню. Здесь пожирал что-то кровавое и недавно убитое Хай Вэй. Брр, волчара.
— А, Нагасима, изнасиловала ящерку? — спросил он, улыбаясь так, словно только что придумал шутку всех времен и цивилизаций.
— В особо извращенной форме, — высказался я. — Ты следующий.
— Он не в моем вкусе. Хочешь говядины? — Он протянул мне кусок мяса.
— Кушай, не обляпайся, шутник, — буркнул я. — Устала я от вас.
— Я в курсе, — самодовольно проговорил он и с хищным урчанием вцепился в говядину.
Смотреть на поедание мяса было выше моих сил, я ретировался из кухни.
По пути попалась ванная комната. В ней я и спрятался.
Первым делом напился из-под крана. Потом осмотрел окно. Ни решетки, ни заметной глазу сигнализации. Конечно, Разоряхер должен был оснастить коттедж инопланетными средствами безопасности…
Сел я на унитаз и глубоко задумался.
«Зангези, ты как? Не пошел сигнал?» — проявил заботу о комбинизомби Оборонилов.
Ненавижу шефа.
И себя.
Надо было инструкцию до конца читать.
Глава 17. Марлен. Чтобы кривая вывезла
Драка с телепатом похожа на избиение, ведь он знает твои ходы заранее. Поэтому Марлен подавил в себе желание вмазать молодому вампиру, когда тот ощерился, показывая клыки.
Конечно, кровососы были сбиты с толку. Их князя умыкнули, а единственный свидетель и подозреваемый хоть и не врал, но кто поверит наркоману?
Марлен вышел из комнаты отдыха, оставив упырей со шмотками и мобильным их князя.
Старший связался с кем-то вышестоящим, Востроухов не стал подслушивать, с кем конкретно. Прогулялся по представительству, ища следы чужаков.
Вскоре рядом нарисовался один из младших вампирчиков — главный не хотел оставлять Марлена без присмотра. А он и не собирался усложнять ситуацию: пока будешь готовить новую порцию смеси ЛСД и транспортного наркотика, упыри обнаружат секретную комнату с брошюрами эльфов и главное — с запасом «билетов в тот конец». Поэтому оставалось гнать мысли о тайнике и усердно осматривать офис, мысленно читая стихи. В этот раз на ум пришел Гумилев.
Не найдя ничего подозрительного, Востроухов занял свое рабочее место.
Упыри расселись вокруг. Прямо, как у себя дома.
— Что, прописались?.. — Полукровка не скрывал раздражения, ведь среди телепатов это было бессмысленным и оттого смешным.
— Могли его похитить ваши? — спросил седобородый.
— «Наши» — это кто?
— Молодежная организация, блин! — встрял нервный вампирчик-пехотинец.
— Нишкни, Пелко, — тихо велел старший.
«Еще раз вякнешь, когда старшие разговаривают, щуплый, подпишешь себе приговор», — мысленно пообещал Марлен.
Пелко вскинулся, и Востроухов мог бы побиться об заклад, что не будь он упырь — покраснел бы, как школьник. Такая оценка, безусловно, подлила масла в огонь, но щуплый сдержался.
— Зря вы так, Марлен Амандилович, — сказал седобородый. — Негоже нам, зрелым мужам, юношей задирать.
— Не я к вам пришел с бандитами, — ровным тоном ответил полукровка. — А касательно вопроса про эльфов… Да, это самое вероятное, что могло случиться. Они могли похитить Владимира. Других вариантов я пока не усматриваю.
— Именно поэтому мы остаемся здесь в качестве дозора. Думаю, вы нас поймете. До сего момента мы полагали, что опережаем эльфов.
— Будьте как дома. — Марлен усмехнулся. — Правда, у меня нет спальни с гробами…
Седобородый скорбно вздохнул.
— Меня, если что, зовут Браниславом.
Востроухов позвонил Свете, извинился, мол, вызвали срочно в офис, и благословил ее на уход хоть к скинхеду, но только чтобы вернулась к следующему вечеру, иначе он покончит с жизнью и напишет жалобную записку на четыре листа с ее именем и просьбами не считать себя виноватой.
— Ты — чудовище, — заявила Света, чмокнула его в трубку и отключилась.
Марлен почитал до девяти утра, изводя вампиров прозой автора Регинова. Затем открыл в компьютере список эльфов, прибывших в Москву, и стал их методично обзванивать.
Откликались далеко не все. Из первых десяти трое вовсе не поняли размеров угрозы, что немудрено — из соображений конспирации Марлен говорил слишком обтекаемо.
— Я не могу бросить всё на полдороге! — бушевала эльфийка из весьма влиятельного рода. — У меня строительство в трех городах и револьверный кредит на грани лимита…
«Тупая овца», — думал Востроухов и еще раз намекал на чрезвычайную опасность, а эльфийская пигалица снова заводила волынку о размещенных активах и горящих сроках.
Вежливо попрощавшись, Марлен обратился к Браниславу:
— Она очень здоровая молодая носительница пяти литров первоклассной крови.
Седобородый ухмыльнулся.
— Не волнуйтесь, Марлен Амандилович. Мы давно имеем ее в виду.
«Вот это настоящее сотрудничество», — внутренне усмехнулся Востроухов, и Бранислав кивнул в знак согласия, хотя и уловил: представитель лесного народа всё же иронизировал и не ожидал настолько прямого отклика на шутку.
Эльфы-геймеры — народец молодой, не перебесившийся, любящий риск и сольные приключения. К двухсотлетнему юбилею обычно все уставали от игр на «человеческом поле» и возвращались домой. На балансе у Марлена числился только один геймер, разменявший третью сотню.
Осмотрительный и незаметный, он успел побыть и махновцем, и ленинцем, и даже власовцем, за что Востроухов его тайно ненавидел. После войны этот эльф материализовался в Ростове и через недолгое время стал одним из первых цеховиков.
Антизаконный такой игрок. Но чертовски осторожный.
Вот его можно было бы скормить вампирам. Ну, если не отравятся.
За этой мыслью и застал Марлена звонок Владимира.
«Значит, вампирский князь перенесся домой… Очень неожиданное действие моей смеси, — подумал Востроухов, ничуть не стесняясь подслушивающих упырей. — Интересно, куда меня должно было бы закинуть…»
Он продолжил заниматься своими делами, игнорируя непрошенную охрану.
Через три часа в дверь представительства мягко постучали.
Марлен запаниковал: если это кто-то из эльфов, то как объяснить присутствие трех мужиков человеческой расы?
Упыри с интересом смотрели на Востроухова.
Он махнул на всё рукой и открыл дверь.
На пороге стоял князь Владимир.
— Знаешь, Марлен, мне очень хочется дать тебе в рыло, — приветливо сказал он. — Но, получается, ты даже помог совершить нам кое-какой прорыв. Я пройду?
Востроухов отступил в сторону, впустил гостя.
— Как вы минуете наш лабиринт?
— По запаху, конечно. Мы чуткие, — ответил князь и обратился к своим: — Дядька Бранислав, решено ковать железо горячим. Езжайте сейчас все в детинец, и готовь команду. Шестеро и я. Вечером выступаем.
Упыри отбыли.
Владимир подсел к столу Марлена.
— Давай выпьем, а?
— Ты ж мне сам сказал, что нельзя.
— На пушку брал. — Князь озорно подмигнул. — Первые два дня нельзя. Потом можно.
— А как же вечерняя вылазка? Под газом отправишься?
— Выветрится, — отмахнулся вампир.
Полукровка сходил на офисную кухоньку за коньяком, стаканами и лимоном.
— Я смотрю, ты уже обзвонил почти всех, — заметил князь, когда Марлен вернулся.
— Четверо не ответили. Ваша работа?
— Нет, мы пока никого не трогали.
Хозяин плеснул коньяка в бокалы, гость нарезал колесиками лимона.
— За что пьем? — спросил Востроухов.
Владимир заглянул в его мысли и нахмурился:
— Нет, за шахматы пить не будем.
— Полно те! — Марлен усмехнулся. — От шахмат никто еще не умирал. Ну, кроме Лужина.
— Не скажи. Царя всея Руси Ивана Василича кондрашка хватила аккурат за шахматной доской.
— Ох, уж этот спорт больших достижений… — посетовал Востроухов.
— Выпьем за успех нашей будущей кампании, — предложил Владимир.
Выпили. Закусили.
— Ну вот, теперь изжога будет, — проговорил Марлен. — Удар по пустому желудку.
— У вас на кухне есть холодильник. В нем яйца. Сковорода, электроплита… Можно и позавтракать.
— Хм… Да, извини, я должен был… Пойдем.
Переместились. Разлили и выпили повторно.
Марлен занялся готовкой, Владимир сидел и хмуро смотрел в сторону.
— Что пригорюнился, княже? — поинтересовался полукровка.
— Грусть-тоска меня снедает, — ответил вампир. — Влюбился типа.
— А, ну да, я вчера захватил краем сознания что-то на этот счет… Проститутка. Но это не повод печалиться, верно ведь?
— Конечно, не повод. Да и ни хрена она не проститутка. Так, попалась на гнилой развод, мол, денег должна, значит, отработаешь… — Владимир побарабанил пальцами по столешнице. — Она, Велес ее возьми, будто мина замедленного действия. Как Штирлиц, мать ее за ногу. Только я не понимаю, сознательно или нет.
— Можно попонятнее? — Возвысил голос полукровка, чтобы перекрыть шипящую сковороду.
— Она говорит, и я не сомневаюсь: искренне. Но по отчету выходит… — продолжил рассуждать вслух князь. — У нас тут, Марлен Амандилыч, затевается очень непростая каша, как сказал один мудрец. Похоже, Рожаница в мир пришла.
— Э… Вроде богородицы?
— Хлеще. Вроде богини.
Марлен присел к столу, повесив полотенце на плечо.
— Ты меня, князь, не пойми превратно. Я как человек, отправляющий эльфов на родину и принимающий их здесь, в России, почему-то не верю в богов. Строго говоря, если бы боги были, то на кой тогда возить в жопе наркоту?
Владимир поморщился.
— Демагогия. Ты и сам сейчас прикалываешься, я же вижу в мыслях-то. А Рожаница даст того, кто изменит наш мир, понимаешь?
— Если честно, то нет. Но этот мир давно пора менять.
Полукровка встал, снял сковороду с огня, разбросал яичницу по тарелкам, выдал по вилке, поставил на стол хлеб и баночку с покупными помидорами.
Некоторое время ели молча.
— А ты с ней спишь, получается, — сказал, наконец, полукровка и невольно вспомнил про свои со Светланой отношения.
Князь оживился:
— У вас очень похоже на то, как бывает с нами… Тантра, говоришь?
— Не говорю, — раздраженно произнес Марлен. — Ты сам в моей голове нарыл.
— Ну, прости, такова моя природа. — Сейчас Владимир был искренним, полукровка отчетливо это почувствовал без всяких наркотиков.
— Круто ты все-таки вчера счет сравнял, — признал князь и вернулся к тому, что его больше всего волновало: — Я вот всё гадаю, кто может народиться у нее от дневного упыря…
— … напившегося эльфийской крови, — добавил полукровка.
— Во-во.
— Но по вашим верованиям, это будет обязательно бог?
— В той или иной мере.
— Как это?
— Амандилыч, ну что ты, как маленький? — Владимир взялся разливать коньяк. — Сам со своей Светой улетаешь в настоящий мир, а у меня спрашиваешь, бог или не бог. Все мы…
— Подожди, — перебил полукровка. — А здесь, значит, не настоящий? Майя? Эй, спешите видеть: упырь-индуист!
— Не зли меня, — добродушно посоветовал князь. — А то укушу. Давай лучше вздрогнем.
— Как бы с тобой не надрожаться в стельку, — пробурчал Марлен, поднимая стакан.
Выпили, хозяин заварил чая.
Владимир продолжил:
— Я всё понимаю. Ты сейчас дурака валяешь, потому что не наглотался дури и не являешься хозяином положения в нашей беседе. Тут уж извини. Пойми, сейчас это не самое главное. Мы все — боги, только спящие. Или лучше сказать, дети. Люди вообще не успевают ничего понять. Почти никто не успевает. Эльфы твои… Я вообще не понимаю, что там в их башках творится, что они делают со своей вечностью. Но, похоже, ничего толкового им на ум так и не пришло. Хотя исправь, если не прав.
— Наверное, не прав, — откликнулся Марлен, разливая чай. — Ты имел дело, ну, с подростками, с не вызревшими до конца личностями. Наверное, и я еще не пришел к зрелости ума и граниту характера, хотя человеческая кровь подгоняет процессы: эльфы моего возраста поглупее будут. Но потом часть из них как-то находит себя. Сложная штука. Это не как в романах, где тысячелетние эльфы скачут по войнам и лупят в копеечку из луков. Те, кого я видел, забросили луки лет в пятьдесят от роду. И всё равно — почти все спасаются от скуки играми. У подростков — вот, ролевухи на Земле. У старших — игры в политику (если не мудрецы) или в демиургов (если понимают жизнь). Но боги… Пожалуй, они этим не озабочены. Бога искать — это наша, русская народная традиция.