Уже по этому тексту видно, что поэт Зангези весьма… как же это?.. концептуален.
Я видел, как он выкладывает свои вирши в интернет и пользуется некоторым вниманием. Впрочем, если вы знакомы с этим вашим интернетом, то знаете: там и не такое можно найти. Хотя найти конкретного графомана в стогу таких же графоманов — задача не из легких.
В целом, наш помощник Абабанга был ценным кадром и неплохим другом. Не стану скрывать: для нас, вылезавров, комбинизомби являются аналогом ваших собак. Но имейте в виду — мы не опускаемся до придури заставлять старину Зангези приносить нам тапочки.
Упустив клопохозяйку, Абабанга не стал изгоем. Скипидарья сочувственно чмокнула его в лоб, Ярополк Велимирович потрепал по плечу, я ободряюще толкнул комбинизомби в бок.
— Не грусти, Зангези. Это моя вина, — сказал наставник. — Ошибся, как ящеренок. Сам себя обхитрил. Стоило ли выслеживать их шайтанову самку?
— Ярополк Велимирович? — спросил я, вклиниваясь в яростно шипящий монолог учителя. — Ярополк Велимирович, а она большая?
Он устало замер, вжав голову в плечи.
— Большая, Яша… В том-то и дело, что большая. Остался от силы год, и она разродится. Потому-то они торопят события. И вот что я вам всем скажу… Настала пора пересмотреть наше ревностное отношение к некоторым правилам Кодекса.
— Как?! — выдохнула Скипидарья.
— Завтра расскажу, — хмуро пообещал наставник и скрылся в кабинете, заперев дверь.
Ее уже починил Эбонитий.
Я уселся в гостиной, листая журнал «Men's Hell». Автоматически переворачивая страницы, впал в третью степень задумчивости.
Кодекс Преследователя — наиважнейший документ вылезавра, занятого истреблением клопоидолов. Составленный примерно три тысячи ваших лет назад, он никогда не изменялся и чтился свято, словно духовная книга.
Настало время рассказать, да. В свое время клопоидолы едва не уничтожили нашу цивилизацию. Когда мы распознали, что нас сводит в могилы, было почти поздно.
Тогда один из самых великих вылезавров в истории вселенной великолепный Легендариус создал Ковчег и отселил несколько сот вылезавров в параллельную вселенную. Ковчег сначала расширил контекст, а затем сузил его немного не в той точке сборки реальности. Эти несколько сотен остались незатронутыми ментальным ядом клопоидолов.
Мои предки поклялись истреблять паразитов, пока хватит сил или не закончатся сами клопоидолы. Но здесь есть любопытный нюанс: мы, вылезавры, необычайно щепетильны в вопросах этики. Этика — это фундамент любого нашего начинания. Единственный раз этика трактовалась гибко — когда Легендариус решил построить Ковчег. С точки зрения спасения каждого гражданина, Ковчег был заведомо аморален. Но тогда Легендариус нашел в себе силы шагнуть на более высокий уровень осмысления нашей беды. Он сказал: «Допустим, я не вылезавр, а пришелец из космоса. Я вижу, что вид разумных ящеров можно спасти, пожертвовав немалой частью популяции. И я это сделаю». А слово вылезавра, даже если он прикинулся пришельцем из космоса, — алмаз.
Примерно через тысячу земных лет потомки спасшихся в Ковчеге выслали разведчиков в «материнскую» реальность. От цивилизации вылезавров, пораженных клопоидолами, остались лишь руины. Ушли и клопоидолы.
Тогда мы вернулись на родину и обжили свою планету заново. Мы были вооружены Кодексом Преследователя. С тех пор только лучшие из нас попадают в охотничьи отряды. Таким отрядом и являются «Нелюди в белом».
Вот зачем клопоидолам сверхволна? Для питания потомства. Перед её открытием самочка разбухает и в момент выброса чёрной энергии разрождается тысячами клопят, которые начинают жрать эту энергию и неистово расти.
Мои предки вложили в Кодекс положение, по которому мы обязаны не дать зараженной клопоидолами расе поднять сверхволну, а самих паразитов — уничтожить. Но изящество игры достигается максимальным драматизмом. Наше Преследование — это не ваша вылазка отряда вооруженных головорезов против беззащитной косули. Мы помним, что клопоидолы почти победили нашу цивилизацию. Их сила внушает уважение. Поэтому наша брань — интеллектуальна. Мы отдаем им должное: противостояние должно вестись так, чтобы все решилось в последнем акте пьесы, когда одни уже предвкушают энергетическую сверхволну, а вторые гасят ее и настигают первых в момент крушения их надежд.
Любой человек скажет, мол, кратчайшим расстоянием между точками является прямой отрезок. И вы уже спрашиваете: «Зачем сознательно оттягивать момент расплаты, ставя саму расплату на карту? Ведь можно и не успеть, не справиться?..»
Да, изредка мы терпим временное поражение. А раса, на которой расцвели клопоидолы, отправляется во вселенский архив. Но без нас у таких рас вовсе не бывает шансов — клопоидолы выбирают слабых. По космическим меркам, конечно. Не обижайтесь.
Месть должна быть красивой. Мы мстим за то, что клопоидолы когда-то нанесли по нам страшный удар. Их паразитической агрессии мы противопоставляем смех и доброту, но не из побуждений благотворительности, а из кодексно-эстетических соображений.
Вот каковы наши интересы в вашем окраинном мире, милые мои «высшие приматы». О, я буду вас подкалывать и впредь. Во-первых, есть за что. А во-вторых, я не по злобе.
Я вот неожиданно подумал, наверняка кому-нибудь пришло в голову, мол, слишком уж человекообразно я изъясняюсь, не похож на инопланетянина. Что ж, это суждение только польстит моему профессионализму. Значит, хорошо воспринял ваше лингвополе.
Ваш язык — гремучая смесь многих языков. Он обладает уникальным разрушительным и созидательным потенциалом.
Познание языка было первым, что предприняли клопоиды. А мы не должны отставать от врагов, тем более, у них всегда бывает фора — они прибывают в кризисный мир первыми. Неудивительно, что помимо русского Ярополк Велимирович изучил арабский, английский, немецкий, китайский и несколько других, и я те же, кроме арабского.
Потом, начни я рассказывать в той линейности, которая принята у моей расы, никто ничего бы не понял: «Вхоживенькокнув Хай Вэяперепрыгнуличный парапетардала сбойколотиливни».
Я имел в виду: «Бойко колотили ливни. (Было мокро). Петарда дала сбой. (Отвлечь внимание не удалось). Я перепрыгнул уличный парапет. (Дальше секунды понеслись галопом, потому я изменяю повествование на «репортажное настоящее время»). Вхожу, живенько кокнув Хай Вэя…»
Для понимания моими соплеменниками достаточно первого варианта высказывания. Обратный порядок смысловых единиц типа «предложение» в моем примере не особо характерен, но он является методом усиления эмоционального эффекта при передаче затекстового сообщения: «Время ускорилось».
Короче, замнем.
Ни свет, ни заря Ярополк Велимирович вызвал меня к себе и огорошил вводной:
— Яша, ты установишь клопоидолам хапуговку!
В то утро в Москве сильно похолодало, а мы — рептилии — имеем известную реакцию на низкие температуры. Будучи вызванным на ковер прямо из постели, я не успел достать термическую спецодежду, оттого тупил чрезвычайно.
— Хапуговку? — переспросил я.
— Именно, Яша. Не спи, когда с начальством разговариваешь. — Ярополк Велимирович положил на стол маленькую коробочку, раз в пять меньше спичечной. — Она внутри.
Хапуговка — это искусственный паразит, который прицепляется и адаптируется к любому живому организму. В терминах вашего программирования хапуговку можно назвать троянским конем или червем, который питается за счет жертвы и потихоньку сливает информацию в эфир. Имея приемное устройство, мы получаем возможность отслеживать, где находится носитель, в каком он настроении, а если хапуговка удачная, то и кое-какие мысли можно уловить.
Приемник у нас был. Зангези. У комбинизомби в мозгу — встроенная приемная зона с возможностью подстройки на конкретную хапуговку, ведь и она была изобретением Ну-вы-и-странников. А у них все подчинялось принципам унификации и мультисовместимости. Видели бы вы их туалеты…
— Подождите, шеф, — сказал я. — Мы ее прикрепим куда?
— Яша, не зли меня. — Наставник на мгновение продемонстрировал мне истинное ящериное лицо и снова стал седым российским отставником.
Я оцепенел.
Тут Ярополк Велимирович понял, в чем моя проблема, и вывел пультом климат-систему кабинета на полный обогрев.
Минут десять я приходил в себя, потом разговор продолжился.
— Итак, ты сгораешь от стыда и надеваешь термошмотки, — изрек наставник. — Берешь хапуговку, синхронизируешь ее с Зангези. Потом отправляешься в логово клопоидолов и вешаешь хапуговку на клопапу. В крайнем случае — на кого-то из телохранителей. Но лучше на самого Разоряхера, конечно.
Оборонилов замолчал, и я не сразу понял, что инструктаж закончен.
— Подождите-ка, шеф! — воскликнул я. — А как же, простите покорнейше, я?! Они что, жмут мне лапу и отпускают к вам?
— Странно, я ожидал, что ты возопишь о нарушении Кодекса… — пробормотал Ярополк Велимирович.
Я вылупился на него, как на чудо дивное.
— Ой! И точно… Хапуговка нарушает чистоту преследования! Это оскорбление нашей этике! — Я недоумевал, почему же сам не увидел главного.
Наставник сбросил человеческую личину, став матерым ящером с красным гребнем на голове.
— Яша, слушай внимательно. — Оборонилов говорил на нашем родном языке. — Клопохозяйка не просто большая. Она уже готова. Я думаю, все должно случиться через пару недель, от силы через месяц, а не в течение года, как сказал вчера. Это я для успокоения команды. Мы, мальчик мой, находимся в самом эндшпиле и притом не знаем, ни где наши враги прячут самку, ни как они станут поднимать сверхволну. Ты, Яша, пойдешь к Иудушке и предашь нас.
Я снова остолбенел, но уже не от холода.
— Да, мальчик мой. Притворись перебежчиком. Прилепи хапуговку и дальше действуй по обстоятельствам.
— Вы меня сливаете? — Я не верил собственным ушам.
— Я бы это так не назвал. — Наставник вернулся в человечье обличие и нахмуренно смотрел прямо мне в глаза. — Я рискую твоей жизнью, ты прав. Но я изучил Разоряхера, он захочет иметь в команде отступника.
— Ярополк Велимирович, — тихо сказал я. — А сколько раз вы преследовали Разоряхера?
— Это третья охота. — Оборонилов пошел на предельную откровенность. — Как ты понимаешь, первые две я проиграл. Давно мы с ним не пересекались… Пойми, сейчас я не имею права на ошибку. У меня были прекрасные помощники, я завершил массу замечательных преследований, но Разоряхеру везло. Вот тебе, кстати, и мотив предательства.
Я был настолько поражен, насколько мог быть удивлен и оскорблен самурай, которому приказали обманом убить равного противника.
Мир моей этики рухнул. Я был раздавлен. Смят. Мне даже вспоминать не хочется, насколько сильным было разочарование.
— Яш, ты облик-то себе верни, — ласково сказал наставник. — На тебе лица нет.
Глава 9. Марлен. Один день Марлена Амандиловича
Если кто-то не верит в теорию эволюции, то пусть он посмотрит хотя бы на людскую конкуренцию. Как известно, секретарши с большим бюстом просто обязаны выучиться печатать «вслепую», иначе их вытеснят особи с дефицитом груди. Карьеристы, посвятившие жизнь восхождению по номенклатурной лестнице, чувствительны к изменению политики, как летучая мышь к малейшим колебаниям воздуха.
Казалось бы, Марлен Амандилович Востроухов родился в эволюционной рубашке. Ему не надо было карабкаться по карьерным лестницам или, упаси господь, отращивать бюст. Марлен уже состоялся только благодаря отцовскому генному коду. Но детство, проведенное среди эльфов, отчетливо показало — если ты что-то получаешь незаслуженно, потом придется отработать. Полукровка долго расплачивался, а затем еще дольше доказывал себе, что не эльфолюдок. Наконец, он нарастил броню. Но стоило вампиру — существу наглому, лживому и мерзкому, а главное чужому, — надавить на старую мозоль, и Востроухов взъелся на лесной народ, будто не было долгих десятилетий, за которые он привык к легким тычкам проверяющих и якобы случайным оговоркам путешественников. Но со стороны-то, конечно, виднее. Виднее оказалось не кому-нибудь, а врагу — настоящему, опасному и, увы, более сильному.
Пережитые приключения пробудили в Марлене спавшие инстинкты. Вампиры могли подслушивать его мысли — и он подчинил свой непрекращающийся внутренний монолог железной дисциплине: большую часть времени, когда голова была не занята разговорами со Светланой, он обдумывал прочитанные книги, цитируя по памяти большие куски. Подступившая паранойя обострила интуицию. Он даже приветствовал случившееся, потому что в размеренную жизнь эльфийского клерка ворвался шквальный ветер опасности, просочился страх, а ничто другое не делает желание жить сильным. Марлен признавал: отношения со Светланой, их совместный духовный опыт, вышедший на новый уровень, также пробудили в его разуме новые способности. Точнее, первые намеки.
С тяжелым сердцем шел поутру Марлен в эльфийское представительство. Еще когда подъезжал, нехорошо как-то кольнуло, будто беда испытывала его на прочность. И это после волшебной ночи со Светой…
Поднимался по лестнице — уже не кололо, а ныло. Тупо, монотонно, словно заболевший зуб. В лабиринте вовсе стало тоскливо. Может, развернуться и уйти?
Когда-то Марлен решил доигрывать все партии до конца и слову своему не изменял.
В этот раз тоже не спасовал. На всякий пожарный взял в руку пистолет, а портфельчик прижал к груди.
Открыл дверь офиса и остолбенел.
За столом руководителя сидел его папаша собственной надменной персоной.
— На кого дуло поднял? — ледяным голосом спросил Амандил.
Отец совсем не изменился, отметил Марлен. Да и что этим вечным блондинам сделается.
А еще Амандил облачился в махровый халат из тех, что висят в комнате, куда прибывают путешественники. А мог бы одеться в цивильное. Значит, ненадолго — поговорить, и обратно. Хорошо.
Спрятав пушку и положив портфель на стул, Востроухов закрыл дверь и повернулся к папаше.
— Что привело? — Укороченные фразы считались у эльфов признаком незаинтересованности в общении.
— Долг родителя и патриота. — Как Марлен ненавидел эту ядовитую улыбочку на лице Амандила! — Речь идет об измене.
Мысль сына заработала на всю катушку: «Неужели меня проверяли сами эльфы? Но они не дождались моего ответа Вове… Так ведь и дозу я не стал сразу принимать! А должен был на всех парах лететь… Плохо, очень плохо. И если их проверяющий умеет читать мысли, то он уже знает мой ответ…»
Он уселся в кресло посетителя, достал из внутреннего кармана пиджака пачку сигарет.
— При мне не кури, — то ли попросил, то ли велел Амандил, чье лицо выражало такое презрение, какое не каждый может представить.
Марлен спрятал сигареты. Он и не курил почти никогда, только за компанию, а сигареты носил для Светланы. Просто, зная отца, потянул время, чтобы прийти в себя.
— Слушаю, — сказал сын, закидывая ногу на ногу.
— Это я слушаю, — ответил Амандил, не сводя с него глаз, но Марлен решил поиграть в молчанку.
Дуэль молчания проиграл отец.
— Ну, хорошо. Сколько у тебя путешественников?
— Вчера было семнадцать.
— Это те, кто прибыл через наше представительство?
— Других не имею. — Марлен внутренне усмехнулся этому «наше», отец все еще чувствует свою ответственность за московскую «точку входа».
Амандил встал из-за стола и принялся энергично вышагивать по кабинету.
— Лесной народ попадает в этот занюханный мир не только через московское представительство. — Отец будто выплевывал слова. — Они могут войти сюда и в Лондоне, и в Вашингтоне, и, с недавнего времени, в Канберре.
Востроухов бесцеремонно перебил монолог:
— Я что, должен отвечать за все четыре точки?
Марлен снова мысленно вернулся к оговоркам, которые допускали в его адрес эльфы-туристы, и подумал: «Было бы занятно рассказать этим уродам, куда я залажу специальным пинцетом, пока они дрыхнут после перехода, и посмотреть на их спесивые рожи».