— Чтобы лучше думалось.
«Упиться бы сейчас. До состояния несоображения. — Созревает в голове мысль, — Но ведь не даст, зараза паучиная».
Желтая жидкость привлекательно блестит в стакане. Зажимаю ладони между коленок. Насколько позволяют наручники. Чувствую себя некомфортно в супер-коротеньких шортах. Мне только кажется, что Паук с интересом разглядывает мои ноги? Или его действительно возбуждают девушки в наручниках? Я увидела свои шортики валяющимися на полу, а себя — на столе с задранной майкой. Представшая передо мной картина мне не нравится.
Отворачиваюсь в сторону.
— Ну хорошо. — Мой собеседник по прежнему дружелюбен. — Не хочешь говорить сама — придется тебе помочь. Ты слыхала что — нибудь о сыворотке правды? Один маленький укол — и я все про тебя узнаю. Зачем же напрасно травить себя химией? Очень вредной для здоровья, между прочим.
Я не хочу травить себя химией. Но я молчу.
Паук достает откуда-то пластиковый контейнер. Вынимает оттуда пистолет-инъектор.
— Ну что? Поговорим по душам?
Я отвожу глаза.
Паук вспрыскивает мне сыворотку прямо через рукав. Вскрикиваю. Больше от неожиданности, чем от боли.
Приоткрывается дверь.
— Я просил мне не мешать! — раздраженно бросает Паук.
— Я тебе не подчиняюсь, лысый, — раздается в ответ насмешливый голос.
Паучья лапка тянется за лацкан пиджака. Знакомый писк парализатора — Паук беззвучно валится к моим ногам. Едва успеваю отскочить.
Скаут хватает меня за руку: «Уходим, Пудель. Скорее».
Я хочу что-то ответить. Но комната плывет перед глазами. Кто-то невидимый тянет меня за язык: «Меня зовут Пудель. Мне пятнадцать лет. Мы прилетели на Землю за Терри…»
Скаут громко и грязно ругается. Хватает со стола инъектор:
— Что они тебе вкололи, Пудель?
— Сыворотку правды. Очень вредную для здоровья!
Гали каким — то маленьким острым инструментом перекусывает цепочку от наручников и тянет меня в коридор. У меня заплетаются ноги.
— Шевелись! Шевелись, Пудель. Не могу я тебя сейчас тащить.
Раз. Два. Две пощечины больно обжигают щеки. В голове немного проясняется.
Мы бежим по коридору. Поворот. Другой. Хочу лечь прямо на пол. Дверь. Лестница. Ступеньки. Сирена. Топот ног. Кто-то шумно поднимается нам навстречу. Гали прижимает меня к стене и стреляет, стреляет. Вой парализаторов становится просто невыносимым. Зажимаю уши. Скаут снова тащит меня вниз. Спотыкаюсь о неподвижные тела.
Ступеньки. Дверь. Поворот. Еще поворот. Ступеньки. Дверь — мы в помещении, похожем на подвал. Низкие потолки. Трубы над головой. Тусклые светильники.
— Пудель, слушай меня внимательно.
— Меня зовут Пудель. Я выросла в приюте Святой Терезы. У Гали много оружия. Сыворотку правды. Очень вредную для здоровья! — мне становится ужасно смешно. Громко хихикаю. Чувствую, как изо рта течет слюна.
Гали трясет меня за плечи.
— Очнись, Пудель. Очнись же. Слушай внимательно. Времени совсем нет. Сейчас ты соберешь энергию со всех осветительных приборов в этом здании. Аварийное освещение тоже. Генераторы можешь взорвать к чертовой матери.
— Меня зовут… Гали, только не надо меня больше бить. Я же не вижу этих лампочек. Я так не умею.
— Умеешь. Хочешь жить — значит умеешь! Ну!
До боли зажмуриваю глаза. Сначала вокруг — только темнота. Потом темнота начинает проясняться. Сколько в этом здании маленьких огоньков! Вижу их всех сразу. Лампы дневного освещения. Но это не имеет значения. Я собираю огоньки себе в подол футболки. Здание погружается во тьму.
От такого усилия раскалывается голова.
— Я Пудель. Мне пятнадцать лет…
— Остановись, остановись, Пудель. Ты молодец. Ты даже не представляешь, какая ты молодец. А теперь ты сломаешь стену.
— Ты меня путаешь с Суперменом, Гали. Чего я сломаю? Сколько в этом доме этажей?
— Пять. С небоскребом ты бы не справилась. У тебя сейчас много энергии, на пять этажей должно хватить. Ломай стену, Пудель, пока они не поставили периметр. Вот эту, восточную, лучше всего.
Подхожу к неровно покрытой штукатуркой стене подвала. Нестерпимо горит не только рука, но и вся правая сторона тела. Я уже ничему не удивляюсь. И почему-то верю Скауту.
Дотрагиваюсь до шершавой, холодной поверхности. Я собираю все то, что скопилось у меня в подоле, что заполняет меня удушливой волной и не дает дышать. И резко выталкиваю из себя.
Меня зовут Пудель… В ушах стоит грохот. Горло забито пылью. Открываю глаза. Стены больше нет. Только бесформенные обломки и черное, звездное небо.
— Скорее, Пудель. Скорее. У меня здесь рядом байк.
За углом действительно припаркован байк. С виду очень дорогой. Надпись на никелированном боку: "Кавасаки".
— Где ты его взял, Скаут?
— Где взял… Где взял — там уже нету. Держись крепче, Пудель, — Гали протягивает мне кожаную куртку.
Глава вторая
Я — лучше!
Мы едем довольно долго. У меня изрядно вспотела голова в тяжелом шлеме и заломило руки, которыми я цепляюсь за Скаута.
Гали останавливает мотоцикл далеко за городом, среди давно брошенных складских помещений. У построенных без затей бетонных коробок — жалкий вид. Провалившиеся крыши, вырванные с мясом двери, ржавые потеки на фасаде.
Гали обходит несколько из них, выбирая наименее пострадавшее и относительно чистое помещение. Я без сил тащусь за ним следом. Наконец Гали останавливается у одного из бывших складов.
У входа меня рвет остатками эликсира правды. Скаут протягивает мне фляжку с водой. Полощу рот и жадно отпиваю несколько глотков. Выпила бы еще, только фляжка не слишком полная.
В нашем ночном убежище стоит затхлый, кислый запах давно не стиранного белья и плесени. Свой Кавасаки Гали тоже затаскивает внутрь, чтобы не маячил. Темно и холодно. Под утро станет еще холоднее. Мы в Аризоне — штате пустынь. Тут днем очень жарко, а ночью — очень холодно.
Гали не хочет зажигать фонарик, и я все время спотыкаюсь о разбросанный на полу мусор.
Гали достает из рюкзака тонкий спальный мешок.
— Только один, — сообщает Скаут, расстилая его на бетонном полу. — Если тебя это смущает — я могу подремать и сидя.
Меня давно ничего не смущает.
Забираемся в спальник прямо в одежде, только куртки снимаем. Скаут тут же поворачивается ко мне спиной. Мой тощий зад упирается ему куда — то в поясницу. Заснуть сразу не удается. Скаут тоже не спит.
— Гали, откуда ты знал, где меня искать?
— Ну, я знаю, для кого ты можешь представлять интерес.
— А где Мальвина, мальчики, Терри?
— Мы с ними разделились. Встретимся завтра. Рядом с космодромом.
— Мы летим обратно на Европу?
— Да.
— Но эти теперь знают, кого искать.
— Что-нибудь придумаем, Пудель. Главное — я тебя нашел.
— Моя раковина у тебя?
— В рюкзаке. И твоя игрушка тоже.
— Спасибо… Скаут, давай поговорим. Все равно не заснуть. О чем — нибудь привычном, приятном.
— Давай. Только я не очень по части поговорить. Давай, ты первая.
— Я бы хотела остаться на Земле. На Гавайях. Каждый день купалась бы в океане. Надевала бы темные очки и смотрела на Солнце. Ела бы фрукты. Я люблю яблоки. На Гавайях растут яблоки?
— Не уверен.
— Жалко, если нет. В Доме Мадам часто пекла пироги с яблочным повидлом. Запах стоял на обоих этажах. Мадам угощала ими клиентов.
— Да, я помню. Сам сначала удивлялся.
— Ты у нас был?!
— Ну… как бы был…
Ну да. А почему нет. Одинокий здоровый мужчина. Правильной ориентации. Приходил по мере надобности. Выбирал девочку. Уходил с ней в один из номеров. Расстегивал перламутровые пуговицы на платье… Только почему мне так обидно? Почему так не хочется, чтобы это было правдой? Почему так нестерпима представленная себе картина?
— Скаут! Ну повернись же ко мне, Скаут! Я не знаю, к кому ты ходил. К Оленьке, Дженни или Йошико. Только я лучше! Понимаешь, лучше!
Упираюсь Гали в грудь. Сама не знаю, чего я хочу: то ли притянуть его к себе, то ли оттолкнуть.
— Я знаю, что ты лучше, Пудель. Но давай поговорим об этом года через два. Когда ты подрастешь.
— Какой же ты дурак, Гали! Я уже давно взрослая! Понимаешь, взрослая!
Гали тяжело вздыхает и выбирается из спальника.
— Что за народ — эти женщины! Всегда норовят выяснять отношения в самый неподходящий момент. Пудель, очнись! Тебе только что чуть голову не оторвали. Давай отложим этот разговор до того времени, когда мы все будем в безопасности. Пока я вас всех не вытащу.
— Куда? Куда ты нас тащишь? Ты же никогда мне этого так и не сказал!
— За Предел, Пудель. Нас ждет корабль. Самый совершенный корабль в этой Вселенной. Но без тебя он не взлетит.
— Что еще за Предел? Кому за Предел? К чертям — за Предел! Мне туда не надо. Зачем нам туда?
— Затем, что мы не люди, Пудель. И среди людей нам больше нет места.
Меня как будто ошпаривает кипятком. Беззвучно раскрываю рот, как вытащенная на берег мелкая рыбешка, нежданно-негаданно попавшая рыбаку в сети. Мы не люди? А кто мы — монстры, которые скоро переродятся в неизвестно что и пойдут все крушить? Или мы уже крушим? Только потом об этом забываем. И поэтому мы опасны. И за нами правильно охотятся!
Когда первая волна шока уходит, говорю тихо, но твердо:
— Ты мне должен все рассказать, Гали. Я уже заработала на это право.
Выползаю из спального мешка. Сажусь на какие-то ящики. Расстегиваю молнию и накидываю спальник себе на плечи. Гали садится рядом. Достает из рюкзака маленький прозрачный пакет с орешками. Отсыпает половину в мою грязную ладонь. И начинает рассказывать.
Во Вселенной существует раса Предтеч. Они путешествуют от одной Галактики к другой на своих огромных кораблях на гравитационной тяге, способных спрямлять пространство и искривлять время. Иногда они останавливаются на понравившихся им планетах. И живут там — когда год, когда десять лет, а когда и сто. Однажды им понравилась Земля. Долина Нила. Тогда, много тысячелетий назад, окружавшие Нильскую долину пространства не являлись ещё такой безотрадной пустыней, как теперь. А немногочисленные дикие племена местных обитателей никому не мешали.
Предтечи прожили на Земле не одну сотню лет, а много дольше. Это они построили знаменитые пирамиды. Много позже пирамиды использовали древние Египтяне для захоронения фараонов. А для Предтеч это были хранилища энергии, необходимой для полетов их кораблей. На каждой пирамиде, на восточной стене, ярко светился желтый круг с черной паутиной в середине.
Потом Предтечам наскучило жить на одном месте, и они собрались в новое путешествие. Пропали на гранях пирамид желтые солнца — вся энергия перекочевала в мощные двигатели кораблей.
Но нашлись среди предтеч те, кто устал жить в вечном движении по Вселенной. Они основали небольшую колонию на Европе в надежде на то, что люди туда не доберутся. И жили там долго и спокойно, пока на Европу не прилетели первые переселенцы с Земли.
Жителям поселка не пришлось по нраву такое соседство. Они решили сняться с места и пуститься вдогонку своим сородичам. Но они не успели — поселок погиб по трагической случайности. Остались в живых только те, кто в данный момент в поселении отсутствовал. Гали и Мальвина были в полетах — они не гнушались работать на людей. А трое маленьких детей лежали в больнице в соседнем городе с какими-то своими детскими недомоганиями.
Вернувшись из полета, Мальвина разыскала и забрала близнецов. А девочек она не нашла: Терри удочерили на Землю, а вторая девочка была настолько маленькая, что даже имени своего не могла произнести. Ее след затерялся. Мальвина боялась слишком усердствовать в поисках, чтобы не привлечь к себе и мальчикам лишнего внимания. Потом у Гали закончился контракт с Десантом и он всерьез занялся розысками, пытаясь объединить всех оставшихся в живых одной целью — догнать Предтеч, которые успели уйти за Предел. Предел досягаемости других цивилизаций.
Я дотягиваюсь до фляжки и выпиваю воду. Всю, до капли. Потом начинаю медленно приходить в себя.
— А как мы их найдем? — спрашиваю я.
— Мальвина — Знающая Путь. Она вычислит дорогу.
— А кто Димыч и Дымыч?
— Димыч — Набрасывающий Полог. А Дымыч — Ставящий Защиту. Терри — Читающая Время. Она видит будущее. Только еще нечетко. Опыта нет.
— А что делаю я?
— Ты, Пудель, Собирающая Звезды. Ты можешь гасить сверхновые, забирая у них энергию, если захочешь. И научишься. На Европе есть такая же Пирамида, как и те, что на Земле. Только на Земле Пирамиды пустые, а Хранилище на Европе все залито энергией. И тебе предстоит эту энергию собрать и зарядить аккумуляторы корабля, который ждет нас на орбите Юпитера. И тогда мы сможем улететь.
— А почему нас хотят поймать?
— Мы не похожи на людей, Пудель. Мы можем кое-что, чего люди не умеют. И они это знают. И наверняка захотят нас использовать. А если использовать нас нельзя, то лучше уничтожить. На всякий случай.
Я поднимаюсь со старых ящиков и выхожу из помещения. Прижимаю холодные ладони к горящим щекам. Смотрю на небо. Сколько звезд! Где-то там нас ждет корабль. Гигантский корабль Предтеч. Мне страшно. Я не хочу ни за какой Предел. Я согласна остаться жить даже на Европе, даже на маленькой Амальтее, только чтобы меня никто не трогал. Только этот Берт и те, кто стоит за ним, не оставили мне никакого выхода. И еще, я вдруг поняла это очень отчетливо, не хочу остаться без Гали. Хотя, кажется, зачем Пуделю пожилой лопоухий дядька?
Я сажусь на холодные бетонные ступеньки. Мне некуда идти.
В четыре утра, еще до рассвета, ко мне подходит Скаут. Уже в куртке и с рюкзаком. Нам пора ехать…
Скаут останавливает "Кавасаки" в трех километрах от Космопорта, там, где из красноватого потрескавшегося песчаника вырастают круглые холмы, заросшие пожухлой травой и кактусами в человеческий рост. Это наше место встречи. Здесь легко затеряться.
Гали ставит байк так, чтобы его не видно было с дороги. Достаю из дорожной сумки пакет с горячими пончиками и галлоновую картонку с кофе — купили по дороге. Только угощать некого. Ни Мальвины, ни мальчишек, ни Терри нигде нет. Сюрприз. И совсем не приятный.
Озадаченно смотрю на Скаута: «Мы точно здесь встречаемся?»
— Точно, — бурчит Гали. По-моему, он удивлен не меньше меня.
— А они ничего не могли перепутать? Или потеряться?
— Это Мальвина-то? Лучший в Солнечной навигатор. Знающая Путь. Не смеши меня.
— И что теперь делать? Их же искать надо. Вдруг с ними что-то случилось?
— Ждать надо. Что ты ко мне пристала, Пудель. Они вполне могли задержаться.
— Ты меня успокаиваешь или себя?
— Никого я не успокаиваю. Не впадай в панику.
Скаут расстилает на земле куртку. Садиться. Я сажусь рядом. Солнце только-только показалось на горизонте. Багровое, большое и зыбкое. Очень больное на вид. Холодно. Дышу на замерзшие руки. Постукиваю зубами. Время тянется невыносимо медленно.
Проходит час. Никого нет.
Два часа. Никаких изменений.
Три часа. Четыре.
Становится жарко. В сухом мареве лениво клубиться мелкая пыль, забивается в нос, колет глаза. С отвращением пью горячий кофе. На душе так погано — просто слов нет.
Наконец Скаут встает, потягивается. Говорит нарочито беззаботным тоном.
— Ты тут посиди, Пудель. Я поезжу вокруг. Выясню обстановку.
Все ясно. Мои спутники попались в лапы тем же засранцам, что и я. Гали едет их выручать и что будет дальше — неизвестно. А если он не вернется и я умру здесь от жажды, жары или холода? Смотря сколько протяну.
— Я с тобой. Не бросай меня, а?
Скаут долго в задумчивости смотрит на меня. Собирается что-то сказать…
Огромный рефрижератор тормозит у края дороги. Скаут реагирует мгновенно. Секунда, и я лежу на земле, придавленная стокилограммовым телом. Машина трогается. На шоссе остаются четыре дрожащие фигуры. Две высокие. Одна пониже. И одна совсем маленькая.