Я выдохнула. И глаза осторожно открыла.
Мы летели!
Бог ты мо-о-ой…
Летели.
Это было так…
У меня не было слов, выразить. Словно я умерла и родилась заново. Весь мир развернулся передо мной. Во всю ширь.
Море внизу — бесконечное, уходящее в горизонт невообразимой синей далью. Мягкие зеленоватые волны внизу. Белая пена. Сероватый вулканический песок. Огромные корабли у причала — приземистые галеры, стройные галеоны с высокими мачтами, рыбацкие баркасы, диковинные заморские джонки…
Красные крыши Сан-Челесте, узкие улочки, петляющие, прихотливо взбирающиеся на холмы. Семь священных холмов. А дальше — утопающие в зелени горы.
И ты в небе, над ними. Ветер в лицо. И крылья у тебя за спиной. Настоящие живые крылья, а не рычащий мотор.
Невероятно.
До слез.
Было в этом что-то божественное.
— Хотите выше, сеньорита? Не боитесь?
Хочу!
Под самые облака!
Когда мы вернулись, я без сил упала на руки Рою, прямо с лестницы. Чувства переполняли меня, а вот ноги не слушались. Глупая улыбка застыла на губах.
— Понравилось, сеньорита?
Он тоже улыбался. Кому, как ни ему знать, что такое полет!
— Очень!
Он отнес меня под навес, усадил в удобное раскладное кресло, налил вина.
Я хотела взять, но руки закоченели на ветру, пальцы не гнулись, я сразу не заметила, было не до того. Попыталась было подышать на них, чтобы согрелись, потереть.
— Сейчас… — Рой присел рядом на корточки, взял мою руку. — Не надо тереть, лучше помассировать… вот так, косточки. Тогда кровь будет бежать быстрее и руки согреются.
У него были очень сильные руки. Тонкие, длинные пальцы, если, конечно, при таком размере их можно назвать тонкими, и твердые, как камень, но невероятно чуткие. Уверенные.
У него были небесно-голубые глаза, я, наверно, впервые разглядела.
Руки действительно согрелись быстро, и, вместе с руками огнем вспыхнули щеки.
— Она хорошо держалась в небе, — сказал Патрик. — Для первого раза, так вообще отлично.
Рой поднялся на ноги.
Я выпила немного вина, расслабилась наконец. Казалось, я не пару глотков выпила, а целую бутылку, такое ощущение легкости и веселья. Удивительно… хотелось танцевать!
— Как же я теперь вернусь домой? — почти смеясь, сказала я. — Там ведь нет драконов. А такое не забыть!
— Это вы еще на Сполохе не летали, сеньорита! — Кит подошел, встал рядом с Патриком, подальше от отца. — На Чернушке совсем не то, она неповоротливая. Только на Сполохе можно ощутить настоящий полет!
Он говорил честно и радостно. У него было такое по-детски открытое, живое лицо, веснушки на носу.
— А вот сеньорита надумает, мы ее и на Сполохе покатаем, — сказал Патрик.
— А можно? — удивилась я.
— Можно, — согласился он. — Только уши закладывает.
— Приходите! Я покатаю! — радостно пообещал Кит.
— Нет, — сказал Патрик. — С тобой не отпущу, мне потом перед Гильдией отвечать. Это вон с Роем пусть полетает. Тебе еще опыт нужен. Я сам-то на Сполоха уже не рискую. Они же одинаковые! — он кивнул на Кита. — Оба балбесы молодые, считай, одногодки. Только бы погонять. Что они тут вытворяют по ночам! В четыре крыла. Наперегонки!
— Ты летаешь по ночам? — сухо осведомился Рой.
И Кит подобрался. Улыбка сползла с его лица.
— Да, — сказал он, голос напряженно дрогнул. — Я был в управлении, отметился. Только в городе нельзя, а здесь ведь можно. Мне сказали только, чтобы людей не пугал. Поэтому я ночью. Все легально, у меня разрешение есть.
Он повел плечами, словно расправляя крылья.
— Я хочу летать! — сказал твердо.
Рой молчал.
По его каменному лицу невозможно было понять, что он думает.
— Приходите к нам еще, сеньорита, — вздохнув, сказал Патрик.
— Обязательно приду, — сказала я. Время ведь есть.
Я видела, как приехали какие-то люди, вроде военные. Верхом. Развлекаться? Они весело смеялись и показывали на драконов. К ним подошли люди Патрика, что-то объясняя, сам он повернулся, собирался было идти. Но один из его помощников уже направился к нам.
— Уолси! — крикнул он издалека. — Это к тебе! На Сполохе хотят!
Рой ощутимо вздрогнул, обернулся, не понимая.
— Это ко мне, — сказал Кит, словно извиняясь.
Патрик толкнул парня в плечо.
— Иди, покатай, Кит. Смотри только, чтобы не свалились. Давай-давай!
Рой подождал, пока Кит убежит, повернулся к Патрику.
— «Уолси?» — сказал он. Даже не вопрос, а почти проклятие выплюнул. Захотелось спрятаться.
Но Патрик устоял.
— Он взял твое имя, Рой. Как только двадцать один исполнился, стал совершеннолетним, так и взял. Вернул обратно. Отчим его из дома выставил. Теперь парень пытается справиться сам. Ничего, справляется, у меня полгода уже. На обучение себе зарабатывает. Он не сказал тебе? Не признает, что ты предатель.
Рой выругался. Очень тихо, сквозь зубы, но так, что стало невыносимо страшно. Отошел в сторону, долго стоял, повернувшись к нам спиной.
Что-то было такое…
— Хотите еще вина, сеньорита? — предложил Патрик. — Вы не обращайте внимание. Просто… не очень удачно вышло.
6. Вечер
Волны шумели.
Я стояла у самой кромки прибоя. Сбросив платье. Волны подкатывали к ногам, обдавая пеной.
И не решалась.
Высокие волны, серые, от поднятого песка. Я пробовала, но так бьют по ногам, что тяжело устоять.
— А вы не купаетесь? — на всякий случай спросила я, не оборачиваясь.
Он чуть усмехнулся у меня за спиной.
— Боитесь, сеньорита? Да. Хотите я с вами?
— Хочу.
С ним было бы не страшно.
— Хорошо, — сказал он. — Тогда я разденусь. Если, конечно, вид голого мужчины не смущает вас.
Я фыркнула, покачала головой.
— Слушайте, мне тридцать два года. Я в разводе. Ну, в смысле, прямо замужем не была, но с мужчиной жила пять лет, а потом он ушел… не важно. Сегодня всю ночь я трахалась с оборотнем. Вы думаете, меня можно удивить голым мужиком? Что я там не видела?
— Хорошо, — сказал он.
И я слышала, как начинает раздеваться. Глухо звякнули мечи в ножнах…
По дороге со скалы мы почти не разговаривали. Я шла чуть впереди, он за мной. «Простите, сеньорита, — сказал только, — вы не должны были всего этого видеть, это моя вина». «Я хорошо покаталась, — сказала я в ответ. — А ваша личная жизнь меня не волнует. Забудьте». Он молча кивнул. И больше не пытался заговаривать со мной, хмуро глядя под ноги. Потом я спросила что-то про Карнавал, он ответил — честно, подробно, но я видела, что мысли его где-то далеко. Не стала приставать. Это действительно не мое дело.
Я обернулась через плечо. Он уже стащил рубашку, сапоги. Почти снял штаны… а под черными кожаными штанами у него, оказывается, хлопковые подштанники. Вот же, а мне, значит, белье не положено. Хотя тонкая сорочка у меня тоже была. Ладно. Он глянул на меня, и я деликатно отвернулась.
Хотя посмотреть, должна признать, было на что.
Я таких мужиков еще не видела. Он даже не то, чтобы сильно мускулистый, у того же Марко мышцы куда рельефней… но словно из стали. Никакого жира вообще, каждая линия тела четко выражена. Но не как у перекачанного, раздутого и намазанного малом качка, а, скорее, как у бегуна-марафонца, только куда крупнее. Так заточено на выносливость. И грудная клетка шире талии, наверно, вдвое. Мощные плечи…
Черная от загара шея и руки до локтей. И совершенно белая грудь. А на груди какие-то шрамы, просто все сплошь, живого места нет… но беглым взглядом не разглядеть.
Он разделся, аккуратно сложил вещи и подошел.
— Идем, — сказал так просто. — Если хотите, давайте руку, и тогда вас точно не смоет.
Я честно старалась не слишком явно таращиться на него, и особенно… хм… на мужское достоинство… Нет, лучше вперед, в море. Он сам легко скользил по мне взглядом, словно я не живой человек, а статуя. Без всяких эмоций. Он-то меня, конечно, видел не раз. Пенелопе, вернее.
Купаться.
Ох, я шагнула вперед, и меня чуть не сбила рокочущая волна. Тогда Рой подхватил меня и затащил за линию прибоя, где глубоко. Отпустил. Дальше уже проще. Я немного расслабилась.
Можно поплавать.
Я всегда хорошо плавала. А в море так вообще — могла бесконечно. Нырнуть. Волны подхватывали, качали… Никаких буйков здесь — плыви, сколько хочешь, пока берег не станет теряться вдали.
Рой не отставал, всегда был где-то рядом, почти безмолвно. Его присутствие меня успокаивало, давало уверенность… не знаю в чем. Уверенность. Просто так. Это было приятно.
Хотелось немного расслабиться и, наверно, собраться с мыслями.
Назад, на берег, он тоже вытащил меня, подхватив на руки. Волны разбивались об него, словно о скалу, обдавай пеной с ног до головы. Я невольно ухватилась за шею, чуть обнимая… просто так удобней держаться… И это прикосновение — кожей к коже, его тепло, даже в холодной воде… его руки… И — да, видимо, проняло не только меня. Я прямо почувствовала, как снизу что-то ткнулось.
Он вынес меня на берег, поставил на ноги. Я скосила глаза… Я пошлая тетка, да?
Ну, так и есть, член у него совершенно недвусмысленно встал. И, блин, такого размера, что реально внушало трепет. Не удивительно, при такой-то комплекции. Сделать вид, что ничего не замечаю? Мне показалось, здесь и сейчас это будет глупо.
— Эмоции эмоциями, а против физиологии не попрешь? — собравшись с духом, сказала я.
Он легко усмехнулся.
— Есть такое. Даже у драконов не все под контролем. Но это ничего не значит, сеньорита.
«Первым делом я трахнула куратора. Они там все не против, так что не стесняйся, все оплачено».
Он пошел за одеждой.
— Совсем ничего? — спросила я. — А если попытаюсь вас соблазнить?
Чуть было не начала заикаться от волнения. Вдруг так захотелось избавиться от всех дурацких недомолвок, от смущения и тоже научиться говорить прямо, сразу ставя все на свои места.
Он успел взять свои белые подштанники, выпрямился, повернулся ко мне.
— Попробуйте, сеньорита. Только вам будет скучно. Физиология физиологией, но в моем возрасте начинаешь ценить именно эмоции, и без них не так интересно. Я понимаю, что у вас-то как раз эмоций хватает, для вас здесь все ново, а возможность попробовать новое — заводит сама по себе. Это естественно. Вот только я работаю с Пенелопе уже три года. Я успел отыметь ее добрую сотню раз во всех позах и во все дыры, простите за откровенность. Я не умею притворяться, и вы тоже не умеете. А чисто механический процесс, боюсь, не совсем то, что вам хотелось бы получить.
Натянул штаны. Только смущения в этом не было ни капли, одно лишь формальное обозначение дистанции.
А вот меня просто накрыло. Даже не щеки, уши вспыхнули огнем.
Я отвернулась.
Он подошел, остановился чуть позади.
— Я обидел вас, сеньорита, — в его голосе скользнула досада. На себя, очевидно.
Нужно взять себя в руки.
Покачала головой — нет, не обидел.
Вдох-выдох.
— Простите, сеньорита, я не хотел…
— Вас, наверно, страшно достали все эти туристки, вроде меня? Каждая так и норовит затащить вас в постель?
Черт возьми, как я этих туристок понимаю!
Но я смотрела под ноги, а он — мне в спину, я почти физически чувствовала его взгляд.
— Это моя работа, сеньорита. И мне за нее хорошо платят. Конечно, затащить пытаются не все, у всех свои вкусы и интересы. Но я провожу с девушками достаточно много времени, и неизбежно возникают ситуации…
— Вот как сейчас, да? И вы им отказываете?
Рой вздохнул. Даже, кажется, скрипнул зубами. Ответил не сразу.
— Большая часть из них смотрит на меня, исключительно как на источник новых впечатлений, — сказал он. — Как на какого-нибудь дрессированного спрута, способного профессионально полапать во всех местах и доставить удовольствие. Не могу сказать, что мне это неприятно, чисто физического удовольствия еще никто не отменял. Почему бы и нет, я не отказываюсь. Но…
Он замолчал.
Я повернулась к нему.
Он стоял, поджав губы, нахмурившись.
Вот те раз…
Надо срочно что-то сказать.
— Дрессированного спрута? — спросила я.
Он мотнул головой, усмехнулся.
— Знаете, есть тут такое заведение… Не вполне спруты, но такие существа с длинными щупальцами. Очень любят пройтись по человеческому телу, все потрогать, потискать и заглянуть во все доступные отверстия. В нос их только научили ничего не совать, так что задохнуться нельзя. Да и человеческие чувства и реакция для них тоже интересны, эти твари реально стараются. Очень своеобразные ощущения, скажу я вам. Они и мужчинам и к женщинам могут найти подход.
— Хотите сказать, и вы тоже пробовали?
Почему-то казалось невероятно.
Он весело и криво ухмыльнулся, очевидно, моей наивности.
— Да. Я тут почти пятнадцать лет, всякого успеешь попробовать. Интересно же. Да и надо знать, куда водишь людей.
— Пятнадцать? — удивилась я. — А сколько вам всего?
— Шестьдесят восемь, сеньорита. Я ведь не человек.
— Ого… — только и смогла сказать я. Потом, внезапно, опомнилась. — Я, наверно, оденусь, а то ветер… холодно… Да и ужинать, наверно, пора.
Он кивнул, тоже пошел одеваться.
— В тратторию? — спросил только. — Или в рыбный ресторан? Спрутов поесть.
Я не удержалась, кинула в него туфлей.
Он поймал, рассмеялся.
— В ресторан, — сказала я. — Надеюсь, из тарелки они лапать меня не полезут. Не люблю есть то, что шевелится.
7. Ночь
Ночью я проснулась от стука в дверь.
Дернулась. В первую минуту даже не поняла, где нахожусь, слегка испугалась.
Стук. Осторожный…
— Пина! Пина, ты здесь?
Марко!
Он же говорил, что его не отпустят до завтрашнего вечера? Это же армия, там все строго. И даже еще более строго, от того, что он теперь центурион, а не солдат, больше ответственности.
Что-то случилось?
Я вылезла из кровати, побежала открывать. Запоздало поняла, что там и было открыто, никто посторонний все равно не войдет, только тот, кого пустит мой куратор. Можно было просто отозваться.
— Пина!
Распахнула.
— Что случилось?
— Пина!
Он влетел. Подхватил меня в объятья, прижал к себе так крепко. Он целовал меня в губы, в шею, плечи, все разом. Словно налетевший ураган!
— Я так скучал, Пина! Я весь день думал только о тебе! Не мог не прийти! Я просто схожу с ума!
И снова целовал, так горячо и настойчиво, не давая мне даже ответить, не давая сказать… Я не успевала за ним. Смеялась. Так невероятно! И это его внезапное возбуждение разом захлестнуло и меня тоже. Почти эйфория. Я и представить не могла, что меня могут так хотеть. Пусть не меня, пусть Пенелопе, но так страстно! Что это происходит со мной. Безумие!
Особенно важно — после сегодняшнего купания с Роем. Почувствовать, что я так нужна!
Нет, я уже совсем не могла думать ни о чем, дыхание перехватывало. Отбросила сорочку — это Марко стащил бретельки с плеч, чуть потянул вниз, и она упала к ногам. Я пыталась снять с него рубашку, но он уже ласкал мою грудь, я не могла сосредоточиться.
— Подожди, — потребовала я. — Сними тоже. Я хочу чувствовать тебя!
Его сюртук давно валялся у двери. Сапоги он сбросил где-то по дороге к кровати. Еще пара мгновений на то, чтобы стянуть штаны, а потом стянуть рубашку через голову. Он подхватил меня на руки, счастливо закружил, целуя живот и грудь, и везде, где мог дотянуться.
А я так цинично подумала, что опыт быстрого раздевания у него отменный, практики много, очевидно, что не удивительно при таком-то темпераменте.
Но это было весело. Радостно.
Он повалил меня на кровать, залез сам, чуть сжимая коленями мои бедра, возвышаясь надо мной.
Какой он красивый, просто молодой античный бог! И вот так, в таком положении надо мной — особенно! Когда я понимаю, что он весь мой. Весь — для меня! Он пришел ко мне. Его глаза горят. Он глубоко и часто дышит, предвкушая. И у меня сейчас будет еще одна лучшая ночь в жизни.