В травматологическом пункте, ожидая своей очереди, решили после получения справки вместе ехать к Валентине Григорьевне. Во-первых, у неё одной имелись продуктовые запасы, а во-вторых, всем Смирновым без исключения вдруг захотелось к маме. Если и не на ручки, то хотя бы носом уткнуться. Ведь только мама поймет и пожалеет, не скажет: «ты, милочка, сама дура». Правда, не всегда, и не каждая мама.
Справку о разбитом носе врач упорно не хотел выдавать, хотя никто ему про полицию сообщать не собирался, сказали, что Дашку побил гражданский муж. В конце концов, Валентина Григорьевна разозлилась и сунула врачу в карман тысячу рублей, после чего справка оформилась молниеносно. Валентина Григорьевна забрала её себе, аккуратно сложила и припрятала в красную боевую сумку.
Вечером, когда девушки Смирновы уже сытые сидели у Валентины Григорьевны на кухне и обсуждали события прошедшего дня, у Валентины Григорьевны зазвонил телефон. Она вдруг вся преобразилась и стала опять ворковать в трубку несвойственным ей воркованием.
– Привет, привет! Хи-хи. Да, получили. Да. На всякий случай побои зафиксировали. Ну, нет, конечно! Я разве похожа на идиотку? Я ж говорю, на всякий случай. Ну, разумеется, если что, согласую с тобой. Спасибо тебе огромное. Ну, да-да, конечно, спасибо не булькает. Хи-хи. Натурой? Скажешь тоже! Ну, зачем тебе моя старая натура? Хи-хи. Должна. Да, должна. Да, запомнила. Хи-хи. – Валентина Григорьевна нажала на отбой, при этом на лице её блуждала странная совершенно дурацкая улыбка.
– Это кто? – спросила удивлённая Дашка.
– Это обстоятельства непреодолимой силы, – хмыкнула Елена Михайловна. – Трофимов называется.
– Ну, я-то хоть его фамилию знаю, – с укором в голосе заметила Валентина Григорьевна, на что Елена Михайловна потупилась и покраснела. Действительно, ведь она Юрину фамилию до сих пор не знала. Как-то не было повода спросить.
– А кто такой этот Трофимов? – продолжала допытываться Дашка.
– Одноклассник, – пояснила Елена Михайловна.
– Ну, мама! Это я знаю, я ж не об этом. Он сейчас кто?
– Не знаю. – Валентина Григорьевна пожала плечами, закатила глаза к потолку и помахала куда-то туда же ручкой. – Где-то там. Да, какая разница?
– Действительно, – согласилась Елена Михайловна, злорадно думая, что мать хоть и знает фамилию своего ухажера, но тоже даже не представляет, чем он «где-то там» занимается.
– Ты б позвонила своему прекрасному незнакомцу, вдруг волнуется? – ни с того ни с сего вдруг сказала Валентина Григорьевна, обращаясь к дочери. Видимо, почувствовала некоторую злорадность в её голосе.
Тут Елена Михайловна совершенно растерялась, ведь и Юриного телефона у неё тоже не было. Она вспомнила, как он однажды сказал, что как честный человек уже должен попросить её телефончик, как она похихикала в ответ, но на этом всё и закончилось, так как телефонов в тот момент у них под руками не оказалось. Не до телефонов им было.
– Вот, Даша, посмотри на свою мать и хорошенько запомни, как не надо делать, – заметила Валентина Григорьевна.
– Как не надо делать? – поинтересовалась Елена Михайловна.
– Спать с прекрасными незнакомцами, не поинтересовавшись их фамилией, адресом, телефоном, родом деятельности и семейным положением.
– Я семейным положением и родом деятельности поинтересовалась. Он не женат и безработный.
– Вот, пожалуйста! – Валентина Григорьевна всплеснула руками. – Кстати, Дашенька, спать с безработными я бы тебе тоже не посоветовала.
– Да, ну вас! – Елена Михайловна надула губы. – Тебя послушать, так вообще ни с кем спать не надо.
– А что? Вполне себе может быть.
В понедельник на утренней оперативке Елена Михайловна получила очередную порцию бесноватого вампира Березкина. Некоторые заказчики попали под санкции и сворачивали инвестиционные проекты, это соответственно, Березкину оптимизма не прибавляло. Ну, а кто виноват? Понятно, в первую очередь Смирнова. Ведь это касалось непосредственно её объектов. Не всех, конечно, только части. Надо сказать, что сама Смирнова при этом тихонько радовалась, ведь ей не надо будет регулярно летать на эти объекты и лазить там по тундре. Правда, и денег при этом у неё тоже станет меньше. Это было уже минусом. Существенным минусом. Она слушала неистовства Березкина и думала, что мама, как всегда права. Лучше всё-таки спать с олигархом, чем с безработным.
Когда она вернулась из директорского кабинета на своё рабочее место, ей позвонили из отдела капитального строительства одной из компаний-заказчиков. Очень просили прибыть в головной офис компании для обсуждения важного вопроса, как они выразились, касающегося инвестиционного процесса. Елена Михайловна справедливо подумала, что Москва это совсем не Тюмень или Нижневартовск, и туда можно добраться на поезде, поинтересовалась, какие документы ей необходимо будет иметь с собой, ну, для обсуждения того самого инвестиционного вопроса, и попросила прислать за ней машину к завтрашнему утреннему поезду. После чего через секретаршу Березкина уведомила того, что завтра отбывает в Москву решать инвестиционные вопросы, и попросила ту же секретаршу заказать ей билеты на Сапсан. Секретарша Березкина испытывала к Елене Михайловне давнишнюю приязнь, связанную видимо с тем, что Смирнова ни разу не запятнала свою репутацию связью с самим Березкиным. Елена Михайловна тоже испытывала к секретарше Березкина давешнюю приязнь, которая обуславливалась тем же самым. Свою секретаршу Березкин боялся. Она досталась ему от прежнего директора, знала всё и всех, включая членов совета директоров, умела всё и держала Березкина в ежовых рукавицах. Секретарша не стала экономить казенные деньги и заказала Елене Михайловне билеты бизнес класса. Кстати, жена Березкина постоянно жаловалась, что в эти бизнес классы никогда нет билетов. Вероятно, это для кого как.
Так что путешествовала в Москву Елена Михайловна с большим комфортом. Однако, услышанное в отделе капитального строительства её весьма огорошило. Елене Михайловне предложили работу. Отличную работу. Можно сказать, работу мечты. У компании имелся завод за границей, в Румынии, и на том заводе, как и на всяком уважающим себя заводе, имелся проектно-конструкторский отдел, называемый сокращенно ПКО. И вот начальник этого отдела слегка приболел, а потом и вовсе решил уйти на заслуженный отдых, то есть, пенсию. Ведь корпоративная пенсия, которую компания обеспечивала своим работникам, это совсем другая пенсия, нежели та, которую выплачивало пенсионерам государство.
– Елена Михайловна, мы вас давно знаем по совместной работе. Мы очень довольны вами, – сообщил ей начальник отдела капитального строительства компании. – Поэтому посовещались и решили предложить эту работу именно вам. Вы проектировщик со стажем, знаете этот наш завод, как свои пять пальцев, умеете организовать работу и объединить людей в команду.
– Ой, – сказала Елена Михайловна, прижав руки к груди. Ещё месяц назад она бы облобызала сидящего напротив человека и поскакала бы на одной ноге из его кабинета до самого Питера, а то и прямо в Бухарест. Но сейчас?! Сейчас, когда у неё есть Юра? – Я же не могу!
– Как не можете? – удивился начальник отдела. – Вы, наверное, не поняли. Вам предлагается работа в Румынии с окладом… – он чиркнул цифру на бумажке и сунул под нос Елене Михайловне. Цифра была впечатляющей. – Это в евро, – пояснил он. – Компания будет арендовать вам квартиру, которую вы выберете. А потом, когда захотите, сможете вернуться в Москву или в Питер. На работу в компанию. В нашу компанию. – Он сделал круглые глаза. – Вы же понимаете, кто в нашу компанию попал, тот уже в ней остается до пенсии. До очень хорошей пенсии!
Елена Михайловна задумалась. Предложение, и правда, требовало раздумий. Особенно циферка на бумажке. Есть, что обсудить, особенно с безработным. Чего ему терять? Поедет с ней. Ну, будет безработным в Румынии, а может, и на заводе, какая работа для него найдется. Он же образованный человек. Это Елена Михайловна знала про Юру точно, а вот насчёт, какого рода это образование, тут она могла бы запутаться в показаниях. Она твёрдо решила в ближайшую пятницу с ним серьёзно поговорить и выяснить про него все недостающие сведения. Особенно телефон и фамилию. Ну, и отчество тоже не мешало бы узнать.
– Вы подумайте, конечно, – тем временем продолжал начальник отдела. – Посоветуйтесь с родными, с друзьями.
– Сколько у меня есть времени? Ну, чтоб подумать?
– Две недели. Эта и следующая до понедельника. Мы понимаем, вопрос серьёзный.
– Хорошо. Я подумаю.
– Вот. – Он взял визитку и написал на ней номер телефона. – Это мой личный мобильный. Сразу позвоните мне. Знаете, утрясти вашу кандидатуру было нелегко. Начальство предпочитает мужчин на таких должностях.
– Это понятно. – Елена Михайловна вздохнула и сунула визитку в сумочку.
* * *
Когда Валентина Григорьевна буквально повисла на руках дочери по дороге в травматологический пункт, чтоб там засвидетельствовали Дашкины побои, она почувствовала, что организм требует немедленного отдыха. Чёртовы ноги отказывались шевелиться, в стопе правой опять появилось ощущение, что туда забили гвоздь, и он ёрзает там туда-сюда при малейшем движении. Доктор в свое время объяснил Валентине Григорьевне, что такое ущемление в стопе происходит у большинства женщин, ходящих на каблуках. Ха! Интересно, где этот доктор в наше время видел женщин, не ходящих на каблуках? Первый раз такое вот ущемление приключилось с Валентиной Григорьевной, когда ей было всего-то ничего, лет сорок пять – сорок восемь. Но тогда она ещё могла собрать волю в кулак и перетерпеть эту адскую боль, делая вид, что всё в порядке. С возрастом болевой порог сильно уменьшился, да и сила воли куда-то подевалась. Поэтому сейчас, в свои шестьдесят два Валентина Григорьевна уже надевала каблуки только в ответственных исключительных случаях, тем более что нынешняя мода позволяла оставаться модницей и в сапогах без каблуков. Правда, Валентина Григорьевна являлась не просто модницей, а ещё и женщиной не желающей сдавать позиции, а каждая настоящая женщина, безусловно, понимает, что на каблуках выглядит всё же эффектней, гораздо эффектней.
Доковыляв, наконец, до травматологического пункта, ляпнувшись там, в коридоре на скамеечку и вытянув измученные каблуками ноги, она посмотрела на несчастных пострадавших от нечищеных тротуаров и сосулек. Пострадавшие маялись в ожидании своей очереди к врачу. Глядя на них, Валентина Григорьевна решила, что нужно срочно куда-нибудь лететь за границу. Причем неважно куда, лишь бы подальше отсюда. Несчастные выглядели примерно одинаково. Какие-то бесформенные и бесцветные. Многие женщины были явно моложе Валентины Григорьевны, но что с того? Как говорится, без слёз не взглянешь и отворотясь, не налюбуешься!
Валентина Григорьевна вспомнила собственную бабулю, ту самую, которая платила за себя сама и не принимала никаких подарков и помощи даже от родных. У бабули в кармашке кофты всегда имелось круглое зеркальце. Она периодически его доставала, смотрелась в него, хмыкала и говорила: «Ну и страшилище», после чего прятала зеркальце обратно в карман. Конечно, бабуля не была страшилищем. Бабуля была бедной. Очень бедной, как большинство бабуль в советское время. Бабуля существовала на нищенскую пенсию, так как её документы о рабочем стаже сгорели при взрыве бомбы в блокаду вместе с заводом, на котором бабуля тогда работала. Стаж восстановить не удалось. Поэтому бабуля на пенсии ещё подрабатывала гардеробщицей. Но при этом, несмотря на возраст и нищету, она оставалась красивой. Бедная, красивая, гордая и очень худенькая. В индийской шерстяной кофте и цветастом ситцевом платье. Зимой и летом. Зимой у бабули к наряду добавлялись войлочные сапоги «прощай молодость» на молнии спереди и драповое пальто с каракулевым воротничком. На голове бабуля носила платок. Но не платочек а’ля деревенщина, а платок типа шаль или шарф. И ещё у бабули имелись очки. Простецкие роговые очки со стеклами, поделенными на половинки для дали и для чтения, одна дужка этих очков сломалась и была примотана изолентой. А за стёклами очков прятались лукавые большие глаза. И руки бабули были очень шершавые. Валентина Григорьевна почему-то очень любила в детстве гладить эти шершавые руки. Так вот, если посадить в эту очередь травматологического пункта бабулю Валентины Григорьевны, она бы всё равно выделялась среди этих добротно одетых, сытых, но каких-то серых людей. Она бы просто сразу бросилась в глаза. Отчего так? Вот и Дашка, одетая по поводу похода на митинг довольно скромно и практично, тоже почему-то сразу бросилась полицейским в глаза. Не удивительно, что её замели. Такую девицу и без розового рюкзака за версту видать. И Ленка тоже красавица, хоть и клуша. Сидит унылая, нос повесила, а всё равно выглядит лучше всех.
Как бы в подтверждение всех этих невеселых мыслей Дашка плюхнулась рядом, взяла Валентину Григорьевну за руку и спросила, разглядывая её вызывающие парадно-выходные сапоги:
– Бабуль, а тебе никто не говорил, что ты одеваешься не по возрасту?
– Как же! Нинка, приятельница моя всё время такое говорит. Ты б её видела. Главное обидно, женщина она из себя ничего такая, без тройного подбородка, стройная, я бы даже сказала, фигуристая. И не бедная совсем. Носит постоянно какие-то юбки клёш и блузки с бантами или пиджачки. Где она их покупает, неизвестно, такой гардероб в восьмидесятых училки очень уважали. На ногах полусапожки. Боже упаси джинсы надеть. Седину даже не закрашивает. Волосы не стрижет, в дулю завязывает или хвостик. Про косметологов ничего не знает, и знать не хочет. На лице вся скорбь еврейского народа. Эту б Нинку приодеть да хотя бы подстричь…. Где там! Она считает, что всему свое время, и в любом возрасте есть своё хорошее! Ерунда полная! Вот скажи, что может быть хорошего в старости?
– Ну, не знаю.
– И я не знаю. Есть всё подряд нельзя, особенно вкусное. Пить, гулять и веселиться тоже. То желудок, то печень, то ещё какая-нибудь дрянь сразу даёт о себе знать. Начинаешь одно лечить, тут же выясняется, что ты этим вредишь всему остальному. Ну, да чего я тебе рассказываю, ты сама про лекарства всё знаешь. Так что ни хорошего, ни радости в старости никакой нет! Даже принарядиться толком не получается. Сапоги на шпильке надела, сразу ноги отвалились, куртку короткую нацепила, тут уже и задница следом за ногами полетела. Без шапки зимой на мороз не выйдешь, голова тоже отвалиться может. Но я сопротивляюсь, как могу. Конечно, мини-юбку уже не надену. Хотя…
– Ты у меня, самая лучшая и самая красивая бабуля на свете! – Дашка чмокнула Валентину Григорьевну в щёку.
– Эй, ты поосторожней со своими нежностями, а то шубу мне носом разбитым измажешь, а шубы нынче очень недешевы!
Дашка испуганно схватилась за нос.
– Не переживай, ты и с разбитым носом красавица, и мамаша твоя тоже девка хоть куда!
– Надо говорить зачётная! – Дашка захихикала.
Этот термин Валентине Григорьевне очень понравился. То есть, девушкам Смирновым даже в травматологическом пункте зачет, а вот остальным – нет! Вот интересно, отчего бы это все девушки Смирновы, включая бабулю Валентины Григорьевны и её маму, хоть они и не Смирновы вовсе были, а Малютины, все, как на подбор яркие красавицы, то есть, зачётные, и все, как на подбор полные неудачницы в личной жизни. Правда, Ленка вроде бы мужичка неплохого зацепила, ничего такой мужчина, сразу видно хозяйственный, может, и получится у них чего-нибудь. Авось срастётся. Валентина Григорьевна, конечно, ругала дочь за легкомысленное поведение, но так, больше для порядка. Если Ленку не ругать, она на все пуговицы застегнется и ни одного мужика к себе вообще не подпустит, а так хоть назло матери. Конечно, все мужики сволочи, но вдруг Ленке повезет? Возраст-то ещё, какой хороший. Самый замечательный возраст, хоть и опасный. Может, и правда, будет потом, что вспомнить. Действительно, зачем бабе в этом возрасте внуки? Валентина Григорьевна вспомнила себя в Ленкином возрасте и своё изумление от свалившейся на неё тогда внучки.
Кстати, о внучке, у неё, дай Бог, всё ещё впереди. Правильно, что не торопится. Кавалеры-то есть. И журналист, и одноклассник, еще кто-то там, который «никто». Обычно эти «никто» самые главные. Вот если бы действительно никого не было, тогда бы следовало волноваться. Вон, как у одной знакомой внучка оказалась из этих, ну, которым мужчины вовсе даже не нравятся. Никаким боком. Вот, где проблема-то! Тут себе мужика-то толкового найти трудно, а если бабу себе искать? Как её отыщешь-то такую же уникальную, которой мужики ни к чему да ещё, чтоб тебе самой по сердцу пришлась? Валентина Григорьевна от этих мыслей аж зажмурилась. Вот, где невыполнимая миссия. Вся надежда на интернет. Так что и у Ленки, и у Дашки, пожалуй, всё хорошо. Может, на Валентине Григорьевне вся их семейная женская неудача, наконец, и закончится.