— Мам, ты хоть себя слышишь? — Криво усмехнувшись, Алена все же посмотрела на упрямо поджатые губы женщины. — О каком счастье ты сейчас говоришь?
— О том, что перенесет тебя в беззаботное будущее. — Криво усмехнувшись, женщина сложила сцепленные в замок пальцы перед собой.
— Но я не об этом мечтала…
— Мечтала? — Мать выгнула бровь и напряглась. — Мечты приводят нас к неминуемой гибели. Во всех смыслах этого книжного выражения из дешевого бульварного романа.
— А ты и такие читала? — Попыталась Алена съязвить, но мать порыва не оценила, заметно напряглась и чуть нависла над столом.
— Я читала многое. — Многозначительно хмыкнула. — Хотя бы для того, чтобы сравнить и увидеть очевидные плюсы и минусы того или иного произведения. Как видишь, и из этих дешевых книженций вышла своя польза. — Руками развела, будто очевидное доводя до ума. — Подумай, дорогая, что ты хочешь получить в будущем. Кем хочешь себя видеть, где находиться. — Проговорила заметно мягче, создавая впечатление дружеской беседы. — Я хочу быть спокойна за тебя. Потому предлагаю хорошо продумать, что ты скажешь Денису, когда он приедет, ведь такие разговоры вот так… ни на чем не основываясь, не ведут. И сказаны твои слова должны быть не по телефону, а именно при личной встрече. Постарайся, чтобы к тому времени в глазах стоял не этот протест, который сейчас ты так очевидно демонстрируешь, а сожаление о содеянном и мягкая истома. Мужчинам это нравится.
— Тебе-то откуда знать, что нравится мужчинам? — Сказанула в порыве и тут же язык прикусила.
О том, что между родителями уже давно сквозит безразличие, тоже не заметить было нельзя. Мать отца не любила и тот платил ей взаимностью, но они стойко и уверенно придерживались той политики, что крепкий брак полезен для успешного ведения бизнеса, светской жизни, и отступаться от намеченного курса намерены не были. У отца давно появилась постоянная любовница. Алена ее не видела, но мать обсуждала женщину с одной из своих бесконечных подруг. Сама же от измен воздерживалась, видимо, строгое воспитание не позволяло. Дед держал ее в ежовых рукавицах.
Вспомнив деда, известного в былые времена государственного деятеля, Алена заметно приободрилась и взглянула на мать уверенно и твердо.
— Я не буду с ним мириться. — Рукой проделала жест отрицания. — Не хочу.
— Не советую тебе так поступать. — Предельно тихо проговорила мать и угрожающе прищурилась. — Легко бросаться громкими фразами, зная наверняка, что за твоей спиной надежный тыл. Как ты заговоришь, когда я лишу тебя этого тыла. Ведь могу, ты знаешь.
— Знаю.
Внутри что-то дрогнуло, но Алена стиснула зубы, стараясь не подать вида.
— В таком случае тебя не удивит мое решение заблокировать твои кредитные карточки, отобрать телефон, который, на минуточку, — приподняла указательный палец, акцентируя внимание, — тоже оплачиваю я. Также в моих силах максимально сократить общение с подругами и друзьями вплоть до полного его отсутствия. — Бесстрастно перечислила все, что может отвлечь, и лишний раз убедить в правильности принятого решения.
— Мне не пять лет!
— А если судить по поступкам, то интеллект именно на этом уровне. — Склонила она голову набок и не без удовольствия посмотрела на то, как тяжело Алене дается очередной отказ, который она все же планировала высказать.
— Я могу идти? — Ожидаемо покорно выдавила из себя Алена, на что мать благосклонно кивнула и устало взмахнула рукой, позволяя кабинет покинуть.
Оставшись одна, женщина устало вздохнула и почувствовала, как стремительно из нее уходит уверенность в озвученных словах. Конечно же, для дочери она хотела всего самого лучшего. А, главное, не дать ей совершить ошибок, которых сама Елизавета Леонидовна избежать не смогла. Следуя за чередой безрассудных поступков, ведомая все теми же мечтами, о которых с таким азартом сейчас упомянула дочь, она осталась у разбитого корыта. И пусть ее окружает роскошь, уважение друзей и недругов, но вот свою жизнь, собственное счастье она безвозвратно загубила. Как бы «дешево» ни прозвучала эта фраза.
У нее был отцовский характер со свойственным ему упрямством, непокладистостью, твердолобостью. Тот же характер сейчас проявлялся и в поведении Алены, а ее задачей как матери, было этот бунтарский дух подавить на корню, уничтожить еще в зачатке. Это избавит девочку от многих проблем, спасет от бесчисленных ошибок, которые за собой ведет этот протест.
Некрасиво пожевав губами, Елизавета Леонидовна поднялась из-за стола и из кабинета вышла, но тут же застыла, глядя на то, как дочь стоит в дверях с явным намерением уйти если и не навсегда, то точно надолго. Именно об этом говорила небольшая дорожная сумка в ее руках и решительный, горящий взгляд.
— Дедушка оставил мне свою квартиру. — Продемонстрировала она до этого зажатые в руке ключи. — Я выложила новый телефон и все карточки. — Кивнула на белоснежную глянцевую полку в углу прихожей комнаты. — Только свою зарплатную оставила. Думаю, это все же будет честно. — Мысленно своим действиям поддакнула и создала видимость уверенности. — Поживу пока отдельно, повзрослею… — Невесело усмехнулась, непрозрачно намекая на один из последних упреков матери. — А потом поговорим.
Заключила в итоге и опустила взгляд, осознавая, что ни один мускул не дрогнул на лице матери, ни одной реальной эмоции не мелькнуло в глазах. Пусто и холодно рядом с ней. Даже попрощаться она не посчитала нужным и Алена молча ушла. И тяжесть в душе осталась несмотря на, казалось бы, сброшенные оковы чужой власти над ее собственными решениями. Не поняла и не распознала ступора матери, ее растерянности и нежелания признать очевидные ошибки в воспитании. А ведь она действительно ошиблась и, спасая дочь от повторения своих собственных ошибок, буквально толкнула в еще более серьезные, основательные, которые будет не так-то легко исправить.
Алена ушла. Что тут сказать… решение, которое казалось единственно верным и далось на удивление легко, сейчас волочилось следом, отдавая тяжестью железобетонной конструкции. Все же Алена была человеком мягким и податливым. Не по природе — по воспитанию. Сейчас только взбунтовалась и не уверена, что сможет стойко перенести все возможные последствия опрометчивых поступков. Вызванная еще из дома машина такси, ожидала под подъездом. Услужливый водитель, вероятно, в надежде на щедрые чаевые, приятно улыбался и не смел грубить. Принял ее сумку и устроил на заднем сидении. Не торопил, ожидая, пока клиентка опомнится и все же назовет маршрут следования или конечный адрес. Адрес Алена знала, но только сейчас задумалась о том, что может по нему увидеть.
С дедом Алена не общалась. Мама так решила. Она и сама с ним не общалась, видимо, затаив какие-то обиды еще в юности, а уже потом, получив определенную степень независимости от авторитарного родителя, проявила характер во всей красе. Деда Алена помнила по редким размытым воспоминаниям из раннего детства, а не так давно, чуть больше года назад, сообщили, что его не стало. Мать всплакнула, хотя и старалась сдержать маску равнодушия, отец тут же связался с адвокатами, желая узнать подробности завещания. А как себя вести Алене, никто не подсказал, а она и не знала, ведь никогда прежде не теряла близких людей, да и можно ли было относить деда к близким? Родственник — это да, а вот в остальном… В общем, Алена выбрала строгое темное платье, потопталась на пороге храма, пока проводили церемонию прощания, а на кладбище уже не поехала.
То, что квартиру дед завещал единственной внучке, никого из родни, в общем-то, не удивило, однако вскоре юристам отца пришлось явиться в суд, когда желающие оспорить завещание все же нашлись. Стоит отметить, что против отца с его сворой, у этих самых желающих не было ни единого шанса, но сам факт все же для Алены был неприятен. Если бы спросили у нее, то непременно бы отказалась от наследства в пользу той женщины, которая ухаживала за болеющим дедом несколько последних лет, но отец даже рот Алене открывать запретил. Сейчас она была ему отчасти даже благодарна, ведь пространство для маневров, как оказалось, в подобной ситуации стало едва ли не единственным выходом и очевидным спасательным кругом.
Высотный дом в самом центре города встретил недружелюбными серыми фасадами. Нет, было, безусловно, красиво, но отделка начала прошлого века внушала трепет и содрогание, будто изначально дом планировался именно для государственных деятелей, знатных особ и состоятельных людей. Да так планировали, чтобы даже у проходящих мимо обывателей не осталось ни единого сомнения, для кого предназначено подобное архитектурное сооружение.
Объяснившись с бдительным вахтером, прорваться на нужный четвертый этаж все же удалось. Отпирая замки, Алена отметила ощутимую дрожь в пальцах, все же она переступала порог не просто квартиры, не просто порог дедовского наследства, но и порог истории. На самом деле, пообщаться с дедом хотелось бы, но это она сейчас понимает, когда вляпалась во всю эту нелицеприятную историю. Когда совет нужен, поддержка, опытный взгляд, а тогда… тогда она строила планы, мечтала о карьере и была уверена в том, что со всеми трудностями справится сама. Ошибалась, что тут сказать. К подобному повороту явно готова не была, но отказываться от безумной в глазах всех остальных затеи, и не думала. Наоборот даже, план как-то легко сложился в голове и сейчас требовал непосредственного участия и немедленного исполнения. Но выделить несколько часов на знакомство с новыми условиями все же являлось возможным.
Квартира впечатлила. Сказать по правде, что-то подобное она увидеть как раз и ожидала. Массивная дубовая мебель эпохи бурной дедовской молодости, которая идеально сочеталась с современными гаджетами, и пусть редкими, но верными дизайнерскими решениями переплетения стилей и эпох. Современная кухонная мебель, и тут же кожаные диваны, стулья с высокими резными спинками, зеркала и картины в массивных золоченых рамах. Последнее, к слову, было слишком вычурно для идеалистически настроенного члена партии, но, видимо, подобную роскошь позволить себе дед все же мог. Привлек внимание и слой пыли, что собрался за год запустения, но на качестве, на общем впечатлении это практически не отразилось. Здесь все было основательным и будто с характером, со своей историей. Уюта пока не чувствовалось, слишком незначительной самой себе казалась Алена среди всех этих элементов, но убеждала себя в том, что это поправимо и в скором будущем она по достоинству займет почетное место в длинном списке именитых предков.
Знакомство с квартирой выдалось каким-то сухим и непродолжительным. Никаких личных вещей, записей, что могли бы поведать о деде, как о человеке, найдено не было. Сейф в кабинете наглухо заперт, а редкие вещи, все же попадающиеся на глаза, никакой смысловой нагрузки за собой не несли. А мысли… эти неуемные мысли, то и дело, возвращались к Бортновскому. Не к нему лично… его фигура как большого политика Алену интересовала мало, а вот некоторые поступки, не красящие его как человека, позиционирующего себя как гражданина с кристально чистой репутацией… Вот это привлекало особенное внимание. Через скольких он переступил на пути к успеху? Сколько статей уголовного и гражданского кодекса позволил себе не заметить, проигнорировать?
За подобными рассуждениями не заметила, как принялась листать подборку старых газет. Единственный элемент, пожалуй, что сохранился после целенаправленной уборки, зачистки. Алена и сама не сразу приметила серую стопку в нижнем ящике стола, но вскоре осмысленно и заинтересованно принялась изучать то, что, вероятно, еще ее дед со свойственным ему усердием и трудолюбием подшивал в единую композицию.
Газеты советских времен привлекали мало, там было больше общего плана, идея, смысл. А вот то, что датировано новым веком… вот здесь буйство красок, полет фантазии… В некоторых статьях жестко дед критиковал правительство, в некоторых призывал народ объединиться — видимо, не сразу отошел от массовой политики партии. За последние года три до смерти, в основном был замечен как инициатор реформ и деятель, успешно их внедряющий.
Дыхание сперло от возмущения в момент, когда на одном из фото статьи рядом с дедом узнала Бортновского. Тот пожимал ему руку с предовольным видом и будто что-то нашептывал на ухо, а дед в ответ с сосредоточенным видом кивал. Так только казалось, но едва ли Алена была далека от правды, все же это политика и смысл фотографии должен формироваться на уровне подсознания, а не основываться на догадках. Пробежавшись по тексту статьи скорым взглядом, и искомую фамилию удалось обнаружить. А весь смысл сводился к тому, что дед якобы выбрал приемника. «Ну да, как же!» — мысленно хмыкнула Алена и презрительно сощурила глаза. Правда, оценив те немногие события, которые всплыли в памяти, пришла к неутешительному выводу, что примерно в то время Бортновский и вышел на передний план в политической жизни области. А ее дед вскоре скончался от сердечной недостаточности. Неуемная фантазия тут же провела параллель между событиями, но здравый рассудок тут же эту параллель перечеркнул. А вот тот факт, что Бортновский все же воспользовался обаянием, определенной долей ума и немереной хитростью, чтобы расположить деда, не сомневалась.
Недовольно поджав зубы, Алена вынуждена была себе признаться в предвзятости, что для человека ее профессии непозволительно. Она всегда должна рассуждать логически и принимать во внимание факты. Пока же на виду были лишь домыслы.
Играть в детектива намерений не было, но вот разобраться в ситуации и дать ей объективную журналистскую оценку все же хотелось. А для подобных действий требовалось быть как минимум в курсе событий. В городе сейчас идет передел власти. Обошлось без погонь и стрельбы, но некоторые личности все же покинули высокие посты и страну в очевидной спешке. Это только за неделю… А что же будет дальше? И, главное: как узнать обо всем первой? Ответ очевиден: нужно крутиться поближе к верхушке, держать ухо востро и быть готовой в любой момент воспользоваться полученной информацией правильным образом.
— А для этого нужно иметь входной билет на особо значимые мероприятия. — Ответила Алена самой себе и в задумчивости подперла подбородок кулаками.
Сейчас была осень, а осень традиционно богата на всякого рода сходки, слеты и банкеты. Только вот в качестве кого она могла бы на эти самые банкеты попасть? Журналистское удостоверение все же пришлось сдать на неопределенный срок. Да и едва ли она, как рядовой сотрудник пусть и известного издательства, могла претендовать на роль человека, освещающего события подобного рода. Не тот уровень и не тот статус. Туда приглашают «правильных» репортеров, которые послушно передадут идею и смысл. Тем же, кто обивает пороги в поисках правды, ловить нечего.
Интернет-поисковик по искомому запросу тут же выдал целую череду знаковых событий осени. А там такие имена, такие звания, что телефон в руке накалился, не говоря о повышенной температуре головного мозга. Ближайшим в списке стал благотворительный вечер в поддержку талантливой молодежи. Бортновский там непременно появится. Будут его соратники, будут недруги, будут и те, кому он давно встал поперек горла. Разумеется, будучи человеком здравомыслящим, Алена не надеялась нарваться на откровения последних, но вот реальный шанс подслушать, подсмотреть и сделать определенные выводы, у нее будет. Но вот как туда попасть?..
На стартовой странице вечера яркими красками разлилась цветовая палитра осени. Совсем как та, что недавно кружила под ногами Алены в парке. Незамысловатый узор из вороха красных, желтых и коричневых листьев. В той же композиции и макет пригласительного. Запоминается, ничего не скажешь!
Алена раздосадовано выдохнула, и в эмоциональном всплеске захлопнула газетную подборку, тут же задвинув ее на место, в дальний угол выдвижного ящика стола. Энергии была масса и она бурлила внутри, не находя вывода. Так, что совсем скоро краска бросилась в лицо и взвыть хотелось от всей этой безысходности. Алена принялась судорожно шарить взглядом по поверхностям, в поисках чего-то не веданного, пока не зацепилась все за ту же пыль, которую приметила сразу по приходе. Вдруг уборка показалась идеальным вариантом для того, чтобы сбить спесь и хоть на время освободить голову от сводящих с ума идей. А между тем до благотворительного вечера оставалось всего пара дней…