Странности начались, когда Ярославу исполнилось семь месяцев. Мне начали приходить заказы на редакцию необычных текстов. Точнее сказать, тексты были вполне обычными. Не рефераты, не доклады и так далее, а просто небольшие тексты с описанием моря, солнца, экзотических стран, кухни, словно это просто наблюдения или записи в дневнике. Иногда были какие-то грустные и печальные тексты о любви, нежности, страсти, над которыми я плакала, а иногда интересные веселые, рассказы, над которыми я смеялась. Мне предлагалось исправить ошибки, которых почти там не было и наполнить рассказы красками, дополнить чем-то новым, чтобы они стали более насыщенными. И я дополняла, переделывая предложения в более красочные и очень боялась, что заказчику не понравятся мои ремарки. Странно было, что заказчик ни разу со мной не поспорил, все принимал и присылал на мой электронный счет суммы, превышающие в несколько раз мой заработок за эту работу. Связи с этим клиентом не было, все делалось через сайт, который брал определенный процент за свои услуги, но я не стала возвращать деньги. Мне нужно было растить сына и на странности заказчика было абсолютно плевать. Я наоборот ловила себя на мысли, что с нетерпением жду нового заказа и с каким-то трепетом читаю эти тексты. Мини рассказы о чужой жизни, которой у меня никогда не будет. Так пролетели еще полгода.
— Злата! Ты, не поверишь! — кричит моя мама, забегая в квартиру.
— Тихо, Ярик спит, — прикладываю палец к губам, прохожу вместе с мамой на кухню. Мама зажимает рот рукой, не прекращая улыбаться. — Ни за что не отгадаешь, что сегодня произошло, — уже более спокойно, но счастливо выдает она.
— Ты, наконец, встретила мужчину своей мечты и выходишь за него замуж, — усмехаюсь, доставая питание Ярослава, чтобы согреть его.
— Нет, лучше.
— Что может быть лучше? — не подумав говорю я. Мама немного хмурится, смотрит на меня с какой-то жалостью, но быстро собирается, достает из сумки какие-то красочные бумажки, протягивает их мне.
— Что это? — не понимаю я, одновременно собирая волосы в хвост. Недавно я хотела подстричься. Обрезать длинные волосы под каре, чтобы они не мешали мне. Но потом вспомнила, что они нравились ЕМУ, и рука не поднялась это сделать.
— Это путевки в Таиланд на две недели. Все включено, полет, проживание в пятизвездочном отеле, питание, экскурсии, — воодушевленно заявляет мама. Путевки на двоих взрослых и ребенка.
— Откуда они у тебя? — с удивлением спрашиваю я, понимая, что мама никак не могла их купить. У нас нет таких денег.
— Ох доча, я сама нахожусь в приятном шоке. Я их выиграла!
— Как выиграла? Где? — я давно не верю в чудо, удачу и волшебство, поэтому скептически смотрю на путевки.
— Я уже несколько лет хожу в один тот же супермаркет, ну знаешь, там, за углом, — я киваю, понимая, про какой магазин она говорит. — Так вот, как оказалось, там проводился розыгрыш среди постоянных покупателей, и я выиграла. Я забежала за молоком для Ярика и меня просто огорошили этой новостью.
— Как-то это все странно, — недоверчиво произношу я.
— Я тоже не поверила, но от нас ничего не требуется. Мы просто должны через две недели сесть в самолет и полететь на отдых. Мне дали адрес турфирмы, через которую оформляли путевки, я была там и все подтвердилось. Это хорошая турагентство, через него вот уже пять лет ездит отдыхать одна моя коллега. Все честно. Правда, я хотела их продать или вернуть стоимость деньгами, которые нам не помешают. Но мне сказали, что это невозможно. Приз состоит только в поездке. И я подумала, что это наш с тобой шанс полететь куда-то и отдохнуть. По-моему, мы это заслужили, особенно ты. Когда нам еще выпадет такая возможность?
— Мам, ну куда я с маленьким ребенком? Это так далеко. Долгий перелет, да и Ярослав совсем маленький для таких путешествий. — растерянно отвечаю я, до сих пор не веря в происходящее.
— Я все узнала. Ярику год и месяц, ему уже можно летать. Мы сделаем необходимые прививки, проконсультируемся с педиатром и все будет хорошо, — я киваю, не понимая, с чем соглашаюсь. Все это настораживало, может потому, что я давно перестала верить в чудо и сказку. Наивной девчонки Златы давно нет. Я приняла реальную жизнь без иллюзий.
ЭПИЛОГ
Никогда не была заграницей. В детстве нам с мамой хватило только на поездку в Анапу и то потому что там жила мамина двоюродная сестра. Это всего лишь Таиланд, а мне кажется я нахожусь в другом мире. Далеком, но очень красивом. Мама была права, нас действительно не обманули. Все оказалось ровно так, как она и говорила. Прекрасный небольшой отель, все включено, белоснежный пляж и бескрайнее, невероятно чистое море. Мама все время всем восхищалась и постоянно повторяла мне, как здесь хорошо. Она права, этот маленький кусочек рая мы заслужили. Когда еще нам выпадет шанс отдохнуть в таком месте? Никогда, особенно пока Ярик маленький. На этом острове нас окружают горы, невероятно зеленые леса и водопады, которые мы еще должны посетить. Остров Самуи — это просто сказка, в которую так сложно поверить.
Сегодня мы просто на пляже, греемся под лучами теплого солнца, наслаждаясь прекрасной погодой и запахом моря. Я не умею загорать, кожа у меня всегда белая, но как только я попадаю на пляж, я просто краснею как рак и сгораю. Поэтому мама, заботясь обо мне и Ярославе интенсивно мажет нас солнцезащитными кремами. Я просто лежу на шезлонге с закрытыми глазами, ловлю солнечный свет через прикрытые ресницы, краем уха слушая, как мама играет с Яриком, строя ему замки из песка, которые он со звонким смехом ломает и возмущенными звуками требует, чтобы ему их строили заново.
— Злата, прекрати вести себя как монашка! — возмущается моя мама. — Даже я разделась на этот пляж. Сними с себя платье.
— Мама оно легкое и почти прозрачное. Мне мал купальник. Грудь почти вываливается, да и бедра тоже после родов… — не договариваю, кривлю лицо, вызывая мамину улыбку. — Почему я не померила этот купальник, прежде чем купить?
— Ой, скажешь тоже, — отмахивается мама. — После родов, — усмехается она. — Нормально все у тебя там, даже отлично. Ни растяжек, ни лишнего веса. Не то что у меня в свое время. Ты просто стала женщиной. Грудь налилась, и совсем не обвисла, а бедра даже стали лучше. И купальник у тебя довольно красивый и очень тебе идет. Ты у меня красавица, не то что некоторые, — мама косится на девушек неподалеку, которые загорают топлес. — Так что снимай свое платье и иди искупайся нормально без Ярослава. Скоро вечер, Ярик устал, — усмехаюсь, поднимаюсь с шезлонга, снимая с себя платье. Собираю волосы повыше, чтобы не намочить. Улыбаюсь, когда мой мальчик тянет ко мне руки, но мама увлекает его игрой с песком, давая мне возможность искупаться.
Море теплое, ласкающее, и спокойное. Мне давно не было так хорошо и умиротворенно. Словно эта чистая вода забирает все мои тревоги, переживания и боль, которая еще таится внутри меня, но я не выпускаю ее наружу, не позволяя ей завладеть мной, поскольку моему сыну не нужна мать в вечной депрессии. Я заперла свою тоску где-то глубоко внутри, но это не значит, что ее нет… Он всегда останется внутри меня. Иногда мне очень хочется его забыть, попробовать начать жить заново. И сын как две капли воды похожий на НЕГО здесь ни при чем. Я просто никогда не смогу больше никого подпустить к себе кроме Ярослава. Я не представляю себя с другим мужчиной. Я вообще не вижу мужчин, они все безликие, бесполые существа. Ярослав безжалостно убил для меня других мужчин, повесив пулю мне на грудь как доказательство того, что я по-прежнему мертва без него. Иногда я жалею, что сделала выбор в пользу матери, а потом корю себя за такие мысли. Ярослав жив, он где-то здесь, на этой земле, а моя мамочка бы просто не пережила моей смерти. У меня просто не было выбора…
Выхожу из теплого моря, засмотревшись на звонко визжащую девочку, которую отец пытается научить плавать. Улыбаюсь этой картине, с сожалением отмечая, что мой мальчик может никогда не увидеть своего отца. Иду к нашим местам, смахивая с лица воду и застываю на месте, не в силах пошевелиться. Моя мама в каком-то ступоре, прикрыв рот рукой, наблюдает за тем, как рядом с Яриком сидит на корточках мужчина и что-то ему говорит, а мой сынок задорно ему улыбается, демонстрируя свои недавно прорезавшиеся зубки. Мужчина сидит ко мне спиной, но я с закрытыми глазами узнаю его из тысячи.
Начинаю дрожать только от сознания того, что он здесь, рядом, общается с нашим сыном. Мне бы закричать или сорваться с места, бежать к нему, но все, что я могу в данный момент — это стоять в нескольких метрах и наблюдать, как два Ярослава общаются между собой и прекрасно находят общий язык с первой встречи. Мама переводит на меня ничего не понимающий взгляд, но не мешает их общению. Она словно догадывается, что это отец нашего Ярика, хотя думает, что он мертв. Но ошибиться невозможно, они как две капли воды похожи друг на друга.
Ярик, как ни в чем не бывало, тянет руки к отцу, хотя всегда боялся чужих людей, а Яр немного медлит, словно в ступоре, а потом резко подхватывает малыша на руки, прижимая к себе. Наш сын замечает меня, показывает пальчиком и говорит «мама». Яр оборачивается, и я куда-то уплываю, сознание покидает меня. В глазах темнеет, и я начинаю медленно оседать на песок. Все замедляется, моя мама кричит, подрывается бежать ко мне, но Яр вручает ей нашего сына, преодолевает расстояние и поднимает меня с песка.
Громко всхлипываю, когда чувствую, как любимые теплые руки крепко меня держат и сильно прижимают к себе. Зажмуриваю глаза в надежде проснуться, потому что это все не может быть правдой, я давно не верю в сказки. Сжимаю его плечи, чтобы убедиться, что он настоящий. Мне вдруг хочется плакать и смеяться одновременно, и я улыбаюсь сквозь слезы, которых не чувствую. Я ничего не ощущаю кроме него. Мне плевать, как он здесь оказался и нашел нас. Хотя я уже догадывалась, что вся эта поездка не свершилась без его участия. В данный момент все это не имело никакого значения.
Он здесь, он рядом, настолько близко, что я пьянею от его неповторимого запаха, и с ума схожу от того, что вновь прижимаюсь к его груди, слышу его грохочущее сердце. Я боюсь поднять голову, и встретиться с ним взглядом.
— Моя Златовласка. Моя маленькая девочка, — шепчет он, зарываясь мне в волосы, срывая с них заколку. А у меня вновь подкашиваются ноги от его низкого голоса. Голоса, который я не слышала почти два года. — До сих пор моя? — шепчет он мне в волосы, глубоко втягивая воздух, прижимая меня к себе до боли в теле. А мне мало, я хочу сильнее. Не могу ответить на его вопрос. Я словно онемела, и все что могу — это только всхлипывать, с трудом глотая кислород. Он оттягивает мои волосы, вынуждая поднять голову и все-таки посмотреть ему в глаза. — Моя, — утвердительно говорит он, только заглянув в мои глаза. А я тону в его темно-зеленом пронзительном взгляде, понимая, что никогда бы не смогла забыть. Мы долго смотрим в глаза друг другу, пока я, не в силах сдержать слезы, начинаю плакать. Он обхватывает мой подбородок и властно тянет к своим губам. Выдыхаю ему в губы, чувствуя их тепло. Мы одновременно вздрагиваем, отстраняемся друг от друга, поскольку позади нас начинает плакать наш сын, требуя внимания. Я отхожу от Ярослава, по-прежнему не в силах произнести ни слова, тяну руки к моему мальчику, но мама не позволяет мне его взять, отвлекая от меня игрушкой.
— Значит так, молодые люди. Вы многое должны мне объяснить, — строго говорит она, бросая укоризненный взгляд на Яра. — Ярик устал и хочет спать, — на этих словах мой мужчина улыбается теплой улыбкой и не сводит глаз с Ярослава-младшего. Он не обращает внимания на мою строгую в данный момент маму, подходит к ним близко и целует нашего сынишку в лоб, щечки, носик.
— Сейчас я иду в отель, — категорично заявляет моя мама. А вас обоих, — она отстраняет нашего сына от Ярослава, — я жду на серьезный разговор завтра утром, — заканчивает она, подхватывая пляжную сумку, и, похоже, мой мужчина с ней согласен. Он усмехается, сжимает ручку Ярику, отпускает его и притягивает меня за талию к себе. Мама и наш сын уходят, а мы еще какое-то время смотрим им вслед.
— Яр…Я… — как всегда от волнения рядом с ним не могу связать двух слов.
— Тихо, моя хорошая, — отвечает он. — Мы еще поговорим. Но позже, — очень серьезно отвечает он, осматривая мое тело голодным темным взглядом. — Твое платье? — указывая на шезлонг, я просто киваю, смотря, как он берет его и надевает на меня, сплетает наши пальцы, тянет за собой вдоль берега. Если бы я была в данный момент в своем уме, я бы, наверное, смогла рассмотреть дорогу к небольшому бунгало недалеко от нашего пляжа. Смогла разглядеть небольшую террасу с плетеной мебелью и прекрасным видом на море. Уютную обстановку с резной темной мебелью, огромную кровать и белоснежные шторы, колыхающиеся в открытом окне. Но все это я увижу только завтра. А сейчас для меня вокруг ничего не существует. Я вижу только своего мужчину. Я хочу насмотреться на него и потребовать все то, чего он лишил меня за эти два года. И я беру, словно обезумевшая, смело и нагло. По прежнему без вопросов и слов. Сейчас мне отчаянно нужно выплеснуть всю тоску и боль.
Отталкиваю его от себя, поскольку мне сейчас совсем не нужны нежность и ласка. Мне хочется разорвать его на части. Хочется почувствовать его грубость и страсть, чтобы до боли, до адской сладкой боли, чтобы убедиться, что мы вновь вместе. И Яр меня понимает, встает возле кровати, снимает с себя футболку, кидает ее на пол, а я задыхаюсь от вида его сильного загорелого тела. Он медлит, смотрит, как я снимаю платье, отшвыриваю к его футболке, и сама застываю, тяжело дыша.
— Дальше, — приказывает он, а я прикрываю глаза, наслаждаясь этим хриплым возбужденным тоном. Я снимаю верх купальника, хватаюсь за трусики, медленно спускаю их вниз, перешагиваю и подхожу ближе Ярославу.
— Стой. Подожди еще минуту, — словно задыхаясь произносит он, осматривая мое тело.
— Нет! Не хочу ждать. Я и так слишком долго ждала, — шепчу ему в губы и тут же сильно прикусываю его губу. Яр издает гортанный стон мне в рот, хватает за талию, сильно сжимает и бросает меня на кровать.
В последующие два часа мы любили друг друга. Грубо, жестко, до последней капли, до отметин на моем теле и истерзанных губ. Я сорвала горло, громко крича его имя в моменты острого болезненного оргазма, который накрывал меня лавиной. А он не отпускал меня, вдавливал в подушку и с каждым разом брал еще сильнее. Так, как я требовала от него, заставляя кричать, что люблю его. И я кричала это признание, со слезами на глазах, не позволяя себя ласкать и жалеть, только жадно брать, отдаваясь ему до последней капли.
Нежность и ласка были потом, когда я обессиленная лежала на его груди, ощущая тысячу расползающихся мурашек от его ласковых невесомых прикосновений. Мы молчали довольно долго, просто наслаждаясь ласковым теплым ветром, дующим в окно. Яр непрерывно меня касался, одной рукой постоянно перебирая волосы, а другой лаская каждый доступный участок тела, словно не терзал меня некоторое время назад. А я слушала его сердце, и глубоко дышала, пытаясь насытиться его запахом.
— Я поняла. Это ты, — первая нарушив наше молчание, говорю я в его грудь, целуя ее.
— Что я?
— Это ты присылал мне те заказы на редакцию, за которые платили очень много? Ты же описывал мне именно это место? — усмехаюсь я.
— Да, надеюсь, ты тратила те деньги, которые я тебе высылал?
— Конечно тратила, когда у тебя на руках грудной ребенок, невозможно думать о правильности или моральной составляющей, — Яр застывает, а потом сильно сжимает меня и глубоко выдыхает.
— Прости меня, моя хорошая. Пожалуйста, прости, если сможешь. Я так виноват. Но я не мог по-другому. Выхода не было.
— В чем ты виноват?
— Во многом. В том, что не был с тобой, когда ты узнала, что носишь под сердцем нашего сына. В том, что не видел твой животик. Не был рядом во время родов и пропустил самое прекрасное время в жизни моего сына. В том, что не помогал и не поддерживал в трудные минуты, — с каждым словом он говорил все тише и тише с раскаянием и горьким сожалением в голосе. Он собрал мои волосы, оттянул, вынуждая поднять голову и показать ему мои глаза, которые блестели от подступающих слез.
— Все так, мне было очень тяжело без тебя. Но ты не виноват. У нас не было другого выхода. И Ярик был моим подарком, ты сам того не зная оставил мне часть себя.