Хроники Красного Литейщика - Владимир Самсонов


ХРОНИКИ КРАСНОГО ЛИТЕЙЩИКА

ЦИКЛОН

Последние девятнадцать лет, строго в январе, город Красный Литейщик исправно накрывал мощный циклон. Он мог продолжаться несколько недель подряд. Снег обрушивался миллионами тонн, ветер сбивал с ног, валил рекламные щиты, переворачивал фуры. Температура скакала от 11 до 37 градусов ниже нуля.

Город был практически парализован обильным снегопадом и отсутствием нормальной видимости. Временами невозможно было выйти из подъезда. Жителям приходилось вылезать на улицу из окон, чтобы очистить входную дверь от сугробов. Редкие автомобили с трудом пробивались по дорогам, которые не успевали очищать коммунальные службы. Не выдержавшие заморозков трубы, заливали улицы живописными фонтанами, превращавшими их в зачётный каток.

* * *

Сотрудник охраны продуктового магазина Антон Коньков, торопился на смену. Полчаса борьбы с непогодой и он войдет в тёплое, спасительное нутро магазина. Антон повернул в сторону Первомайской улицы и громко выругался. Ещё вчера тут был тротуар, а теперь непролазные, метровые сугробы. Придётся идти по проезжей части, а так, как видимость весьма ограничена, есть вариант попасть под трактор. Но выбирать не приходилось.

Антон посмотрел по сторонам, нашёл промежуток между наносами и двинул вперёд, проваливаясь по колено в холодный пух. Неожиданно правая нога зацепилась за какой-то, твёрдый предмет. Антон попытался вытащить конечность. Ничего не получилось. Он потянул сильнее. Наконец, нога поддалась и показалась на поверхность, но без ботинка. Антон не удержал равновесие и, чертыхаясь, проклиная коммунальщиков и циклон, завалился в сугроб.

Натянув плотнее перчатки, стал разгребать снег. Ботинок никак не хотел откапываться. Показалось, что-то тёмное. Антон стал разглядывать предмет. Порыв ветра швырнул в лицо пригоршню снега. Отплёвываясь и протирая глаза свободной рукой, он потянул предмет на себя. Находка негромко хрустнула. Антон раскрыл перчатку. У него на ладони лежала синюшная, тупоносая сосулька. Охранник пригляделся и в ужасе отбросил её. Это был человеческий палец.

* * *

На столе для вскрытий лежала женщина с распоротым горлом. Рядом с ней оттаивал указательный палец левой руки. Патологоанатом Кузнецов сидел поодаль на стуле, ковыряясь в сенсорном телефоне. В помещение вошёл следователь по особо важным делам Сергей Боровик. Увидев его, Кузнецов отставил телефон, подошёл к следователю. Они пожали руки, после чего Кузнецов натянул резиновые перчатки и встал около тела.

— Когда произошло убийство? — спросил Боровик.

— Примерно три — четыре часа назад, — ответил Кузнецов, беря в руку скальпель, используя его, как указку. — Обратите внимание на разрезы.

Указал на горло жертвы.

— Почти все раны короткие и горизонтальные, — продолжал он. — На кой такое творить, не пойму. Проще от уха до уха распороть.

— Больше никаких повреждений? Следов соития? Что ещё есть? — продолжал расспрашивать следователь.

— Могу, чуть позже, представить полный отчёт.

— Мне надо сейчас. Десять минут назад на той же улице обнаружили ещё один труп с похожими ранами.

Боровик показал присланное фото, выведя его на экран телефона. Кузнецов взял женщину за подбородок, с силой задрал вверх, ещё раз указав на разрезы.

— Практически идентичные. Видите, как измочалено.

— Помалкивайте об этом, — сказал следователь крайне серьёзным тоном.

Он набрал номер на телефоне, послушал гудки. На том конце сняли трубку.

— Павлов, это я, — произнёс Боровик. — Собирай всех…. Срочно. Начальство сам проинформирую.

Он попрощался с патологоанатомом и вышел.

* * *

На короткой цепи, прикованной к железному кольцу, вмурованному в бетонную стену, с ошейником на шее, ждала своей участи девушка. Её рот был крепко затянут скотчем, руки связаны. Тело и голову густо покрывали гематомы от постоянных побоев. Она не ела уже несколько дней. Напротив неё, на табуретке, сидел он.

«Я знаю, кто я, — объяснял похититель. — А знают ли они, кто они? Даже не догадываются. Но я открою им глаза. Помогу изменить существующий порядок вещей. Следующая их попытка будет лучше теперешней. Они смогут встать со мной в один ряд, понять суть происходящего. Они станут лучше, чище, сильнее. Не знаю, скольких успею направить в нужное русло. Но я работаю над этим не покладая рук…».

* * *

Прохор, которого назвали в честь прадеда, стоял возле гроба. Там, среди принесённых им цветов лежала мать. В морге постарались, отломанный палец выглядел не тронутым. Распоротую шею закрывал шарф.

Холодный ветер развивал ленты на венках, замораживал слёзы. Хорошо хоть буря немного стихла, явив из-за рваных туч бледное, измученное непогодой солнце.

Прохор старался отогнать мысли о смерти матери. Не верил своим глазам. Совсем недавно они ужинали дома. Она испекла чудесный пирог, пальчики оближешь. Мать умела печь и просто хорошо готовила, а теперь, из-за прихоти неизвестной мрази, лежала в гробу. Прохору истово захотелось поймать и выпотрошить недоноска.

С десяток родственников застыли у него за спиной, шепчась и переминаясь с ноги на ногу. Шёпот стал громче. Послышались недовольные реплики: «Какого чёрта?», «Скотина», «Совести нет», «Прилетел стервятник».

Прохор обернулся. К гробу шагал его отец, держа в руке букет красных роз. Он бросил семью, когда Прохор пошёл в первый класс. Нашёл какую-то прошмандовку и со спокойной душой свалил. И вот сейчас, через столько лет, появился. Видно лучшего времени, чем похороны, не нашёл.

Они не поздоровались. Отец знал, что сын его ненавидит. Он склонился над бывшей супругой, собираясь поцеловать в лоб. Прохор неожиданно для всех и себя оттолкнул его в сторону. Отец попятился, зацепив букетом шарф на шее покойницы. Ткань съехала в сторону, явив взорам шитое-перешитое горло.

— Что это? — невольно вырвалось у отца.

— Что?! — вспылила дородная тётя Клава. — А ты не в курсе что ль, сердобольный?!

Её попытались успокоить родственники, но она ещё больше завелась.

— Тварь, какая-то искромсала! Ты бы, Семён, валил отсюда, по добру, по здорову!

— Это не твоё дело! — разозлился отец. — Раскудахталась!

— Тихо, — прошептал Прохор. — Тихо.

И вдруг в нутрии него вспыхнуло пламя гнева: «Мать лежит мёртвая, а они тут срутся меж собой».

— Заткнитесь все! — крикнул Прохор.

Мгновенно наступила тишина, прерываемая всхлипами вечно больной бабы Тани. Через минуту, кто-то подал знак могильщикам. Они резво заколотили крышку и стали опускать гроб в промёрзшую могилу. Родственники смиренно проходили мимо, бросая вниз комья земли. Когда прошёл последний, могилу зарыли. Земляной холм сразу начал заметать вездесущий снег.

Поминки прошли скомкано и тихо. Никто не говорил прощальных речей, никто не плакал. Родственники тихо скорбели. Через пару часов трапеза была закончена. Стали расходится, желая Прохору крепиться и мужаться. Когда он остался один, к нему подошёл отец.

— Я очень сожалею, — начал он было.

— ПШёл ты, — огрызнулся Прохор. — Вали к своей тёлке.

— Кати больше нет, — ответил отец. — Умерла год назад.

— Что теперь хочешь?

— Загладить вину. Помириться. Я поступил с вами очень плохо, но так уж вышло.

Прохор отвернулся.

— Я хочу мира, — говорил отец. — Что мне сделать, чтобы ты простил? Ведь кроме тебя у меня больше никого нет.

— Что сделать? — Прохор задумался. — Найти тварь, которая убила мать и…, - он провёл большим пальцем себе по горлу.

Желание и решительный взгляд сына напугал Семёна, но он взял себя в руки.

— Ты шутишь? За это по головке не погладят.

— Тогда убирайся из моей жизни.

Отец задумался.

— Хорошо сынок, — спокойно ответил он. — Я сделаю это, если поможешь.

Прохор уверенно кивнул. Они пожали руки.

* * *

Пленница слушала и не слышала. Все её мысли были о свободе и еде. Тело саднило от одуряющей, убивающей волю боли, благо руки теперь не были связаны.

«Та женщина на тротуаре. Да. Она не знала, что заслуживает лучшей жизни, чем сейчас. Я помог ей переродиться. В новой жизни она будет богатой, счастливой красавицей. Я знаю, что делать с самого детства. Тогда дед оставил меня одного охранять небольшое стадо овец. Сам ушёл в село на несколько часов. И тогда явился он. Я видел его мощь и силу. Это было великолепно. Я испугался. Он заметил меня и не тронул. Думаешь, пожалел? Нет. Передал свою силу и мудрость. Принял меня, посчитал равным. Теперь я знаю, каков мой путь. Я — спасение».

* * *

Боровик вышел перед небольшой аудиторией оперативников, среди которой сидело его прямое начальство.

— Господа офицеры, — начал он. — Дело приобрело нехороший оттенок. Точно такие же убийства обнаружены в отчётах за прошлый и позапрошлый год. Не понимаю, почему на них до сих пор не обратили внимания. Возможно, потому, что некто потрошил бездомных и бродяг. В этой халатности ещё предстоит разобраться.

— Что Вы хотите сказать? — прервал его полковник Яров.

— По моему мнению, — сказал Боровик, — в Красном Литейщике орудует серийник.

Присутствующие зашептались.

— Этого не может быть, — произнёс полковник. — Откуда? С чего ты взял?

— Это происходит при каждом зимнем циклоне, — уточнил Боровик. — На уличных камерах наблюдения ничего не разобрать. Только неясные тени. Этим он, несомненно, пользуется.

— Что предлагаешь? — спросил полковник.

— Предлагаю возбудить дело о серийном убийце. Назовём его «Циклон».

Полковник задумался. Встал с места, походил, подумал.

— До этого, мне казалось, что подобные случаи ничем не объединены, — сказал он. — Мне нужны доказательства.

— Чей-то труп? — спросил Боровик.

— А хотя бы и так, — ответил полковник. — Пока прямых действий, так называемого Циклона, я не вижу.

— Что ж, — сказал Боровик, — подождём.

* * *

Прохор, вместе с отцом, сидел на кухне. Они обсуждали план будущих поисков.

— Поговорил со знакомым ментом, — начал отец. — Он утверждает, что это серийник. Совершает несколько убийств сразу. По этому поводу у них недавно было собрание.

— Сволочь, — прошипел Прохор.

— Причина выбора жертв, неизвестна. Но возможно никакой причины нет. Просто режет.

— Как же его выследить?

— Предлагаю сесть ментам на хвост. Попутно прочёсывать город, на предмет подозрительных прохожих, — произнёс отец.

— Надо достать ментовскую рацию или чего подобное, — предложил Прохор.

— Уже, — ответил отец, вынимая из стоявшей на полу сумки японский сканер радиочастот. — Менты уверены, что он режет людей только во время циклона. Потом ложиться на дно. У нас мало времени.

— Будем слушать полицейское радио круглосуточно, авось, что прояснится.

— По поводу оружия, — произнёс отец. — Можно достать обрез двустволки, но если остановят — срок.

— Доставай.

* * *

«Когда он уничтожил половину стада, то заметил меня. Остановился, подошёл, обнюхал. Я готов был умереть на месте от страха, но он ничего мне не сделал, просто ушёл восвояси. Дед был очень зол. Когда же рассказал, как было дело, он сильно удивился и не стал ругать. Наверное, почувствовал силу переданную мне.

Они все чувствуют её. Особенно перед смертью, за которой следует перерождение и новая жизнь. Метель скрывает меня от любопытных глаз. В этом вижу одобрение Бога. На сегодня я задумал нечто особенно потрясающее».

Девушка тихо плакала. Она была готова на всё, лишь бы он накормил и не бил больше. Постепенно голову обволакивал тяжёлый, мешавший думать, туман.

* * *

Кафе «40 градусов» блестело красными, переливающимися огнями. Несмотря на непогоду, оно было забито народом. Часть посетителей, изредка, выходила в тамбур покурить.

Двое парней и две девушки дымили возле входной двери, когда один из парней заметил неясную фигуру у своего внедорожника. Сработала сигнализация. Так и есть, наркоша позарился на навигатор, решил он. Парни выскочили наружу, не обращая внимания на сильный мороз и метель.

Девушки весело переговаривались, ожидая взбучки недалёкого придурка. Но парни, почему-то не торопились изувечить проходимца. Они застыли на месте, глядя на яростно жестикулирующего вора. Потом одновременно повалились в сугроб. Это озадачило девушек. Они прильнули к покрытому инеем стеклу двери. В этот момент дверь открылась нараспашку. На пороге стоял покусившийся на внедорожник вор. Его лицо закрывал серый шерстяной шарф, в руке что-то блеснуло. Он двинулся на девушек. Звуки музыки, доносившиеся с танцпола, заглушили крики.

Боровик осматривал тела. Двое парней на улице, две девушки в тамбуре. У всех измочалено горло.

— Что-нибудь пропало? — спросил он у Павлова.

— Похоже, ничего, — ответил тот. — Деньги и драгоценности на месте.

— Значит, убийства ради убийства. Что думаете? — поинтересовался у него Боровик.

— Не знаю, но должно быть, какое-то объяснение, — пожал плечами оперативник.

— Увозите, — вздохнул Боровик. — А мы пока опросим отдыхающих. Хотя уверен, ничего нового не узнаем.

Санитары переложили тела на носилки и принялись грузить в подъехавшие труповозки. Боровик оглядел стены и потолок.

— А где камеры видеонаблюдения? — спросил он у бледного, от пережитого, администратора.

— Некоторые, весьма солидные, клиенты очень не любят, когда за ними наблюдают, — ответил он.

— Понятно, — пробурчал следователь.

Прохор сидел вместе с отцом в белом Ауди с залепленными снегом номерами, припаркованной рядом с кафе. Они внимательно слушали переговоры полиции и наблюдали за погрузкой трупов.

— Четыре тела, — произнёс отец, когда менты перестали трещать в эфире.

— Это он, — со злобой сказал Прохор. — Его рук дело. Но зачем?

— Кто ж его знает, — ответил отец. — Насколько мне известно, почти все подобные считают себя охотниками, мессиями, освободителями, бичами божьими. Психи, одним словом.

— Он далеко не псих. Выманить и положить двух крепких парней и их потаскух, не каждый решится. Он всё просчитал.

— Возможно и так, — одобрил предположение отец. — Поехали, прокатимся.

Ауди сдала назад и, обогнув сугроб, скрылась в вечерней непогоде. Никто не заметил стоявшую за углом фигуру в сером шерстяном шарфе.

Машина подъехала к запорошенному светофору, стоящему на безлюдном перекрёстке. Пока ждали зелёный, Прохор таращился в боковое окно.

— Глянь, — вдруг сказал он. — Вон там у ограды.

Отец посмотрел в окно. У засыпанной снегом ограды чернело пятно, очертаниями похожее на человека. Он поставил машину на аварийку, вышел. Прохор видел, как отец подошёл к пятну и, отпрянув, замахал руками. Прохор выскочил наружу. У ограды лежал труп пожилой женщины с характерными следами на шее.

— Надо уходить, — забеспокоился отец. — Не дай бог, кто ментов вызвал. Начнут допрашивать, найдут сканер с обрезом, не отмажемся.

Они быстро сели в Ауди и скрылись в бушующей метели.

* * *

«Сегодня мне удалось переродить пятерых несчастных. Я действую в точности, как он учил. Перерождаю, и никто не перечит. Они ведут себя так же, как те овцы. Пока убивают одного, другого, третьи созерцают в надежде, что их не постигнет участь перерождения. Не бойтесь, за болью приходит облегчение и новая жизнь. Не бойтесь…».

Безвольно сидевшая на цепи девушка, что-то бубнила себе под нос. Её взгляд выражал пустоту. Разум был чист.

* * *

Боровик просматривал материалы дела, фото жертв, их контакты. Никаких связей между собой, кроме последней компании в кафе. Парни из бригады местного авторитета Крабова по кличке Краб. Две девушки — их знакомые. Вот и вся связь. Женщина на перекрёстке возвращалась с работы.

Дальше