Я, кажется, уже упоминал, что укрепления этой части Аарты величием не впечатляют? Так вот, то, что за ними укрыто, тоже не впечатляет, причем от слова «совсем». Утмир с Асиром даже замерли на миг в воротах, узрев местные «хоромищи» -- пришлось легонечко подтолкнуть их в спины, чтоб не загораживали проход.
-- Милейший, -- обратился я к стражнику, продолжая исподволь запинывать в родной город царевичей, -- не подскажешь, где несколько путников, путешествующих по святым местам, могли бы заморить червячка с дороги, не рискуя оказаться в неприятной истории? Желательно, конечно, при этом и не отравиться поварской стряпней.
-- В Кагеновом посаде-то? -- усмехнулся одноусый. -- Ну ты, брат, и задачки задаешь. Тебе бы хоть в Новый город подняться.
-- Мы так и сделаем, но юный Утмир, -- я положил руку на плечо младшего внука, -- сильно утомлен дорогой, и я думал дать своим послушникам немного передохнуть, а затем уже идти далее.
-- Тогда загляните в «Коровью лепешку». -- кивнул стражник. -- Это тут, рядом, за четвертым поворотом -- в ней, обычно, останавливаются гуртовщики и прочие обитатели предместий, снабжающие продуктами столицу.
Мой собеседник ухмыльнулся, широким жестом обвел окружающее пространство, и не без язвительности в голосе добавил:
-- Блистательную.
-- Солнце тебя храни. -- я осенил стражника знаком Святой Троицы и последовал в указанном им направлении.
Едва мы отошли на несколько шагов от ворот, как младший царевич повернулся ко мне и со смесью ужаса и изумления произнес:
-- Дедушка, а вот это вокруг нас... Это что?
-- Это дома. -- невозмутимо ответил я.
-- И в них что же... -- охнул мальчик. -- Живут?!
-- Разумеется. -- я кивнул. -- Что же еще в домах делать?
-- Но... Как?!
-- Полагаю, что весьма неважнецки.
-- Ну а ты что думал, высочество? -- вступил в беседу мой стремянной. -- Не всем же жить во дворцах. К тому же беднякам Аарты грешно жаловаться на свои убогие лачуги: в устье Великой Поо даже зимой довольно тепло. А вот у меня дома, в Старой Башне, едва снег начинает ложиться, такая холодина начинается, что хоть ложись, да помирай. Еще и из щелей в стенах ветер гуляет.
-- Разве нельзя щели заделать? -- удивился мальчик.
-- Можно. -- согласился герой корреры Тампуранка. -- Только не на что. Как вот местным не на что построить нормальное жилье.
-- Отчего же хефе-башкент допускает такую убогость в Аарте? -- хмуро спросил Асир, чвакнул ногой в сандалии в луже, сморщился и добавил: -- И такую грязь?
-- Гнать людей с земли за их бедность -- не лучшая идея. -- покривился Тумил.
-- К тому же ты не справедлив к князю Штарпену. -- добавил Энгель. -- Приглядись внимательнее, улицы Кагенова посада идут не абы как, а тянутся словно лучи, значит застройка идет по плану. И чем дальше дома от вала, приглядись, тем они добротнее. Думаю, это просто временные халупы, построенные лишь бы место за собой застолбить. Хотя дороги здесь, конечно...
Сын морского воеводы обогнул изрядную лужу.
Наблюдение юноши оказалось совершенно верным -- чем дальше от вала, тем дома становились крепче и обихоженнее. Не сказать, что богаче, но не лачуги-развалюшки, которые мы наблюдали у самых ворот, а «Коровья лепешка» и вовсе могла похвастаться не только двумя этажами, но и каменным основанием.
Изнутри заведения раздавались звуки пьяных песен и смех -- шума, сопровождающего мордобой не наблюдалось, из окон мебель с посетителями не вылетала, так что я со спокойным сердцем вошел в таверну.
-- Брат, ты дверями ошибся. -- крикнул мне из-за стойки трактирщик, едва я переступил через порог. -- Тут собирается народ небогатый, милостыни ты не соберешь.
-- Родной... не дай Солнце, конечно. -- отозвался я, вызвав потыреной из «Ликвидации» шуткой смешки посетителей, -- Где ж ты у меня ковчежец для сбора пожертвований-то увидал?
-- Да неужто ты не будешь, богов ради, выпрашивать вам по миске похлебки, а собрался заплатить за трапезу в таверне? -- рассмеялся содержатель «Коровьей лепешки».
-- Только если у тебя на кухне готовят хоть что-то немного более съедобное, чем то, что написано на вывеске. -- отрезал я, усаживаясь за пустой стол, и дав знак своей свите располагаться там же. -- Так что, кормят тут усталых путников?
-- Ну это надо же! -- трактирщик продолжал все столь же громогласно веселиться, выходя из-за стойки и направляясь к нам. -- Некоторые говорят, что в наши времена чудес уже и не бывает, однако же вот оно.
-- Так возблагодарим же за него богов и выпьем по этому поводу! -- хохотнул я.
-- Определенно, этот монах мне нравится! -- рассмеялся один из посетителей, поднимая здоровенную кружку, и общество его немедленно поддержало.
-- Ну-с, святые люди, чего будете заказывать? -- подошедший к нам трактирщик все еще посмеивался. -- Пустой кашки и колодезную водицу?
-- Вот ничего себе у тебя выбор разносолов, дядя. -- иронично произнес Нвард. -- Ты бы нам еще свинских яблок предложил.
-- Чего нет -- того нет. -- содержатель заведения изобразил сокрушенное лицо и развел руками. -- А и были бы, так придержал бы.
-- Это отчего же? -- с невинным видом поинтересовался Тумил.
-- А, так вы ничего-то и не знаете? Завтра же наш царь экзамен на философа будет держать, обещал семью семь способов приготовления картохи изложить, так, чтобы она вкусна была. Непременно глянуть на это собираюсь -- вдруг рецепты его стоящие.
-- И отчего же государь решился философское звание получать? -- ровным тоном поинтересовался Асир. -- Ему-то не по чину вроде.
Молодец, внучек, умничка. Правильные наводящие вопросы задает.
-- А кто ему запретит? Он же царь. -- пожал плечами трактирщик.
-- Я вот считаю, что это даже и правильно. -- подал голос посетитель из-за соседнего стола. -- Чего умище-то скрывать, коли боги тебе его дали? Пущай все об нем знают! Это у иных-прочих цари самые обныкнавенные, а у нас -- орел! И правитель, и священник, и философ еще. Ну ничего не скажешь -- молодец!
-- Ага, всем соседям на зависть. Если он еще и с быками управляться может, так мы его и в почетные гуртовщики записать можем. -- хохотнули с другой стороны.
Ну, спасибо вам, добрые люди. Прямо незабвенным Леонидом Ильичом себя ощущать начинаю.
-- Про рецепты картохи эти я слыхал. -- веско произнес изрядно пожилой мужчина (судя по манере заплетения бороды или деревенский староста, или, что более вероятно, глава ватаги гуртовщиков). -- Сын свата моего погонщиком в караване трудится, они третьего дня с Самватина вернулись. Так в трактирах у Благой заставы аккурат эту невидаль и спробовал, да и в Запоолье местами видывал, чтобы подавали. Сказывал -- съедобно. А с быками управляться -- на то, Кунта, у царя стремянной есть. Слыхал, поди, как в Большой Мымре Громолет-мясоед-то отпраздновали? Во всех окрестных деревнях по сю пору от зависти себе локоточки кусают.
-- Да а я что? Я ничего, я к нашему государю-иноку со всем уважением. -- стушевался гуртовщик. -- Он по случаю восшествия на трон бани всем бесплатно открыл, одеон опять же, ничего я такого и не говорю-то дурного, молчу я вообще...
-- Вот и молчи себе потише, а то будешь как тот златокузнец -- плеваным. -- внушительно произнес глава ватаги.
-- Весело вы тут, в столицах, проживаете. -- народ перешел к доброжелательному перемыванию моих косточек, и я, убедившись в царской популярности в среде пролетариата повернулся к трактирщику. -- Но весельем брюхо не набьешь. Чем покормишь-то нас?
-- А вам поплотнее, или так, перекусит просто? -- поинтересовался тот.
-- Плотно перекусить, но не до опышки. Ночевать, уж не обессудь, будем не у тебя, а в Нижнем городе, там и догонимся.
-- Я так и думал. -- кивнул трактирщик. -- Больно ткань у вас добрая на сутаны пошла. Тогда, кашки могу. Пшенной, или там гороховой. С мясцом.
-- От Громолета-мясоеда еще двух недель не прошло, нельзя нам мясо. -- вмешался Тумил. -- Рыбки лучше жареной дай.
-- Рыба есть только соленая и копченая -- я ж не в порту держу заведение. Но могу предложить жареных голубей.
-- Э-эх, -- вздохнул я, -- попадешь к вам в столицу, научишься есть всякую гадость. Тащи своих голубей. И пива по кружке -- вино-то у тебя, поди, не лучшего букета.
-- Да уж, не для царского стола. -- хохотнул трактирщик. -- Твоя правда, монах. А вот пива свежего только вчера две бочки купил, да такого, что и самому государю подать не грех -- с постными рожами не уйдете, братья.
Когда хозяин «Коровьей лепешки» удалился Энгель пихнул Тумила локтем вбок и заговорщицким тоном произнес:
-- Ну вот и слава пришла, а? Каждый гуртовщик в Аарте тебя теперь знает.
-- А в Тампуранке и вовсе каждая собака. -- хмыкнул мальчик. -- Так что завидуй молча.
-- А откуда ты известен в столице Запоолья? -- удивился Утмир.
-- В коррере он там выступал. -- пояснил я. -- Так успешно, что местные бычьи плясуны признали его лучшим из лучших, а потом всю ночь по кабакам таскали, да по девкам.
-- Обижаете, ваше величество. По девкам -- это я уже сам. -- Тумил потупился и сделал благочестивое лицо.
-- Как же, помню. -- усмехнулся я. -- Если верить слухам, овладел разом двадцатью пятью девственницами, причем некоторыми даже неоднократно.
-- Враки это все. Я еще не достиг той святости, что и ваше величество, чудеса творить не умею. -- сокрушенно вздохнул послушник-стремянной.
Это вот он на что сейчас намекнул, интересно?
-- Отец. -- обратился ко мне молодой парень, сидящий за соседним столиком. Совсем еще молодой, с жиденькой и короткой бороденкой, которую едва-едва умудрялся заплетать, но здоровенный как бык. -- Скажи, а вас в столицу на служение прислали, или преподобному Валарашу во вспоможение?
-- Это уже как решат... -- я потыкал пальцем в верх, намекая на некое гипотетическое начальство. -- А тебе почто?
-- Да вот, -- вздохнул гуртовщик, -- слух такой ходит, что будут преподобного с наместничества снимать. Царь-де наш задумал, будто бы, закам мордасы начистить, да заселить их степи ашшорскими крестьянами, и отца Валараша над этим всем во главе поставить.
-- Чистая правда. -- кивнул я. -- А еще на вновь заселенных территориях ему указ вышел монастырь основать.
Не то чтобы при этих моих словах в зале воцарилась мертвая тишина, но многие из присутствующих умолкли и навострили уши.
-- Это жаль. -- вздохнул парень. -- При преподобном в Ежином уделе получше жить стало.
-- Расставаться с его преподобием, конечно, тягостно. -- вновь подал голос пожилой бригадир гуртовщиков. -- Только, мыслю я, нам-то такие перемены к лучшему. Попервой поселенцы-то скотинки много держать не смогут, а мясца всем хочется. Думается, будет большая нужда в нашем брате-животиннике, стада на север перегонять, а за дальний перегон и оплата совсем иная.
-- Твоя правда, дядюшка Ахикар. -- кивнул юноша. -- Только все равно, не то это, что на своей земле. Я вот мыслю, может и мне с поселенцами податься? Земли у нашей семьи сам знаешь, небогато, когда отцов срок придет, так нам с братьями если делить, это пахать и вовсе будет нечего. А в степях, я слыхивал, обещают дать такой надел, какой только сможешь обработать, да еще с инструментом и скотиной помощь сулят.
-- Это только если тебя зак на аркане не утащит. -- произнес трактирщик, подходя к нашему столу с изрядных размеров подносом, заставленном мисками и кружками. Рядом с ним стояла девчушка с пузатым кувшином в руках. -- Или стрелой дырку в тебе не сделает.
Владелец «Коровьей лепешки» начал сервировать наш стол.
-- За преподобным Валарашем не пропадешь. -- отмахнулся гуртовщик. -- Это не ваш столичный пузан.
-- Пузан или нет, а воду от акведука в посад уже в этом месяце закончит протягивать, к середине осени и баня у нас тут будет своя. -- обиделся за наместника Аарты трактирщик.
Ты гляди-ка, а Штарпен в столице, оказывается, имеет популярность! Вот это нежданчик так нежданчик.
-- Пропадешь или не пропадешь, да за кем, это можно долго спорить. -- вмешался в беседу тот самый мужик, что поднимал кружку под мой эрзац-тост. -- Ты, Люсиола, лучше скажи, как на новом месте без бабы обходиться собираешься? Я вот, может, тоже подумываю в степи перебраться, да пока дочку замуж не пристрою -- с места не сдвинусь. И остальные так же поступят, ибо куда девку-бабу в степь-то за собой тащить? А здесь, если молодухи про твое намерение к друджам на куличики переться прослышат, так за тебя разве что страхолюдина рябая пойдет.
-- А я в жены зачку возьму. -- нашелся парень. -- Наши витязи мужей и отцов их попереубивают, а женщин-то куда-то пристроить будет надо. Не к богам же их всех, мы ж не звери.
-- Вот она тебя в первую же брачную ночь и прирежет, а сама на коня и ищи ветра в поле. -- усмехнулся трактирщик, ставя кувшин с пивом на стол.
-- Чего бы так? -- обиделся Люсиола. -- Я ее любить буду, и колотить не стану. Ну, в первое время точно, пока детьми не обзаведемся.
-- Ну это да, -- задумчиво произнес Ахикар, -- не бросит зачка детей, а с ними в степи одной бедовать, так лучше придушить сразу.
Так-так, а молодой человек помудрее меня с министром царского двора вместе взятых. Я-то думал, откуда зекам-поселенцам жен достать, а оно вот же, на поверхности решение -- полонянки.
Общество тут же зашлось в споре -- видать малоземельные крестьяне сразу после того, как просочились новости о моих колонизационно-экспансистских планах крепко начало думу думать, -- а мы приступили к пробе блюд народного питания.
Асир с Нвардом, прямо скажем, не вдохновились, Энгель жевал с невозмутимым лицом, мол, и не такое в морских походах едали, мы с Тумилом... Ну а что, мы? Люди, чай, не избалованные на монастырских-то харчах -- правда, надо признать, Святая Кастрюлька готовит каши повкуснее, -- зато Утмир наворачивал так, что за ушами трещало, а отведав голубей (в которых мяса-то было меньше, чем костей) повернулся ко мне и восторженно шепнул:
-- Дедушка, а можно я сюда буду хоть ходить иногда, этих птичек покушать?
Мнда, ну я, помнится, в таком возрасте тоже, со всем своим удовольствием, чего только не испробовал -- одних только речных мидий, они же «ракушки», в костре с друзьями перепекли и потом сожрали чуть ли не на свой вес.
-- И прозовут тебя «Царевичем Кагенова посада». -- хмыкнул я. -- За что матушка твоя проест мне плешь. Ладно, не кручинься, придумаем чего-нибудь. На крайний случай за голубями и гонца послать можно.
Пиво я в этом мире, так уж получилось, еще ни разу не пробовал, так что к дегустации напитка приступил с опаской -- наслышан был, еще до своей преждевременной кончины, о том, что средневековое и античное пиво, сваренное по аутентичным рецептам, выходило на вкус тем еще подарочком. Ан нет, действительно оказалось ничего так -- немного густоватое, но зато со вкусным хлебным духом и небольшой кислинкой, как у щавеля. А уж судя по довольно расплывшимся в улыбках физиономиям Энгеля и Нварда, оно и вовсе не «ничего так», а «очень даже».
-- Странный напиток. -- прокомментировал Асир. -- Даже не могу сказать, нравится он мне или нет.
-- Мне -- точно нет. -- заявил Утмир. -- Дедушка, можно мне лучше молока?
-- Разумеется, можно. -- сказал я. -- Но -- в следующей корчме.
Я повернулся к трактирщику и поманил его одной рукой, другой демонстрируя тощий потертый кошель, бывший у Лисапета еще до моего в его тело вселения.
-- Ну что, -- сказал владелец «Коровьей лепешки», подойдя к столу, -- получше чем на вывеске написано?
-- Милостивец, а мне-то откуда знать, если то, что у тебя на вывеске, я ни разу не ел? -- ответил я. -- Но, вообще-то, очень даже ничего. Сколько с нас?
-- Полтора абаза. -- ответил тот и, выдержав несколько секунд мой укоризненный взгляд, добавил: -- Но вам, как святым людям, так уж и быть, скину половину бисти. И не надо на меня так смотреть, брат, пиво действительно очень дорогое и, заметь, не менее хорошее.