Я посмотрела на Хайдена. Казалось, он контролировал каждую клетку своего организма, но все же в его глазах промелькнула тень нерешительности.
— Никаких секретов больше. Обещай мне.
— Никаких секретов.
Тишина окружила нас, и в этой темноте во мне пришло решение.
— Я хочу узнать, кто убил моего отца. — Мой желудок обожгло как огнем.
— Я знаю.
— И Курт под наибольшим подозрением. Ты знаешь об этом.
— Я не знаю, во что верить. Я знаю его долгие годы, Эмбер. И если бы это был он, то почему? Зачем ему Оливия? — спросил Хайден. — Он долгие годы работает с моим отцом. Он знает, как тяжело приходится одаренным. Это просто бессмысленно.
— Я не знаю, но как же все те вещи из моего шкафчика? Это должен быть… один из них.
Он не ответил. Вместо этого откинулся на спину, сохраняя безопасное расстояние между нами.
Даже после всего, что я узнала сегодня вечером, мое сердце колотилось все же слишком быстро.
— Нам скоро надо возвращаться, — сказала я.
— Надо.
Но мы не стали.
Мы разговаривали, больше спорили, о Курте и отце Хайдена.
— Мы никогда не придем к общему мнению.
Хайден фыркнул.
— И я все еще думаю, что нам надо пойти к моему отцу. Это могло бы… что это? — он сел, поднял что-то маленькое с кровати.
Мне пришлось наклониться вперед, чтобы увидеть, что он держит. Что-то маленькое и круглое лежало на его ладони. Я тут же поняла, что это была монетка.
— Ох. Она, наверное, выпала из моего кармана.
Он присмотрелся к ней сквозь свои густые ресница.
— Не могу понять, что на ней написано.
— Ничего особенного, — сказала я, желая забрать ее у него с ладони. — Можешь отдать? — я вытянула руку.
— Конечно, но почему ты носишь в кармане монетку? Я заметил, что она не обычная.
Я пожала плечами.
— Не знаю. Это типа на удачу.
Хайден положил ее обратно на мою руку. Я могла слышать, что он улыбается по его голосу.
— Тогда ты не захочешь ее потерять.
— Нет. — Я положила ее в карман и надеялась, что там она и останется.
После этого мы снова погрузились в тишину. Затем я услышала мягкое спокойное дыхание, которое говорило о том, что Хайден заснул. Я ему позавидовала. Мой мозг не хотел отключаться. В какой-то момент я повернулась на бок и приподнялась на локте. Я не знаю, что на меня нашло, но я изучала его. Я заметила то, чего не видела раньше, например, густоту ресниц и форму бровей, идеальную от природы.
Мои пальцы чесались от желания пройтись по линии его челюсти и щеке. Взгляд опустился вниз на губы, затем еще ниже. Руки лежали на плоском животе. Мне казалось странным, что в этих длинных элегантных пальцах была сила, способная причинить мне боль.
Разглядывая собственную руку, я задумалась, приходило ли ему в голову подобное, когда он смотрел на меня. Хотя мои пальцы не были такими элегантными. Они всегда были заляпаны чернилами и углем.
И мои пальцы несли смерть — все из-за дара Оливии, из-за того, что кому-то нужен был ее дар.
Я медленно перекатилась на свою сторону и наблюдала за тем как приподнимается и опускается грудь Хайдена, пока глаза не закрылись. Я забылась глубоким сном, и ни один сон не потревожил меня.
***
Теперь мама выглядела для меня по-другому, рыжие локоны казались не блеклыми, а лицо не бледным.
Даже то, как она напевала, не раздражало меня, как прежде.
Я поставила чашку чая на тумбочку рядом с ее креслом и сделала пару шагов назад.
— Мама, я понимаю.
Она продолжила медленно раскачиваться.
— Я знаю, что мы много ссорились до аварии, но я всегда любила тебя. Ты знала об этом? Хотя, наверное, я вела себя не так. Я просто была глупой и мне бы хотелось, чтобы ты услышала меня сейчас. Я сожалею о своем поведении. Мне жаль, что я выбрала морепродукты в ту ночь и… и мне жаль, что я ненавидела тебя все это время.
Я остановилась и закрыла глаза. Желание услышать ответ зависло в тишине между нами.
Пока мы шли утром обратно к дому, Хайден объяснил мне все про стирание разума и что для этого требуется умение.
— Это как искусство, — сказал он. Если сделать неправильно, то последствия непоправимы, а ущерб остается навсегда.
Злоба и беспомощность смешались во мне. Мама не заслужила этого. Мои ногти впились в ладони.
— Я знаю, что произошло с тобой. — Сказала я. — Я знаю, что мы никак не сможем это изменить, но я все, же постараюсь все как-то исправить. Когда я узнаю, кто это сделал, я заставлю их заплатить за это. Я… — половицы в коридоре скрипнули один раз, потом еще раз. Я повернулась к двери, закрыв рот.
Я преодолела расстояние до двери и выглянула в пустой коридор. Я не знала, был ли там кто-то и что он мог подслушать. Когда я повернулась обратно к маме, мое сердце остановилось.
Она смотрела прямо на меня невероятно расширенными глазами, сейчас их зелень казалась особенно яркой.
— Мама?
Потом я поняла, что смотрела она не на меня, а мне за спину, в направлении двери, словно тоже слышала кого-то в коридоре.
Глава 16
Самопознание для меня было сравнительно подготовке к экзаменам. Я не хотела этим заниматься, но приходилось. А когда я все-таки за это бралась — получалось так себе. А еще это занимало много времени, у меня ушло две с лишним недели.
Наверное, за это мне стоит благодарить Холдена Колфилда.
Мистер Тео сидел на краю своего стола, держа в руках «Над пропастью во ржи». Он снова и снова говорил о том, как Холден изолировал себя в качестве средства самозащиты, что и привело к его одиночеству. А потом рассуждал об одиночестве как о форме защиты от внешнего мира.
Да и ладно. В конце концов, Холден сам решил быть изгоем.
Однако меня накрыло прозрение, пока мистер Тео читал отрывок из книги своим приятным голосом.
«Самым лучшим в этом музее было то, что все оставалось здесь на своих местах. Никто не двигался… никто никогда не менялся. Единственным, что изменится здесь, будешь ты сам».
Мистер Тео захлопнул книгу и посмотрел на класс, казалось, его яркие глаза задержались на мне.
— Как вы понимаете это?
— Парню надо было потрахаться, — ответил Билли.
Я проигнорировала смех и ответ мистера Тео — была слишком сосредоточена на мысли, что не хочу быть подобна одной из статуй в музеях: никогда не двигаться и не меняться, навсегда остаться девушкой, которая не способна даже касаться растений. Я хотела измениться, мне это нужно было, но спустя две недели издевательств над каждым растением, к которому я прикасалась, у меня все еще ничего не получалось.
Каждый вечер мы с Хайденом сбегали в хижину и тренировались на растениях. А после — сидели на диване и разговаривали обо всем на свете. Иногда даже лежали на кровати. В такие ночи мы обычно засыпали, а потом с рассветом прокрадывались в дом, надеясь, что нас не поймают.
Возможно, я недостаточно сильно старалась. Может, я затягивала с тренировками, потому что хотела проводить время с Хайденом, мне нравилось засыпать рядом с ним и испытывать подобную близость.
Пронзительный звонок вырвал меня из размышлений, и я чуть не упала со стула. Ученики встали из-за парт с озадаченными лицами.
Мистер Тео положил книгу на стол.
— Эмбер, ты не могла бы задержаться на секунду?
Я не особенно удивилась его просьбе и, проигнорировав вздохи окружающих, засунула учебники в сумку.
Мистер Тео взял за правило узнавать о моих делах. Думаю, его все еще тревожил мертвый кролик.
Он кивнул на прощание последним выходящим студентам и вышел из-за стола. Как только комната опустела — улыбнулся мне.
— У тебя что-то происходит?
— Нет, — соврала я и тут же почувствовала вину за это. Я вздохнула и села на стул напротив него. — Ну, была сломанная кукла в моем шкафчике вчера.
Я не стала говорить про петлю, которую нашла в понедельник после танцев. Мистер Тео уже знал об этом, в тот день он тоже задержал меня после уроков. Почему-то мистер Тео тогда был удивлен меня видеть на занятиях, видимо, я выглядела болезненно.
Хайден не знал о вещах, которые я находила в шкафчике. Я прятала их, чтобы он не взорвал всю школу.
Мистер Тео покачал головой.
— Эмбер, я, правда, думаю, что тебе стоит поговорить с директором. Я уже говорил тебе, здесь не приемлют травлю учеников.
А я уже говорила ему, что не хочу втягивать в это никого другого. Я собиралась повторить это снова, когда вдруг почувствовала головокружение.
— А как дела дома?
— Да… нормально. — Голова начала болеть. Я не позавтракала сегодня, это было неразумно. — Почему… почему вы спрашиваете?
Он сложил руки на груди, казалось, ему неуютно.
— Я знаю, что просто твой учитель, но я много переезжал, когда был в твоем возрасте. Помню, как тяжело подружиться с ребятами и как непросто жить с незнакомыми людьми.
— Знаете? — теперь свет казался мне невыносимо ярким.
— Моя мама сильно болела в то время. Мы переезжали по разным родственникам и друзьям семьи, которых я толком не знал. Помню, что другие дети не были особенно дружелюбными, шутили надо мной. — Он снял свои очки и начал их протирать. — Если все это делает один из них, ты должна сказать кому-нибудь.
Я медленно кивнула, правда, вернее то, что я считала правдой, уже вертелась у меня на языке. Я хотела все ему рассказать, потому что, может быть, он мог бы мне поверить.
— Эмбер?
Я очнулась. Что произойдет, если я расскажу мистеру Тео правду? Он либо подумает, что я спятила, либо позвонит властям. Я сомневалась, что Кромвел хорошо это воспримет. Вспомнить только, что случилось с Адамом. Я встала, опираясь на парту.
— Дома все очень хорошие. Я не думаю, что это кто-то из них. Ладно, я уже опаздываю.
На лице мистера Тео промелькнула хмурость. Но он лишь надел очки и кивнул.
Чувство вины ухудшило мое состояние еще больше. Кроме всего прочего, мистер Тео, казался действительно неравнодушным. Возможно, он чувствовал ответственность как учитель, а может просто видел во мне себя, причины были не важны мне. Я чувствовала себя ужасно.
— Спасибо вам, правда, но дома все хорошо.
— Без проблем. — Он отвернулся к своему столу. — Просто помни, что есть люди, вне этого дома, которые готовы помочь тебе разобраться с проблемами, Эмбер.
— Хорошо. — Я кивнула, точно зная, что никогда не расскажу ему, что подозреваю Кромвела и одного из его одаренных детей в проделках с моим шкафчиком… а может и в чем похуже.
***
К концу четвертого урока с бесконечной болтовней Кори, я уже успела забыть, что солгала мистеру Тео.
Хайден ждал меня у двери, как всегда, и мой желудок странно затрепетал, когда я его увидела, привыкнуть к этому ощущению уже успела, но оно удивляло меня каждый раз. Сегодня на Хайдене был свитер, облегающий его словно вторая кожа. С каждым движением была видна игра мышц. Вот как сейчас, когда он поднял руку, чтобы смахнуть волосы со лба.
— Что ты делаешь? — спросил он.
Так как мои глаза были на уровне груди Хайдена, то, собственно, на нее я и пялилась. И мне не составило особого труда представить эту грудь обнаженной. Думаю, картинка навсегда засела в памяти.
Вау.
— Эмбер?
Я заставила себя отвести взгляд.
— Где обедаем?
— Где захочешь. — Он взял мою сумку и повесил себе на плечо.
Я засунула руки в карманы толстовки, пока мы шли по заполненному коридору.
— Где угодно, но не камнях.
Хайден понимающе на меня посмотрел.
— Как насчет кафе?
— Отлично.
На улице главенствовал прохладный ноябрь. Мы вышли на улицу, и ни один учитель нас не остановил. В кафе через улицу я выбрала столик около окна, чтобы наблюдать за деревьями. Листья на них уже пожелтели и покраснели.
Очень красивое зрелище.
— Ты тихая. — Сказал Хайден после того, как официантка ушла. Он заказал сэндвич с сыром гриль и маринованными огурчиками. Гадость. — Это не из-за прошлой ночи?
Я отвернулась от окна и невесело усмехнулась. Прошлой ночью я извела целое семейство кактусов во время своей практики.
Не колючих, а красивых, тех, что цвели как раз в ноябре.
— Нет. Я просто думаю.
— О чем?
Об игрушке и петле, подумала я, но лишь пожала плечами.
— Сколько у тебя ушло на то, чтобы научиться контролировать свой дар?
Хайден положил локти на стол.
— Мне пришлось разобраться в причине его проявления без моего на то желания.
— И что за причина? — я внимательно смотрела на него.
Он же отвел взгляд.
— Это была смесь факторов.
Я нахмурилась. Хайден обычно отвечал на все мои вопросы, даже на личные. Но сейчас я, кажется, попала в чувствительное место. Хайдена много тренировали в Отделе, но, сколько бы времени мы не проводили вместе и даже, когда засыпали за разговорами, он не говорил об этом. А мне очень хотелось узнать.
— Забудь. Это ерунда, не так уж важно.
— Страх, — наконец признался он, все еще глядя на свои руки. — Страх того, что я никогда не смогу его контролировать, что, в конце концов, я причиню кому-нибудь вред.
Страх навредить кому-то был мне хорошо знаком.
— Было непросто преодолеть это, Эмбер. Мне пришлось принять то, кто я есть, и долгое время привыкать не скрывать этого. — Хайден смотрел на меня сквозь опущенные ресницы. — Лишь когда я начал доверять себе… доверять в том, что я могу контролировать себя, у меня и получилось.
— Но твой дар от природы, ты с ним родился.
Хайден вздохнул и дотронулся до моего запястья через свитер. В последнее время он часто так делал. Хайден не касался моей кожи, так что я не возражала. Мне нравилось думать, что он хотел бы прикоснуться ко мне.
— Ты не противоестественна, Эмбер.
— Твой отец сказал, что то, что я делаю — неестественно.
В его глазах загорелась острая и горящая ярость.
— Я уверен, что ты не так поняла. — Он понизил голос. — У тебя есть дар, Эмбер. Также как у меня, у всех нас. Ты не думаешь, что твое восприятие себя держит тебя на месте?
— Я не знаю. Я имею в виду, что мы с тобой разные. Ты идеален в…
— Я не идеален. — Он отпустил мою руку и откинулся на красный виниловый диван, глядя в окно.
Выражение лица Хайдена было озабоченным, таким же, как перед сном, когда он не видел, что я наблюдаю за ним.
— Все мы все еще стараемся контролировать свой дар. Я стараюсь. У меня не всегда получается.
— Но у тебя хорошо получается контролировать себя, я восхищаюсь твоей силой. — Мои щеки загорелись, но я все-таки продолжила, чтобы он понял, что я говорю всерьез. — Я не могу. Со мной что-то не так.
Хайден закатил глаза.
— Ты тоже сильная. Ты не зло, Эмбер. Ты одаренная, а не проклятая.
На наш столик упала тень и я подумала, что это официантка, но оказалось, что это тот человек, которого я ожидала увидеть меньше всего.
Фиби казалась взбешенной.
— Гейб ушел домой или еще куда, а я отказываюсь есть в столовой. Двигайся, Хайден.
Она все еще открыто ненавидела меня, я бы сказала, еще сильнее после костра. Паркер все еще не говорил со мной, стараясь избегать, когда это было возможно, но я напоминала себе, что о нем говорил Хайден.
Паркер был сломлен своим даром, почти, как и я. Ну хоть Гейб больше не смотрел на меня так, словно хочет толкнуть под автобус.
Хайден посмотрел на нее.
— Ты будешь милой?
Фиби бросила сумку на пол.
— Я всегда мила. — Она посмотрела на меня.
Я лишь приподняла брови в ответ. Я не забыла, что Фиби сказала на вечеринке у костра. Однако я была благодарна за ее вмешательство. Она отвлекла внимание от меня и определенно могла занять Хайдена. Я была почти уверена, что у Фиби были чувства к нему.
Она играла своим низким вырезом на рубашке, а потом, вроде как, случайно касалась его руки пока мы ели.
Не то, чтобы я винила ее за это. Я бы сама с удовольствием делала то же самое.
До аварии, я бы не запала на такого парня, как Хайден. Глядя на то, как он флиртует с Фиби, как его волосы все время падают на подбородок, я поняла, что вкуса до аварии у меня не было вовсе. Сейчас я хотела бы встретить Хайдена до аварии, когда мы не были криптонитом друг для друга.