- Яна, - повышаю голос. - Подойди.
А, ну да… Прям сорвалась, «бежит, аж волосы назад»…
- Ладно, зайди.
Проходит в комнату мимо меня. Я замираю в арке, облокачиваясь плечом на косяк.
Яна на кресле, ноги поджаты, смотрит в сторону, глаза зло прищурены.
Он садится перед ней, перед креслом.
Вздрагивает. Неуверенно поворачивается. Они смотрят друг другу в глаза. Долго.
- Яночка…
И я вижу, как по ее лицу начинают литься слезы, и дрожат губы. Она моргает, пытаясь сдержаться, но ничего не выходит, и они льются.
Это - как нокдаун для меня. Выносит. Напрочь. Мгновенно. И я, задыхаясь, смотрю на ее лицо.
Плачет. С ним. Открывается… Ему. Чужому!! Со мной — никогда ТАК.
Это даже не удар по лицу. И даже хуже, чем это извещение о разводе.
Эти ее слезы… эта открытость другому мужчине...
- Гарик. Ушел.
Не реагирует.
- УШЕЛ, Гарик! - начинаю орать я. - Быстро!
Неужели он не понимает, что нельзя смотреть на мою «обнаженную» жену?!?
Мне хочется закрыть ее, спрятать, чтобы никто не видел этого, НИКОГДА!
Я даже не уверен, что сам имею право это видеть.
Он встает, разворачивается ко мне. Меня трясет, я и дышу с трудом.
- Уходи…
- Не смей, слышишь? - он говорит мне одними губами, предупреждающе качая головой.
Что происходит? Что, бл*ть, происходит, я не понимаю!!
Проходит мимо меня в коридор.
- Арчи…
- Что?!
- Что ты сделал? На самом деле.
Да ну не знаю я!!!
- Сейчас выясню.
- Ласково. Не обижай ее.
Киваю.
Я буду стараться.
- Арчи?
- Ну, что еще?
- Я позвоню чуть позже. Дашь мне Яну.
Яну тебе дать? - скручивает меня.
Но он же друг мне.
Ты же друг мне, Гарик? Зачем ты просишь такие вещи?
Минуту мы смотрим с ним друг на друга. Противостояние затягивается.
- Нет, - качаю я головой. - Не дам.
- Всё. Спокойно. Позвоню — поговорим.
Уходит. Закрываю дверь на ключ. Убираю его подальше.
Возвращаюсь в комнату.
Об этой ее удушающей обнаженности напоминают теперь только разводы туши по горящим щекам. Губы тоже вздрагивают. Но уже далеко не по-детски. А в циничной усмешке. Все. Закрылась.
Разворачиваю ее кресло к столу. И свое тоже. Сажусь. Снимаю цепочку, с нее со звоном скатываются наши обручальные кольца.
- Ничего не хочешь сказать мне, Яна?
Поднимает глаза на стену.
- Здесь все написано.
- Хорошо, - даже не собираюсь спорить. - Хорошо.
Мы так долго не виделись, и я, теряя мысль, просто всматриваюсь в ее черты. Изменилась…
Не могу понять, в чем именно. Черты лица, что ли, обострились, стали более взрослыми. И взгляд стал другой.
Очень больно разговаривать сейчас о сути. Мне нужно время отдышаться. Поэтому я начинаю издалека.
- Зачем ты забрала мои деньги?
Не глядя на меня, усмехается.
- Они мне очень нужны.
- Для чего?
Молчит.
- Хорошо, - терпеливо киваю я. - Нужны, так нужны.
Хмурясь, крутит в руках телефон.
- Дай-ка… - протягиваю я ладонь.
Отдергивает руку.
- Я сказал: дай сюда.
Приподнимаюсь, перехватываю ее руку и выдергиваю телефон.
- Скотина… - рычит она, растирая запястье.
Ввожу пароль. Не реагирует. Еще раз. Нет. Еще раз.
- Ты что, сменила пароль? - поднимаю на нее глаза.
Уже не помню, чья конкретно ревность сподвигла нас на это, но очень быстро мы договорились, что телефоны у нас - прозрачная территория. И ни разу не пожалел об этом.
- Пароль.
Не реагирует. Мне хочется постучать телефоном об стол. Основательно, чтобы рассыпался. Я хочу знать, что внутри.
- И чего мы там прячем?
«Другой мужчина», - начинает коротить меня. - «Всегда был рядом».
- Тебя больше это не касается.
- Я муж твой, - кладу перед ней свой телефон. - Здесь старый пароль.
Не прикасается.
- Мне больше не интересен твой пароль. Трахай кого хочешь.
- Тебя хочу.
- А я не тебя.
Другой мужчина…
Нет. Стоп.
Если я начну об этом думать, мы не поговорим. Я убью ее просто!
Но, почему-то, категорически ни о чем больше не могу говорить, кроме как…
- Ты плакала сейчас. Перед ним. Почему?
Это важно мне. Очень.
На секунду ее губы опять трогательно вздрагивают, но она сжимает их, отворачиваясь от меня.
- Если ты хочешь плакать, передо мной плачь, - сжимаю я челюсти. - Не смей ни перед кем больше.
- Какой в этом смысл?
- Я не знаю, какой в этом смысл. Ты скажи мне.
Она молчит, а я пытаюсь понять — какой в этом смысл.
- Говори.
- Нет никакого смысла.
Ее телефон в моей руке вздрагивает СМСкой.
Третий час…
- Пароль.
Встает. Идет на кухню. Костяшки штор гремят.
- Дверь замкнута, ты не выйдешь.
- Не выйду, так полетаю…
Машинально смотрю на дверь балкона. Нет. Не верю. Она, конечно, дура, но дура неглупая. Нет смысла в таких полетах.
Кручу в руках ее телефон.
Пароль графический. Тут логика не поможет. Это не цифровой, и даже не «пальчик», который можно и силой приложить к экрану.
Мне нужно попасть внутрь. Почему-то мне кажется это очень важным. И дело даже не в ревности… не только в ней.
Иду следом за ней на кухню.
Критически осматривает холодильник. Да, пустой… Как-то все не до этого было.
- Голодная?
- Чаю попью.
- Что заказать?
- Крылья...
Включает чайник. Не дождавшись, пока закипит, выключает, уходит в коридор. Иду за ней.
Возвращается в комнату, скидывает куртку. Открывает шкаф, там, внизу, постельное и плед. Забирает плед. Укутывается в него. Возвращается в кресло, закрывает глаза.
- Чай?
- Расхотела.
- Шампанского? Новый год, все-таки...
- Ну, так я тебя поздравляю, Арчи. "Как новый год встретишь, так и проведешь"... Это самый о*уительный праздник, что со мной случался. Спасибо за сказочный предстоящий год!
Праздник тебе не нравится? Хорошо.
Заношу из коридора елку.
- Ты хотела ёлку.
Скептически смотрит.
- Почему она сломана?
- Не входила в багажник.
- Купил бы поменьше.
- Ты хотела большую.
- Ну, ты же все равно отломал от нее половину. Смысл был - покупать большую?
Терпеливо закрываю глаза, сжимая пальцами переносицу.
Неужели непонятно? Когда я ее покупал, был уверен, что войдет.
Кладу на пол.
- Неадекватный…
Неадекватный?
- Кто это говорит? Прыгающая из окон девочка?
Она, почему-то, не отвечает, просто устало закрывая глаза. Почему? Раньше, пока не трахнешь как следует, она не останавливалась, провоцируя до последнего. Именно поэтому?
И у меня ноет все внутри от понимания этого факта. Не хочет меня больше...
Возвращаюсь за коробкой. Ставлю ее на стол.
- Вперед.
Вопросительно поднимает бровь.
- Наряжай свою ёлку.
Достаю из холодильника шампанское, бокалы, из закуски только яблоко и сырная нарезка. Набираю пиццерию — не берут. Суши — не отвечает. Кулинарию… Та же история! Новый год, да.
Режу яблоко на сырную тарелку. Забираю бокалы и бутылку.
Составляю все на стол. Наши кольца так и лежат там. Одно в другом.
Да, я не умею говорить. Не в принципе. Хреново получается именно с ней. И нам нужно расслабиться. Выпить. Открываю бутылку. Она с тревогой наблюдает за мной.
- Что? - разливаю шампанское в бокалы. - Обычное шампанское. Хорошее. Травить не собираюсь. Так придушу, если вдруг...
- Я не буду.
- С новым годом…
Чокаюсь об ее бокал. Выпиваю. Меня передергивает от вкуса. Не очень я шампанское…
Бокал не трогает. Мне уже сейчас хочется придушить ее и залить силой. Не по-настоящему, конечно. Это просто порыв. Опять издевается...
Достаю повестку в суд. Кладу перед ней.
Кольца, повестка… один бокал пустой, второй нетронутый.
Я смотрю на это все, и, наверное, моя крыша начинает подтекать. Почему-то рядом с ней всегда так, а сейчас особенно.
- Наряди елку, Яна, - не то чтобы я не понимаю, что это бред... - У нас семейный праздник.
Ее лицо болезненно вздрагивает.
- Она лежит на полу.
- От этого она не перестает быть елкой.
Открывает коробку, вытряхивает все сверху на ёлку. Потрошит гирлянды, конец с вилкой протягивает над столом, втыкает в розетку.
- Это что? - киваю я на елку.
- Авангард. «Я так вижу».
Гирлянды медленно мерцают, пряча за своими огоньками остальной хаос. Почти что сказочно.
Ладно. Пусть будет. Всё у нас через... авангард. И елка под стать.
Так…
Мне нужно сейчас сделать очень сложную, противоестественную для меня вещь. Но если я не сделаю это, со мной случится кое-что еще более противоестественное - ее не будет рядом. Совсем.
Встаю...
Медленно опускаюсь перед ней на колени. Ее глаза начинают увеличиваться. Я не могу прикасаться, и поэтому моя рука просто ложится рядом с ее.
Я не знаю, за что… Мне не за что. Но я видел, как на секунду с нее слетела маска тролля, и там, под ней, она плачет. Так, как будто бы есть, из-за чего. А значит, мне нужно...
- Яна… - хриплю я. - Прости меня…
Не знаю, чего я ожидал от этого. Но что-то идет не так. Я чувствую, как ее сносит. И ненависть ее чувствую, и разочарование, и отвращение.
Ее рука медленно отползает от моей, как будто я чем-то заражен.
- Если ты еще раз посмеешь извиниться… Я плюну тебе в лицо.
- Да за что?! - срывает меня. - Я не знаю, что тебе там наглючило… Но ты знаешь меня. И ты знаешь НАС. Неужели ты думаешь, что я стал бы с кем-то...
- Заткнись, Арчи. Мне неинтересно.
- Не прикасался я к Карине, и ни к кому другому тоже.
- Мне все равно.
Да, бл*ть, ДА! Я готов извиняться, оправдываться, обсуждать, договариваться, обещать! Что тебе еще нужно, что?!
- Я же НИЧЕГО не сделал.
- Не сделал. Больше не хочу иметь с тобой ничего общего. Открой дверь. Я хочу уйти.
Что за ахинея? - встряхиваюсь я.
Она пытается встать с кресла.