— Только, — замялся опер, — аккуратней надо. За ней почитатели толпой ходят.
— Вот и посмотрим, — улыбнулся Яров.
* * *
После появления девушки в плаще, Мэр окончательно потерял покой. Похоже, свет клином сошёлся на этом городишке и его жителях. Ему постоянно докладывали о её деятельности и тысячах почитателей. Эта группа могла основательно подорвать и без того не спокойную жизнь города, что отразится на его карьере, асфальтовом и прочем бизнесе, а может, что страшнее всего, на доверии вышестоящего руководства. Надо было что-то предпринять, но так чтобы стрелки не коснулись его персоны. А что можно предпринять в городе, который от подвалов до чердаков забит оружием? Наконец, решившись, отбросив сомнения и взяв себя в руки, он набрал знакомый номер…
* * *
Перед Крабом, сидевшим в кресле на манер императора Бонапарта, стоял двадцатилетний Кирилл Анц — сын средней руки чиновника. Он, понуро, смотрел в пол, коротко всхлипывая и перебирая в руках пухлый бумажный пакет.
— В своё время, я таких стукачей, как ты даже на порог не пустил бы, — говорил Краб, — но сейчас, из «уважения к твоему отцу», вынужден общаться. Ещё раз и без соплей…
— Ну, мы с парнями, — начал стукач, — после кафе пошли в клуб.
— Выпили? — поинтересовался Краб.
— Немного…, - он замялся. — Много… Через двор идём, там шпана сидит. Ну, мы к ним подрулили.
— Здоровые лбы, к детям домотались по пьяни. Правильно? — поправил его Краб.
Кирилл кивнул.
— Ну, Сапог, — продолжил он, но был вновь поправлен авторитетом.
— Сын главного инженера города Сапогова.
Кирилл опять кивнул.
— Он чипсы у самого мелкого отобрал, ради прокола. И леща ему отвесил.
Кирилл замолчал, угрюмо посмотрев на улыбающегося Краба.
— Дальше давай.
— Дальше они «волыны» похватали, и давай шмалять. Сапог и ещё двое в реанимации, в тяжёлом состоянии, ещё один в травмпункте…
— А тебя батя ко мне прислал с деньгами, так, как менты в это не поверили. Сказали, небось, что вы сами под коксом друг друга постреляли?
Кирилл опять кивнул. Краб протянул руку, Анц виновато вложил в неё пакет. Авторитет мельком взглянул на содержимое.
— Лады, — сказал он. — Через пару дней будут ползать перед тобой на коленях вместе с родителями, но на самом деле они достойны, быть у меня в бригаде. А тебя ещё раз тут увижу с подобной просьбой, отправишься за Сапогом. Усёк?
Кирилл кивнул в очередной раз.
— Пшёл.
Посетитель стрелой метнулся к выходу.
— Зубило! — крикнул Краб. — Что там по бабе!?
— Нашли, — доложил приблизившийся к шефу бригадир. — В лепрозории куролесит.
— Тут ещё по шпане претензия пришла, займись.
В кармане Краба зазвенел мобильник.
— Слушаю. Добрейший денёчек… Зачем? — спросил Краб собеседника находившегося на другом конце. — Типа, логично. Сколько? Половину сейчас. Хорошо господин мэр. Ой, извините, таинственный незнакомец.
Смеющийся Краб повесил трубку.
* * *
Паша Барабан направил пистолет на продавца электроники.
— Сгружай всё в сумку! — приказал он. — Флешки не забудь!
Продавец стал судорожно выполнять распоряжение налётчиков, поглядывая в соседний павильон с одеждой, где орудовали остальные члены «бригады». Комар с Гошей забивали сумки джинсами, футболками и трусами. День начался замечательно.
На улице скрипнули тормоза. Возле торговых рядов застыл чёрный внедорожник. Из него вальяжно вышли четверо дюжих молодцов в серых костюмах, под пиджаками у которых болталось что-то тяжёлое.
— А почём, стало быть, нонче яблочный коммутатор? — с видом затрапезного лоха спросил вошедший в павильон Зубило.
Паша Барабан, Хобот и Перо навели на него стволы.
— Кошель гони, раз зашёл! — приказал ему Хобот.
— Конечно, конечно, — деланно испугавшись, промямлил Зубило, потянувшись к подмышечной кобуре.
— Не стреляйте! — заверещал продавец, прячась под прилавком.
Зубило выхватил пистолет, навёл его на Хобота, но Перо вновь разрулил ситуацию, выстрелив раньше всех. Зубило рухнул на пол с простреленным лёгким, тяжело глотая воздух. С улицы послышались выстрелы бойцов ОПГ, от которых витрина разлетелась на крохотные осколки.
Пашу Барабана отбросило на прилавок. Он, не подавая признаков жизни, съехал на пол, свинец пробил сердце навылет. Бойцы, прикрывая друг друга, пошли внутрь. Перо и Хобот спрятались под прилавок, потеснив визжащего продавца.
— Нам п***ц! — вопил Хобот. — П***ц!
Двое из ворвавшихся в помещение магазина бойцов, внезапно упали с простреленными спинами, это Комар с Гошей поддержали огнём приятелей. Третий обернулся и несколько раз выстелил в их сторону. Комар завалился на сумки с размозженным черепом, а Гоша, схватившись за окровавленный бок, выронил пистолет.
В это время из-за прилавка высунулся Перо и двумя выстрелами уложил Крабовского беспредельщика.
— Уходим! — истошно заорал Перо, выволакивая за шкирку Хобота и одновременно разряжая обойму в раненного Зубило.
Они забежали в соседний павильон, подхватили под руки стонущего Гошу. Выскочили на улицу, где разбегались в разные стороны перепуганные стрельбой утренние прохожие. Путь к преграждал чёрный внедорожник. Спасительная мысль мелькнула в голове Перо, он распахнул дверь автомобиля, выстрелив в побледневшего водителя. Пуля чиркнула тому по щеке, разбив боковое стекло.
— Смирно сиди козлина! — рявкнул Перо. — Ща поедем!
Водитель подчинился. Подростки запихнули Гошу на заднее сидение, с ним рядом сел Хобот. Перо расположился около водителя, ткнув того в лицо ещё тёплым стволом.
— Гони в Крапивинскую!
— Зачем?! — удивился Хобот. — Там же уроды проказные!
— Там Сестра Божья убогих на ноги ставит! — ответил тот. — Ей Гошу подлатать раз плюнуть! Гони сука бандитская! — ствол больно ударил водителя в глаз.
Внедорожник сорвался с места и, давя ящики с товаром торговцев овощами, вылетел на шоссе.
Всю дорогу Гоша то терял сознание, то приходил в себя. Хобот причитал и плакал, а Перо угрюмо смотрел в лобовое стекло, время от времени тыкая водителя пистолетом в бочину.
* * *
Полковник Яров и опер Табаков вышли из машины на стоянке у запертых ворот Крапивинского лепрозория. Представшая картина, заставила полковника набрать номер командира местного ОМОНа и поинтересоваться на месте ли подразделение.
Вся территория больницы была заставлена палатками, да закопченными похлевыми кухнями. Тысячи страждущих излечения, а так же почитателей так называемой Сестры Божьей, ждали своей очереди на аудиенцию. У всех входов на территорию больницы стояли вооружённые ружьями, помповиками и карабинами бородатые мужики. Они тщательно проверяли сумки каждого входившего, справлялись о цели визита, некоторых обыскивали. Народ продолжал прибывать нескончаемой рекой.
— Ни хрена себе шабаш, — выдал удивлённый масштабом происходящего Табаков.
— Ну-ка пошли, — Яров решительно шагнул вперёд.
У входа их остановил бородатый блокпост.
— Куды? — поинтересовался рыжебородый детина с карабином наперевес.
— Я — полковник полиции Яров, оперуполномоченный со мной.
— С какой целью прибыли? — продолжал допрос рыжебородый.
— Я что, перед каждым отчитываться должен?! — вспылил полковник. — Приказываю пропустить!
— А вот мы тебя сейчас в гараж сволочём, да выпорем розгами по мягкому месту, чтоб дух сатанинский вышел, вот тогда и права качать будешь, — поддержал рыжего серьёзный мужик с вертикалкой, которую на всякий случай навёл в грудь Табакову.
— Товарищ полковник, — произнёс Табаков, умоляюще посмотрев на Ярова.
Яров развернулся на каблуках и зашагал обратно к машине, бурча под нос неуставные проклятия. В это мгновение мимо них пронёсся чёрный внедорожник, остановившийся после удара бампером в закрытые ворота.
— Куды прёте, волки тряпочные?! — возмутился мужик с вертикалкой.
Из салона вывалился водитель с окровавленной щекой. Он не оборачиваясь, побежал подальше от автомобиля. После из внедорожника появились два подростка. Они достали окровавленного парня лет тринадцати и, крича что-то о бандитских пулях и скорой смерти друга, беспрепятственно прошли на территорию. Рыжебородый, подхватив умирающего пацана на руки, побежав с ним внутрь лепрозория.
Яров и Табаков с интересом наблюдали за происходящим. Недалеко от них остановился бронированный Мерседес, из которого вышел Краб с тремя телохранителями. Авторитет раздражённо взглянул на представителей конкурирующей организации, от чего Ярова передёрнуло. Полковник вновь набрал номер командира ОМОНа, попросив того незамедлительно прибыть.
Рыжебородый, с окровавленным Гошей на руках, торжественно вошёл в огромный больничный холл до отказа забитый представителями всех национальностей и вероисповеданий. Хобот и Перо тихо плелись следом, изучая сотни тысяч скрученных бумажек с прошениями, свисавших на нитках с потолка. Толпа в молчаливом благоговении расступалась, пропуская без очереди мужика с безжизненно висевшим на руках пепельно-серым подростком.
— Сестрица, — произнёс рыжебородый, когда процессия приблизилась. — Спаси чадо невинное, пострадавшее от когтистых лап слуг Диавола.
— Так уж и безвинное, — произнесла девушка в чёрном плаще, сидевшая на табуретке, на возвышении сколоченном из поддонов, накрытых синими шторами.
Опустившие головы Хобот и Перо вытащили из-под одежды пистолеты, бросив их на пол. Толпа ахнула. Рыжебородый протянул к девушке еле живого Гошу, положив к ногам. Она встала, накрыла его полой плаща. В тишине холла послышался звук упавшей пули. Сдёрнула полу и взорам страждущих предстал совершенно здоровый мальчик. Только окровавленная одежда говорила о недавнем смертельном ранении.
По толпе пробежал благоговейный ропот, кто-то упал в обморок, а стоявшие поодаль индусы с красной отметиной на лбу, несколько раз перекрестились.
— Матерью будь нам! — воздев руки к потолку прокричал рыжебородый.
Присутствующие в едином порыве пали на колени.
— Не могу я, — сказала девушка, — ибо пришла оттуда, коего места нет. Век мой среди людей недолог, — Гоша обхватил её за ноги и заплакал.
Снаружи донеслись выстрелы и скрежет металла о металл. Люди посмотрели в окна. ОМОНовский броневик, под прикрытием которого двигались бойцы с пуленепробиваемыми щитами, таранил ворота. Позади них шёл Яров с Табаковым.
— Умрём за мать! — вскрикнул рыжебородый, потрясая карабином.
— Нет! — остудила его пыл девушка. — Крови и так через край!
Она направилась к выходу. Люди касались её руками, гладили плечи, целовали полы плаща.
Краб распорядился отъехать подальше и с любопытством наблюдал за штурмом лепрозория. Но неожиданно всё остановилось, на крыльце показалась девушка в чёрном плаще. Он дал знак однму из телохранителей… Тем временем девушка вещала:
— Вы отвергаете безвозмездную помощь в трудное время! Отвергаете благо для тех, кого не можете вылечить!
— Это не законно! — выступил из-за спин ОМОНовцев полковник Яров.
— Кто выдумал такой закон?! — спросила она.
Яров замялся.
— Действительно, кто? — шёпотом спросил его Табаков.
Краб кивнул телохранителю, по совместительству снайперу группировки. Тот сидел в салоне Мерседеса, держа девушку на прицеле винтовки с глушителем.
— Ну, — сказал он, — чего ждёшь? Другого шанса не будет.
— Не могу, — ответил снайпер. — Вдруг она и вправду эта…
Краб наклонился. Брызгая в лицо слюной, сказал:
— Видишь, сколько народа за ней? ОМОН пройти не может. Ещё чуть-чуть и по одному её слову будут сметать города. Понимаешь, чем это грозит? Стреляй.
— Нет… Такой грех не возьму… Мы встанем под её знамя, всё будет хорошо.
Краб выхватил у него винтовку, прицелился и несколько раз выстрелил. Одна из пуль перебила девушке сонную артерию, кровь потоком хлынула по плащу. Несколько капель попали на лицо стоявшего рядом Гоши. Толпа закричала, ОМОН попятился назад, спотыкаясь и роняя щиты. Яров и Табаков, словно парализованные, застыли на месте.
Девушка упала на крыльцо. Неожиданно её тело вспыхнуло ярким белым пламенем, температура которого была так высока, что каменные ступени начали плавиться. Один из ОМОНовцев упал на колени, крестясь и отбивая поклоны, остальные бросились врассыпную. Страждущие так же поспешили удалиться от чудовищно жаркого пламени.
Снайпер вылез из Мерседеса, побежал к толпе, размахивая руками, крича что-то о том, что он знает, кто убил Божью Сестру. Краб выстрелил ему в затылок, потом сел в автомобиль и тот умчал его в сторону загородного особняка.
* * *
Прошло полгода, волнения в городе связанные с гибелью Сестры понемногу улеглись. Краб ехал в особняк по загородному шоссе после партии в биллиард, внезапно под колёса Мерседеса влетел мальчик на велосипеде.
Краб остался сидеть в салоне, а два телохранителя вышли разобраться. Неожиданно рыдавший над разбитым велосипедом тринадцатилетний паренёк выхватил пистолет и двумя выстрелами уложил охранников. Одновременно из ближайших кустов выскочили ещё два подростка. Они распахнули не запертые двери автомобиля и несколькими выстрелами грохнули водителя. Перо ткнул в скулу Краба обжигающе горячим дулом.
— Кто? Почему? — спросил он.
Краб решил не играть в героя. Как на духу выложил налётчикам от кого получил заказ на Сестру и, чем это было мотивированно. Выслушав его, каждый сделал по выстрелу в грудь авторитета, после чего троица, прихватив бумажник Краба, быстро ретировалась с места преступления.
* * *
Мэр Красного Литейщика, читал письмо с приказом, доставленное Фельдъегерской Службой. За столом переговоров, в почтительном молчании, застыли представители различных ведомств города. Полковник полиции Яров без интереса пялился в окно. На этот раз в письме говорилось об отмене предыдущего приказа о свободном владении оружием. Требовалось в кратчайшие сроки изъять его у населения, эксперимент не дал нужного результата. Мэр облегчённо вздохнул.
В дверь постучали, вошла секретарша с тремя мальчиками в школьной форме, которые держали в руках огромные букеты цветов.
— Извините, пожалуйста, что прерываю совещание, — сказала секретарша, — отличники пришли поздравить с Днём Города.
— Но ведь он на следующей неделе, — улыбнулся Мэр.
— Так и я им говорила, а они нет на этой. Думаю, пусть поздравят раз пришли.
Присутствующие засмеялись над недалёкими подростками, только полковник Яров не смеялся. Уж больно знакомыми были лица отличников.
— Ну-с, поздравляйте, — Мэр развалился в кресле с довольной ухмылкой.
Самый младший вышел вперёд, начав рассказывать стихотворение звонким голосом:
— Поздравляем с праздником весёлым,
Пусть салют украсит небеса,
Отмечают этот праздник в сёлах,
Отмечают праздник в городах!
Только нам не петь, не улыбаться,
А стенать и горько слёзы лить,
Мы пришли конкретно разобраться,
Мы пришли сегодня отомстить!
Услышав последнее четверостишие, Яров вспомнил, где видел подростков. Они были у лепрозория и, по-видимому, они же причастны к ограблениям магазинов и перестрелке в торговых рядах.
Недолго думая, полковник вскочил с места, не разбегаясь, выпрыгнул в окно, разбив стекло телом. Пока летел со второго этажа на газон, из кабинета для переговоров донеслась ожесточённая стрельба и крики. Полковник уже поднимался на ноги, когда рядом упал труп начальника медслужбы Шлепко с огнестрельным ранением в глаз.
Яров, хромая, бросился к своему автомобилю, трясущимися руками вставил ключ в замок зажигания, завёл мотор и, царапая рядом стоящие дорогие иномарки, вырулил на проезжую часть.