— Но то в волшебной стране, а то у нас в Фейритоне. В Англии так не принято.
— В Англии? А ты до сих пор уверена, что у себя дома? — Пока звонко расхохоталась и шлепнулась на траву, хватаясь за живот и болтая ножками в воздухе.
— А разве нет?
— Оглянись!
Девушка так и сделала.
Она оказалась на опушке настоящего леса. Ничего подобного Дженнет раньше не доводилось видеть — она бывала в Лондоне в Гайд-парке, гуляла по парку и аллеям Хемптон-холла, даже как-то раз побывала в роще на пикнике, но чтобы очутиться в лесу — это с нею случилось в первый раз. Толстое дерево стояло на самом краю леса. В двух шагах от окружавших его кустарников расстилался луг, покрытый высокой травой. Ни церкви, ни кладбища, ни огоньков Фейритона — ничего этого больше не было. Только луг, лес и вдалеке, за лугом, в холмах поблескивала река. Но самое главное — здесь был ранний вечер, солнце еще не коснулось горизонта, до заката оставалось часа два или три, а, судя по листве и цветам, шел июнь.
— Я глазам своим не верю, — всплеснула она руками. — Здесь так…
— Красиво? — подсказали из травы.
— Обыкновенно! Я думала, в волшебной стране все не так…
— Это ты просто еще не привыкла смотреть правильно! Ты видишь только глазами, а надо смотреть и сердцем! Мало оказаться в волшебной стране — надо еще уметь ее рассмотреть. Это не всем дано.
Дженнет покачала головой, внимательно глядя по сторонам.
— Я попробую. Но, раз уж я здесь оказалась, мне надо отыскать королеву фей. Это можно?
Пока часто-часто закивала головой, так что даже шляпа слетела с ее пушистых волос, и пришлось поднимать и водружать ее на место:
— Конечно-конечно! А зачем тебе королева?
— Она украла моего жениха.
— Что? — спасенная фея завизжала так пронзительно, что девушка невольно зажала уши руками и с тоской подумала, что, наверное, теперь оглохнет. — У Мэбилон жених? Жених-жених-жених! Ура! — фея закружила рядом, прыгая, кувыркаясь, размахивая ручками и ножками и выражая такую бурную радость, что сердиться на нее было невозможно. — Это же чудо! Это же праздник! Это же такое… такое… Уй!
— Да уж, праздник, — проворчала Дженнет себе под нос. Воспитание не позволяло ей высказываться резко об особе королевской крови, даже если это королева фей и она украла Роланда.
Пока мигом перестала прыгать и кувыркаться и подобралась поближе:
— А что это ты не радуешься?
— Нечему мне радоваться, — призналась девушка. — Дело в том, что эта ваша Мэбилон украла моего жениха. Понимаешь? Роланд был моим женихом! Он мне сделал предложение! Я его люблю! И все бы отдала, чтобы его вернуть…
Обхватив колени руками, она села на траву, уткнулась лицом в подол своей юбки, борясь с подступающими слезами. Через несколько минут прохладная ручка робко погладила ее по запястью:
— Не плачь! Чего ты плачешь?
— Я не плачу. Но мне так плохо без Роланда…
— А ты найди себе кого-нибудь. У вас что, мужчины закончились?
— Мужчины? Нет, не закончились. Но… они все не такие. Я не знаю, как это объяснить, но они мне все не нужны. Мне нужен только Роланд и больше никто в целом свете!
— Понимаю. Он не такой, как все… Не зря же его Мэбилон выбрала! Она всегда получает самое лучшее.
Дженнет вздохнула, достала носовой платок, вытирая лицо. В том, что Роланд Бартон лучше всех мужчин на свете, ее убеждать не приходилось.
— Я должна встретиться с королевой Мэбилон, — сказала она, — и потребовать вернуть мне жениха. Ты можешь проводить меня к ней, Пока?
Феечка обратила в ее сторону такой хитрый взгляд, что на миг Дженнет показалось, что вот-вот она тряхнет пушистой головкой и скажет что-то вроде: «Учись смотреть — и сразу все увидишь!» — после чего исчезнет и оставит ее на опушке леса в полном одиночестве. А поблизости даже тропинки никакой нет. Куда ей идти? Но вместо этого Пока энергично закивала головой:
— Конечно-конечно! О чем речь? Ты знаешь, кто я? Я — самый лучший проводник во всей волшебной стране! Ты помогла мне, а я помогу тебе! Я приведу тебя к самому дворцу и даже помогу проникнуть внутрь.
— Правда?
— Конечно-конечно! Мы же подруги? А подруги должны друг другу помогать! Пойдем!
Она сорвалась с места, ринувшись на луг. Дженнет поднялась с травы:
— Мы идем прямо сейчас?
Маленькая Пока скрылась в густой траве — только шевелящиеся стебли отмечали ее путь. Несмотря на свои коротенькие ножки, перемещалась она быстро, но не по прямой, а то и дело сворачивая в сторону. А потом вдруг взвилась в воздух, зависнув без крылышек на высоте примерно в четыре фута.
— Так мы идем или нет? — феечка скрестила руки на груди. — Путь неблизкий!
Дженнет последний раз оглянулась на чащу леса. На секунду ей показалось, что там, за кустами, виднеется какое-то строение. Похоже, это старая церковь Фейритона. И нужно пройти всего десяток-другой шагов — и лес исчезнет, а ты окажешься дома, осенним холодным вечером. В мире людей, где времена года сменяют друг друга, где все живут обычной привычной жизнью, где нет места эльфам, гоблинам, феям и прочим волшебным существам. Где нет Роланда Бартона, зато есть Ричард Ольстен. Если она вернется, она выйдет за него замуж. Но это не так страшно, как пускаться в путь навстречу неизвестности.
В мире Дженнет Холл девушки не отправлялись в путешествие в одиночку, если только не на почтовой карете на свой страх и риск. В мире Дженнет Холл женщины оставались дома и ждали возвращения своих родных и близких. В ее мире иное просто было не принято, и лишь в романах иногда можно было прочесть о бесстрашных путешественницах и обездоленных сиротах, которые на свой страх и риск покидали дома ненавистных опекунов, чтобы бежать, куда глаза глядят — и в первом же встречном найти благородного рыцаря, защитника и друга. Здесь все было не так. Она была одна. Она была обычная девушка, немного знающая немецкий и еще меньше французский язык и умеющая играть на фортепьяно, печь пироги и вышивать гобелены. Она не изучала право, не читала никаких книг, кроме романов и томиков поэзии. Она никогда не держала в руках оружия — это не женское дело! — и очень плохо ездила верхом — вернее, только каталась, но ни разу не участвовала, например, в охоте на лис. Но где-то там, в глубине волшебной страны, в плену у королевы фей был человек, которого она любила. И что-то мешало смириться с судьбой и вернуться обратно.
— Идем, — вздохнула она.
Пока радостно запищала, носясь среди высокой травы и время от времени криками зовя девушку за собой. Подобрав подол платья, Дженнет зашагала напрямик через луг.
— Ну, и куда ты направляешься? — феечка опять зависла в воздухе, смешно скрестив ручки и ножки.
— Вперед.
— А почему не по тропинке?
Дженнет с удивлением огляделась по сторонам и заметила появившуюся откуда-то утоптанную тропу. Не узкую стежку, а настоящую тропу, по которой, наверное, можно было бы идти вдвоем. Тропа шла вдоль опушки, но ярдов через пятьдесят сворачивала, устремляясь в луга. Девушка зашагала по ней, но вскоре была опять вынуждена остановиться, привлеченная криками своей крохотной спутницы. Недоумевая, в чем дело, она оглянулась — Пока бежала по тропинке, протягивая ручки:
— Подожди! Подожди меня, подружка!
— Что случилось?
— Я устала, — заявила феечка, подбегая и хватая ее за подол платья, чтобы удержаться на ногах. — Возьми меня на ручки!
Дженнет ожидала, что ей придется взять Поку на руки, как кошку, но она ошиблась. Феечка проворно взобралась девушке на плечо и уселась там, весело болтая ножками и с любопытством вертя головой.
В конце концов, эта смертная устала и заснула, устроившись прямо на траве под каким-то кустом. Но Поке не сиделось на месте. Ну и слабаки эти смертные! Всего-то шагали до самого заката и потом еще немного в темноте, по ночной прохладе и тишине, слушая песни цикад и лягушек! Ночь такая прекрасная! Иди и иди себе! Нет, эта смертная начала спотыкаться, потом стала идти медленнее и совсем остановилась. Мол, у нее устали ноги, она ничего не видит и очень хочет спать. Пока с удовольствием нашла бы, что ей ответить, но смертная уснула слишком быстро и, скорее всего, не расслышала слов феи. Оставалось лишь покачать головой. Подумать только, эта девица желает сразиться с самой Мэбилон за жениха! А у самой ни силы, ни ловкости, ни отваги, ни каких-либо полезных для волшебницы навыков! Да она и до самого Аваллона не доберется, по дороге свалится! И, конечно, проиграет сражение. Сказать по правде, Поке было ее даже жаль.
Самой фее на месте не сиделось. Слишком долго пробыла она взаперти, слишком насиделась на одном месте, чтобы теперь просто так коротать самые прекрасные — ночные! — часы возле какой-то смертной. Жизнь так прекрасна! Вокруг столько всего интересного! И, само собой, надо оповестить родных и друзей, что она снова с ними! Пусть готовятся к встрече!
Но сначала надо было распрощаться с этой смертной. Обычаи предписывали фее исполнить хотя бы одно желание своей спасительницы. А эта смертная хочет встретиться с самой королевой фей…
— Вот как?
Пока вздрогнула. Она не так уж часто пугалась — намного реже, чем ее подруги и сестры — но тут ее пробрало мелкой противной дрожью. Рядом кто-то был. Кто-то, кого фея не могла почувствовать. Но разве такое бывает? Она зачерпнула горстями окутывающую ее ауру, плеснула, наблюдая, как мелкие золотистые пылинки рассыпаются радугой. В одном месте они осели чуть плотнее, словно облепив невидимую для феи фигуру.
— Не старайся! — тень шевельнулась, и искорки потухли. Все, до единой. А голос переместился в сторону. — Ничего у тебя не получится.
— Да я просто так. По привычке! Много ее у меня скопилось, вот и рассыпаю…
В доказательство Пока начала разбрасывать ауру горстями во все стороны, стараясь нарочно рассыпать ее неравномерно.
— Я так запылилась… просто ужас какой-то! — бормотала она. — Думала, еще сто лет — и до ушей зарасту! — фея помотала головой, и с ее волос во все стороны полетели пылинки.
— Не старайся заговорить мне зубы, — послышался холодный голос. — Учти, я вижу тебя насквозь… Кто эта там? Смертная?
— Где? — прищурилась Пока. Подлетели поближе к кустам, рассматривая спящую девушку с преувеличенным вниманием. — Надо же! А я и не заметила… И что она здесь делает?
— Тебе лучше знать.
— Н-ну… Может быть, отдыхает? — невинно предположила Пока. — Спит… Смертные иногда спят просто так. Смешные…
— Вижу, что спит! — в голосе послышались гневные нотки. — Откуда она тут взялась?
— Сама не знаю, как это получилось, — феечка развела руками. — Я тут ни при чем! Я просто пролетала мимо, решила остановиться и отряхнуться после долгого заточения…
— …из которого тебя кто-то освободил, — безжалостно перебил голос. — Освободил до того, как закончился срок твоего наказания! В нарушение всех правил!
— Ой, да проку в этих правилах, особенно если их не знаешь! — отмахнулась Пока. — Их столько — не то, что смертным, и нам запомнить трудно!
— И, тем не менее, ты была наказана. А за попытку увильнуть от наказания тебя ждет еще большая кара!
Пока почувствовала себя неуютно. Не то, чтобы она раскаивалась в содеянном — она вообще не знала, что такое раскаяние и искренне недоумевала, за что на нее в первый раз разозлились родичи и друзья! — но возвращаться обратно в дупло и на сей раз безо всяких условий… Такое времяпрепровождение ей не нравилось. Просто сидишь, зарастая пыльцой-аурой и время от времени впадаешь от скуки в оцепенение. Все, что угодно, только не это!
— Все, что угодно? — ворвался в сумбурные мысли Поки вкрадчивый голос.
— Все!
— Тогда расскажи мне все об этой смертной!
— Ой, да тут и рассказывать-то нечего… Не знаю я ничего! Просто пролетала мимо и… Ай!
Ее подбросило вверх. Пока закувыркалась, тщетно пытаясь расправить крылышки, отвыкшие от полета за долгие годы заточения, и влетела прямиком в паутину. Еще миг назад ее здесь не было — и вот она, растянулась между ветвей. Феечка забилась, прилипая к толстым нитям. Некоторые ей удалось оборвать, но прежде, чем она освободилась, появился сам владелец ловчей сети. Вернее, владелица. При виде огромной толстой паучихи, черной, с алыми глазами и белым знаком на брюшке, Пока оцепенела. Взгляд всех восьми глаз паучихи был разумен.
— Ой…
Одно стремительное движение брюшка — и вылетевшая из него липкая нить опутала щиколотки феечки.
— Ты скажеш-шь мне, кто эта с-смертная, — прошипела паучиха, не спеша подтягивая жертву ближе.
— Не знаю я… — заныла Пока. — Отпустите, госпожа! Я просто мимо…
— Ты с-сидела в заточении, пока она не ос-свободила тебя, — паучиха стала медленно подтягивать свою жертву к жвалам, выбирая нить. — Ты не можеш-шь не знать, кто она такая…
— Ну, она назвала мне имя, — намекнула феечка. — Дженнет.
— Дж-ш-шш-ш… — нить поползла быстрее.
— И что она идет к самой королеве фей! К Мэбилон! — выкрикнула Пока.
— Аш! — вскрикнула паучиха.
Нить оборвалась.
Освобожденная феечка взмыла в воздух подальше от паутины, торопливо счищая остатки клейкой нити.
— К с-самой Мэбилон? — казалось, паучиха была ошеломлена. — А зачем?
— Не знаю я! Но могу спросить! Когда она проснется…
— Как бы то ни было, — паучиха попятилась, заползая куда-то за листву. Возникшая по волшебству паутина также внезапно исчезла. — Как бы то ни было, она не долж-шна попас-сть к королеве…
Конечно-конечно, — закивала Пока. — Я тоже так думаю.
— Смотри! — бесплотный голос, уже лишенный шипящих «паучьих» интонаций, прозвучал у нее за плечами. — Я знаю, что тебе ничего не стоит соврать. Но не вздумай врать мне!
Голос затих. Пока метнулась туда-сюда, разбрасывая горстями пыльцу и вычистив свою ауру полностью, но не обнаружила ничьих следов. Ее собеседник или собеседница — скорее, второе, — бесследно исчез…
— Знать бы еще, кто это был! — пробурчала феечка, прекрасно понимая, что без этих знаний она прекрасно проживет. И вообще, кто они такие, эти Высшие, чтобы указывать первой встречной цветочной фее, как ей поступать?
Теперь королева приходила к нему не одна. С нею всегда были ее придворные дамы и два-три пажа. Мэбилон одним взмахом руки меняла его комнату до неузнаваемости. То это был внутренний дворик, выложенный мраморной крошкой, где повсюду росли усыпанные цветами лианы, журчали фонтаны и пели невидимые птицы. То это был грот, стены и потолок которого были выложены цветными камешками, причудливо переливающимися в свете свечей. То это была просторная комната, залитая светом, обставленная с кричащей роскошью. То огромный зал с колоннами, уносящимися на головокружительную высоту. То галерея в старинном замке. То еще одна комната без окон с узорами на стенах. Никогда не угадаешь, где окажешься в следующий раз.
Его учили языку. Королева нарочно разговаривала при нем на наречии фей, часто повторяя одни и те же слова и понятия, чтобы он мог запомнить названия вещей и предметов. Как выяснилось, кроме самой Мэбилон, по-английски умели говорить не многие — лишь несколько ее придворных дам знали десяток-другой слов. Этого им было достаточно. Роланд сидел в кресле, на скамеечке, среди шелковых подушек и слушал, как девушки лепечут друг с другом. Языки давались ему хорошо, и вскоре он уже научился выделять знакомые слова. И не особенно удивлялся тому, что, предоставленные сами себе, эти фрейлины заводят разговоры о том, что ближе и понятнее всем женщинам мира — о нарядах, украшениях, танцах и красивых юношах. Роланду были скучны эти беседы, и даже когда к нему обращались с вопросом: «Как, по-вашему, идет ли моим глазам этот браслет?» — показывая то на глаза, то на само украшение — он мог в лучшем случае ответить вежливое «да». Все равно эти фрейлины иного от него не ждут.
Королева Мэбилон внимательно наблюдала за ним. Он чувствовал взгляд ее лиловых глаз постоянно. Более того, ему иногда казалось, что она следит за ним, даже когда он в одиночестве. Она чего-то от него ждала. Но чего? Признания в чувстве, которого он не испытывал? Каких-то неожиданных поступков? Подвигов? Попытки совершить побег или поднять бунт? Или того, что он, человек, не зная обычаев страны фей, однажды совершит роковую ошибку? И что с ним будет тогда? Его изгонят в мир людей или уничтожат? Его часто называли королем. Но что делает король в волшебной стране? Только сидит на троне и развлекается? Кажется, он слышал легенды о том, что когда-то королей приносили в жертву… Но это, кажется, было у древних кельтов.