— Я все равно не вижу…
«На ветвях!»
Присмотревшись, Дженнет тихо ахнула. На одном из сучьев, как раз над ее головой, рос пучок перепутавшихся между собой веточек, усыпанных мелкими светлыми листиками и ягодками. И, хотя прежде она не так уж часто встречала это растение, угадала его название сразу:
— Омела? Ты…говоришь?
«А что в этом такого? Когда-то я была такой, как ты…Нездешней. Чужой. Гостьей…»
Веточки зашевелились, меняя положение — и откуда-то из глубины клубка проступило лицо. Девушка. Тонкие черты лица. Печальные глаза. Кудряшки. Все это было оливково-зеленого цвета разных оттенков — от почти белого до темного.
— Ты… человек?
«Была когда-то…»
Корзинка выпала из рук Дженнет. Дикие яблоки, за которыми она ходила по просьбе Травы, раскатились по траве. Какой-то маленький зверек — или бравни — кинулся ловить одно из них и, пыхтя, покатил прочь, но девушка не обратила на это внимания. Она во все глаза смотрела на собеседницу.
— Ты… была человеком? Но как… тебя звали?
«Уже не помню, — между темно-зеленых бровей пролегла светло-зеленая морщинка. — Порой я вспоминаю, но потом забываю опять. Иногда мне в шелесте веток слышится мое имя, и тогда хочется плакать. Но слез больше нет. Нет больше ничего. Я навсегда останусь тут и постепенно забуду все остальное… Ах, если бы ты не прошла тут, я бы и не вспомнила, что когда-то тоже ходила этой тропинкой. И у меня в руках было… как называется то, что ты держала, но уронила?»
— Корзинка, — Дженнет подобрала ее, стала собирать плоды. — Корзинка с яблоками.
«Яблоки… А каковы они на вкус?»
Дженнет попробовала одно:
— Кислые. Но сестры хотели сделать сидр…
«Сестры, — в голосе девушки-омелы затрепетал страх. — Они… твои сестры?»
— Они просили так себя называть, но мне кажется, что это не так.
«Не так! Они и мне хотели быть сестрами, а теперь видишь, чем я стала?» — веточки зашевелились, поскрипывая. Дуб напрягся. Дерево чувствовало, что на его ветвях творится что-то странное, но пока еще не проснулся и не вмешивался.
— Они тебя превратили в… омелу? — Дженнет ничуть не удивилась бы, если б ее собеседница назвала это ложью, но в ответ послышалось:
«Да».
— Я не верю! Так не бывает!
«Посмотри на меня. Посмотри на этот мир. Ты в волшебной стране. Здесь возможно все!»
Поразмыслив, Дженнет поняла, что собеседница права. Достаточно хоть раз увидеть фейри, услышать голос омелы, увидеть печальное личико среди ветвей, чтобы поверить в то, что это правда.
— Почему?
«Я всего лишь хотела уйти. Я была такой же, как ты. Случайно прошла по запретной тропе и оказалась в волшебном лесу. Я долго блуждала, не видя выхода, пока не попала сюда. Здесь сестры приняли меня, накормили, дали отдохнуть. Потом попросили о помощи… Я стала здесь жить… А потом захотела уйти, — морщинка на лбу стала глубже, глаза сузились. — Я все искала ту тропу, по которой пришла сюда. Потом мне показалось, что я ее отыскала… Пошла по ней. Меня вернули. Я снова пошла… и тогда… тогда… Я не помню, что со мной сделали тогда. Очнулась уже на этой ветке. И мне сказали, что это — навсегда! Хочу уйти — нет ног. Хочу плакать — нет слез. Хочу все забыть — и вижу тебя! Зачем? Зачем ты пошла по этой тропе?»
— Меня попросили сестры, — пробормотала Дженнет, и внезапно ей стало страшно. — Но это значит, что и я однажды…
«И очень скоро, если не уйдешь! Тебе придется либо стать одной из них, либо…»
— Нет, — корзинка выпала из рук снова, и на сей раз Дженнет не спешила ее поднимать. — Я не могу тут оставаться! Мне надо спешить! Я оказалась тут случайно. Пока — это фея, мой проводник — просто привела меня сюда потому, что я устала и хотела есть…»
Она осеклась, сообразив, что ее собственная история очень похожа на ту, которую рассказала ей девушка-омела и что она уже некоторое время не видела феечки. Сколько, кстати, прошло дней? Ведь не вчера же она тут очутилась?
— Ох, я не верю. Так не бывает!
«Ты еще мало знаешь. Поверь мне! Здесь все не такое, каким кажется.»
— Да, — пробормотала Дженнет. — Не все…
«Что? Ты думаешь, я тебя обманываю? Спроси у старшей матери!»
— Именно это я и собираюсь сделать!
Не слушая шепота над головой, увещевавшего немедленно все бросить и убираться на все четыре стороны, Дженнет поудобнее перехватила корзинку и продолжила путь. В конце концов, старшая мать до сих пор так и не побеседовала с нею, постоянно откладывая разговор! Но хватит! Больше терпеть и ждать она не станет!
Едва девушка вышла на поляну, как рядом возникли две женщины. Трава и еще одна, чье имя для гостьи было скрыто. Протянув к ней руки, они взяли девушку под локти.
«Мы тебя ждем, — Трава смотрела ей в лицо очень внимательно, как будто пыталась пронзить его взглядом. — С тобою будет говорить старшая мать!»
— Наконец-то, — обрадовалась девушка. — Я готова!
Старшая мать обнаружилась сидящей на толстом суку самого старого из дубов. Сухонькая старушка в темно-буром грубоватом рубище, которое было украшено по подолу и рукавам узорами из нашитых на него птичьих перьев, камешков и ягод. Длинные седые волосы свисали прядями ниже поджатых ног, обутых в башмачки, плетеные из коры. На тощей груди болталось ожерелье из косточек, раковинок и птичьих перьев. Она сидела, ссутулившись и глядя вниз, а Дженнет была вынуждена запрокидывать голову. Но она не забыла сделать вежливый книксен:
— Добрый день, ваша милость…
«Мать!» — подсказал кто-то.
— Прошу прощения, старшая мать. Я… такая неловкая…
Старушка вдруг проворно спрыгнула со своего насеста, приземлившись с ловкостью юной девушки. Длинные волосы волной стекли следом. Они почти касались земли. Прихрамывая, старшая мать подковыляла поближе и двумя пальцами взяла Дженнет за подбородок, заставляя ее склонить голову. Что-то проворчала на незнакомом языке.
«Она говорит, что ты молода и сильна!» — перевели ей.
— Спасибо, — пробормотала Дженнет, и жесткие пальцы старшей матери тут же так больно впились ей в подбородок желтыми ногтями, что девушка вскрикнула.
«Молчи! — раздался за спиной жаркий шепот. — Старшая мать не разрешала тебе говорить!»
Старуха тем временем что-то проворчала снова.
«Вот теперь она говорит, что ты слишком строптива, и прежде, чем стать одной из нас, ты должна научиться смирению…»
— Но я не хочу быть одной из вас, — Дженнет вывернулась, отстраняясь от рук старшей матери, отступила в сторону. — Я не хочу всю жизнь провести в этом лесу! Я пришла…
«Ты пришла туда, где тебе отныне надлежит быть! Здесь твой дом!»
Со всех сторон ее окружили друидессы. Женщины гладили ее по плечам, брали за руки, заглядывая в глаза, улыбались, кивая головами, и тянули куда-то в сторону. В уши лез тихий навязчивый шепот. Слов было не разобрать, но невнятное бормотание странным образом убаюкивало. Дышать становилось все труднее, тело охватывало сонное оцепенение, одервенение…
— Пустите меня! — собрав силы, Дженнет стряхнула сонную одурь, вырвалась из хватавших ее рук, отскочила подальше. — Я не хочу!
«Должна!»
Старшая мать оказалась прямо перед нею. Сгорбленная старуха с волосами, достававшими до земли, опиравшаяся на суковатую палку. Другая ее рука, подрагивая, тянулась к лицу Джененет, и девушка, сама не понимая, что делает, оттолкнула ее и со всех ног бросилась прочь с поляны. Вслед неслись крики ее несостоявшихся сестер.
Лес встал стеной у нее на пути. Деревья и кусты ожили, шевеля ветвями и, как разумные существа, перемещаясь с места на место. Но Дженнет не останавливалась. Не помня себя, подобрав подол, спотыкаясь о корни, продираясь сквозь встающие на пути кусты, царапая лицо и руки, чувствуя, как колючки хватают ее за одежду и рвут растрепавшиеся волосы, как трава опутывает ноги, словно змеи. Она бежала и бежала, задыхаясь об бега и слез и то и дело уворачиваясь от тянущихся к ней веток. И совсем выбилась из сил, когда у нее на пути встал дуб. Девушка с разбегу налетела на него, ударившись всем телом о твердую кору, обхватила руками толстый ствол и заплакала.
Легкий шелест веточек над головой заставил ее немного прийти в себя.
«Что ты? Что ты?»
Знакомая омела! Дженнет вскинула голову, сквозь последние слезы пытаясь разглядеть клубок мелких веточек на толстом сучке.
— Ты была права, — пролепетала она. — Они… они хотят оставить меня здесь…
«И ты либо станешь одной из них, либо…» — сквозь веточки опять проступило зеленое личико. В оливково-зеленых глазах светилось сострадание.
— Господи, что же мне делать? Я не хочу… как ты!
Омела зашелестела листочками.
«Тебе поможет веточка рябины! Я поняла это только теперь, когда сама уже не могу отсюда уйти.»
— Рябины? — Дженнет огляделась. Где-то в глубине сознания забрезжила мысль о том, что фейри боятся железа… выходит, что и рябины тоже? — Но где она? Что-то я ее тут не вижу…
«И не увидишь. Это далеко! Постой немного. Я сейчас попробую…»
Веточки омелы зашевелились, скрывая лицо. Теперь это было обычное растение. Но дуб, на котором оно росло, вдруг тихо вздрогнул. Со стуком упал недозрелый желудь — его тут же подхватили и поволокли прочь крохотные лапки. Их обладатель пробежал у самых ног Дженнет, но девушка даже не подумала внимательно на него посмотреть — все ее внимание было сосредоточено на дереве. Дуб слегка покачивал ветвями, и вслед за ним точно также начали качать кронами и рядом стоящие деревья. Волна пошла по лесу во все стороны. Деревья зашептались громче. Несомненно, друидессы распознали этот шепот, но для самой Дженнет он оставался непонятным. А что, если деревья донесут обо всем старшей матери? Ее охватил страх. Но куда бежать?
Опять зашелестела листва. Теперь волна зеленого шума шла откуда-то издалека, словно через лес пробиралось что-то огромное, приближаясь к ней. Дженнет невольно попятилась, но это оказался только ветер.
«Она далеко, — омела выглянула из листьев, — но она здесь есть. На самой границе волшебной страны растет молодая рябинка! Деревья видели. Деревья рассказали. Деревья могут указать путь.»
Несколько кленов, растущих рядом, вовсю шевелили ветвями, хотя ветра не было. Дженнет показалось, что они машут листьями как-то очень уж старательно.
— Я должна им верить? — прищурилась она. — Но вдруг старшая мать им прикажет?
«Это волшебный лес, — зеленое личико поморщилось, — здесь все не такое, как кажется…Лес может указать тебе длинную дорогу, а твоим преследователям — короткую. Но он никогда не обманет, если правильно просить!»
— Но я не знаю, как!
«Я попросила за тебя! — на зеленых губках омелы показалась улыбка. — Я им сказала, что ты спешишь вернуться домой, в свой мир. Деревья согласились проводить тебя до границ волшебной страны!»
О, нет! Только не это! Дженнет схватилась за голову. Она не должна покидать этот мир так рано. Она спешит… куда она спешила? Эти друидессы… они отняли часть ее памяти! Девушка помнила все — свое детство, юность, помнила, как Пока вела ее от границ к друидессам… Но зачем ей надо было попасть в этот мир, кого она хотела тут найти, что сделать — это стерлось. Как ни напрягалась, Дженнет не могла вспомнить, когда и как это случилось. Знала лишь одно — не ради того, чтобы побывать в этом лесу, перешагнула она границу. Но стоять и терять время, ломая голову, не хотелось. Рябина — оружие против друидесс. Она должна его заполучить. А вспомнить можно и потом. По дороге.
— Я готова, — она подняла голову, взглянула на новую подругу. — Пусть твои друзья ведут меня к границам!
Листики омелы зашевелились.
«Последняя просьба, — она выглядела виноватой. — Сама я не могу покинуть этот дуб — я слишком крепко приросла к нему корнями. Мне суждено остаток дней провести здесь, с каждым днем все больше теряя память. Но пусть хоть часть меня вернется на родину… Возьми!»
Веточки задергались, принялись тереться друг о друга, как крошечные ручки. С них посыпались листочки, кусочки старой коры. Дженнет подставила ладонь, и на нее упала ягода омелы — белесый полупрозрачный шарик с крошкой-семечком внутри.
«Ты молодая, красивая, — прозвучал печальный голос. — Вернешься из волшебной страны — выйдешь замуж. После свадьбы проглоти это зернышко. Тогда… тогда у тебя родится дочка. Такая же, как я! И это как бы буду я.»
Дженнет посмотрела на зернышко внутри ягоды. Оно было очень маленьким.
— Хорошо, — сказала она. — Я сделаю это.
«Прощай».
Зажав подарок в кулаке, Дженнет направилась к тем кленам.
Стоило ей поравняться с деревцами, как они замерли, но зато волнение листвы передалось кустам орешника. Оттуда — еще одному клену, дальше — молоденькому дубку, окруженному зарослями боярышника и так далее. Девушка шла, высматривая, где шевелятся ветки и прислушиваясь к звукам леса. Ей было одновременно светло и тревожно. Тропинка сама ложилась под ноги, волшебные существа, как ни в чем не бывало, занимались своими делами. Перекликались птицы.
Но несколько минут спустя в ее душу закралась тревога. Куда она идет? К границам волшебной стране или наоборот, в самую ее глубину? Куда ведет ее тропинка? И как долго ей придется идти? А что если друидессы уже заметили ее отсутствие и подняли тревогу?
И эта мысль заставила ее прибавить шагу, когда лес зашумел по-другому — тревожно, гневно. Из-под ног брызнули какие-то мелкие существа — то ли насекомые, то ли фейри. Дженнет бросила через плечо взгляд. Показалось ей, или вдалеке, за деревьями, мелькнула какая-то фигура?
Девушка пошла быстрее, а потом и вовсе побежала, задыхаясь и боясь обернуться. Ей мерещился вой волков. Или какие тут водятся дикие звери? Просить помощи было не у кого. Сражаться? Но как и чем? Она могла разве что поднять палку или камень, но страх погони нарастал с каждым шагом, и нечего было думать о том, чтобы остановиться и поискать себе оружие.
В воздухе затрепетали крылышки — целый рой крошечных фейри налетел на нее. Дженнет взмахнула руками, отгоняя крылатых существ. Что-то острое царапнуло ее по щеке. Девушка вскрикнула, схватилась за лицо и разжала кулак, в котором хранилось семечко омелы. Нет, только не это! Не обращая внимания на роящихся над головой фейри, упала на колени, шаря по траве руками. Под пальцы попадался мелкий лесной мусор. Семечка не было. Писк фейри, кружащих над головой и время от времени атакующих ее, был нестерпим. Они визжали, орали, свистели, чирикали и шумели так, что любой услышал бы их голоса.
— Пойдите прочь! — не выдержав, закричала Дженнет. — Оставьте меня!
Визг и вопли после этого стали громче. Внезапно что-то укололо ее дважды — в шею и плечо. Еще одна крошечная, тоньше иголки, стрелка вонзилась в запястье. Девушка вскрикнула от боли. Стрелы сыпались дождем. Надо бежать! Скорее! А как же семечко?
Разрываясь между желанием бежать, спасаясь от ливня стрел и обещанием, данным омеле, Дженнет еще быстрее, одной рукой закрывая лицо, зашарила по траве. Есть! Что-то крошечное, знакомой формы и еще липкое, попалось ей. Ягода! Она раздавила ее! Зажав находку в пальцах, девушка вскочила и бросилась бежать. Стайка фейри летела следом. Впереди волной катился шелест листвы.
И вдруг она увидела цель своего пути. Несколько высоких рябин, окруженных подростом из молодых побегов, стояли на прогалине, и косые солнечные лучи освещали резную листву и грозди желтоватых крупных ягод. Девушка кинулась к ним, торопливо сорвала ветку, взмахнула ею над головой:
— Ну, подходите! Кто смелый?
Фейри, визжа и злобно лопоча, метнулись в разные стороны. Дженнет хлестнула по воздуху, словно отгоняя назойливую мошкару:
— Вон отсюда!
Кусты расступились в стороны, как разумные существа. На прогалину одна за другой вышли несколько друидесс. Впереди, опираясь на свой посох, ковыляла старшая мать. За нею след в след — Трава, горделиво вскинув точеную голову.
— Не подходите! — крикнула Дженнет. — Я не хочу быть с вами! Я не могу…
«Ты глупа и не понимаешь ничего, — старшая мать покачала головой. Седые волосы лежали у нее на плечах, как длинный плащ. — Ты пришла из мира, где все устроено иначе. Ты привыкла мерить жизнь теми мерками, не понимая, что не все законы истинны. Есть на свете силы, с которыми не совладать, вооруженным одним желанием. Есть власть, которая превыше всех. Есть судьба, с которой никому не дано бороться. У этого леса — свои законы. У земли, на которой он растет — свои. Того, кто не чтит законов, земля изгоняет. Если ты этого хочешь — уходи!»