— М-м, язык похож на енавский.
Мои товарищи были полупрозрачными, как при несработавшем заклинании невидимости. Аделла Лью уже прихорашивалась, поправляла охотничью куртку и смахивала пыль.
— Вон он! — Хадонк показал на окно комнаты, за ним виднелись квадратные дома незнакомой архитектуры.
Сохраняя нематериальность, скелет шагал сквозь здания, которые были ему по колено. В отличие от нас, с каждым шагом он становился прозрачнее и прозрачнее, пока вообще не растворился в воздухе незнакомого города, словно пропал в лучах заходящего солнца.
— Где мы? — спросила я у местного жителя.
Впрочем, тот безостановочно лопотал что-то на своём языке.
Аделла убедилась, что стала полностью материальной. Надвинулась на парня, повелительно спрашивая:
— Ты дикарь что ли? Говори на химмеле! Мне тоже противен этот язык, но я же пересиливаю себя?
Парень ещё сильнее перепугался и выбежал из комнаты в соседнюю. Аделла и я последовали за ним.
В этой комнатке было ещё более тесно, чем в предыдущей. В квадратном очаге под уродливым чайником горел синий газовый огонь. Большую часть занимал простецкий стол и табуреты. Опять же, как в тюрьме.
Парень выдвинул из шкафа ящичек и достал нож. Дрожащей рукой направил на нас, продолжая истошно вопить. Аделла засмеялась и выхватила из ножен свой кривой охотничий кинжал:
— Давно не дралась на лезвиях, нападай, дикарь!
Парень забился в угол, огородившись от нас табуретами. На его красивом лице читался такой необъятный страх, что я почувствовала неладное. Ну не будет человек пугаться четырёх недоученных магов, случайно появившихся в его комнате. Чего такого-то?
— Подожди, Аделла, здесь что-то не так… Убери нож.
— Ага, сейчас.
— Убери! Дикарь и без того до смерти напуган.
Я достала из своей сумочки жетон Академии Химмельблю:
— Мы студенты, понимаешь? Сту-ден-ты. Академия Химмельблю, слышал о такой? Где мы находимся?
Парень мотал головой и произносил неизвестные слова.
— Судя по обстановке и бедности — это остров Вердум. — сказала Аделла.
— Если это так, то мы пропали… Вердумцы дикари, сброд со всего мира. У них тут пираты прячутся в портах, внеклассовые маги…
Аделла потянулась к ножу:
— Что-то он не похож на вердумца, испуганный какой-то.
— Мало ли, вдруг он раб? Или его захватили пираты.
— Почему же он на химелле не разговаривает?
— Потому что мы не на Голдиваре, — сказал Хадонк, входя в комнату.
Увидев споггеля, парень снова заверещал, тыча пальцем в духа.
— Мы неизвестно в каком мире, — мрачно продолжил Хадонк, засовывая споггеля под куртку.
— С чего ты взял?
Вошёл Слюбор:
— На небе нет ни одной из Семилунья.
— Убей меня булыжник… — вздохнула я, опускаясь на шаткий табурет. — Уж лучше бы мы на Вердуме очутились.
3
Парень в оборванных штанах прокрался вдоль стены и выскользнул из комнаты. Аделла Лью выскочила вслед за ним.
— Только не убивай! — закричала я, увидев лезвие кинжала.
За стеной раздался грохот, звуки борьбы. Мы поспешили на помощь. В тесном коридоре, где валялась обувь невиданного фасона и смешных расцветок, лежал иноземец. Аделла сидела на нём верхом, обматывая руки парня бечевой, которую срезала прямо со стены.
Парень испуганно лопотал, уткнувшись лицом в пол. Аделла рывком подняла пленника на ноги и кивнула на дверь в конце коридора:
— Там выход. Но он не сбежать хотел, а схватил вот эту дощечку.
Я, Слюбор и Хадонк рассмотрели дощечку. Одна сторона была стеклянной и светилась, как магический рулль с заклинаниями. Вторая была выполнена словно бы из рогов хортов, редких трудноуловимых животных.
— М-м, пока мы не выясним, что это за мир, нельзя покидать помещение.
Я отбросила дощечку:
— Нет, Слюбор, если мы хотим вернуться, то нужно не сидеть и ждать, а действовать.
— Но портал закрылся, — сказал Хадонка, а его споггель выполз из-под куртки и снова принял унылую позу на плече хозяина.
— Я читала про Порталы Переброски. Коридор существует ещё несколько часов. Сначала затягиваются входы и выходы, а сам коридор сохраняется.
— М-м, нам придётся напрячься.
— С этим беда, — сказала я. — У меня нет сил, валюсь от усталости.
Хадонк положил мне руку на плечо:
— Без твоего участия мы не сможем открыть портал.
— М-м, но пока ты восстановишься — коридор затянется.
Разговаривая, мы отвели пленника в первую комнату. Зеркало Соглядника показывало улицы неизвестного мира. Аделла бросила пленника на диван и подошла к окну. Мы все посмотрели на город:
Архитектура поражала примитивностью, словно бы кто-то поставил гигантские, неотёсанные кирпичи, прорубил в них маленькие окна, как в коровнике, и населил людьми. Меж чахлыми деревьями виднелись кривые дорожки, залитые чёрной смесью, как в бедных селениях. Изредка проносились самоходные кареты.
Доносились звуки незнакомого мира: какой-то треск, ритмичный шум, похожий на заклинания…
Аделла Лью сморщила носик, принюхиваясь:
— Фу, они будто в угольной печи живут.
Хадонк начал снимать кольчугу Лорт-и-Морта:
— И жарко, как в печи.
— Убей меня булыжник! — воскликнула я. — Кольчуга! В её заговор вложено больше магических сил, чем у нас будет за всю жизнь!
— М-м, ты предлагаешь растащить магический конструкт? Но это же уничтожит кольчугу. Как же Лорт-и-Морт будет выходить из замка?
— Если мы не вернёмся, он всё равно не сможет выходить.
— М-м, а как быть с «принимающим» магом? Кто откроет портал с той стороны?
Я задумалась:
— Не помню, что по этому поводу было в МЭСиР… Вроде бы, при использовании незатянувшегося коридора, принимающий маг не нужен.
— Ты уверена? — спросила Аделла Лью. Она сидела напротив пленника, поигрывая ножом. Парень мычал, вращал глазами и пытался отползти подальше.
— Если хотим вернуться домой — должны рискнуть.
Хадонк встал в центре комнаты. Его споггель тоже принял бравую позу.
— Простите, друзья. Моя безрассудная затея стала причиной нашей беды. Если мы вернёмся, то обещаю…
— Ой, хватит, — громко сказала я. Пленник даже вздрогнул. Подумал, что мы решили его судьбу. — Мы все виноваты в произошедшем. Ослушались наставников, самонадеянно провели магическую процедуру недоступной нам отметки. И что двигало нами? Разве затея Хадонка? Или то, что я прочитала в запретной книге?
— Смелость! — Аделла махнула ножом. Пленник завыл.
— Нет. Жадность, безрассудность и глупость. Мы хотели получить власть над властью, а получили набор неприятностей. Наименьшая из которых, это то, что мы застряли в каком-то убогом мире.
— М-м, а наибольшая?
Я показала за окно:
— Кто этот скелет? Почему Триединый Первомаг оказался вовсе не таким, как учила история? Почему нам врали?
— Или оберегали от правды? — резонно спросил Хадонк.
Глава 4. Кто виноват?
1
Я сидела напротив пленника.
С любопытством осматривала человека из чуждого мира, пытаясь найти хоть одно отличие: круглое лицо, голубые глаза… Правда не такого чистого оттенка, как у жителей Химмельблю или Форвирра. Небольшая щетина.
Если бы не странная одежда, вполне похож на нас. Впрочем, одежда только издалека казалась лохмотьями. Штаны были из плотной материи невиданной красивой фактуры. Ровные швы выдавали искусную работу портного или даже мага. А на чёрной рубахе вообще нарисовано целое произведение искусства, достойное кисти хорошего художника. Чем-то напоминало орнаменты из драконов и тинь-поу, которыми украшали свои халаты богачи Северного и Южного Нип Понга.
Парень смотрел то на меня, то на моих товарищей. Очистив стол от предметов, они вынесли его на середину комнаты и разложили кольчугу. Собрались вокруг, приготовившись к разбору магического предмета на составные части. Когда споггель Хадонка взвивался к потолку, чужеземец вздрагивал и втягивал голову в плечи.
Я отложила кинжал Аделлы подальше:
— Мы не причиним тебе вреда… Как твоё имя? — показала на себя: — Бленда. Блен-да Роу-лли. А ты?
— Мы… Мы-твей.
— Мыт Вей?
— Матвей.
— Мат-вей. Красивое и необычное имя.
— Аделла? — спросил он, показывая подбородком на рыжеволосую охотницу.
— Её-то запомнил, — усмехнулась я. — Вы, парни, во всех мирах одинаковые. Летите на огонь, как мотыльки.
Я обвела взглядом комнату, задержалась на согляднике, который почернел и не ничего показывал:
— Ваша магия похожа на нашу. Интересно, у вас есть рулль для понимания языка? Эх, как бы тебе объяснить…
Изобразила руками, что сворачиваю и разворачиваю свиток с заклинанием. Показала на свой рот, подразумевая, что это языковой рулль.
Парень смотрел на меня, из всех сил изображая внимание. Потом закивал и показал подбородком на маленький столик у дивана. На нём лежала бумажная коробочка. Раскрыла её верхнюю часть, оттуда высыпались бумажные палочки, набитые вонючей травой. Такие курили в Нип Понге. У нас предпочитали трубки.
— М-м, дикарь подумал, ты курить хочешь, — засмеялся Слюбор.
Я вернулась к Матвею:
— У нас в мире многие знают химмель, язык моей родины. Химмельблю самое сильное государство в Голдиваре…
— Ну, я бы так не сказала, — тут же отозвалась Аделла. — Номас сильнее всех.
— Драйденские Земли самое просвещённое в мире государство, — тут же отозвался Хадонк. — Мы давно упразднили монархию, как примитивное устройство. У нас все равны. А в Химмельблю до сих пор правит Гувернюр.
Я не стала ввязываться в политический спор.
— Все побеждённые нами народы Голдивара считают, — шепнула я Матвею, будто он понимал, — что не мы их победили, а они позволили нам заключить с ними мир.
— М-м, готово, Бленда.
Я подошла к столу. Все магические предметы были разложены вокруг кольчуги. Споггель вился над столом, готовясь высвободить энергию магических струн.
На этот раз я была простым наблюдателем. Вокруг друзей появились сгустки света… Они отличались от тех, что были в нашем мире. Вероятно, магические струны этого мира располагались иначе. Это вызывало беспокойство: будет ли работать магия?
Но возгласы Матвея подтвердили — работает! В пространстве постепенно стало проявляться пятно портала. Расширялось нехотя, будто мироздание не доверяло нашей попытке.
— А-а-а, ы-ы-ы! — закричал Матвей и поднялся с дивана.
Кольчуга Лорт-и-Морта задымилась и начала рассыпаться в труху.
— Скорее, — крикнул Хадонк. — Надо успеть, пока горит.
Аделла Лью вдруг заупрямилась:
— Мне страшно. А что если там тупик? Мы же погибнем.
— Хочешь остаться? — спросила я. — Дикарь Матвей, например, не возражает…
— Нет.
— Тогда — вперёд! — бесцеремонно я подхватила охотницу и втолкнула в портал. Слюбор шагнул вслед за ней.
Со связанными руками Матвей добежал до стола.
— А ты куда? — оттолкнула я дикаря.
Я и Хадонк взялись за руки и шагнули вместе.
Определённо, после всего, что мы пережили, навряд ли останемся просто друзьями.
Мир скрутился в спираль и схлопнулся в точку.
2
В землях мира Голдивар существовало два мнения о способностях к управлению тканью мироздания. Два вида способностей к магии.
Наши наставники подробно разъяснили оба.
Одни верили, что магические способности давались при рождении совершенно случайным образом. То есть если твой папа был магом, не значит, что и ты сможешь направлять поток мироздания или играть на магических струнах по своему усмотрению. Например, мой папа — обыкновенный рудокоп. А мама — содержала харчевню близ Щербатых Гор.
Эта теория была бы верна, если бы не факт, что виды магии зависили от места рождения. У родившихся близ Щербатых Гор больше шансов заполучить умение чувствовать и жечь в ладонях стен-камни, которые в свою очередь уже воздействовали на мир.
Аделла Лью прибыла в Академию Химмельблю из степей страны Номас. Там традиционно рождались ливлинги — те, кто управляли миром зверей и способны перевоплощаться в некоторых из них. Не могу не позлорадствовать — Аделла одна из худших учениц, кандидат на отчисление. Она даже не может перевоплотиться в вежливую девушку, чего уж там говорить о животных. Поэтому она больше всех хотела оживить Триединого Первомага, полагая, что получит дополнительную силу. Есть такие красотки, что хотят добиться всего, не прилагая трудов.
Хадонк Джексон — прирождённый путаник из Драйденских Земель. Путаники умели менять ограниченную часть мира вокруг себя, на время превращая его в собственную противоположность, как тот же хранитель Лорт-и-Морт, запретивший на территории Академии свою смерть. Магия путаников превращала реки в леса, поля — в реки, а небо меняла местами с землёй. Эффектное умение, но малоприменимое в быту. Кому это надо, чтобы мир ходил ходуном по прихоти путаника? Таким как Хадонк прямой путь в армию.
Слюбор Риммель, как и я, родился в Химмельблю. Я в Скерваре, близ Щербатых Гор, а он в столице, в самом городе Химмеле. Слюбор — фулель, как они сами себя назвали. Их стихия — человеческие чувства. Они не меняли материальный мир, как остальные, но меняли человеческое восприятие материи. Если он закончит обучение, станет тем, кто одним взмахом ресниц способен заставить тебя беспричинно смеяться или плакать. Видеть сны, в которых ты сам себе хозяин, или насылать эти сны другим людям.
Большая часть фулелей заканчивали Академию и оседали в иллюзионистских балаганах на ярмарках, развлекая крестьян и рабочих нехитрыми фокусами, которые позволяли обывателям на время забыть о скучной жизни. Но некоторые фулели добивались поста советников при Гувернюре. Нынешний Главный Советник был как раз фулелем.
Словом, географическое распределения магических способностей можно было наблюдать, но нельзя было объяснить.
Другие наставники верили, что нет ничего случайного в мире. Что не мы управляли мирозданием, а оно управляло собой через нас. Рождение каждого мага не случайность, но выверенное природой событие, которое ложилось нотой в ту непостижимую симфонию, которая звучала при игре на магических струнах. Теория менее популярная, но очень романтическая.
Верующие в неё посвящали жизнь поиску способа выйти из-под управления мирозданием и буквально оседлать его, чтобы стать единоличным манипулятором. Все хотели единолично играть на тех струнах, что пронизывали Вселенную.
Теоретически это умение сделало бы тебя всемогущим. Та самая власть над властью.
Но подтверждения теории не существовало. Не считая легенды о Хромом Стю, который, приобретя власть над властью, якобы пожелал лишь одного — избавиться от хромоты. Сама нелепость сюжета намекала, что это просто нравоучительная сказка о заниженной самооценке.
С самого начала я подозревала, что мы раскрыли нечто большее, чем статую Триединого Первомага. И мне было страшно узнать, что именно.
3
Мир распустился из точки, раскрутился спиралью и занял привычное пространство. То же самое болото, усеянное обломками статуи. Отломанные руки и расколотая надвое голова вздымались в небо, как новые монументы.
Две из Семилунья уходили к закату, поднималась третья. Новоявленные памятники теперь отбрасывали по три тени. Блеск портала ненадолго осветил их, но скоро угас.
Мы вчетвером зависли над болотом, ожидая материализации. Она должна была занять несколько минут, но произошла за мгновение: мы приобрели вес и плотность.
Беспорядочной грудой повалились в лужи, вскрикивая от боли. Казалось, что моё тело пронзили несколько тонких раскалённых игл.
— Это наказание, которое вы заслужили, — сказал Нарре Скиг, выходя из тени осколка статуи. — То, что вы совершили, наказывается смертью.
— М-м, — просопел Слюбор, поднимаясь на колени, — в Химмельблю отменена смертная казнь.
— Ради вас отменят отмену, — пообещал наставник.