Серая Дружина-1: Сердце Крона - Кисель Елена Владимировна 14 стр.


Бо и Виола – с ними понятно, воздушные маги часто полны сюрпризов… Эдмус – ни в какие ворота… И вообще, разве не должны входить в Дружину маги пяти основных элементов? У нас же – не разбери-поймешь. Спросить у Веслава, может, он читал…

На этой мысли я отключилась и проснулась только после полудня.

После пробуждения оказалось, что зря я таки не обратила внимания на упадок сил. Сколько ни пробовала хотя бы немного приподнять умывальную воду, – она не поддавалась, нагло оставалась в тазике и даже не булькала. Я попробовала заморозку – это у меня всегда выходило лучше всего остального – но не подействовала и она. Я дошла до того что прибегла к вербальным формулам, не без труда выкопав их из головы. Несколько раз, пристально глядя на воду, протягивала руку и повторяла, как на первом курсе:

Apello! – простейший призыв стихии. Давно замечено, что медиумы лучше реагируют на древние языки, поэтому основные заклинания зубрятся на латыни. Нет, можно и на старославянском, да хоть на санскрите, если вы можете откопать, как это все произносилось в глубокой древности…

И ничего. Нет реакции даже на самые простые, не требующие энергетических затрат заклятия.

Вот тут-то, собственно, и пришла паника, и, когда я делилась своими наблюдениями с остальными, мое состояние уже трудно было описать.

Веслава не было. Йехар заявил, что он алхимику не сторож и что тот со вчерашнего вечера не появлялся. Но без него было даже лучше, мне и так было трудненько сообщить следующее:

– Браслет каким-то образом блокирует магию.

– Это хорошо или плохо? – тут же заинтересовалась Бо. Йехар с немой мольбой возвел глаза к потолку.

– Низкий прием, – сказал он сумрачно. – Не зря мы сразу почувствовали ложь в том зале. Честным поединком тут даже и не пахнет, это ясно. Что же, попытаемся узнать побольше о твоем противнике, его слабые стороны…

– А я пробовал! – Эдмус шнырял по комнате и между делом исследовал фрукты, принесенные мне для завтрака. Червяков в них не было, и спирита это явственно огорчало. – Я пробовал! С самого утра летал, но ничего не узнал, может, потому что при виде меня все разбегаются и кричат: «Спасайся! Это тот демон, который пнул коня Громовержца!» – я вписал себя в историю – может, еще почему-то. Например, советник, который отвечает за поединки, так и лежит у себя, и глаза у него разбегаются в стороны, как напуганные мыши. Кстати, он еще и сынок здешней царицы, то есть, пасынок, интересно, он такой в папу? Мне страшно за царицу… А она сейчас все дни просиживает у его постели, так что и у нее я ничего не узнал. А в замке еще все отходят от нашего появления и от Нефоса, так что и придворные ничего сказать не могли. Рабы, которые недоразбежались, только и сумели проикать, что тут почему-то еженедельно на арену посылают девушек. Причем, царский пасынок обязан выбирать самых красивых, так что тебе должно это польстить, нет?

Я с сомнением посмотрела на Бо, потом жалобно – на браслет, который мешал мне склеить спириту губы заморозкой.

– Насчет противника ты ничего не выяснил?

Шут попытался почесать за правым ухом левой ногой и замечательно в этом преуспел, несмотря на мешающие крылья.

– Не-а. Но про него говорят шепотом.

У меня язык не повернулся благодарить его за такие сведения.

– Давайте убежим, – предложила Бо. – Запрыгнем в тапки и улетим по-быстрому.

Йехар покачал головой, как будто она предлагала этот вариант всерьез.

– Разве что за пределы страны: там браслет, откованный Геферном, может утратить силу. Власть богов, местных Повелителей Стихий, ограничена одной страной…

– Не факт, – заметила я. – Их власть – да, а артефакты их могут действовать, небось, хоть в Антарктиде. Я думала уже.

– Яду у алхимика попроси, – посоветовал спирит, тщательно прицеливаясь в Йехара косточкой персика. – Выйдешь на арену, и – ап! – капельку на своего врага, враг брык – и помер! А смерть его спишешь на сердечный приступ при виде твоей красоты. Ну, как это там – слюной захлебнулся…

Я только молча покачала головой: успела за завтраком и об этом подумать. Если будет полубог или какое-нибудь мифологическое чудовище, – яды могут на него не действовать или действовать замедленно. Большое утешение для меня будет перед смертью знать, что мой противник идет за мной в Эйд по пятам! Да и для остальных… третий закон Арки опять развернулся передо мной во всей красе. Не выход.

– Мы могли бы попробовать снять его, – Йехар покосился на браслет, на клинок, тут же ойкнул и схватился за лоб, в который прилетела персиковая косточка.

– Попал, а ведь всегда промахивался, – пораженно заметил Эдмус. – Ай, не трогай!

– Браслет выкован богом кузнечного дела Геферном, то есть, Гефестом, – уныло заметила я, созерцая веселенькую сценку. Шут прижимался к потолку, Йехар грозил ему Глэрионом, а Бо смеялась и хлопала в ладоши. – Разве что мы найдем его самого и уговорим открыть…

– Геферн не может его снять, – ответили нам с какой-то стати от порога.

В комнату, не особенно таясь, вошла высокая, полная женщина с лицом красивым, но выражающим такую стальную волю, что я попятилась, а Эдмус молча грохнулся с потолка к ногам Йехара. Бо захлопала ресничками и уже собиралась выдать что-нибудь в своем духе, но женщина коротко приложила палец одной руки к губам, а второй поманила нас за собой.

Жест был до боли похож на приказ. Может, поэтому мы подчинились так оперативно.

За время достаточно долгого пути по коридорам дворца было произнесено только три слова.

– Кто ты? – это спросил Йехар, и получил лаконичный ответ:

– Гээра.

Радость Эдмуса от того, что выигранные им тапки подействовали, не поддается никакому описанию. Поразительно, как это он ни разу не привлек к себе внимания. Да и вообще, наша группа, выглядящая с виду как минимум дико, оставалась незамеченной даже стражей.

А Гера, богиня семейного очага все шла и шла, так что мне начало казаться, что мы век не выберемся из этих лабиринтов или же просто нарезаем по дворцу круги. Но нет: в конце концов Гээра затормозила перед скромной с виду дверью и, не утруждая себя стуком, пихнула ее ногой.

Дверь распахнулась настежь.

– …потому что твоя красота достойна того, чтобы быть воспетой музами. Волоокая дева, поведай…

В комнате, просторной, но обставленной скорее в восточном, чем в греческом стиле, маленький лысоватый мужичок откровенно заигрывал с темнокожей рабыней-служанкой. Рабыня, которая до нашего появления внимала его речам с польщенным вниманием, оглянулась на звук открывшейся двери, схватила выражение лица Гээры, тихо пискнула и каким-то образом испарилась. Уж никак не в дверь: дверь была надежно блокирована и самой Гээрой, и нами.

– Сейчас я тебе скажу… – с предвкушением процедила богиня, упирая руки в бока. – Значит, ты так используешь тайный ход – чтобы водить сюда распутниц? Ты, старый…

Из дальнейшего двухминутного монолога никто ничего не понял, хотя предлоги и союзы показались нам знакомыми.

– Она говорит не по-здешнему, или Арка не вложила нам понимания этих слов? – поинтересовалась я, поглядывая на испуганного мужичонку. Гээра уже трясла его за плечо.

– Мы предполагаем второе, – отозвался Йехар. – И что-то подсказывает нам, что Арку нужно благодарить за это неведение.

Тут он шагнул вперед и отцепил руки Гээры от бороды вопящего мужчинки. Это далось рыцарю нелегко, несмотря на его рост и силу: богиня, похоже, вошла во вкус.

– Почтеннейшая, – проговорил наш рыцарь, потирая ушибленный в процессе отбирания бороды нос. – Нам весьма неловко, что мы стали свидетелями этой сцены… но мы пришли. Вы хотели что-то нам сообщить?

На нас посмотрели, аки на червей ползучих. Потом Гээра собрала лоб складочкой и опять повернулась к мужичку, но таскать за бороду его не стала.

– Это те, кого ты хотел видеть, Громовержец, – сказала она, кивая на нас. – Это Пятеро.

Наступило закономерное молчание. Зевей (Зевс, Дикт, Юпитер, но суть не меняется) оживился, подошел поближе и с интересом принялся нас оглядывать. Йехар с высоты двухметрового роста глядел на него с вежливым недоумением. Видимо, и у него не укладывалось в голове, что этот, прошу прощения за толкиенизмы, полурослик, рулил здешним пантеоном, и очень неслабым, между прочим!

– Пятеро, – повторил Громовержец, покачивая лысинкой. – Я вижу четверых, отчего так?

Я поймала на лице Йехара выражение, согласно которому о Веславе будет рассказывать кто угодно, только не он.

– Наш товарищ, – начала я, – он сейчас занят… занят… в общем, он, наверное, во дворце.

– Это ничего, – отозвался бог молний, глядя на меня затуманенными – о, ужас! – от восторга глазами. – И сиренам сладкоголосым не спеть, как я восхищен такою встречей и твоею красотой, о дева! Память моя говорит, что ты схожа с одной нимфою, с которой мойры свели меня…

– Что?! – раздалось за его спиной. – Какая нимфа?!

Зевей поспешно и, как показалось, с изрядным опытом, сгруппировался, прикрывая рукой бороду. Гээра метнула на меня взгляд почище молнии Нефоса и сократила дистанцию с мужем до одного шага.

– Уж я бы сказала этим мойрам… – сдержанно прошипела она. Муженек бросил на нее опасливый взгляд и расплылся в робкой улыбке.

– Слухи о том, что к нам придут Пятеро, давно доходили до нас, – пояснил он. – С тех самых пор, как исчез Герем, а за ним Посейдос. И мне это предсказали – в тот самый день, как…

Тут он погрустнел. Гээра громко фыркнула носом, пригласила нас пройти в покой, а сама прошла в смежное помещение. Оттуда сразу же что-то загремело. Зевей посмотрел вслед женушке с опаской, но как только за ней закрылась дверь, сразу расцвел.

– Синева твоих глаз навевает мне мысли о море в светлоблистательный день, – тут же прошептал он в мою сторону. И, еще больше сияя, добавил уже по отношению к Бо: – А белизна твоих волос – словно снег на вершине Олимы… садитесь.

– Спасибо, – прочувственно ответил Эдмус за Бо. Зевей смерил его непонимающим взглядом.

– За что?

– За то, что меня ни с чем не сравнил.

Появившаяся Гээра расставила по небольшому столику чаши с вином – опять! – и несколько блюд с фруктами и сыром. Лежаков бы на всех не хватило, так что нам пришлось разместиться за низким столиком на подушках, присев по-турецки.

– Это не нектар и не амброзия, – загрустил Зевей, вглядываясь в свой кубок. – Но это все, что я могу предложить таким прекрасным…

Фраза закончилась насыщенным звоном кованого медного подноса о его лысину. Гээра с силой выдохнула, бросила на мужа убийственный взгляд и направилась обратно в подсобку.

– Не тревожьтесь, − флегматично попросил Громовержец привставшего в тревоге Йехара. Потер лысину и отхлебнул из своей чаши. – За последние месяцы я привык…

Тут он воровато оглянулся, нагнулся поближе ко мне и сообщил горестно:

− А ведь раньше я мог ее заковать в цепи, повесить между небом и землей и подвергнуть бичеванию! Кстати, твоя кожа…

Так оно и пошло. Спустя полчаса здешний верховный бог (точнее будет прибавить к определению «бывший») уже вовсю изливал нам душу, не давая слова вставить не то что Йехару – тот так и сидел с кучей готовых вопросов на устах, – а даже Эдмусу. Так мы узнали, что быть смертным – в некотором роде, полный отстой. И, несмотря на то, что Зевей ранее принимал облик смертных («бывало, когда нужно было… творить на земле справедливость» − и тут он схлопотал по лысине вторично, наверное, Гээра не разделяла его мнения о справедливости), но остаться таким – это совсем другое дело. И что другим богам, которых коснулась «такая беда», тоже приходится несладко.

− Посейдос, брат мой, тянет нынче сети с рыбой, чтобы добыть пропитанье… Геферн кует воинам мечи, а Афордиза… как видно, нужно благодарить богов за мою участь, − тут он немного подумал, − если бы было, кого благодарить.

Время от времени Громовержец сбивался с излияний на комплименты. Видно, моя полная сочувственного скептицизма физиономия ему пришлась не по вкусу, так что он свое внимание целиком уделял Бо. Той это льстило: она подмигивала, улыбалась и хлопала ресницами, – а цензура в виде Гээры время от времени отмечала тот или иной комплимент в сторону Бо щипками, пинками или ударами по лысине супруга различными предметами. Эдмуса, который от невозможности выговориться время от времени клевал носом, это очень оживляло.

Пауза наступила так внезапно, что Йехар не сразу собрался. Объяснялся перерыв особенно сильным пинком Гээры, который закатил Зевея под стол, но рыцарь решил не разбираться.

− Так ты сказал, господин, что эта беда затронула всех богов?

− Не всех, − ответила Гээра, теперь огибая стол и становясь за спиной у Бо. – Кто остался – те заперлись в подземном царстве Эйда, трусы!

− Трусы, − с совершенно серьезным лицом подтвердил Йехар. – Но кого или чего они боятся?

− Стать смертными, как мы, конечно! – донеслось из-под стола горестно. – Посмотрите, сколь печальна моя участь…

− Коли глядеть на него, – они там в Эйде еще и баррикады построили, − шепнул мне Эдмус.

− Но что же делает вас смертными? – стоял на своем Йехар. – Как все это случается?

Гээра досадливо вздохнула и мощной рукою извлекла мужа из-под стола.

− Никто не помнил, − признался экс-Громовержец. – Я спрашивал у всех, но их память была словно в тумане, и даже всеведущая Мнемозина – даже она не дала нам ответ! И горе такое обрушилось на нас впервые, а до этого и не думал никто, что можно бога сделать смертным. Я был в тревоге и, принял этот облик, и спустился с Олимы, чтобы узнать о беде… да, я отправился к вещим Мойрам, и мне там было предсказано о вас, о Пятерых, а на обратном пути…

Тут он принялся совершать руками отчаянные жесты, из чего все заключили, что Громовержцу почему-то стало плохо. Гээра погладила муженька по плечу и продолжила за него:

− Это подобно удару молнии, когда весь мир разлетается на осколки, словно глиняный сосуд. Один миг ты чувствуешь леденящий жар и опаляющий холод…

− Как-как? – переспросил Эдмус, но оценил поднос, который Гээра так и держала в опущенной руке, и шутку решил отложить.

− …потом в ушах у тебя начинают отдаваться мерные удары, будто рядом стучит чье-то сердце. Потом оно заглушает твое собственное, а потом темно, темно… Я была в храме Гэйкаты, когда случилось это, − добавила она.

− В человеческом обличье? – спросила я. Почему-то мне это показалось очень важным.

− Все были в человеческом, − ответил Зевей и долил себе вина в чашу. Выглядел он расстроенным. Наверное, тем, что обличье его жены оказалось таким мощным.

Мы минуточку сочувственно помолчали, а потом Йехар поинтересовался:

− И давно это было?

Тут нам пояснили, что недавно, года три назад. А начались божественные исчезновения около четырех лет тому. На Йехара даты особого впечатления не произвели, а я ломала себе голову минут пять, пока не сообразила, что Зевей все еще считает по-старому. Ну, конечно, для бога-то пять лет – сущие пустяки…

− Вот вопрос: тогда почему Дружина пришла только сейчас? – осведомилась я после этого у персика, который собралась укусить.

− Ну, наверное, здесь только сейчас все настолько сильно перекосилось, да? – резонно ответила Бо, которая воспользовалась тем, что Гээра перестала ее контролировать, и опять улыбалась Зевею.

После чего беседа пошла по двум направлениям. На первом лучащийся сочувствием и более устойчивый к алкоголю Йехар пытался добиться у Зевея точного списка лишившихся силы богов и хотя бы примерной хронологии их исчезновения. Кажется, при этом рыцарь на ходу пытался проследить хоть какую-нибудь закономерность, но никакой не прослеживалось, кроме уже названной: все в момент лишения сил были на земле и в человеческом обличье.

Я же пыталась в это время выведать у Гээры насчет предстоящего мне поединка. В голове как-то неприятно крутилась та фраза, с которой она начала наше знакомство.

Гээра отвечала, насупясь, и все время пыталась пойти вцепиться то в бороду мужа, то в волосы Бо. Да и на меня тоже посматривала как-то подозрительно.

− Ты его не снимешь. Никто не снимет. Можно, конечно, отрубить тебе руку, иные поступали и так…

− Извини-ите?! – моя рука как-то сама по себе оказалась за спиной. – Иные кто?

− Такие, как ты, − она обвиняющим жестом ткнула мне пальцем в нос. – Молодые и красивые. Те, кто красивее царицы Алгены.

Назад Дальше