Рим соседствует с Ватиканом, и слишком отрытые наряды не все себе позволяют. Кто-то считает это совершенно неуместным и неприличным. Не местных девушек всегда легко различить по слишком коротким юбкам или шортикам. А иногда декольте таких прелестниц заставляет итальянских мужчин «сворачивать шеи», лишь бы рассмотреть ещё хоть что-то, хоть что-нибудь, пока обладательница пышных форм не скроется за углом или в каком-то кафе с кондиционером, спасаясь от жары.
Вот и сейчас несколько, по виду, итальянских студентов мужского пола всматриваются в грудь блондинки, рассыпающейся в комплиментах, говоря с кем-то по телефону.
Ее английский совершенен, и акцент без труда дает сообразить, откуда наведалась красотка. Внутри снова все переворачивается от неприятных раздумий, которые на время покинули мою голову, но сейчас снова вернулись. Стоило мне вслушаться в разговорную речь миловидной англичанки, как перед глазами встал давнишний эпизод. Этому стоит меня освободить, однако мои собственные страхи цепляются за воспоминания, не желая отпускать ни одного мгновения того злосчастного вечера.
К счастью, мысли рассеивает подъехавший к остановке автобус. Триест не оборудован метро, и я привыкла ездить на наземном транспорте, но спустя несколько лет жизни в провинции ощущение столичных пробок так же неприятно, как и раньше. Поэтому в следующем месяце я обязательно подам заявление на получение проездного студенческого документа, позволяющего без проблем спускаться в подземку. Экономить — одна из важнейших задач, вставшая передо мной и отцом.
После покупки квартиры у нас ещё остались деньги, но их не много. Отец все ещё не нашел работу, а я подумываю начать подрабатывать. В Триесте у меня было больше свободного времени, я могла принимать несколько учеников в неделю, которые приносили мне мой личный доход. Сейчас же речь идет о бюджете семьи, который вскоре станет плачевным.
Встреча в кафе с подругами должна закончиться достаточно рано, потому что Селест и Пьетра вместе посещают танцевальную студию, и занятия начнутся в четыре вечера. Я могу отправиться на поиски работы вместе с Доминик, если она не воспротивится моему предложению. Мы вчетвером очень сблизились за прошлый год. Девушки начали первый курс по стандартной схеме. Я поначалу познакомилась только с Селест на сайте университета. А она представила меня своим подругам. Ночи в «скайпе», сообщения через социальные сети и мобильные приложения, щепетильные разговоры в частном чате на ресурсе колледжа — все это сделало нас очень близкими. Я не имела друзей раньше. Я была некрасивой, брошенной, бедной, не такой, как все. А когда через много лет появились люди, мной дорожащие, я буквально расцвела.
Стала чаще улыбаться. Меня стала радовать новая физическая форма, невкусные каши сами собой съедались, изнурительные нагрузки становились с каждым разом легче и интереснее.
Потому что появились они, девочки. И Диего. Теперь у меня был не только папа. Теперь у меня были те, кто ждал меня. Эти люди продолжили бы со мной общаться, даже если бы в Рим я так и не вернулась.
Автобус переполнен. Только благодаря тому, что асфальт на улицах щедро вымыли водой поливомоечные машины, пыль не залетает в открытые окна. Ветер играется с волосами присутствующих девушек. Парочки, держащиеся за руки, в свободных ладонях сжимают ультрамодные смартфоны, полностью поддавшись миру Интернета. Старшее поколение, не поддерживающее подобных увлечений, громко обсуждают свежие новости, перекрикивая друг друга. Здесь, в Италии, с тобой могут начать разговор абсолютно незнакомые люди, собеседник быстро переходит на «ты» и через считанные минуты, благодаря особой атмосфере, узнает, в каком из спальных районов находится твой дом. Здесь, в Италии, у человека нет кокона, в который так умело прячется население других стран Европы. Наша страна отличается общительностью и радостью от помощи другим. Я не представляю себя гражданкой другого государства. Не представляю себя среди людей, которым меня не понять. В этой среде я абсолютно «своя».
Встреча назначена в одной из лучших тратторий[2] Рима — «Al Fоntаnопе»[3].Я быстро шагаю по устланной кирпичами дороге римской площади Пьяцца-Навона. Сентябрьское солнце великодушно посылает свои лучи на ее, согревая землю. Ночью снова можно будет снять сандалии, чтобы без проблем и риска простудиться пройтись по все ещё теплому асфальту.
Подруги расположились за средним столиком справа. Они уже заказали лимонад и потягивают его из своих бокалов с эмблемой траттории. Только заметив меня внутри, девочки машут руками. Я быстро достигаю нужного места, с радостью отметив, что ресторан практически пуст — только одинокий старик поедает свой заказ за самым дальним столом, у бара.
Пьетра, кареглазая брюнетка с красивой золотистой кожей, кладет локти на клетчатую скатерть, полностью переведя внимание на меня. Я целую каждую по очереди, Селест тянется последней и крепко припадает к моей щеке, обнимая за плечи. В другой руке она держит телефон и не перестает с кем-то болтать. Я считаю Селест самой красивой не только в нашей компании. Девушка, наверное, является эталоном красоты в своем квартале. У Селест светлые волосы, достигающие худых лопаток, голубые глаза, слегка полные губы и белая кожа. Только услышав в первый раз в «скайпе» ее чистую итальянскую речь, я удостоверилась, что она — уроженка Рима. Мать Селест наверняка во время беременности общалась с ангелами, иначе как у нее родилась такая совершенная дочь, совсем не похожая на типичную итальянку, я ума не приложу.
Доминик чем-то похожа на Пьетру. У них одинаковый цвет волос и глаз. Только Доминик не такая смуглая. Этим я могу сравнить ее с собой. Подруга поправляет высоко завязанный хвост, рассыпая волны по плечам. Мы с Пьетрой всегда с завистью наблюдаем, как каскад длинных волос Доми достигает той до самой задницы.
— Теперь ты не уйдешь от подробностей, — вскинув многозначаще бровь, подруга подвигается ближе и закусывает нижнюю губу в предвкушении.
Я не успеваю ответить, что не понимаю, о чем она говорит, потому что полноватый официант в униформе ресторана с длинным передником уже спешит принять остальной заказ. Он приносит мне стакан, чтобы я тоже могла выпить лимонада. А Селест, договорив по телефону, наливает мне напиток почти до краев.
Небольшое меню украшает главное блюдо этого заведения — мясо на ребрышках с полентой[4]. Но так, как в нем присутствует алкоголь, хоть и в маленьких количествах, мы воздерживаемся от соблазна, продолжая пускать слюни на аппетитное фото свинины, и останавливаем все вместе выборна салате из курицы и шариками из сыра. Доминик просит добавить в него бальзамический уксус и несколько видов трав по вкусу повара.
Когда парень отходит от нашего столика, двигаясь в сторону кухни, я вновь обращаю удивленный взгляд на Пьетру.
Она все так же выжидающе смотрит на меня.
— Что случилось? — говорю, разведя руки в стороны, насколько это позволительно.
Доминик присоединяется к приятельнице, подвигаясь к той ближе.
— Что у тебя с Диего? Мы видели вас вчера на Испанской площади. Вы даже не заметили меня с Пьетрой, — Доми выразительно оглядывает мое лицо и улыбается только краешками губ.
Диего не так близок с ними, как стал со мной, но это не значит, что нас с этим парнем связывают какие-либо отношения, кроме исключительно дружеских. Я пожимаю плечами, давая понять, что скрывать мне нечего и совсем не волнуюсь.
— Мы просто друзья. Говорили о предстоящем учебном годе, вот и увлеклись, — отвечаю, осушив свой бокал наполовину.
Селест щурит глаза. Насколько я поняла, вчера она не была очевидцем нашей с Диего прогулки, но доверяет блондинка больше словам основательной части, и настроена к моим словам скептически. Это вторая моя реальная встреча с испанцем, и могу поклясться, что нас не связывают никакие романтические чувства.
— Ты ему нравишься, — выдает Пьетра, и я, к сожалению, успеваю поперхнуться лимонадом.
Селест радостно кивает, хотя она не видела меня вместе с парнем, а Доминик очаровательно вздыхает.
— Ничего подобного! — протестую я. — Диего мне даже не нравится. Он по-своему красив и мил, но точно не в моем вкусе. Мое заявление немного остужает их пыл, но Селест, обводя края своего стакана, неотрывно глядит мне в глаза. Ее лукавый взор не сулит ничего хорошего.
— Да-да, — специально томно нашептывает подруга мне в ухо.
— Я помню тот наш разговор в чате.
Брови Доминик взлетают вверх, Пьетра чуть ли не залезает на стол — ещё немного и она присядет на него.
— Что за разговор? — интересуется живо Доми.
Селест уже открывает рот, чтобы выдать все подробности наших откровений, но я заставляю ее молчать, ущипнув за ногу.
Блондинка вскрикивает, с неодобрением на меня уставившись.
— Да ладно, — разочарованно охает Пьетра, — что ты от нас скрываешь?
— Ей понравился Алистер Шеридан! — быстро выдает блондинка, пока я снова не попросила ее замолчать.
Я вся краснею, жалея, что призналась ей в своей заинтересованности ирландцем, появившимся на виртуальной доске лучших студентов университета. С тех пор ни одной ночи я не могла заснуть без глупых представлений нас с Алистером вместе. Он, и правда, очень хорош. Высок, широкоплеч, с копной коричневых волос и свинцовыми глазами. Я не влюблена в него, он обо мне даже не подозревает, но ощущение того, что внизу живота тянет, при взгляде на его фото, меня давно не покидает. С самой весны.
Пьетра округляет глаза, а Доминик тянется к моей руке.
— Малышка, — одними губами говорит она, словно сочувствует мне.
Этого не поняли бы ни в одной стране мира, кроме Италии.
Наши эмоции неподвластны чужакам. На самом деле, влюбленность здесь почитают, ею гордятся, а румянец на щеках от смущения при упоминании любимого имени считается прелестным.
И хоть я не спешу называть себя влюбленной, мне радостно от такой реакции подруг. Давно пора было признаться. Не хватало поддержки и возможности рассказать, как сильно хочешь ощутить вкус красивых чувственных губ.
— Жаль, что не итальянец, — подмигивает Пьетра, — я уже было собралась знакомить тебя со своим братом.
Вскинув голову, я едва ей качаю, готовая начать спор о национальной принадлежности, и что значения она не имеет, когда чувства накрывают с головой, но официант уже спешит принести нашу еду, а девчонки буквально отбирают у бедняги приборы, принимаясь пробовать блюда. Восторженные отзывы в виде сладких гастрономических стонов уже звучат в не очень большом, теперь уже абсолютно пустом зале. Совсем скоро сиеста заставит таверну наполниться голодными итальянцами, наслаждающимися долгожданным полуденным отдыхом. Для кого-то из нас после сиесты рабочий день не продолжается…
В открытую дверь входит высокий худой мужчина и женщина ему под стать. Наш официант обращается к ним свободно, шутит, и ещё перед тем, как эти двое скрылись в подсобном помещении, я догадалась, что они — дополнительная рабочая сила. Всего один человек не справится с обслуживанием людей в римский полдень.
Мы едим практически в полном молчании, наслаждаясь сытной трапезой, пока экран мобильного телефона Пьетры не загорается. Знакомый свист сообщает о новом смс-сообщении.
Девушка быстро проводит пальцем по сенсорному экрану, а через пару мгновений обращается к нам с новостью:
— О, Маркус хочет подъехать, забрать у меня флешку с фотографиями нашего совместного отдыха!
Я совсем забыла, что Пьетра вместе с двоюродным братом целый август провели в Ницце. Селест и Доми знакомы с
Маркусом, а я ещё нет. Вот с кем меня хотела свести его
непоседливая младшая сестра. Словно угадав мои мысли, Пьетра мне подмигивает:
— Тебе он понравится. Он всем нравится.
Селест цокает языком, соглашаясь, Доминик прячет глаза. Я усмехаюсь их поведению.
— Такое ощущение, что вы что-то скрываете.
Пьетра отвечает, как ни в чем не бывало:
— Просто они обе с ним переспали. Ты, кажется, в начале марта, да? — Кивает вилкой на Селест.
Я давлюсь сыром. Прочищая горло, запиваю салат лимонадом, который нам дружелюбно подлили.
— Апреля, — спокойно поправляет блондинка и передергивает плечами, даже не отрываясь от своей тарелки.
— Да, — говорит сама себе Пьетра, — значит Доми трахалась с Маркусом следующей…
Я шлепая подругу, сидящую напротив, по ладони.
— Эй! Я же ем!
Она убирает волосы со лба и таращит глаза.
— Ну и что? Я тоже.
Доми подхватывает слова приятельницы.
— А тебе, нежный цветочек, пора перестать хранить свою… — она теряется, являясь скромнее тех, кто сидит рядом с ней и прямо напротив нее.
Селест продолжает за длинноволосую диву:
— … девственность!
К счастью, тему приходится закрыть, потому что официант подходит к нашему столику, чтобы забрать пустые тарелки. Он интересуется, желаем ли мы что-то ещё и, получив отрицательный ответ, удаляется. Пьетра просит подождать с тем, чтобы просить счет, но мы все уже достаем деньги из своих кошельков, прикидывая, сколько каждой придется заплатить. С учетом довольно щедрых чаевых.
— С минуты на минуту должен подъехать, — отвечает Пьетра на вопрос Доминик, когда ждать Маркуса.
Мне самой интересно, что за красавец этот кузен моей подруги, что ему так просто отдались Селест и Доми? Просто из любопытства взглянуть на него хочется. Но страх испытать влечение напрочь отключен, потому что все мои мысли занял один единственный парень. Алистер перешел на четвертый курс, и если продолжит учиться в подобном темпе, может претендовать на высший бал, а в итоге — престижное будущее, благодаря своим знаниям. Папа слишком многое бы отдал за молодость, которую уже не вернуть. Упущенная возможность поступить в колледж канула в лету, но у него есть я, на которую он возлагает свои надежды. Я выросла с пониманием того, что для него хорошо, а что — плохо. Отличная учеба ассоциируется с лучшей жизнью, которую отец однозначно заслужил. Мне нужно стараться лучше, чтобы подарить ему ее.
— А вот и Марк! — радостно восклицает Пьетра, и две другие мои подруги тут же млеют.
Я не оборачиваюсь, ожидая, когда он подойдет сам. Да и в таверну один за другим входят новые гости. Персонал принимает каждого с особой любовью, словно работа, которой они занимаются, приносит им наивысшее наслаждение. Худые, высокие мужчина и женщина проворно рассаживают людей на места, а полноватый парниша, обслуживающий нас, имя которого я так и не удосужилась узнать, раздает меню. На все высокие столы, устеленные одинаковыми скатертями, ложатся три громоздкие коричневые папки. Счастливцы сиесты тут же принимаются открывать их, не отрываясь от увлекательных разговоров с собеседниками. Воздух наполняется запахами корицы, свежезаваренного чая, а из кухни, вновь пробуждая аппетит, доносится аромат пиццы и запеченной телятины. В баре становится нечем дышать от обилия присутствующих, беседы не стихают ни на мгновение. Наоборот, принимают все более интенсивные обороты: голоса повышаются, смех нисколько не вымученный — настоящий, искренний.
Меньше, чем через минуту у нашего столика оказывается молодой мужчина. Красивый. Слишком красивый. Зелено-карие яркие глаза прячутся за длинными темными ресницами.
Каштановые волосы аккуратно подстрижены и уложены на левую сторону, пряди короткие, но стилист хорошо постарался, удостоив голову кузена Пьетры модной прической. Я замечаю сережку в его правом ухе, рассматриваю светлые голубые джинсы, расстегнутую синюю рубашку, под ней красуется черная футболка. Я действительно с интересом разглядываю
Маркуса, потому что что-то в нем кажется мне до боли знакомым. Сначала я не понимаю, что происходит, и что это за неприятное ощущение поселилось у меня в груди. Тревога нарастает, но я стараюсь сдержать ее, а паника, рвущаяся наружу, превратившись в воображаемую писклявую мышь, удачно сжимается в моем воображаемом кулаке.
Но осознание приходит неожиданно. Как будто кто-то вылил на меня ведро холодной воды, как будто рядом взорвалась бомба. Пока Маркус, ничуть не признав во мне пятнадцатилетнего подростка, которого он когда-то обидел, салютует и растягивает губы в омерзительной улыбке, я гоню от себя наступающую тошноту. Пытаюсь разбавить ужас понимания голосами других посетителей, голосами своих подруг. Они хохочут, забавляясь с Маркусом, который не отнимает от меня глаз. Я отвожу взгляд, отмечая, как смутились, покраснев, Селест и Доминик. Они не знают, кто такой… этот Маркус. И что он когда-то сделал, как обидел…