— Он будет молчать, раз дал слово! — заторопилась с объяснением Наима.
Сарнай криво усмехнулась.
— О! — рассмеялась она сипло. — Он и правда будет молчать, только не по своей воле. Я не потерплю, чтобы кто-то знал мою тайну и не стоит спускать подобного отношения к своей повелительнице! — она покосилась на Наиму. — Я должна избавиться от этого воина.
Глаза старухи удивленно расширились, и Сарнай показалось, что она побаивается этого оборотня, или кем бы он там не был.
— Так что, побеспокойся! — приказала сухо. — Твоя оплошность. Ты упустила тварь в нашем войске.
Наима спорить не стала, только уронила голову и заторопилась за хозяйкой по песчаной круче в сторону лагеря, думая о том, как осуществить повеление Сарнай и понимая, как трудно будет сделать это.
Глава 13
Теперь я усиленно занималась воинским делом. Каждый день, вместо нудных уроков по истории и религии, я отправлялась в опустевшие казармы и пока девушки дожидались меня, гуляя вдоль заграждения, всецело отдавалась песне стали и звону летящей стрелы. При этом каждый вечер, как и положено, отправлялась на ужин к Вазиру, с надеждой услышать хоть малейшую новость о своем муже и войске, но повелитель молчал и все его приближенные, видимо, предупрежденные заранее, тоже хранили молчание. Но мне хватало одного взгляда на их кислые лица, чтобы догадаться: все идет не так, как они думали.
Даже во Дворце была замечена суета. Слуги казались мрачными, рабы пугались собственной тени, и я поняла — если Шаккару не удастся остановить врага, Хайрат обречен. Долго его жители не смогут удерживать чужаков. Проход меж скал слишком широкий, чтобы его можно было завалить камнями. Конечно, группа воинов какое-то время сможет противостоять неприятелю, если станут в ущелье стеной и соорудят защитные укрепления, да и, скорее всего, уже давно шла подготовка к обороне города, просто я не знала об этом. Кто станет рассказывать подобное принцессе, ничего не понимающей в битвах?
Все, что мне оставалось, это вера в Шаккара и мои уроки, во время которых я могла забыть о своих бедах и горестях, о потерях и страхах, пытаясь стать сильнее.
Незаметно для себя, стала делать успехи. Это пришло как-то неожиданно. Словно кто-то могучий влил силу в мои слабые руки, дал остроты зрению и скорости движениям. аббас удивлялся, но молчал, и я заметила, что ему стало интереснее заниматься со мной, когда я достигла определенного успеха.
Стараясь думать только о хорошем, я гнала прочь воспоминания о своем обещании, данном против собственной воли, страшному жрецу Великого Змея. Даже думать не хотелось о том, что когда-то придет время, и он потребует от меня что-то, о чем я не знаю и что, возможно, не хочу ему дать или исполнить. Но пока Исхан даже не появлялся на территории Дворца, и я старалась лишний раз не напоминать себе о его существовании, решив, что всему свое время, а нагнетать обстановку и изводить себя раньше времени, просто глупо и, кроме того, совершенно бесполезно.
Так текли наши дни.
Часто, возвращаясь во Дворец, я проходила мимо своих покоев и поднималась на самую высокую из башен. Она называлась — Башня Солнца. Именно на ней находился Вазир, когда я впервые вошла в город. Отсюда Хайрат открывался как на ладони и даже просматривались пески за кольцом Великого Змея, уходящие далеко за горизонт золотым трепещущем маревом созданным от жара, поднимавшегося от раскаленного песка.
О том, что произошло со мной, больше никто не заговаривал, и я хотела было сперва спросить у Вазира, нашел ли он того, кто отравил меня, лишив надежды вскоре стать матерью и едва не заставив покинуть этот мир, но почему-то передумала. Мне кажется, я знала и без него, чьих это рук дело.
«Наима!» — повторяла про себя, вспоминая старуху и ее загнанный взгляд в тот день, когда забрала ее от Сарнай. Уже тогда стоило заподозрить первую жену в подлости, когда она так легко отдала мне свою рабыню ничего не потребовав взамен. Какой же наивной дурочкой я тогда была. Но жизнь оказалась хорошим учителем. Жестоким, но хорошим. Цветок распустился, только вместо нежных лепестков и листьев из него выросли острые колючки. Но ведь именно такие цветы и могут приспособиться к подобной жизни в пустыне, так что, все получилось, как нельзя лучше и по — своему правильно.
В очередной жаркий день я шагала в окружении рабынь к месту тренировки. Солнце палило нещадно, словно хотело уничтожить все живое. Воздух дышал жаром и колебался, дрожал, превращая окружающие деревья и постройки в миражи.
Аббас ждал меня на нашем месте, сидел на скамье и воткнув меч в землю у своих ног, о чем-то думал, устремив взгляд в пространство.
Оставив рабынь, я подошла к нему и вместо приветствия, просто села рядом.
Некоторое время мы молчали. Я слушала ветер, разносивший горячий воздух и шелестевший сухими листьями пальм, когда учитель заговорил.
— Сегодня вернулись ястребы!
Я посмотрела на него, вскинув брови, но вопросов задавать не стала, дожидаясь, пока решит продолжить сам.
— Почти все союзники Хайрата отказались! — произнес аббас зло и сильнее сжал рукоять меча, так что костяшки на его пальцах побелели.
— Они трусы! — произнесла я. — Когда Шаккар вернется, он разберется с этими предателями! — а сама хотела спросить, откуда аббас узнал эти новости, ведь, насколько я могла судить, после отъезда моего мужа, его больше не приглашали разделить трапезу вместе с Вазиром в его приемном зале. Я сама удостаивалась такой чести только один раз в день, по вечерам, сама же ела или в своих покоях, или приказывала рабынь накрыть для меня стол в саду, где в последние дни полюбила отдыхать в тени деревьев у фонтана.
— Я верю в своего брата, но… — проговорил мужчина и осекся.
Я посмотрела на него. Мрачные складки залегли возле губ аббаса, на лбу — длинная глубокая морщина, а выражение глаз невеселое, предвидящее беды и ненастья.
— Он вернется! — сказала я уверенно. — Я помню, когда мой отец рассказывал мне о варварах и о моем будущем женихе, он сказал, что нет в этом мире сильнее войска, чем-то, которое ведет принц Шаккар. Что его воины сильны и быстры, что один человек Шаккара стоит десятка простых солдат!
Аббас повернул ко мне свое лицо. Усмехнулся и сел прямо, ослабив хватку на рукояти меча.
— Твой отец сказал истинную правду, повелительница Майрам! — проговорил мужчина. — Но я боюсь, что Давлат не простой человек. Он один из тех, кто обладает силами, неподвластными обычным смертным.
— Он маг! — кивнула я.
— Причем, сильный и жестокий.
— Я думала, магов больше не осталось!
Аббас улыбнулся.
— Говорят, иногда они ещё рождаются, но столько редко, что такой ребенок — желанная добыча для любого, кто стремится к власти.
Я закусила губу в молчании. а спустя некоторое время, спросила:
— Что будет, если Давлат придет к Хайрату? — и тут же поправила себя. — Я не думаю, что это произойдет, но если вдруг боги отвернуться от нас?
Аббас вздохнул.
— Я не знаю, — ответил честно. — В городе осталось слишком мало тех, кто сможет держать оборону. Пусть наши женщины искусны в бою, но даже их слишком мало, а дворцовой стражи всего ничего!
— А если перекрыть ущелье? — спросила тихо. — Там слишком узко, чтобы одновременно могли пройти несколько человек, есть же такое место, я сама видела, когда мы въезжали в город!
— На это и надеется Вазир! — аббас встал на ноги. — Укрепление уже строят. На вершинах скал по всему кольцу посадили дозорных, а повелитель велел повторно отправить птиц на этот раз уже не с приказом, а с угрозой!
— Кто тебе все рассказал? — спросила.
— Какая разница. Слухи витают в городе. Спокойная жизнь нарушена, даже дети и столетние старики чувствуют опасность, — он неожиданно замолчал, а затем кивнул на турник.
— Ладно, принцесса. Меньше разговоров, больше дела. Пойдем! — и шагнул вперед, уверенный в том, что я последую за ним. Он не ошибся. Я действительно встала и направилась следом за мужчиной.
Мой меч ждал меня у турника. Я взялась за рукоять и подняла оружие, а затем обернулась на учителя.
— Приступай! — велел он и я присела, подняв клинок над головой.
Аббас видел в принцессе Майрам то, что пока ещё не замечала она сама. За все время их знакомства он присматривался и пытался понять ее. Сперва, мужчина думал, что Шаккар сломает девушку. Она казалась такой хрупкой, ранимой, не пригодной стать достойной женой варвара. Опускала глаза, тряслась, как лист на ветру, а вся такая худенькая, тонкая, будто тростинка. И только Тахира сумела с самого начала рассмотреть внутри этой молодой девушки силу.
«Тахира всегда была мудра не по годам!» — вспомнив принцессу, усмехнулся аббас.
Его младшая сестричка. Вот уж кто действительно считал его за родного, так это она. Жаль, что судьба разделила их, жаль, что Тахиру отдали за акрама, но аббас надеялся, что там, вопреки всему, девушка найдет свое счастье, понимая и то, как сложно будет ей привыкнуть к подобной участи.
Аббас снова посмотрел на Майрам. Она продолжала свое сражение против деревянного столба, врытого в землю с таким ожесточением, словно это действительно был ее смертельный враг. В стороны летели щепки.
«Хорошо, что она не видела то, как раньше на этих турниках занимались наши воины!» — подумал мужчина. Тогда она, конечно же, поняла бы разницу в своей новой, проснувшейся силе.
Аббас понимал, что лечение жреца ядом змея не останется без последствий. Но решил пока не пугать Майрам, и не говорить ей о том, что происходит и то, как необратимо она начинает меняться.
Иногда за жизнь приходится платить, но он, воин Шаккара, его брат, не жалел о своем решении, потому что, как уже говорил принцессе, всегда считал, что в конце только пустота и лишь когда живешь и сражаешься, можешь что-то изменить. Не все понимали смысл смерти. Пока ты жив, она кажется чем-то призрачным, нереальным. аббас смерти не боялся, но и не спешил встретиться с ней лицом к лицу, надеясь, что еще долго сможет ходить по этой земле и наслаждаться солнцем и ветром, жить, дышать, любить…
Майрам обошла свой турник и встала с другой стороны, теперь лицом к аббасу. Снова зазвенела сталь в ее руке, и учитель сделал шаг в сторону, чтобы посмотреть за плавными и быстрыми движениями молодой девушки.
Гибкая, как змея, она нападала молниеносно, ее меч нес смерть, ее сила уже не была силой человека, она переступила эту грань, развиваясь дальше.
Но Майрам еще не видела этого, хотя и заметила, что теперь ее стрелы попадают только в цель.
Разделавшись с турником, принцесса застыла и перевела дыхание. Подняла голову и встретилась взглядом с аббасом и он с трудом сдержал удивленный вздох, когда увидел ее глаза. Но вот девушка моргнула и все исчезло. Ее взор стал прежним, без намека на бесконечное золото, тающее в бездонной манящей глубине.
— Перейдем на стрельбище! — голос мужчины остался спокоен, а Майрам только кивнула и подхватила меч, сильнее сжав его рукоять.
— Пойдем! — ответила девушка и первая шагнула вперед.
Аббас скользнул взглядом по ее ровной спине, вздохнул и последовал за ней.
По Дворцу, словно тени, расползались слухи. Они таились в темных углах, в перешептывании рабов, в переглядывании воинов. Кто-то где-то не сумел сдержаться, сказал слово, другое и вот до Тахиры дошла весть.
Одна из рабынь, показавшая себя более смышленой чем остальные бабочки, смиренно склонила голову перед своей госпожой и ждала только ее слова. Тахира махнула рукой.
— Говори! — произнесла она.
Девушка явно желала выслужиться. Они все, отчего-то в последнее время, стали относиться иначе к своей госпоже и если раньше их уважении было приказным, то теперь оно приняло иной оттенок — оттенок уважения, а может быть, и толики страха после одного происшествия, всколыхнувшего размеренную жизнь гарема.
В тот день Тахира в окружении своих рабынь, шла к Ширин. Она намеревалась узнать от повелительницы хоть что-то о решении ее мужа и господина, повелителя Босхана.
В широком коридоре навстречу принцессе выплыла Дилия. Она давно окружила себе служанками и свита наложницы едва ли не была в разы больше, чем свита принцессы.
Тахира отвела взгляд, вскинув голову и хотела было пройти мимо, как в спину ей ударили злые слова.
— Скоро придет конец господству твоего рода на нашей земле и мне интересно, станешь ли ты тогда так же важна принцу, как теперь. Говорят, что наш повелитель отказался помогать твоему народу и правильно. Не место таким варварам на это земле! — Дилия не спрашивала, а утверждала. В ее голосе явственно звучала насмешка и превосходство.
Тахира замерла на месте. Взгляд ее оставался спокойным, но внутри все словно пришло в движение. Сердце охватило пламя гнева и принцессе стоило огромных трудов не наброситься на жалкую дерзкую наложницу и не размазать ее по стене, украшенной замысловатыми узорами. Но нет, взгляд Тахиры, обращенный на Дилию, был словно лед…надтреснутый лед, через сеть трещин которого проглядывало пламя гнева. Только глупая наложница не заметила этого. Она широко улыбнулась, по привычке выпятив живот, в котором едва угадывались очертания зарождающейся жизни.
— Тебя разве не предупреждали, что за своим языком стоит следить, иначе можно лишиться головы? — произнесла принцесса и шагнула по направлению наложницы.
Внутри Дилии шевельнулось что-то похожее на страх, но она продолжила стоять и смотреть в лицо приближающейся опасности, наивно полагая, что беременность спасет ее от гнева Тахиры.
— Ты не посмеешь тронуть мать наследника! — заявила Дилия, а принцесса варваров сделала еще один шаг, надвигаясь. За спиной наложницы задрожали рабыни, попятились, пряча глаза, но Тахира даже не обратила на них внимания, она всецело была поглощена дерзкой девкой, осмелившейся затронуть ее родных.
— С чего ты решила, что я не осмелюсь? — вскинув брови, принцесса сделала еще один шаг и оказалась на расстоянии вытянутой руки от девушки, внезапно осознавшей свое положение. Оглядевшись по сторонам, Дилия поняла, что осталась одна. Ее свита благополучно переместилась в конец коридора, бросив свою госпожу.
— Еще раз скажешь хоть слово о моей семье или о моих людях, я сделаю так, что ты пожалеешь об этом! — произнесла принцесса.
— Что? Ты угрожаешь мне, матери наследника? — вскинула брови Дилия, хотя лицо ее стало белее снега.
— Поверь мне, можно сделать так, что ты умрешь, а твое тело продолжит жить, и твой ребенок увидит этот свет, но уже без своей матери, — Тахира протянула было руку в направлении шеи девушки, а затем уронила ее и улыбнулась так, что колени наложницы задрожали.
— Еще и неизвестно кто там, в твоем чреве, а мне так кажется, что это всего-навсего дочь! — добавила она и посмотрела прямо в глаза испуганной Дилии.
— Не попадайся больше на моем пути. Или узнаешь твердость моего слова! — сказала и повернулась спиной к сопернице, а затем подошла к своим рабыням и сделала им знак следовать за ней.
Дилия выдохнула и осела на пол. Ее служанки едва успели подхватить девушку, которую колотило от злости и страха. Наложница вырвалась из державших ее рук, замахнулась и ударила первую попавшую под руку девушку.
— Пошли вон. Трусихи! — тело ее била дрожь. Внутри, словно обжигающий жгут, свернулся ужас. Липкий и непреодолимый, потому что сегодня она увидела во взоре варварской принцессы приговор.
«Она не посмеет!» — подумала Дилия, но страх внутри нее горячо зашептал: «Посмеет!».
Тахира взмахнула рукой, прогоняя воспоминания рабыни, стоявшей перед ней с опущенной головой. Она понимала, о чем сейчас думает девушка. С тех пор, после стычки с наложницей акрама, они стали иначе относиться к своей госпоже. Появилось уважение, настоящее, не просто навеянное понятием о том, что она — хозяйка и ей только из-за этого стоит подчиняться.
— Говори же! — повторилась принцесса.
Рабыня подняла глаза.