– Милели Агриппа, – окликнул меня незнакомый мужчина, одетый в ливрею.
– Да? – удивленно посмотрела я на него.
– Милорд Швангау распорядился, чтобы вас доставить домой. Как только прием окончится.
Я с облегчением выдохнула.
Выбирались из дворца мы достаточно долго. Потом медленно-медленно ехали в сторону университета. И вот мы на нашей территории. Габровая аллея, что ведет к корпусам, где живут преподаватели. Вспомнила мороженое, обсыпанное засахаренными розовыми цветочками. Счастливое лицо мужчины…
Карета остановилась, кучер помог мне выйти.
Поднялась по ступенькам, хотела постучать, но увидела, что дверь открыта.
Я зашла в темную тесную прихожую. Зажгла свет, поднялась на второй этаж. За дверью милорда Швангау было тихо. Свет тоже не выбивался. Куда же он отправился после приема?
Потом я услышала звяканье. За дверью что-то явно наливали. И, судя по тому, какой настрой я видела во дворце, было не трудно догадаться, что именно.
Неожиданно для себя я постучала к нему.
– Рене? – хрипло отозвались оттуда.
– Как вы?
– Замечательно. Но совсем не пригоден для общения.
– Я беспокоюсь…
– Не надо, – теперь в голосе была ядовитая насмешка. – Я на четвертом месте по магической силе в нашей благословенной империи. Хотя – нет, на третьем. Юного наследника Брэндона я сделаю. И, как мы сегодня выяснили, я даже герцог, с которого великодушно сняли опалу. Так что беспокоиться обо мне не нужно. И жалеть меня тоже не стоит.
Ну что же – пожала плечами. И отошла от двери.
Не хочет говорить – его право. В конце концов – я ему никто. Даже не любовница.
Дверь в его комнату резко распахнулась в тот момент, когда я собиралась закрыть за собой свою.
– Прости. Не уходи, – милорд Швангау выглядел плохо. Он был сильно пьян, очень расстроен и мало одет. Брюки, расстегнутая рубашка.
Он него веяло такой безнадежностью, таким отчаяньем.
– Может, вам успокоительного дать? – предложила я.
– Уже принял, – пьяно кивнул он. – Много. Только не помогает. Все помню. Все осознаю. Жаль.
– Тогда вам надо улечься спать. Завтра будет день – и…
– Спать… – он посмотрел на меня, усмехнулся. Потом резко бросил. – Простите.
И ушел, прикрыв за собой дверь спальни.
Вздохнула. И закрыла, наконец, свою.
Долго возилась, расстегивая крючки на спине платья. Потом расшнуровывала корсет – это то еще удовольствие – рукам вообще под таким углом гнуться противопоказано. На мгновение задержала взгляд в зеркале, прежде чем разбирать прическу и снимать обруч с головы – настолько было прекрасно отражение незнакомки…
Но это все равно была не я.
Поэтому, вздохнув, стала вытаскивать многочисленные шпильки. Сняла обруч. Помотала головой – все-таки устала от высокой прически. Непривычно.
Надела домашнее платье – специально брала из своего домика удобное – и стала копаться в своем новом саквояже. Я его купила взамен того, что был уничтожен вместе с моей квартиркой. И уж набила всякими полезными колбочками, мешочками с травами и баночками. Хорошо еще, что большие запасы были в моей лаборатории.
Выбрав все то, что мне понадобится для того, чтобы сварить зелье от похмелья, отправилась на кухню. Милорд Швангау глупец – это бесспорно, но завтра с утра я существенно облегчу его жизнь.
Ложка сушеных цветков ложного хмеля, столько же сонной горюхи. Щепотка истолченных листьев амры. Заварить крутым кипятком. Пока надо найти кувшинчик, куда я налью чудодейственный напиток.
– Рене? И вам не спится? – раздался хриплый голос милорда Швангау.
Я обернулась. Милорд. Растрепанный, с влажными волосами. Но рубашка на этот раз застегнута – и на том спасибо.
– Я вас…не обидел? – продолжил он обеспокоено.
– Нет. Слушайте, а может вы знаете… У вас на кухне есть глиняный кувшин?
– Зачем вам глиняный кувшин в два часа ночи?
– Понимаете, средство от похмелья надо хранить именно в такой посуде. Иначе нельзя.
– Так вы решили меня спасти, – хмуро проворчал он.
– Я – прежде всего целитель.
Он подошел к одному из буфетов, открыл верхнюю полку, достал кувшин – точь-в-точь в такие мы и наливали волшебную жидкость, если делали в лаборатории. И протянул мне.
– Учитель Ирвин выручал? – рассмеялась я.
– Было дело, – поморщился он.
Я улыбнулась, выключила огонь. Засекла время, нужное травам, чтобы настояться. И села подождать, прикрыв глаза.
– Позвольте представиться, – вдруг сказал наш ректор. – Раймон Грегори Шир, герцог Моран.
– Ваша светлость, – спросила я, не открывая глаз. – Мне необходимо вскакивать и низко кланяться?
– Нет.
– Тогда – приятно познакомиться.
Я нехотя открыла глаза и поняла, что он стоит рядом. Перевела взгляд на часы.
– Еще три минуты, – пробормотала я.
– На что?
Скрипнул соседний стул – герцог уселся.
– Надо будет процедить травы.
– Вы и не удивились совсем, – как-то обиженно сказал милорд.
– Вы герцог… Или милорд… Или ректор. Что это меняет? – пробормотала я.
– Если человек безразличен – то ничего.
– Даже если и не безразличен – какая разница, как кого называть? Главное же в другом.
– В чем именно?
– Хорошо ли человеку? Здоров ли он?
– А если плохо. И он – не здоров.
– Тогда надо лечиться.
– А если плохо из-за прошлого? Из-за того, что уже не изменить? Если все время думаешь – правильно ли ты поступил. Имел ли право. Возможно ли для тебя оправдание?
– И сколько лет вы уже так думаете?
– Много.
– Вы кому-то рассказывали о том, что вас тревожит?
– Конечно, нет.
– Копить все в себе – это очень и очень вредно, – сказала я и поднялась, чтобы процедить отвар.
– А вы? Вы сможете меня выслушать? – тихо спросил он.
– Да, – кивнула. – Только лекарство доделаю.
– И что вам осталось сделать?
– Положить ложечку меда и накапать настойки ржавой живицы. По капле на год жизни. Сколько вам?
– Сорок восемь, – ответил он мне растеряно.
Я отсчитала нужное количество.
– Теперь еще пару минут, – сообщила я.
И замолчала, усиливая лекарство целительской магией.
– Все, готово!
Ректор поднялся:
– Пойдемте в гостиную.
– Хорошо, – кивнула я. Оперлась на протянутую руку – и пошла.
В гостиной он усадил меня в кресло, а сам присел, глядя в черный зев камина.
– Мораны – хозяева Западной провинции. И хотя герцоги славились своим упрямством, всегда поддерживали императоров Тигвердов. Женившись на старшей дочери Морана, первый император Тигверд присоединил земли. Правда, их пришлось освобождать от окопавшейся там нечисти. Но все удалось. Впоследствии император назначил своего младшего сына губернатором. Собственно, от него и пошли герцоги Мораны. Младшему сыну, а так же его потомкам, отошла материнская фамилия. И Тигверды, и мы – всегда помнили о своем кровном родстве. С чего вдруг мой отец решился на бунт – так никто и не узнал. Но факт остается фактом – провинция вспыхнула, и герцог Моран объявил о выходе из империи. Мой младший брат – отрекся от мятежного рода и принял другое имя – Милфорд. Так называлось небольшое поместье, пожалованное одному из наших предков в Центральной провинции. К тому времени Эдвард уже был начальником имперской контрразведки и другом старшего сына императора, Ричарда…
Герцог Моран сел на пол и, продолжая свой страшный рассказ, стал тереть ладонями перекошенное болью лицо:
– Наверное, мне стоило поступить так же. Но я принял сторону отца. Искренне считая, что он поступает неправильно. Верный вассал старшего Морана. Маг, присягнувший в верности. С другой стороны – подданный императора Тигверда. И все это – ваш покорный слуга. Не удивительно, что молодой маг запутался и не знал, что ему делать… А? Как вы считаете?
– И что произошло дальше? – тихо спросила я вместо ответа.
– Дальше? Я получил приказ, который не смог выполнить. Убийство любовницы императора, матери его старшего сына-бастарда.
– Стихии… – прошептала я. Как выводили из безумия Ричарда Тигверда после того, как маг побывал в разрушенном поместье матери и увидел ее изувеченный труп, я знаю. Я это видела.
– Я метался. Не знал, что делать. Но в конце концов принял решение – и отправился в столицу – предупредить императора.
Он посмотрел на меня, потом усмехнулся:
– Я переоценил себя. С императором я встретился – а вот уйти мне уже не дали. Задержали. Крайом и… мой брат. Эдвард. Чтобы уйти, надо было их уничтожить. Сил бы хватило, но… Я не захотел.
– Но мама принца Тигверда все равно погибла.
– К сожалению, отец отдал приказ не только мне. Меня он, скорее, просто проверял на верность. Отряд убийц достиг Северной провинции и совершил налет на поместье Рэ.
– Стихии…
– Я надеялся, что император и его старший сын меня убьют. В тот момент они оба были…
– На грани сумасшествия.
– Именно.
– Но… Меня не тронули. А моему отцу и восставшей провинции быстро доказали, что бунт не был подавлен так долго только потому, что власти до последнего надеялись договориться – и избежать кровопролития.
– Это было ужасно, – вспомнила я разговоры тех, кто побывал в Западной провинции после того, как туда вошли имперские войска.
– Отец перед арестом успел казнить маму. Ее выволокли на площадь, как преступницу.
– Как?! За что?! – у меня это в голове не укладывалось.
– За сыновей-предателей, – тихо ответил мужчина. – Потом, уже в столице, казнили герцога Морана.
– А что…Что стало с вами? – меня била дрожь, но я старалась этого не показывать.
– Император Фредерик лишил имени, и, взяв магическую клятву служить лично ему, отправил… Со своими поручениями. За это время я где только не побывал. Поучаствовал в разных операциях имперских спецслужб. А потом… его величество решил, что не достаточно доволен работой магов. И меня перевели ректором столичного университета. Дальше вы знаете…
Он замолчал.
– Не надо, – сказала я тихонько. – Это все прошло. И вашей вины ни в чем нет. Вы живы – это главное.
– Простите, что вывалил на вас всю эту…
– Боль…
– Я не должен был.
– Нет-нет, вы не правы. Как раз наоборот – вам нужно было выговориться. Я, пожалуй, выпью успокоительного. Может, и вам?
– Думаете, поможет?
– Выпьете – узнаете. А утром расскажете.
– Это эгоистично, но я рад, что вы – рядом со мной.
– Спокойной ночи.
Вложив в руки герцогу Морану кувшинчик с лекарством, я ушла в свою комнату.
Мне снились цветущие яблоневые сады, голубое-голубое небо, и вдруг белоснежные лепестки становились алыми, будто залитыми еще теплой кровью. Кровь стекала по шершавой, нагретой солнцем коре дерева, и отчаянный, полный боли крик летел в алеющее небо…
– Нет! Нет! Неееет! Стихии…Чуфи! Чуфи, иди сюда! Иди скорей…
– Чиффффффф….
Лисица лизала щеки и лоб, а я… Я обнимала ее и плакала. И не потому, что белоснежная простынь была безнадежно испачкана грязными лапками (и где только она так вымазалась?), а потому что…
– Ох, Чуфи… Как же хорошо, что ты у меня есть!
Я немного успокоилась и стала одеваться. Пока причесывалась и собиралась, в голову пришла замечательная мысль. Ее я и озвучила за завтраком.
– Милорд Швангау, мне бы хотелось пригласить вас в свой дом. У вас же отпуск?
– В лес? – уточнил он.
– У меня же один дом… – смутилась я.
Герцог вел себя и выглядел безупречно. Подтянутый. Разве что немного бледный. Все-таки мне нет равных, когда дело касается средства от похмелья!
На мгновение я испугалась того, что осмелилась произнести. Что я себе надумала? Он же…герцог! Зачем ему – высокопоставленному вельможе и магу огромной силы – зачем ему все это? Дом в лесу, тишина, мармелад из вареники? Какая же я дура…
– Простите, – поднялась я. – Мне уже пора и …
– Рене, – распахнул маг синие глаза, – Что же вы стушевались?
– Я… не знаю. Вам все это не нужно, наверное. Вечно я со своим деревенским воспитанием попадаю впросак.
– Причем тут деревенское воспитание? Просто вы… совершенно не умеете угадывать мои мысли.
– Да? – удивилась я.
– Я раздумывал, насколько это будет удобно. Не стесню ли я вас. Не скомпрометирую ли…
– А чем ваше присутствие в моем доме отличается от моего – в вашем? – удивилась я.
– Вы правы… Ничем.
– На самом деле, – раздался вдруг насмешливо-желчный голос за спиной, – герцог ждет, когда его придут арестовывать. И размышляет, стоит ли, чтобы это происходило у вас на глазах. А тем более, в вашем доме.
Мы с герцогом подскочили.
– Ваше величество! – пролепетала я.
Ректор поклонился.
– Так, – продолжил его величество, – миледи Агриппа, простите, что напугал…
Его величество прошествовал в комнату, отодвинул себе стул – и уселся.
– Налить вам кофе? – вспомнила я о хороших манерах.
– Позже, – поморщился император. – Садитесь.
Мы выполнили приказ.
– Вы знаете, что меня задержало? Я ведь планировал навестить вас ранним-ранним утром.
– Нет, ваше величество, – ответил придворный маг.
– Меня измучили! Ни минуты покоя, с самого утра! Сначала принеслась моя невестка, миледи Вероника. Она впервые заговорила со мной с тех самых пор, как обнаружила Ричарда в госпитале и поняла, что я ей лгал и приказал лгать всем вокруг.
Я вспомнила, как принцесса Тигверд в ярости отчитывала и императора, и главного целителя Ирвина.
– Потом, – продолжил император ворчливо, – явились оба моих сына. Вот кого я не ожидал увидеть в роли людей, хлопочущих о вас. А где-то через минут двадцать к ним присоединился ваш младший брат, милорд Милфорд.
Мы с ректором переглянулись.
– Но и это еще не все! – император хлопнул ладонями по столу, вскочил, и продолжил, расхаживая по гостиной от камина к столу. – Самыми несносными, герцог Моран, оказались ваши коллеги – заведующие кафедрами вверенного вам столичного университета.
– Ваше величество?
– Почему-то все эти люди решили, что я или намерен вас казнить, или отправить в замок Олден – к государственным преступникам.
– Я приму любое ваше решение, ваше величество, – мужчина встал и поклонился.
– Вы не представляете даже, насколько вы мне осложнили жизнь вашими мальчишескими публичными манифестациями!
– Простите, – ответил ректор.
– Вы тоже не слышите в его голосе раскаянья? – обратился ко мне император.
– Ваше величество… – пробормотала я.
– Вот почему все считают возможным показывать мне свой характер? Ричард, Брэндон, Вероника. Теперь и вы, герцог…
– Замок Олден? – с надеждой спросил милорд Швангау.
– Да были вы уже там. Несносный характер вам это не исправило, – махнул рукой повелитель. – К тому же – уже июль. Через месяц вам на работу выходить. В Университет. Вот посажу я вас в замок на казенные харчи – а кто будет следить за ремонтом в августе и строить студентов с сентября? Я что ли?
– А если в отставку?
– Я решаю, как вас наказать, а не наградить! – рыкнул император. – Не дерзите!
– Ваше величество, – почтительно поклонился незаменимый ректор.
– Да сядьте вы уже! Не стойте над душой! – изволил сердиться император.
Милорд Швангау опустился на стул.
– Вы нужны мне на посту ректора университета. Вам удается держать в руках свору студентов и делать из детей вельмож хоть сколько-нибудь приличных имперцев. К тому же маги под вашим руководством стали приносить пользу. А этого мне не удавалось добиться много лет! Опять же – ваши прошлые заслуги! Я имею в виду внешнюю разведку. И участие в последней войне.
– Это не самые приятные воспоминания, ваше величество.
– Не спорю. У Милфорда был годовой нервный срыв. Он – как и вы нынче – трудится ректором. Только у военных.
– Я не склонен к запоям, в отличие от моего младшего брата.
– Вы сходите с ума по-своему, – усмехнулся император. – В следующий раз, когда почувствуете в себе…эээ… некую склонность к неадекватному поведению по отношению к своему императору – обратитесь к целителям! Напейтесь успокоительных. Только не надо публичных истерик!