За нами – мрачный как ночь зев храма Стихий, а на ступени уже падают первые солнечные лучи. Один взгляд на картину – и сразу вспоминаешь, что вопреки всем правилам, наша с Раймоном свадьба была на рассвете…
– Спасибо… – прошептала я. – Это просто… чудо какое-то!
Это была правда. Блики на золотистых жемчужинах, которыми было расшито платье, огнем горящая в рассветных лучах шерстка Чуфи…
– Мне приятно, что вам понравилось, – кивнула художница.
– Понравилось? Это…это не то слово. Вы…Вы так…талантливы!
– Я тоже так считаю. Вы тут такая красивая, – тихонько говорит принцесса Тигверд. – Джулианна, ты не находишь, свадебный наряд преображает любую женщину?
– Если это призыв согласиться с требованием Брэндона выйти за него замуж – то мой ответ не изменится, – хладнокровно ответила художница.
Принцесса Тигверд насупилась, а я – рассмеялась.
Я вытерла слезы. Сделала над собой усилие – отложила картину – будет еще время насмотреться. Поблагодарила женщин. И мы принялись обсуждать вопрос с этикетками.
38
С самого утра шел мелкий дождик. Ничего удивительного – середина октября.
До открытия магазина оставались считанные дни. Мелани собиралась переезжать в столицу – комнаты наверху были готовы принять и ее, и девочек.
Вроде бы все, как всегда… День как день… Я остановилась, посмотрела в серое небо. Оттерла капли дождя с лица.
Соленые…?
Так! Срочно себя занять! Грустные мысли – от безделья! В госпиталь меня не пустят, но лабораторию разблокировали. Пойду туда – хоть зелий от похмелья наварю.
Скрученные, коричневые от сырости лепестки гарбовых деревьев кружатся в лужах. Краем глаза ищу – не мелькнет ли ярко-рыжий хвост, хотя прекрасно знаю, что Чуф спит дома, у камина. Я специально попросила Жанин поддерживать огонь. Пусть рыжему чуду будет тепло и уютно. Вспомнила, как лисица сладко зевнула, провожая хозяйку сонным взглядом. В голове зашелестело:
– И куда ты в такую погоду-то? Что сказал мастер Ирвин? Отдыхать! Останься, а?
Вспомнила – и улыбнулась. Ничего. Все будет хорошо. Наварю зелья, поработаю со змеями, а там… Он вернется.
– Герцогиня Моран! Герцогиня Мо-ран!
Поняла, что кто-то настойчиво зовет, стараясь перекричать ветер.
– Да?
– Вы меня помните?
– Да, конечно…
Архивариус, что искал мне недавно книги, стоял не один, а с молодым человеком, выше него самого раза в два. Худого, долговязого парня с немного грустными голубыми глазами я узнала. Это был Арни Критт, аспирант факультета бытовиков.
– Герцогиня Моран! Скажите, что вы сделали?
– Простите? Я не совсем понимаю…
– Переводчик! Чудесный, великолепно работающий, до того как побывал в ваших, простите, руках, переводчик! Бесценная вещь! Очень, очень полезная разработка! Дипломная работа! Он так безнадежно испорчен, что….
– Простите, герцогиня Моран, – молодой человек перебил библиотекаря. Ему явно было неловко. – Вы не виноваты. Вы… вы просто не могли этого сделать!
– Да? А почему вы в этом так уверены? То есть я, действительно, действовала строго по инструкции. И попробовала-то только один раз. Но… Мне интересно. Какая же на ваш взгляд была использована магия?
– Не стихий, точно.
Мы с аспирантом нахмурились, но библиотекарь так просто сдаваться не собирался:
– Вспомните, герцогиня Моран… Поймите, вас никто не обвиняет! Может быть, вы случайно, по невнимательности…
– Нет, – Критт замотал головой и посмотрел на отца, – Поток магии… Слишком четкий. И направлен был непосредственно на прибор. Но что это за магия – я не знаю.
По спине пробежал холодок. Ветер усилился, тучи сгустились. Прогремел гром. Не сильный, но молния, кажется, сверкнула вдалеке. Или… показалось?
Я вспомнила! В тот день, в библиотеке, рядом со мной был Генри. И больше… никого не было…
Так… Думай, Рене, думай! Вспоминай! На столе лежал переводчик. И книги. Два тома сокращенного издания Древней рукописи тирдов – «Крикни шепотом» и «Лисьего следа тень». Зачем они мне были нужны? Найти то место, где упоминается каменный мох, вытяжку которого удалось вычленить из яда подвергшихся воздействию змей… Генри! Он испортил переводчик, потому что не хотел, чтобы я что-то прочитала. Что-то важное…
Значит, я была права! В рукописях что-то есть. Важное! И без переводчика это не прочесть. Вот только почему Генри… Но это уже не важно. Раз так – от него надо держаться подальше… Тирды! Вот, кто ответит на все мои вопросы. Ирвин рассказывал, что создания эти очень нелюдимы. Но спросить-то можно?
– А у вас есть зарисовки путешественников? Виды Тирдании? – спросила я у библиотекаря.
– Конечно! Но….
– Идемте!
Я бежала, не замечая дождя, который успел превратиться в ливень. Чуфи выскочила неизвестно откуда и понеслась рядом. Мокрые, мы вбежали в основное здание библиотеки. В архивы!
Я не думала о том, каким образом попаду в Тирданию. Где и по каким пещерам буду искать этих нелюдимых целителей… Я просто вдруг поняла, что мне туда надо… Это все равно что… найти, как сделать противоядие!
Мы с Чуф пролистали несколько альбомов. Архивариус с сыном исчезли в подсобных помещениях. Наверное, пошли выпить чаю и согреться, пока сумасшедшая герцогиня удовлетворит свою неуемную любознательность относительно географии иных миров.
– Чифффф… Фырррр….Тяф! Тяф! Тяф!
Лисица крутилась на месте, прыгала вокруг, наконец, устав ждать, вцепилась зубами в подол платья и потащила к выходу. Странно. Она никогда себя так не вела.
– Чуф? Что с тобой?
– Ррррррррр…..
Мы вышли. Ливень. Стеной! Дождь лил с такой силой, что на расстоянии вытянутой руки ничего не было видно. Чуфи исчезла, и я шагнула вслед за ней…
Не было пещер. Не было синих гор, как на картинках. Только серый густой туман и холодный промозглый ветер. Дождя тоже не было. Хоть это хорошо… Чуфи отряхнулась, и ее рыжая шерстка снова стала прежней – яркой, пушистой. В этом странном бесцветном месте лисица смотрелась неестественным, слишком жизнерадостным пятном.
Жаль я не могу так отряхнуться. Холодные капли текли по спине, волосы прилипли к лицу, ноги замерзли так, что я их просто не чувствовала. Ладно, не страшно. Сварю зелье от простуды. И…
И все-таки я погорячилась. Надо было попросить о помощи. Кого-нибудь. Гилмора, например.
– Фрррр?! – обернулась Чуфи. Дескать – давай вернемся. И…
– Да… Чтобы меня заперли, даже не выслушав.
– Ффффу…
Лиса кивнула. С имперским розыскником, ныне исполняющим обязанности ректора университета, она была знакома. И прекрасно понимала, что после нашего побега так оно и будет. Нет. Отступать нельзя.
Надо найти ответы на вопросы. В конце концов, до сегодняшнего дня моя самодеятельность приносила всем скорее пользу, чем вред. А нет, так пускай наказывают. Куда там они всех отправляют? В замок Олден? Ну, что ж… Познакомлюсь наконец с замечательным комендантом и его женой. Все так тепло о них рассказывают… Милейшие люди, судя по всему…
Так я себя подбадривала, пока шла к замку. К какому замку? Ах да. Замок…
Замок таял в тумане огромным серым чудовищем. Идти к нему было страшно. Но другого выхода не было.
Я старалась не терять из виду рыжее пятнышко, что в таком густом тумане было не просто. Что же произошло? Чуф выстроила портал. Но…куда? Это явно не Тирдания. Почему лисица привела меня сюда?
Зверек уверенно бежал впереди. Значит, знает зачем. Я задумалась. Вспомнила, как однажды, еще до поступления в университет, забрела в лес – искала золотник. Настойкой этого растения протирают шкафы, чтобы не завелись точильники – крошечные жучки, что превращают ткань и бумагу в пыль. Там, в тени деревьев, нашла лисенка с переломанным позвоночником. Принесла домой. Вылечила. Выходила. С тех пор Чуф со мной. В детстве это был…обычный дикий зверек. Грыз мебель. Ел курицу. А потом как-то… Превратился в человека. Друга. Когда я начала слышать ее мысли? Не помню…
– Потом вспомнишь… Сейчас будь добра, мысли услышь!
– Чуф?
– Фырррррррррр… Тяф! Тяф-тяф!
– Что? Ты…Чуф, ты в своем уме? Я ж не лисица! Я не полезу…Туда…
Мы стояли довольно далеко от замка, хотя отсюда он был виден уже лучше. Страшный. Мрачный. Неприветливый… Идти туда не хотелось. Еще меньше хотелось лезть в узкую нору, перед которой остановилась лисица. Может, это просто инстинкт? Лисы живут в норах…
– По-другому в замок не попасть. Хочешь вернуться? – прошелестело в голове.
Я посмотрела в изумрудные глаза. В них была решимость. И какая-то боль. Эта боль появилась недавно. Уже дня три как Чуфи перестала исчезать по ночам. Все время была рядом. Я связывала это с плохой погодой и слабостью Жаннин, балующую ее куриными ножками. А может, дело не в этом? Надо идти.
– Фырррррррррр….
И мы нырнули в темную, плохо пахнущую нору. Ползти пришлось недолго – скоро лаз расширился, можно было уже передвигаться, согнувшись, а когда дошли до лестницы, ведущей вниз, и вовсе выпрямиться во весь рост.
Темно. Хорошо, что Чуфи видит в темноте. Наконец мы вышли к небольшой двери, за которой горели факелы. Отсветы огня были хорошо видны сквозь маленькое окошко с железными прутьями. Как… В камере. А может это и есть…
Стало страшно. Надо, наверное, открыть эту дверцу. А вдруг там…кто-то есть?
– Открывай! Там нет людей. Я не чувствую…
Чуфи от нетерпения стала рыть лапками землю. Ну хорошо, хорошо. Пошли…
Никого, и правда, не было. Никого из людей. В камерах по обе стороны узкого каменного коридора томились… лисицы! Но не такие, как Чуфи. Звери были серые, худые. В железных ошейниках шипами внутрь. Запекшаяся кровь. Серебряные обручи на лапах… Этот же сплав используется в кандалах, блокирующих магию, вспомнила я курс по судебному целительству. Зачем блокировать магию… лисицам?
– А ты, и правда, не понимаешь?
Взгляд Чуфи на мгновение стал настолько человеческим, что… Это, видимо, от недостатка кислорода. Здесь душно. У меня галлюцинации…
Вдруг узники заметались! Они стали рычать, выть, тяфкать, бросаться на железные прутья, разбивая морды и лапы в кровь… Что? Что случилось? И тут я поняла, что. Они увидели…меня.
– Тихо…Тихо, милые. Кто же вас так? Что случилось?
Тринадцать потрепанных животных. Каждый зверь – в одиночной камере. Один, самый крупный – с ярко-синими глазами…
Холод сковал позвоночник, сердце сжалось. Раймон?!
– Что за шум? – голос показался знакомым…
Я отступила в тень.
– Тихо! Заткнитесь!
Фигура застыла напротив камеры, где сидел синеглазый. Зверь взвыл, отлетел к стене. Стук железного ошейника о камень…
Все стихло. Я стояла, боясь пошевелиться. Чуфи куда-то исчезла. Чья-то сильная рука схватила за плечо, я закричала…
…
Боль в голове. Запястья…чем-то стянуты. И голос. Голос… Генри Бриггса:
– Ну, здравствуй, Рене. Как тебе мой мир? – спросил преподаватель истории столичного университета. Был он похож, и не похож на себя прежнего. Стал рыжим, как…Тирд?!
– Это… Тирдания? – горло саднило, видимо, от крика.
Он отрицательно покачал головой:
– Нет. На родину как-то не тянет. Там упорядоченно. Слишком правильно. И слишком… скучно. Эта вечная патетика, что надо врачевать не только тела людей, но и их души!
Мысли лениво шевелились в голове, причиняя боль. В какой-то момент я поняла, что вся эта история связана с миром нелюдимых целителей. Но то, что скромный Генри окажется тирданцем, да еще и будет стоять во главе заговора против империи. Это… абсурд!
Хорошо, что Чуфи успела сбежать. Может, приведет помощь?
– Нет. – Словно прочитав мои мысли (а может, так оно и было) отрезал маг. – Замок зачарован. Он никого не выпустит. Твоя лисица будет здесь скитаться вечно. Если, конечно, не надоест мне…
И, покачав головой, добавил:
– Надо было давно от нее избавиться. Столько планов отправились в Пустоту из-за рыжей лисички. Даже двух!
И с такой нежностью посмотрел на меня…
Я вздрогнула.
– Не переживай, Рене. На тебя у меня планы. А твоей лисице и подавно ничего не грозит. Я не могу вас убить. Считайте это моей слабостью!
Я выдохнула.
– Хотя, признаться, твоя рыжая бестия – это что-то! – мужчина зло улыбнулся. – Чуфи необычна даже для фамильяров тирдов. Они очень умны. Сообразительны. И бесконечно преданы. Вот только…откуда она у тебя? Ты ведь не знаешь о том, что тирданка?
– Что?! Я? Но…
– Силы тирдов в тебе много, но ты ей совершенно не обучена. Так откуда у тебя фамильяр? Вот только не надо мне рассказывать сказки о том, что в детстве ты нашла маленького лисенка и выходила его…
– Ты – тирд? Тирд – целитель?!
Он помрачнел:
– Я – не самый хороший представитель своего племени. Мне всегда были скучны их правила. Я рано ушел из дома… И, наверное, если бы не империя Тигвердов, нашел бы себя в чем-нибудь другом.
– То есть – изумрудные клещи… Змеи… – твоих рук дело?!
– Да. Хорошо получилось.
Он снова улыбнулся. Какая…злая улыбка! Когда-то она казалась такой светлой, искренней. Стихии… Неужели я любила этого человека?!
Я вспомнила лица вдов на императорском приеме. Синие отеки на ногах у детей…
– Не понимаю! – вырвалось у меня.
– Вы, имперцы, странные люди.
Только сейчас я начала осознавать, где нахожусь. Наверное, там, в подземелье, я потеряла сознание, и Генри перенес меня в замок. Мрачная, богато обставленная гостиная. Узкие окна-бойницы, забранные яркими красно-синими стеклами. Неудобные – даже на вид – тяжелые дубовые стулья.
Хоть бы подушечку подложил…
Огромный, будто распахнутая пасть дракона, камин. Казалось, сейчас я увижу во всполохах пламени алый язык, плотоядно облизывающий стены. Огонь за решеткой гудел ровно. Гулко. Торжественно.
В голосе Бриггса не было угрозы, гнева или ярости. Только удовлетворение от хорошо проделанной работы. Тирд продолжал говорить, отвернувшись к стене.
– Почему-то вы считаете, что только вы имеете право на месть. Только вы имеете право на жизнь. А если с этим кто-то не согласен – является славная команда под предводительством вашего супруга. Надеюсь, вы знаете, кто занял место главного имперского палача после того, как бастард императора решил стать счастливым семьянином?
Я молчала.
– Раймон – талантливый разведчик. Я бы даже сказал – гениальный. Представьте, во всех мирах, где он успел поработать на императора Тигверда – он везде – свой. И даже если я приду и принесу неопровержимые доказательства… Мне, скорее всего, просто-напросто не поверят.
Он вскочил.
– Герцог Моран координирует зачистки. Именно он решает – кому жить, а кому умирать. И – заметим – это не только взрослые. Но и дети. Вам же известна традиция императоров приговаривать неугодных семьями? Вы знаете, что вырезают всех?
Я закрыла глаза. Если бы не связанные руки, закрыла бы уши, чтобы не слышать…
Зверства порождают зверства… Кто прав? Кто виноват? Всегда страдают дети… Ни в чем не повинные.
Маг чеканил слова, и они тонули в пасти камина-дракона, болью взрываясь в голове.
– Его младший брат, Эдвард и офицеры под его командованием – лишь исполнители. Решает все герцог Моран, милорд Швангау. Вот за кого вы вышли замуж!
Я по-прежнему молчала. Можно было, конечно, сказать, что я могла бы выйти замуж на него, за Генри Бриггса, учителя истории… И картина была бы та же самая – убийца. Но я молчала. Отчасти потому, что боялась за свою жизнь, отчасти потому, что это было уже не важно…
– Вы хоть понимаете, сколько человек желают смерти вашему супругу?
Опять же – мне очень хотелось спросить – если мой супруг убивает всех неугодных императору Тигверду, а спецслужбы вражеских государств считают его своим – тогда кто желает его смерти? Получается – никто?
– Вы так и будете молчать? – разозлился преподаватель истории империи Тигвердов.
– Кто-то пострадал… Близкий вам? – спросила я.
Генри замер. Побледнел. На фоне огненно-рыжих волос, его белая кожа казалась прозрачной. Несколько минут гнетущей тишины. Наконец тонкие губы дрогнули: