– Доброе утро! Как спалось?
Генри выглядел плохо. С меня сняли наручники, и я почувствовала, что он на грани магического истощения. Почему? Над чем-то работает? «Вас всех, я заражу бешенством – да не простым – и отправлю обратно. В окрестности университета, например. У меня как раз зелье почти готово!» – вспомнила его слова. Нет…
– Выводите!
Щелкнул замок. Генри что-то вылил в миску с водой.
– Пей!
Синие глаза посмотрели на меня. Я очень хотела сдержаться. Но… не смогла. Лис лакал помутневшую воду. Жадно, зажмурившись. Почему-то подумала – горькое, наверное, зелье… Вспомнила, как муж не любит горечь. Противопростудное зелье заставить выпить практически невозможно. Закат. Карусель с деревянной лошадкой. «Я – маг воды!». Мороженое с засахаренными цветами. Варенье, разбавленное водой…
– Не стоит так убиваться, дорогая! Я всего лишь превращаю герцога Морана обратно в человека, – выдернули меня из воспоминаний.
Я ненавижу тебя, Генри Бриггс! Ненавижу!
Мы оказались рядом. Совсем рядом. И я бросилась на шею своему мужу.
– Я тебя люблю…
– Рене, – пожалуйста… Согласись.
– Нет, Раймон. Я не могу.
– Итак, господа… Прошу! – Генри открыл в стене замаскированную дверь-обманку.
Портал.
По привыкшим к мраку глазам, наотмашь, било утреннее солнце. Где мы? Площадка в горах. Наспех сколоченные подмостки. За ночь успели?
– Ты решилась? – Генри смотрел прямо в глаза.
– Я не могу принять твое предложение.
– Подумай, Рене. Подумай хорошенько.
– Я боюсь, что если я приму твое предложение, в дальнейшем даже смерть не послужит мне избавлением.
Человек, которого я знала, как Генри Бриггса, раздумывал несколько минут.
– Может быть, ты и права. В любом случае, – он с насмешкой и завистью посмотрел на моего мужа, – умереть вместе с любимым – что может быть романтичнее? Видите? Я великодушен!
Нас вывели на помост. Странное место. Вокруг – скалы. Ни деревца. Зрители сидели, прикрывая лица капюшонами.
– Западная провинция, – пробормотал герцог Моран. – Несколько родов Османского ханства. Вон те – инквизиторы. Все здесь!
Поднялся какой-то мужчина.
– Губернатор Западной провинции, – успел шепнуть мне на ухо Раймон.
– Казните их! – прозвучало в оглушительной тишине.
И собравшиеся разразились ликующими возгласами.
Нас растащили по сторонам, к щитам, сбитым из досок. В руках одного из инквизиторов появился кинжал, которым тот деловито стал срезать с меня одежду. Мужчина действовал неторопливо, и, явно наслаждаясь моим ужасом, нарочно резанул кожу лезвием. Кровь брызнула. Стало горячо. Перед тем как закрепить мои руки и ноги на щите, с удовольствием провел кинжалом крест-накрест по голой спине.
Жадный, исступленный крик толпы разорвал небо. Я не могла даже кричать от боли. Жаль, что от вида крови не падаю в обморок, как некоторые мои пациенты…
– Доставили приговоренных – и пошли вон отсюда. Не мешайте работать, – услышала сзади хриплый голос.
Наверное, палач. Мне отрубят голову? Сожгут? Щит чуть повернули, я заставила себя открыть глаза… Раймон!
Муж был привязан на другом щите и точно так же обнажен.
Глаза полуприкрыты. Черты лица заострились. Он…жив?
Палач это тоже заметил:
– Что это с ним, курочка? – дружелюбно спросил он меня. И обеспокоенно продолжил. – Только бы не инфаркт. – А ну, ребята, – подсобите! Вылейте на герцога ведро воды – а то он сомлел, кажется.
– Живой! – радостные крики.
Глаза мужа распахнулись. Он не смотрел на меня. Он смотрел…перед собой, чуть вправо, и я невольно проследила за ним взглядом.
Там, меж чинно сидящих зрителей, внизу, под полами черных плащей что-то мелькнуло. Еще и еще. Огненно-рыжей молнией. Чуфи! Нет! Чуф, уходи! Слышишь? Ты слышишь меня? Уходи!
Лисица выскочила на подмостки, Генри, что сидел в центре, вскочил, и, выкрикивая какие-то заклинания, вытянул руку вперед.
– Чуфи! Нет! – крик вырвался сам собой.
Тельце зверька подбросило в воздух, перекувырнуло через голову, и зеленое облако, сверкнув, поплыло на меня. Огненно-рыжая шкурка с гулким стуком упала на доски, и больше не шевелилась…
– Чуфи!
– Рене!
Кажется, это кричал мой муж, а я…
Сила. Сила, бурлящая гневом, вливалась в тело. Сознание…раздвоилось. Как будто в меня вселился кто-то…Кто-то очень сильный. И это было…Прекрасно!
Лопнули браслеты. Цепи разлетелись на куски. Рухнул помост, взмыли в небо щепки. Щиты с грохотом упали на сидящих впереди. Крики. Это была я. Или…не я? Сила не унималась, мне было страшно, я старалась сдержаться, но кто-то во мне пылал гневом, продолжая убивать! Инквизиторы, палач, чинно сидящие зрители – люди падали, хрипя и извиваясь. Они хватались за горло, визжали, будто кто-то душил и рвал их тела под плащом на куски!
И тут я поняла, что происходит! Змеи… Змеи убивали людей. А я… Я ничего не могла сделать!
– Какая же ты… Добрая, девочка. За свою жизнь иногда надо бороться. Нельзя быть хорошей для всех, пойми. Пойми и не мешай мне, Рене!
– Чуфи?
– Ха-ха-ха-ха-ха….
Смех. Кто это?
Взревел портал. Оттуда выскочили серые, в крови и железных ошейниках лисы. Я развернулась. Не понимая, что делаю, подняла руки. Губы сложились в незнакомые слова. Голос, сильный, взревел над скалами, и маги освободились!
– Рене! Рене, останови это!
Раймон кричал, и я поняла, что все, кто находится здесь, блокированы стихийниками. Убивать уже не было смысла, и муж просил остановить змей. Я вспомнила дудочку. Артефакт из тайника Тигвердов.
– Уверена? – раздалось в голове.
Голос не шелестел, как обычно, но гремел диким ревом.
– Да…
В ту же секунду пальцы нащупали гладкое, теплое дерево. Я стала играть. Змеи медленно поползли в ущелья, нехотя отпуская своих жертв. Все стихло. Я стояла голая, в крови, но не чувствовала ни стыда, ни холода. Я чувствовала силу! Вдруг что-то болью взорвалось в спине.
– Рене! Нет!
Муж и несколько стихийников бросились на помощь, но их отбросило к скалам.
– Я знаю, что проиграл. Но я убью тебя! Убью у него на глазах! Смотри, Моран!
Генри раскинул руки, но я успела выставить свою, ладонью вверх. Там, где был знак целителя, жгло нестерпимой болью.
Это был… Поединок. Наши силы боролись друг с другом. И это было последнее, что мелькнуло в затухающем сознании.
***
Я лежала в госпитале. Тело ныло. Голова раскалывалась.
Первый раз видела миледи Бартон плачущей.
– Девочка моя… – шептала целительница, вытирая слезы. И все порывалась меня обнять. Потом вспоминала порезы, которыми наградили меня инквизиторы – и сдерживала себя.
Целитель Ирвин пробормотал:
– Ничего… Ничего.
А потом пришли император Фредерик и наследник Брэндон. В сопровождении начальника охраны, графа Крайома. И низенького мужчины со странной фамилией.
И я им рассказывала. Рассказывала. И рассказывала.
Про Генри Бриггса. Про то, что он хотел отомстить. Про то, что видела на галерее губернатора Западной провинции, а герцог Моран упоминал, что были еще несколько представителей Османского ханства и инквизиторы Ваду.
Императора и его свиту минут через пятьдесят выставил вон целитель Ирвин. А ко мне пропустили Мелани – всего на несколько минут, чтобы она могла убедиться, что я жива. Чуфи пробралась сама. И осталась. Прыгнула на кровать, свила гнездо у меня под локтем.
Я не помнила, как победила Генри Бриггса. Но мне снились сны. Страшные. Будто из моей ладони выползла огромная змея, и задушила тирда. Будто я склонилась над Чуфи, вливая в нее жизненную силу. Будто какая-то рыжеволосая женщина обнимала меня, прощаясь, и просила найти и повесить в нашем особняке ее портрет. Какой портрет? И…в каком таком «нашем» особняке?
К ночи схлынул адреналин – с новой силой заныло все тело. Бил озноб. Чуфи тыкалась в меня носом – пыталась успокоить – дескать, не переживай – все прошло.
В конечном итоге, ко мне заглянул Феликс Ре – сын принца Тигверда. Увидев мое состояние, отругал за то, что не позвала на помощь – интонации у него при этом были один в один как у учителя Ирвина. Выставил прочь лисицу. Взял за руку. И стал контролировать мои ощущения – и эмоциональные, и болевые.
«Талант! – убедилась я, теперь уже на собственном примере. – Я вот так не умею».
– Спите, – приказали мне.
Я хотела ему объяснить, что жду возвращения мужа. И просто не смогу заснуть, пока не узнаю, что с ним все в порядке. Вот сколько может длиться боевая операция?.. Так что я и глаз не сомкну…
Проснулась с искренним недоумением – как же так? Я…спала? Снов больше не было. И это было хорошо. Они измучили меня… Чувствовала себя намного лучше.
Поняла, что Феликс дремлет в рядом, в кресле, продолжая держать за руку.
– Я чувствую, что вы проснулись, – откликнулся он в ответ на мои мысли, при этом не раскрывая глаз. – У вас дыхание изменилось. Как вы?
– Лучше. Спасибо, – прошептала я.
Только сейчас увидела, что в палате появилась еще одна кровать. Возле нее расположился учитель Ирвин собственной персоной.
– Не шумите, – проворчал он. – Ночь на дворе. Вот что вам не спится?
– Это?… – прошептала я.
– Совершенно верно, ваш супруг. Такой же невозможный и капризный пациент, как и вы, герцогиня.
– Не правда, – возразили с кровати. – Я – очень покладистый.
– Если положить вас в палату к жене – то конечно, покладистый. А так – невозможный!
Я попыталась позвать мужа, но у меня от волнения пропал голос.
– Так, неугомонная герцогская чета! – целитель Ирвин поднялся и с удовольствием потянулся. – Мы с Феликсом придем минут через десять. Поговорите пока.
Феликс зевнул, но приказ выполнил.
Когда целители вышли, я выскользнула из-под одеяла, и забралась к мужу.
– Как ты? – спросила, ругая себя, потому что не узнала, какие у него повреждения. И не могла для себя решить – его обнять можно – или это вредно для здоровья. Эту проблему решил за меня муж. Он привлек меня к себе. В его прикосновениях была нежная осторожность – он явно помнил про мои раны, но в то же время с трудом сдерживал страсть.
– Жить буду, – проворчал он – и уткнулся носом в мои волосы. – Больше никакого сотрудничества с военными. Все!
– Угу, – обняла я его в ответ. – А со здоровьем что?
– Физически – несколько царапин. И полное магическое истощение.
Это он проговорил с какой-то гордостью.
– И каков прогноз учителя Ирвина?
– Месяц без магии. Это минимум. И пить какие-то твои сборы. Сказал, что энергетический резерв отлично восстанавливают.
– Есть такое, – согласилась я.
– А на вкус? – осторожно поинтересовался он.
– Как обычно, – поцеловала я его.
– То есть – гадость.
– Привыкнешь.
Я лежала рядом, слушала биение его сердца… И закрыв глаза благодарила Стихии и Пустоту за то, что мы остались живы.
– Иди ко мне…
– Раймон! Войдет же кто-нибудь!
Мой супруг отстранился на мгновение. И засмеялся, когда я с недовольным возгласом потянулась вслед за ним.
– Сейчас… – поцеловал он меня в нос.
– Тебе магией пользоваться нельзя!
– Рене-е-е! У меня с контролем за силой все хорошо.
И было в этом столько подростковой бравады, что я рассмеялась.
Мой супруг между тем деловито подтащил кровать к двери и умело забаррикадировался изнутри.
– Так лучше, – он улыбнулся – и у меня сердце замерло в предвкушении.
Тут мы выяснили опытным путем, что кровать в палате для занятий любовью была не удобная. Да просто невозможная! И узкая, и жесткая… А уж как она протестующее скрипела при попытке сделать хоть мало-мальски энергичное движение!
Муж скатился на пол. Аккуратно снял с постели меня, стянул матрац.
– Как твоя спина? – прошептал он, прижимаясь.
– К Стихиям! – простонала я. – Раймон! Это невозможно!
Супруг довольно рассмеялся, легонько прикусил мою шею – и мы пропали…
Наверное, только сейчас, ночью, оплавляясь от страсти в объятиях любимого человека, я поверила, что мы, действительно, выжили.
Утро… Получилось неловким. Феликс краснел, а учитель Ирвин откровенно издевался. В итоге нас выставили из госпиталя.
– Домой! – объявил главный целитель. – У вас больничный как минимум на неделю. Так что на работу не ходить. На контрольный осмотр являться раз в день. Скажем, в два часа дня. Не нервничать. Пить отвары. Ну, тут, без сомнения, Рене возьмет власть в свои руки.
И он с сочувствием посмотрел на моего мужа. Я насупилась. Раймон рассмеялся:
– Обещаю быть послушным пациентом.
И он таким был. Первые сутки, пока ему нездоровилось. Потом он изо всех сил пытался отбиться от приема моих снадобий, гордо заявляя, что магическая энергия восстанавливается прекрасно и травить его необходимости нет. И что гораздо лучше выздоровление идет, когда мы занимаемся любовью. И я – как его личный целитель – должна это понимать, а не носиться за ним по дому со всякой гадостью. Хотя… Как элемент игры…
Я и рычала, и хохотала. И с удовольствием поддавалась на его провокации.
Нас на неделю все оставили в покое. Мелани только отмахнулась, когда я явилась в магазин с покаянным видом – и выставила меня вон. К мужу.
Но через семь дней совесть меня заела. И не только меня. Поэтому, сразу после завтрака – честно говоря, очень позднего – муж отправился к госпоже Мирровой – узнать, что делается в университете. А я пошла в магазин.
Там я обнаружила приемную семью моей подруги в полном составе – они трудились все это время, помогая с обустройством на новом месте, выкладкой товара и ведением документации. Удивительно, но в гостиной я увидела и барона Гилмора.
– Добрый вечер… – сказал он мне с таким видом, будто я его уличила в чем-то неприличном.
– Добрый.
Я обратила внимание на то, насколько он измучен. Нет, внешне он держался. Но… осунувшееся лицо, дикая усталость в уголках глаз, потрепанная аура…
– Вы по сколько часов в день спите?! – вырвалось у меня.
– Сплю? – он даже удивился. – Вот уж с чем у меня проблем нет.
Подошла Мелани. И стала слушать.
– У вас на завтра какие планы? – продолжила я.
– Миледи Моран, – укоризненно посмотрел он на меня. – Идет расследование. К тому же – на мне университет.
– Надо связаться с принцем Тигвердом и сообщить ему, что я отправляю вас на больничный. Минимум на сутки. Сон – и никакой магии. Иначе – магическое истощение!
– Ричарда уже уложили в госпиталь, – пожал плечами заместитель командующего. – Вчера был тяжелый день. Милфорд – там же. Брэндоном мы рисковать не можем – противники у нас зубастые, понимают, что за эпидемии мы их в живых не оставим – и сопротивляются. У императора Фредерика – дипломатический скандал. С Османским ханством. Милорд Журавлев ранен. К тому же, он не маг – и совершенно беззащитен. Так что…
Барон пожал плечами.
– Так, – стала я распоряжаться. – Мелани, укрепляющую настойку по нашему рецепту. Милорд, присаживайтесь.
– А вам уже лечить можно?
– Можно, – кивнула я. – Кстати, а сколько у вас свободного времени?
– Четыре часа.
– И вы, вместо того, чтобы поспать, пришли ко мне! – всплеснула руками Мелани.
– А вы… против? – помрачнел барон Гилмор.
– Я радуюсь, когда вы приходите, – опустила глаза моя подруга.
– Вы обедали?
– Меня миледи Мелани покормила.
– Отлично, а теперь выпейте лекарство – и расслабьтесь.
Спустя минуту он сладко спал в кресле.
Мы укрыли его пледом – и спустились в магазин.
– Мне так неловко… – прошептала Мелани и покраснела.
– С чего это вдруг?
– Получается, что в то время, когда он мог отдохнуть, он приходил ко мне.
– Ты его хотя бы кормила? – рассмеялась я.
Подруга посмотрела на меня укоризненно.
– Рене…
– Слушай, вот что ты печалишься? Я более, чем уверена, что самое светлое, что с ним произошло за эту неделю – это ты.
– Может быть и так, – в глазах Мелани стояли слезы. – Но он – барон. Генерал. Приближенный принца. А я? Даже если оставить в покое мое прошлое, где я прижила в грехе двух детей, то я… Так, лавочница.
Что я могла сказать? Как обнадежить? Можно было привести в пример женитьбу герцога Морана на целительнице – дочери солдата. Можно было заявить, что наследник жаждет жениться на журналистке и художнице. И даже папа-император согласился. А уж там пропасть поболе, чем у них с бароном. Но если у них с Гилмором ничего не выйдет? Что тогда?