Я спускался в город и заказывал самых дорогих и чистых шлюх, чтобы забыть одну-единственную. Ложился на стерильно-белые простыни, натягивая на руки медицинские перчатки, чтобы не коснуться их кожей, и вспоминал, как меня коротило от прикосновений к другой, такой же шлюхе. Прижимал их головы к своему паху и представлял её шёлковые волосы, в которые мог бы зарыться пальцами…и в моём воображении я ласкал их без перчаток. Безумие, распространявшееся с каждым днём рядом с ней всё глубже и глубже. Не закрывать глаза, запрещая себе спать и доводя себя до изнеможения, только чтобы не увидеть во сне её. Нас. Меня в ней и её взгляд…широко распахнувшиеся глаза и отражение её боли на моём лице…я смотрел на него в зеркало её глаз, и меня колотило от такого низменного, такого дебильного и совершенно ненужного мне осознания, что никто и никогда с ней так, как я. Кем бы ни была она. Для чего бы её ни подослали ко мне…она принадлежала только мне вот так, целиком и полностью. И при каждом чёртовом воспоминании об этом — это глупое ощущение триумфа, от которого не избавиться.
Наутро я возвращался в горы, чтобы смотреть, как Ами улыбается Зоричу, и душить в себе желание отрезать яйца сербу. Это была команда Главы: в моё отсутствие сопровождал Медузу в город с гор и непосредственно по самой территории Нейтралитета именно Серафим. Чёрт знает, почему этот выбор пал именно на бывшего ищейку, с учетом того, что он не был нейтралом и навряд ли был сильнее неё, но Морт озвучил его нам троим, намекнув, что без Зорича или без меня Медуза не имеет права отлучаться вниз.
Серб, к слову, был тем ещё ублюдком, которого хотелось прикончить все двадцать четыре часа в сутки. Причём сделать это самым безжалостным способом. Нет, сукин сын ни разу не посмотрел на мою агару плотоядно…даже если она перевоплощалась в мужчин. Я внимательно следил за ним в этот момент. В конце концов, он был достаточно умён, чтобы не связываться ней. Но этот мерзавец не упускал возможности отпустить свои идиотские шутки.
— Всё же сообразительный у вас в Нейтралитете дизайнер, — мы в очередной раз наблюдаем с ним из кабины за спаррингом Ами с одним из карателей, — водонепроницаемая одежда для тебя — самое то.
— Что? — не понимая, что серб имеет в виду, но подсознательно ожидая от него подлянки, — В каком смысле?
— В прямом. Говорю, премию ему надо выписать.
— Зорич, — сдерживаясь, чтобы не сломать его аристократический нос, — мы давно уже выяснили, что юморист из тебя так себе, так что…
— На вот, — он достал белоснежный платок из кармана своего пиджака и протянул мне, — слюни протри, всю форму заляпал, глядя на свою агару. Только и слышно: кап-кап-кап. Скоро голова начнёт болеть.
Подонок. Усмехнулся, продолжая смотреть на Медузу, в этот момент ловко пригнувшуюся от удара ноги соперника, и снова уверившись, что чертовка намеренно не раскрывает нам весь свой боевой потенциал. Не доверяет, предпочитая играть роль более слабой женщины.
— Головная боль — это удел смертных, Сер. Возможно, чем больше общаешься с ними, тем больше набираешься их привычек и недугов. Побочный эффект, так сказать.
Внимательный взгляд на него, и он замолкает, захлопнув рот и явно не решаясь ответить. Лишь на мгновение глаза вспыхнули ярко-красной яростью, и уже в следующую секунду он уставился на мониторы и не произнёс больше не слова в этот день. Как впрочем, и всю следующую неделю. И нет, я не думаю, что задел его тонкую душевную организацию. Собственно говоря, конкретно его можно было назвать как угодно, но только не ранимым или сентиментальным. Скорее, Зорич пытался узнать, откуда я узнал о его маленькой тайне с тёмными волосами и большими глазами. Тайне, которую он тщательно скрывал ото всех, и я подозреваю, даже от Главы.
* * *
Я прокручивал в голове раз за разом один и тот же короткий фильм. Он состоял из нескольких кадров, и каждый следующий был страшнее и омерзительнее предыдущего, а я словно загипнотизированный играл с собственным сознанием, запуская его по-новой, чтобы снова застыть над просмотром.
Фильм, который подглядел в голове Ами. По совету Морта. Фильм, который увидел он. По истечении нескольких дней, когда она была в моих руках, именно Глава первым обратил на них внимание. На ужас и ненависть маленькой рыжеволосой девочки, родившейся вследствие изнасилования её матери. Я не запомнил её лица…точнее, мне её лицо не говорило ни о чём, потому что я знал о её кончине из тех же воспоминаний Шай…но вот её отец. Точнее, тварь, породившая её, и его лицо врезались в память, как врезаются смертельные враги. Я впервые позволил себе впустить чьи-то эмоции. Впервые позволил себе вдыхать их полной грудью и чувствовать, как молниеносно поражает аналогичный её яду яд ненависти и мои лёгкие. Распространяется по ним, испепеляя плоть, превращая в жалкий серый пепел и оставляя после себя только намерение однажды кинуть эту рыжую голову ей под ноги. Кинуть и смотреть, как она пинает его маленькой ступнёй. И ведь я искренне хотел сделать это. Найти этого садиста и подарить ей на память любую его часть тела, которую бы она ни попросила. Я мог заставить его орать вечность в подвале замке, чтобы она могла в любую минуту спуститься туда и наслаждаться его бесконечной агонией…но чутьё подсказывало: будь это мерзавец до сих пор живым, Ами, скорее, вонзит мне в ответ хрусталь в грудь, чем оценит подобный подарок. Эта чокнутая дура так же желала убить своего уже мёртвого отца, как хотел я своего живого.
* * *
Я осматривала гостей, отыскивая нужный мне объект и стараясь, взять под контроль все свои эмоции и не смотреться в зеркало, чтобы не впасть в состояние едкого бешенства, когда не остается ни одного желания, кроме адской потребности разбить стекло, отражающее длинные ярко-рыжие космы, завитые в тугие локоны.
Он сделал это мне назло. Проклятый Каратель, так тонко улавливающий каждую эмоцию, заставил меня стать ядовито рыжей. По его мнению, этот цвет больше всего подходил для соблазнения и бросался в глаза. Но я была уверена, что он это сделал потому что я, увидев этот цвет, стиснула руки в кулаки и с трудом сдержалась, чтобы не ударить ими по своему отражению.
Но я бы лучше сдохла, чем рассказала сынку Дьявола, отчего так ненавижу этот цвет. Он никогда не узнает, какие кошмары преследуют по ночам маленькую Шай. Никто не узнает. Я не позволю. И, стиснув зубы, я терпела пока на меня цепляли разные тряпки и выводили к нему на оценку. Как дорогую кобылу или вещь, приготовленную для лота. Никогда я не чувствовала себя так, как сейчас. Ни разу, даже в пансионате, когда нас выводили для клиентов, и меня, конечно же, не отдавали никому, но Ибрагим любил, чтоб я сомневалась. Чтоб я знала, что в один из таких разов меня отдадут, и я стану добычей какого-то вонючего ублюдка, заплатившего за меня моему сутенеру, притворяющемуся чуть ли не моим отцом.
Тогда мне было все равно, и я была готова к тому, чему меня учили всю мою жизнь и только рядом с Самуилом Мокану я ощутила себя дешевкой, ощутила себя нечистой и недостойной даже кончика его венценосного мизинца…И меня злило даже то, что меня это злит. То, что меня волнует, что он думает обо мне.
Каратель остановился на черном платье. Если бы я не была настолько напряжена, я бы оценила выбор Шторма, потому что он был безупречен. Тонкий черный шелк, усеянный мелкими драгоценными камнями, обнажающий плечи и спину, а так же открывающий половину груди. Я бы, скорей всего, выбрала этот наряд и сама. Но мне было сейчас все равно. Плевать, в чем я одета, я выполню все, что от меня требуется, но вонючий демон не уложит меня в постель. Я лучше отрежу ему яйца.
Мне показали его фото. Напыщенный высокомерный гад, я видела его у нас в пансионате. Он приезжал выбирать себе девочек, которые потом не возвращались обратно. О них даже не вспоминали. Имя исчезало со шкафчиков, и вместо него появлялось новое. У меня была прекрасная память на лица. Я его «сфотографировала» и уже не забыла бы никогда…чтобы однажды убить ублюдка. А точнее, сегодня…несмотря на то, что мне приказали его всего лишь усыпить.
Рафаэль опоздал, а едва вошел в залу, его тут же окружили шлюшки обеих полов, пасущиеся на каждой вечеринке в поисках богатого покровителя и кочующих из руки в руки. При этом никто и никогда не назовет их оскорбительным словом «агары». Они слегка обнищавшая знать или несчастные вдовы, или дочери, которых пытаются пристроить получше любимые родители и готовы обручить с извращенцем, который трахает как мужчин, так и женщин, иногда одновременно, а потом некоторые из них пропадают без вести.
Для меня этот урод легкая мишень. Если здесь я, им всем ничего не светит. Направилась прямиком к черноволосому красавцу в элегантном костюме с целой свитой, как у короля. Омерзительно видеть, как кто-то корчит из себя знаменитость, когда на самом деле ни черта из себя не представляет в своем мире. Но Рафаэль типа дипломата в мире смертных. Получил неприкосновенность Нейтралитета и разъезжает по вечеринкам, отыскивая себе еду и нарушая все законы. Тот же ненавистный мне Аш Руах никогда бы не приехал на вечеринку и не расхаживал бы здесь как павлин. Впрочем, у того затевались вечеринки иного рода — бои гладиаторов.
Поравнявшись с Рафаэлем, я взяла с подноса официанта красную ягоду, наполненную натуральной кровью и, раскусив, посмотрела дипломату прямо в глаза, а потом медленно провела кончиком языка по окровавленным губам. Немножко побочного эффекта в виде отвисших челюстей и пенящихся слюней почти всех остальных самцов правильной ориентации и завистливо-ядовитых взглядов моих соперниц, на которых уже никто не смотрел.
Через несколько минут он уже кружил меня в танго, глядя в мое декольте горящим взглядом и, положив руку мне не на талию, а чуть ниже, сжимал когтями мою ягодицу, нашептывая мне на ухо какие-то пошлости и упираясь каменным членом мне в то в бок, то в живот, то в спину. Еще через несколько минут мы уже поднимались по лестнице наверх…Я попросила его уединиться. Он торопился. Потому что именно на этой вечеринке должен был передать слайд другому демону, и мы не знали, кому именно и когда. Поэтому моей задачей было соблазнить Рафаэля в первые же минуты и уединиться с ним.
— Никогда не ощущал такого возбуждения и не видел такой красоты, — выдыхал демон и прижимал меня к стене, набрасываясь своим ртом на мои губы, но я ловко уворачивалась от него и тянула еще выше.
— Ты ощутишь ее очень скоро в полной мере, когда возьмешь меня…Там наверху. Под звездным небом.
— Сучкааа, ты специально меня дразнишь.
— Конечно, мой демон. Дразню, изнемогая от желания.
Я вела его туда, где не услышат падение тела и где несколько Нейтралов страхуют меня, а потом телепортируют с вечеринки, едва я найду слайд. По крайней мере, мы так договаривались.
Я знала, что камеры в моих сережках и жучки в моей одежде транслируют онлайн все что сейчас происходит. Демон все же вдавил меня в стену и стиснул изо всех сил мою грудь…меня передернуло от омерзения. К черту все! Я не дам ублюдку себя лапать на глазах у нейтралов…особенно на глазах Карателя.
Я выдернула из-за резинки чулка кинжал и вонзила хрусталь прямо ему в сердце, вместо того, чтобы отравить его капсулой как Шторма. Придержала оседающее тело и уложила на ступени. Это тебе за маленьких агар, ублюдок.
Я выворачивала карманы Рафаэля, пока из одного не выпал портсигар. Выпотрошила его и нашла. Слайд был спрятан под сигарами за вторым дном. Вскинула голову — сверху кто-то спускается. Судя по шуму рации, охрана. Мне только этого не хватало. Какого дьявола сверху?
— Мы обыскали весь особняк, демон как испарился.
— Я иду снизу к тебе навстречу.
— Блокируйте возможность покинуть здание телепортом.
— Есть. Блокировать.
Чееерт! Как они быстро. Кажется, за Рафаэлем охочусь не только я и Нейтралы. Я быстро пошла наверх навстречу охраннику. Ничего, я с ним справлюсь в два счета. Обыкновенный вампир. Едва посмотрит мне в глаза, его парализует. Я бы могла обратиться в кого-то другого, но повсюду камеры…никто не может знать, кто я на самом деле. Одно дело — воровка, а другое — хамелеон. Но едва я ступила на верхнюю ступеньку, как мне зажали рот, и дух захватило от свиста воздуха в ушах. Я зажмурилась… а когда распахнула глаза, встретилась взглядом с черными глазами Карателя.
— Слайд.
Беззвучно, но для меня настолько громко, что я даже поморщилась. Испугался, что охрана накроет и отберет слайд, или пришел за мной? Скорей всего, первое.
Отрицательно качнула головой и отшатнулась к стене одной из комнат, в которую смог телепортировать меня нейтрал. Выбраться наружу мы уже не могли. Пространство заблокировали. Внизу все еще доносится музыка и смех. За стенами слышно, как кто-то ходит по лестнице. Меня ищут. Наверняка, уже обнаружили Рафаэля в отключке и засуетились.
А мне почему-то в эту секунду стало все равно. Меня обдало кипятком от горячей руки нейтрала на моей талии и его запаха, который мгновенно въелся мне в мозги. Оно возвращалось. Адское проклятое влечение возвращалось с такой силой, что почти оглушило, от того, насколько близко его губы к моим губам и…у меня нет пути к отступлению.
— Забери сам.
И прислониться к стене, тяжело дыша…Он знает, куда я его спрятала, потому что горящий взгляд тут же опустился к вырезу моего платья.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ. СЭМ.ШАЙ
Она была хороша. Она была чертовски идеальна в этом чёрном платье, облегавшем стройную фигуру настолько, что каждое её кокетливое движение, предназначенное для демона, заставляло сильнее стискивать зубы, чтобы не сорваться и не отшвырнуть эту маленькую сучку подальше от него. Когда танцевала в его объятиях…хотя ни хрена они не танцевали. То, что происходило в зале под пошлую музыку, от которой закладывало уши, походило на секс. На самый грязный, самый откровенный секс на глазах у десятков гостей. И на моих глазах, которые начинало печь от желания выволочь её за волосы из этого гадюшника и увезти в свою комнату в горах. Навязчивая мысль. Не дающая покоя. Вызывающая ярость к самому себе за остатки ледяного здравомыслия, вплетающиеся в сознание и шепчущие, что от этого задания зависит очень многое. И что я не имею права рисковать операцией из-за похоти к этой маленькой шлюшке, которая не может принадлежать ни мне, ни этому демону именно потому что является самой обыкновенной проституткой по своей сути. Даже её раса…Амира Шай создана была изначально быть проданной тому, кто заплатит больше. И ставить под угрозу срыва задание Нейтралитета из-за подобной ей, по меньшей мере, вызовет презрение к самому себе…
А потом понять, что всё же презираю себя…презираю и не могу ничего сделать с желанием наказать агару за то, что испытываю, глядя, с каким удовольствием извивается в огромных лапах демона. За собственную слабость, потому что сейчас впервые хочу убить другого мужчину из-за женщины. Впервые, мать её! И за то, что этой дряни нравится всё происходящее. Нет, я не заглядывал в её голову, чтобы не возникло даже шанса на провал…но я видел по её лицу, и я знал, точнее, многое узнал о её проклятой расе. О том, насколько они поклоняются сексу. Как поклоняются самые фанатичные жрецы своим богам.
Снова и снова пытаться собраться, напоминая себе, что Ами всего лишь выполняла всё то, что должна была выполнить агент Медуза. И делала это великолепно, иначе рогатый ублюдок не изошёлся бы слюной на её грудь.
А вот я сплоховал. Я просто впервые в жизни сдался собственному неуёмному желанию поступить так, как требовала того моя плоть. Но в тот момент я готов был понести сотни наказаний от самих высших.
* * *
Я не сразу осознал, что даже не надел перчаток. Только сейчас, глядя на эту фарфоровую дрянь и ощущая, как горит кожа ладони там, где она касалась её губ. Приоткрытых и подрагивающих. Не сразу расслышал, что она сказала. Точнее, что означали её слова. Только по истечении нескольких секунд понял — это вызов. И я понятия не имею, чего она хочет добиться этим вызовом, но понимаю, что не позволю вести ей в этот раз. Ни хрена. Хватит. Наигрались. Настало время отвечать за свою наглость. И плевать, что сейчас на самом деле ни черта не лучший момент. Плевать, что в любую секунду сюда могут ворваться. Демоны или нейтралы…сейчас все стали бы для меня врагами. В такой опасной близости от неё.