Шли дни. Братья-доппельгенгеры входили во вкус жизни в одной роли. Трантольстанер наслаждался не сильно обременённой работой прислуги в купеческом доме. Квилокин же, наоборот, работал за троих. От восхода и до заката он помогал аптекарю изготавливать лекарства, а ночи проводил за изучением огромных талмудов провизорского ремесла.
Одним таким беззаботным днём в отсутствие хозяина Трантольстанер сидел на кухне купеческого дома, где резался в кости с двумя служками-поварами, когда пришла нежданная весть. Купец пропал! Он возвращался из дальнего плавания, когда на северных морях грянули сильные шторма. Многие корабли так и не вернулись в гавань. В том числе и купеческое судно.
«Как же быть? Что же теперь с нами будет? - заголосили разом слуги, повара, охрана. - Родственников у хозяина нет! Кому же достанется всё наследство? Короне? Банку? Гильдии? А, к чёрту, так или иначе, погонят нас со службы!»
И пока весь дом стоял на ушах, Трантольстанер уже знал, что надо делать. Ведь не зря же он прислуживал здесь всё это время! Перевёртыш тихо проник в хозяйские комнаты и вытащил из тайника любимую фибулу купца, которую тот всегда надевал, принимая гостей. Круглая, сверкающая пластинка приятно легла в ладонь. В тот день Трант впервые совершил кражу не для того, чтобы спастись от голода или согреться в морозы, но во имя извечных властителей людских (и не только) умов. Денег. Ну, а прекрасное изделие из золота, инкрустированное драгоценными камнями, наверняка стоило достаточно, чтобы братья доппельгенгеры получили сполна. За все вынесенные ими страдания и невзгоды.
«Да и чего врать, жаль будет, если такое богатство достанется тому, у кого и так денег много! - Думал Трантольстанер, любуясь игрой самоцветов и ярким блеском обода произведения ювелирного искусства в своей руке. - Пускай же лучше эта красота послужит во благо тем, кто действительно её достоин...»
С такими мыслями он и сбежал под шумок, тут же отправившись к брату. На вырученные с продажи фибулы деньги они смогут безбедно жить несколько лет! А может даже уехать куда-нибудь. Отправиться в другие города и земли, увидеть мир! Или открыть своё дело, заняться ремеслом, что будет приносить постоянную прибыль. Чем плохо? Вот он - шанс! Подарок судьбы, который братья так долго ждали все эти годы! Однако, когда Трант добрался до лавки и рассказал всё Квилу, реакция брата оказалась не той, на какую он рассчитывал.
- Как смел ты присвоить себе чужое?! - кричал он на пристыженного Транта. - Кто дал тебе право заниматься грязным воровством?
- Но мы ведь воровали с малолетства! - спорил тот, одновременно испытывая как гнев, так и стыд. - Что плохого в том, что я забрал ничейное?
- Ничейное - это воздух, которым мы дышим. Вода, кою мы пьем. Солнечный свет, что согревает нашу кожу. Но вещь не может быть ничейной! У каждой есть хозяин.
- А что, если хозяина не стало?! Кому тогда она должна принадлежать?
- Наследнику. Либо тому, кто за неё заплатит. Но то, что сделал ты - гнусное воровство! И я не позволю моему брату пасть так низко.
- Все воруют, - буркнул, сдавшись Трант. - Чем мы хуже?
Брат долго на него смотрел, затем положил ему руку на плечо и тихо произнёс:
- Послушай, братец. Одно дело - воровать ради пропитания, ради того, чтобы выжить, и совсем другое - во имя воровства. Ты имеешь все возможности, дабы честно зарабатывать на жизнь. Так пользуйся ими! Судьба прокляла нас от рождения, но меж тем и даровала великий талант. Мы можем быть кем угодно. И можем заниматься чем угодно. Благодаря нашему дару мы способны взобраться так высоко, как ты и не смел мечтать! Вспомни: кем мы были десять лет назад? И кем стали сейчас?
- Слугой и подмастерьем аптекаря? О да, великая заслуга!
- Ты не прав. Думаешь крестьянин, день за днём орудующий плугом под палящим солнцем, не мечтал бы оказаться на твоём месте? Или грузчик в доках, гнущий спину под тяжестью чужих богатств? Они бы с удовольствием переняли твою роль. Но они не способны! Но мы - другие. И это ведь только начало! Мы не ограничены короткими сроками людских жизней. Не привязаны ни к одной из тысяч оболочек. Мы можем учиться. Расти. Становиться выше, сильнее, искуснее. Поглощать одно мастерство за другим. Вот, в чём наше благословение! У нас есть время и возможность стать кем угодно. Не просто нацепив чужой лик, но и выучившись любому мастерству и ремеслу, что только существуют. Разве не это - высшая награда?
- Кому как, брат Квил. Я бы не отказался от той награды, что уже лежит в моей руке. Тем более, как я уже сказал, воруют все.
Квилокин помрачнел, и на этот раз его пальцы, уже совсем не ободряюще, впились в плечо Транта.
- Подобными мыслями ты оправдываешь всё зло, что есть в нашем мире, братец. Ты соглашаешься с ним и принимаешь его, рассуждая следующим образом: если все так поступают, значит, и я буду. А это - безвозвратная дорога, что ведёт в бездну. С каждым подобным решением в мире становится на одного хорошего человека меньше, а на одного плохого - больше. Представь себе, что станет с нами, если все будут думать подобным образом? Мы не станем так поступать. Уж лучше оставаться в грязи и нищете, чем жить в богатстве и достатке, но с грехом за душою. Вселенная всё видит. Каждому в итоге достанется по заслугам. Ну а плохие поступки - они как лавина. Чем чаще их совершаешь, тем легче даётся каждое следующее.
Трант вздохнул. Брата не переспорить. В вопросах морализаторства и чести ему не было равных. Перевёртыш послушно двинулся к выходу, чтобы вернуть украденное на место, когда неожиданно ему пришла идея.
- А что если фибула останется в руках хозяина? Тогда ведь это не будет считаться воровством?
- Что ты имеешь ввиду? - прищурившись, спросил Квилокин.
И тогда Трантольстанер рассказал ему о почившем купце. О его жадности и злобе, о скверном отношении к добрым слугам, что денно и нощно гнули спины и стирали руки в кровь, дабы улучшить жизнь хозяина. Получая взамен лишь жалкие крохи и ни капли благодарности.
- И теперь, когда купца не стало, все эти хорошие люди отправятся на улицу вместе со своими семьями. Кому они теперь будут нужны? Где им спрятаться от дождя и холода? Чем заниматься, чтобы прокормить себя и своих детей? Мир жесток и несправедлив, брат. Но если есть возможность творить добро, то мы обязаны это сделать. Ты всегда учил меня этому. Почему же из-за одного человека должны страдать десятки? Разве это правильно? Мне кажется, если в наших силах спасти от голода и холода хотя бы несколько несчастных душ, то мы не имеем права отказываться.
- Что ты предлагаешь?
- О, ничего такого. Я просто хочу, чтобы всё оставалось, как было. И даже лучше. - Трантольстанер подошёл к брату и вложил фибулу ему в ладонь. - Пусть купец вернётся домой. А счастливые слуги и дальше будут честно отрабатывать еду и кров над головой.
Квил долго думал, глядя на драгоценность в своей руке. Затем кивнул. Трантольстанер незаметно улыбнулся. Пускай его слова о злом купце были далеки от истины: хозяин, конечно, не являлся благодетелем, но к прислуге относился с должным почтением, и, по правде говоря, человеком был хорошим. Но кому от этого лучше? Если брату хочется быть спасителем и защитником угнетённых, Трант подарит ему такой шанс.
***
Вскоре, к счастью прислуги и несчастью королевских и гильдейских мытарей, чудом выживший в шторме купец вернулся в родные угодья. Следующие месяцы Трантольстанер, мигом выросший из обычного служки в самого близкого советника хозяина, жил припеваючи под уютным крылышком старшего брата. Устои в купеческом доме тоже претерпели заметные изменения: всем купили новую одежду, подняли жалование, а некоторым даже разрешили перевести родню из окраин в комнаты для прислуги. Поначалу жители купеческого дома сильно дивилась, отчего их хозяин - пускай и не злой, но и не сказать, чтобы уж очень добродушный человек, - неожиданно стал таким заботливым и чутким? Не иначе как счастливое спасение сказалось! В общем, все были довольны.
- Мы должны быть лучше оригиналов, раз уж выпала нам такая непростая доля - подменять других, - любил приговаривать Квил, когда они с Трантом по вечерам потягивали дорогое вино, развалившись в глубоких креслах у камина.
Но потом случилось нежданное. Всамделишный купец - живой, действительно переживший шторм, выловленный моряками и долгое время не имевший возможности вернуться домой, - объявился через полгода и грянул, словно гром среди ясного неба. Вместе с ним пришла городская стража. И чародеи.
Трантольстанер, сжавшись от ужаса в углу комнаты, не мог пошевелить и пальцем, глядя на то, как пеленают Квилокина. Ворвавшись в кабинет, стражники схватили двойника, заломили ему руки. Квил до последнего упирался и взывал к здравому смыслу, утверждая, что это он - настоящий. Его точная копия с бескровным лицом молчала, скрестив на груди руки. И когда двое чародеев надели на шею Квила обруч из особого, блокирующего магию, металла, отпираться стало поздно. Чужая внешность медленно сползла с брата. Трант впервые увидел истинный облик доппельгенгера. Квилокин был похож на вылепленного неумелой рукой человечка из белой глины: руки, ноги, плечи и прочие части тела полностью лишились каких-либо особенностей. Ни ушей, ни носа, ни волос. Лишь ужасное, пористое лицо без черт - пара впадин с круглыми яблоками и хлопающая линия на месте рта.
Когда брата увели, Трант ещё долго сидел на полу кабинета, боясь привлечь к себе внимание. А потом его накрыл ужас. Они догадаются. Узнают, кто скрывается за внешностью служки. Трант сбежал. Но как бы ему ни было страшно, он заставил себя прийти следующим утром на главную городскую площадь. То, что перевёртыш там увидел, до конца дней будет преследовать его в кошмарах.
Кричащая толпа. Служители церкви. Мрачные чародеи. Предвкушение, злоба, ненависть. Плотные вязанки дров. Факельщики. И апофеоз всего этого безумия - безликое белокожее создание, привязанное к столбу по центру площади.
Тем хмурым утром доппельгенгера - хаотическую тварь, богомерзкое создание и порождение тьмы, что нагло ворует чужие жизни, - прилюдно казнили. Дабы все жители Артогарда знали, от каких ужасов мира их защищает корона, чародеи и великая церковь. Трантольстанер стоял там, среди людей. До самого конца, пока последние языки пламени не угасли, а угли не обратились золой. Никогда ему теперь не забыть вопли сжигаемого заживо брата и оранжевое зарево кострища под серым небом.
III
Потеря брата сильно повлияла на Трантольстанера. Из купеческого дома пришлось уйти. Слишком многое напоминало о роковой ошибке. Также в нём поселился страх быть пойманным и преданным суду. В случившемся перевёртыш винил себя, ведь это он предложил брату занять место купца. Он не удостоверился в гибели прообраза. Он поверил, что жизнь может быть легка и беспечна. Но тот камень, что Трант так бездумно швырнул в колодец судьбы, выскочил обратно огромным сокрушающим булыжником.
Грызущее изнутри чувство вины сводило его с ума. Вскоре, боясь быть пойманным, перевёртыш перебрался в трущобы, где легко можно было затеряться среди тех, на кого большинство граждан старалось не только не обращать внимание, но и вовсе не видеть. Словно их не существовало. И новое окружение вскоре явило ему истинную человеческую натуру. Люди, которых он теперь мог наблюдать в самых нижайших ипостасях, забывались с помощью выпивки. Они и дали Трантольстанеру яркий пример, как можно сбегать от суровой реальности. Перевёртыш, доселе не пробовавший ничего крепче эля, быстро пристрастился к яду зелёного змея во всех его ипостасях. Доселе яркая и полная красок жизнь поблёкла и сузилась до двух цветов: чёрного и серого. Однако доппельгенгеру ещё только предстояло узнать, что эти два цвета тоже делятся на множество оттенков.
Долгое время Трантольстанер скитался по улицам в образах бродяг и нищих, спал в забытых всеми богами ночлежках и впитывал окружающее его зловоние. Он быстро породнился с грязью человеческой души. Заглянул в самые потаённые и тёмные её части. И со временем удивлялся всё меньше. Доппельгенгер видел, как убивают за горсть мелких монет. Как насилуют и унижают тех, кто не способен дать отпор. Как вымещают друг на друге злобу и обиду за несчастную судьбу. Как улыбаясь - ненавидят, заверяя в честности - обманывают, обещая верность - предают. Но главное - он видел, как люди варятся в чёрном котле, полном гнили и мерзости, даже не пытаясь вылезти наружу. И сколько бы Трант ни силился понять, почему они так поступают друг с другом, ответ так и не находился.
«Ещё немного, и я сам безвозвратно утону в этой тёмной бездне, - подумал он однажды, проснувшись в прокуренном притоне, где пьяные, грязные и вонючие тела спали вповалку на холодной земле. - Неужели им нет дела ни до чего на этом свете? Им плевать на всех, кто находится рядом. Нет, даже хуже. Им плевать на самих себя...»
А затем Трантольстанера озарило. Проблема людей оказалось до смешного банальна. Просто они - люди. Такова их сущность. И не он виноват в смерти Квила. За то время, что братья провели в купеческом доме, всем жилось только лучше. Но когда объявился настоящий хозяин, никто даже пальцем не пошевелил, дабы заступиться за благодетеля. А за что, собственно, погиб его брат? Просто потому, что он не такой, как они? В этом причина?
«Вот именно. Он был убит. Безжалостно прихлопнут. Словно муха - карающей рукой человечества. А всё потому, что люди... Они - просто люди. И если уж для них человеческая жизнь не в цене, то какого можно ждать отношения к другим, непохожим существам?»
Это люди погубили его брата. Так же легко, как они губили своих сородичей. Трантольстанер жаждал мести. И вскоре он осознал простую истину. Хочешь выжить среди чертей - стань дьяволом.
***
Доппельгенгер наблюдал за людьми и учился быть человеком. Поначалу - воровать, не оставляя следов. Затем - обманывать. Да так убедительно, что даже лживые демоны кричали бы «верю!». Манипулировать и водить за нос ради собственной выгоды. Стравливать и отсиживаться в тени, чтобы потом пожинать лавры на чужих утратах. И чем лучше становились его новые навыки, тем больше ему нравилось забавляться с глупыми людишками. Доппельгенгер играл с человечеством в опасную, но чертовски увлекательную игру.
- О, мои маленькие игрушечки, - хихикал перевёртыш себе под нос, глядя, как двое пьянчуг дерутся из-за украденных денег, хотя оба кошеля с жалкими медяками лежали за пазухой у Транта. - Правильно, правильно, маски прочь! Явите же мне настоящие лица...
Ему доставляло удовольствие наблюдать за тем, как эти низкие существа, в которых ему волею судьбы приходилось превращаться, вгрызаются друг другу в глотки, даже не подозревая, кто на самом деле дёргает за ниточки.
Но потом и этого стало мало. Склоки и раздоры отбросов больше не приносили радость. Трантольстанер жаждал отмщения за смерть брата, но понимал, что настолько малозначащие победы не принесут ему облегчения. Он хотел поквитаться не с горсткой насекомых. Ему нужен был весь муравейник.
***
Два королевства, именуемые Бриттолией и Андарилией, разделённые узкой границей спорных земель, издревле находились в скверных отношениях. Князья, герцоги и короли сменяли друг друга, на смену старикам рождались новые поколения, подрастали будущие солдаты. И каждого из них сызмальства учили: вон в той стороне живёт ненавистный нам народец. И плевать, что у нас с ними один цвет кожи, похожий язык, близкая история и одни и те же боги.
- Ой, папочка, смотри, рыцари! Ты же видишь их?
- Само собой, я вижу этих ублюдков, сына.
- У того дядечки такие красивые усы. А у тебя почему не такие, а, па?
- Потому что нормальный мужик носит бороду, а не расфуфыривается, словно баба какая-то! Ишь ты, напомадил свои усищи, жук-навозник. Тьфу! Позорище, да и только.
- Почему ты ругаешь дядечку, па?
- Потому что мы их ненавидим! Ненавидь и ты, сынок!