После ухода куртизанки Трант в образе девушки-дикарки, как обычно, прибирал комнату. Вимарк, любивший ещё какое-то время посидеть в кресле, потягивая вино, распустил язык. На этот раз он не сдерживался и прошёлся по всем, кого только смог вспомнить: по жадным хапугам - князьям и королям; по идиотам-стражникам, что стерегли их покой за жалкую мзду; по раболепным слугам, готовым падать ниц и лобзать сапоги даже самому занюханному лорду; по вонючим попрошайкам, что денно и нощно крутились вдоль излюбленных Вимарком публичных домов; даже по грязным девкам, кои за пару монет готовы были расстелиться перед кем угодно - хоть перед мерзким эльфом, хоть перед жутким гоблином! Но, что больше всего поразило Трантольстанера, так это лицемерие перепившего говоруна.
«Ты, жалкий червь, ещё недавно ползавший передо мной на коленях, умоляя о помиловании, - думал он, слушая всю эту грязь, что лилась изо рта виночерпия нескончаемым потоком, - да как ты только смеешь голос подавать? Жаль, что у меня рука не поднялась тебя прикончить. Без такого мерзавца мир явно стал бы только лучше...»
Копившаяся годами ярость распирала перевёртыша изнутри, но он молчал, молчал до последнего. Пока Вимарк Альвидери не перешёл последнюю черту.
- Но больше всех я ненавижу вас - бесов, заполонивших наши людские города, - изрёк он заплетающимся языком, разбрызгивая по полу вино. - Все вы, длинноухие, низкорослые, зеленокожие и хвостатые создания, якобы похожие на нас. Какого чёрта вы здесь забыли? Чего вам в ваших норах и болотах не сиделось, а?
Трантольстанер, перестилающий кровать, почувствовал, как у него задрожали руки.
- Кто-то же должен выполнять за людьми грязную работу, - пробормотал он, надеясь, что виночерпий не услышит. Однако Вимарк неожиданно блеснул чутким слухом:
- Вот именно! Вы, богопротивные твари, только для этого и годны, чтобы прибирать за нами. Меня тошнит от одного только взгляда на ваши уродливые лица. Да что там лица - морды, страшнее тех, что у свиней! Человек - вот, кто царь природы. А прочих - в печь иль на костёр! Как ту волшебную зверушку-крадуна, которую несколько лет назад на площади сожгли. Ох, как же сладко визжало мерзкое отродье! Ещё разок услышать бы тот вой...
- Заткнись! - рявкнул Трант, резко развернувшись. - Закрой свой поганый рот, иначе...
Он не закончил - слишком быстро пришло понимание допущенной ошибки.
- Иначе - что? - прошипел виночерпий, глядя налитыми кровью глазами на испуганную служанку. Перевёртыш забормотал извинения, но было поздно. Вимарк, с трудом поднявшись с кресла, нетвёрдой походкой двинулся к нему.
- Ты кому рот посмела закрывать, прислуга? На кого голос подняла?! Тебя спрашиваю, дикарка хвостатая!
Перевёртыш хотел юркнуть к выходу и сбежать, но виночерпий схватил его за руку, притянул к себе. Пальцы, словно тараканы, забегали по худому телу дикарки, в котором пребывал онемевший от ужаса доппельгенгер. Теперь Вимарк уже не казался жалким и слабым, каким он был в переулке. Однако вот перевёртыш именно так себя и ощущал - они словно бы поменялись местами.
- От-тпус-стите меня, - пролепетал он. - П-пожалуйста...
- Что, бестия заморская, забыла, кто хозяин? - кислое дыхание виночерпия обжигало ухо. - Забыла, кого бояться следует? Так я живо напомню!
Вимарк наминал худую грудь дикарки, щипал за соски, кусал за шею и тёрся набухшим членом о ягодицы. Трантольстанер, не в силах пошевелить и пальцем, внутренне кривился от омерзения, чувствуя себя беззащитной мышкой в лапах похотливого кота. И даже когда виночерпий швырнул его спиной на кровать и стал задирать юбку, перевёртыш не смог даже пикнуть.
- Сейчас я проучу тебя, паршивка, - шипел Вимарк, спуская штаны. - Чтобы ты больше никогда не смела раскрывать свою пасть, когда обращаешься к...
Неожиданно он умолк. Трант, слыша бешенный стук крови в ушах, посмел открыть глаза. Чтобы увидеть перекошенное лицо виночерпия, который пялился ему между ног.
- Ты... Ты... не баба? - булькнул Вимарк, заметно побледнев. - Какого чёрта у тебя там...? Я чуть не... Гмл! Фу, какая мерзость!
Перевёртыш стиснул ноги и судорожно опустил юбку. На большее сил не хватило. Когда он вновь поднял взгляд на виночерпия, то увидел налитые кровью глаза.
- Что ты за тварь такая? - прохрипел он, возвышаясь над Трантом.
- Не твоё собачье дело, ублюдок, - прошипел в ответ дрожащий всем телом Трантольстанер.
В следующую секунду он почувствовал, как пальцы Вимарка сплетаются на его горле. Доппельгенгер попробовал спихнуть обидчика, но тяжёлый виночерпий навалился сверху и принялся его душить. Трант задёргался, захрипел, попытался вырваться, но куда там - в пьяном увальне оказалось слишком много дури! И когда в лёгких уже почти не осталось воздуха, а перед глазами поплыли черные круги, доппельгенгер ощутил опаляющую волну гнева на всю людскую расу, которая собралась в единый образ, именуемый Вимарком Альвидери. Перевёртыш впился рукой ему в лицо. Виночерпий зарычал, Трант закричал. Он нащупал глазное яблоко и, что было сил, вдавил палец в глазницу. Вимарк взвизгнул и отпрянул.
Доппельгенгер хрипло закашлялся. С трудом сел, затем поднялся на ноги. Посмотрел на виночерпия. Тот держался обеими руками за лицо. Сквозь пальцы бежала кровь.
- Ты... ты... - только и смог выдохнуть он.
- Не подходи ко мне, - прокаркал доппельгенгер, хрипло втягивая воздух.
- Ты - тупая, грязная сука! Я убью тебя!
Когда же виночерпий бросился на него, Трантольстанер, вместо того чтобы по обычаю отступить, бросился вперёд и толкнул Вимарка в грудь. Он удивился тому, сколько сил оказалось в его руках. Как просто было дать отпор! Обидчик, словно матрос на палубе попавшего в шторм судна, накренился, отлетел назад, взмахнул руками и рухнул. Затылком прямо на угол комода. Да так и не поднялся.
Всё произошло слишком быстро. Перевёртыш стоял над подёргивающим ногой виночерпием, смотрел в стекленеющие глаза и не верил, что подобное вообще могло произойти. В итоге он сделал это. Убил человека. До чего же просто это вышло. Однако Трант не испытал удовольствия от содеянного. Наоборот, новая волна ненависти и презрения к себе окатила его с ног до головы. Квилокин осудил бы убийцу. Ведь одно дело, когда ты стравливаешь людей, просто подталкивая их к истинной натуре, а совсем другое - убийство своими же руками!
Трант опустился рядом с виночерпием, схватился за голову и горько зарыдал. Вскоре слёзы иссякли, а им на смену пришло понимание, что обратной дороги нет. Раз он уже отнял жизнь, значит, следует идти до конца. Месть свершится.
***
Первая часть плана, оказалась довольно лёгкой. Трантольстанер снял с Вимарка золотой амулет, переодел покойного в грязные тряпки, через окно вынес тело на улицу и тёмными дворами оттащил к ближайшей ночлежке для бездомных. Когда ещё брат был жив, они выяснили, что в человеческих городах проживало слишком много людей, чтобы каждый знал каждого в лицо. Обычно они не разбирались, кто убил и ограбил того или иного нищего бродягу, и как его звали при жизни. Особенно если почившего уже никто не ищет. По утру тела собирала погребальная служба Сестёр Сатиры, отвозила их за город и сжигала в общей яме. Такие жёсткие меры были необходимы, иначе б на улицах быстро завелась какая-нибудь зараза. Однако Трантольстанер всё равно не понимал подобного отношения к ближнему. Был человек - и нет человека. И всем плевать.
Вернувшись тем же путем, перевёртыш преобразился, и уже в личине виночерпия демонстративно покинул публичным дом. Теперь он мог спокойно попасть на территорию королевского замка. В последних воспоминаниях Вимарка, которые доппельгенгер вместе с образом вытянул из амулета, всплыла неприметная калитка в стене, примыкающей к городскому саду, которую охраняла парочка знакомых гвардейцев. Оставался лишь вопрос орудия убийства. Транту нужен был хороший яд. И он знал, где его достать.
***
Брат, за то время, пока работал в аптеке подмастерьем, часто рассказывал о различных снадобьях, мазях, порошках, декоктах и зельях, что изготавливал его учитель. Также он упоминал один ларец, где старик-аптекарь хранил какие-то особые снадобья, за которыми иногда, по ночам, приходили всякие тёмные личности.
Перевёртыш отправился прямиком к лавке, не забыв закутаться в мешковатую накидку с капюшоном, которую он по дороге стянул с верёвки для сушки белья. По словам Квила, ночных покупателей аптекарь различал условленным стуком в дверь заднего двора. Оказавшись на месте, Трант постучал особенным образом и застыл в ожидании. Вскоре из-под двери показалась полоска света, и на уровне глаз приоткрылась узкая щель.
- Кто? - спросил гнусавый, хрипловатый голос.
- Клеврет... Желающий особых знаний.
- Почто пришёл, клеврет?
- За ценным уникумом, коий негде больше мне сыскать.
Дверь отворилась. На пороге, держа в руке лампу, стоял сухопарый старец с плешивой макушкой, крючковатым носом и маленькими, бегающими глазками. Сверкнув щербатой улыбкой, он махнул рукой и скрылся в темноте дома. Проведя гостя в глубь помещения, аптекарь остановился подле крепкой двери, долго бряцал ключами, шипел ругательства под нос и, наконец, открыл.
Комната оказалась полна полок и шкафчиков, уставленных банками, склянками, сосудами, коробочками, пучками высушенных трав, вязанками грибов и горшками со странными растениями. Кряхтя, старик опустился к неприметному ларчику, открыл его, достал ещё один - поменьше - и, поставив на стол, явил гостю с десяток одинаковых бутылочек.
- Кому пожалован подарочек? - ухмыляясь, спросил он и уточнил: - Молодому аль почтенному возрастом?
- Молодому.
- Ммм, хорошо. Смерть должна быть явной аль естественной?
- Так, чтоб знали. Все знали.
- Каков, м! - хихикнул аптекарь, и глаза его недобро сверкнули. - Мучительной аль быстрой?
Трант задумался.
- Не надо мучений. Пускай умрёт и всё. Этого будет достаточно.
- Хм, хм, - старик склонился над ларцом, прищурил подслеповатые глаза. - Дай-ка подумать, мой друг, сейчас, сейчас... Ага!
Радостно воскликнув, аптекарь извлёк на свет бутылочку размером в полпальца, из черного непроницаемого стекла.
- Вытяжка из Чёрного Аконита с примесью бруцина. Одна капля на чарку вина, и жертву не спасти даже магией. В скором времени после попадания в желудок отравленный почувствует сонливость, затем его разобьёт паралич, а вслед за ним - кома и скорая кончина. На утро кожу бедняги будут усеивать черные, округлые пятна, похожие на бутоны распустившегося цветка. Ни у кого не останется сомнений в причине столь плачевной доли. Прекрасный выбор, мой друг!
Протянув Трантольстанеру бутылочку, старик ловко отвёл руку, когда доппельгенгер попытался её взять.
- А плата? Такое снадобье стоит не дёшево. Тебя должны были предупредить.
Перевёртыш протянул забитый монетами кошель, доставшийся ему в наследство от виночерпия, но старик окрысился, сверкнул глазами.
- За дурака меня держишь? Серебра будет мало! Либо добавляй золота, либо уйдёшь ни с чем!
Жадностью Трантольстанера было не удивить. Подумав, он снял с шеи памятный медальон Вимарка. Аптекарь оценивающе осмотрел украшение, попробовал на зуб и, оставшись доволен, отдал яд.
- Ступай же, друг мой. Да не забудь о том, что ноги твоей здесь не ступало.
Уже на пороге перевёртыш обернулся, придержал дверь.
- Чего тебе ещё? - прошипел старик.
- Скажи мне, крепко ли ты спишь, зная, что пока светит солнце, людей ты лечишь, однако, когда приходит ночь, ты смерть им продаёшь?
- Самый умный? Убивает не яд, убивает человек. А значит, моя душа чиста. Ступай уже, мозгляк. Да не забудь забыть сюда дорогу.
Посмеиваясь, он закрыл дверь, и Трантольстанер отправился в королевский замок. Как он и предполагал, со входом проблем не возникло: знакомые гвардейцы, получив по припасённой в сапоге монете, его спокойно пропустили. Благодаря воспоминаниям из медальона перевёртыш отыскал путь в комнатушку, которую Вимарк делил с ещё одним слугой. Там он спрятал бутылочку яда под ворохом будничной одежды в сундуке и, встав напротив зеркала, окинул взглядом ненавистное отражение.
«Трантольстанер. Меня зовут Трантольстанер, - напомнил он себе. - И завтра вечером, наконец-то, свершится моя месть. Вы заплатите, люди. За всё».
V
Проснулся он рано, от сильной тряски. Перед взором оказалось пухлое лицо с мясистым носом и красноватыми, свинячьими глазами.
- Вставай, соня, - низко пророкотал будивший. - Я вымотался, словно пёс! Его величество до самого утра гонял меня за вином. Твой черёд по замку бегать.
Трант, окунувшись в оставшиеся воспоминания Вимарка, понял, что разбудил его второй виночерпий. Его звали Бавис. По мнению покойного, этот человек был тем ещё пройдохой, шельмой и гадом - короче говоря, обычным представителем людского рода.
- Ох, как же я устал, - пожаловался виночерпий, стягивая сапог и громко пуская ветра. - Сейчас проспать бы до следующего рассвета! Но куда там... Опять всю ночь придётся спину гнуть. Как погулял?
- Прекрасно, - буркнул перевёртыш, прогоняя остатки сна и застёгивая дублет.
- Колись, давай! - хохотнул Бавис. - С кем ночку провёл? Небось, с ушастой, м? Есть там одна эльфка, думаю, слышал ты о ней, Госпожой кличут. Дорогущая, зараза! Но, говорят, такие выкрутасы языком выделывает, что у меня от одной только мысли о ней свербит между ног. Вот сейчас посла проводим, получим жалование, и я на неё все денежки спущу. Как думаешь, не пожалею?
Трантольстанер покинул комнату, оставив похрюкивающего от предвкушения Бависа в компании его приземлённых желаний. Благодаря воспоминаниям из амулета перевёртыш худо-бедно помнил устройство королевского замка, но всё равно, бывало, путался в переплетениях многочисленных коридоров, залов, комнат и галерей. Весь день прошёл в беготне и прислуживании обитателям дворца. Доппельгенгер надеялся увидеть короля, посмотреть, что из себя представляет правитель людей, но его величество спал до самого заката.
Ближе к вечеру вымотанный доппельгенгер начал понимать, о чем говорил напарник, высокопоставленные лица и приближённые короля измотали его в край: принеси, подай, унеси, убери, позови, отнеси, и так - до бесконечности. Но главное - ни капли благодарности в ответ. Только высокомерие и холод. В итоге у Транта сложилось мнение, что люди, добившись высокого положения, совершенно разучиваются выполнять даже самые простые из своих потребностей и словно бы соревнуются: кому из них придется меньше пальцем шевелить.
Когда едва переставляющий ноги перевёртыш наконец добрался до своих комнат, его ждал очередной сюрприз в лице пятёрки королевских гвардейцев. Доппельгенгера в миг скрутили. Попытки вырваться пресекли ударом под дых.
«Неужели попался? - в ужасе подумал он. - Прознали о моей подмене? Но как?!»
- Имя? - поинтересовался командир гвардейцев - высокий, мрачный рыцарь в латах, с накинутым поверх сюрко с королевским гербом.
- Вимарк, сир, - заискивающе ответил Бавис.
- Это - твоё? - рыцарь сунул перевёртышу под нос бутылочку из тёмного стекла. Трант увидел раскрытый сундук, в котором Вимарк хранил одежду, и сразу же всё понял. Рыцарь повторил вопрос. Парализованный от ужаса доппельгенгер не смог выдавить и звука.
- Его, его, - закивал Бавис. - Он спрятал её на самом дне, под вещами, но я нашёл! Там, видимо, яд? Я сразу это понял!
- Заткнись, - махнул рукой рыцарь. - Отраву в замок протащил? Кого хотел умертвить? Говори, не то хуже будет...
Обмякший в руках гвардейцев Трант висел ни жив, ни мёртв. Ему не верилось, что справедливое возмездие провалилось из-за банальной жадности соседа. Рыцарь схватил перевёртыша за волосы, рванул, заставив его зашипеть от боли. Приблизившись, он тихо произнёс: