Кайлеан равнодушно пожал плечами:
— Мне без надобности… было.
Воцарилось неловкое молчание. Чтобы его нарушить, я произнесла:
— В общем, мне больше ничего не надо. Большое спасибо за всё.
— Уверены? — Его тон был скептическим.
— Впрочем… если настаиваете… одной нужной вещи я не обнаружила.
Кайлеан нахмурился.
— Я ведь дал ясные указания обеспечить вас всем необходимым. Что за вещь?
— Настенный календарь. Знаете, такой, из бумаги. Сверху симпатичная картинка, внизу числа.
Их Высочеству сразу стало скучно. Он с трудом сдержал зевок и нехотя уронил:
— Велите вашей прислуге, пусть займётся. Давайте её сюда, кстати. — Он протянул руку. — Мне надо произвести кое-какие манипуляции…
— Что значит «манипуляции»? — Я прижала коробочку к груди.
— Я собираюсь вернуть ей власть над материальными предметами. Иначе как она сможет вам прислуживать, если предметы сквозь неё будут проходить?
— А, точно. Тогда ладно. Но я сама её выпущу.
Я бережно поставила коробочку на стол и развязала ленту. Дрю вылетела как пчела из разорённого улья и зажужжала что-то нечленораздельное. Кайлеан поднял руку и без особого энтузиазма начертил в воздухе знак. Огонёк разросся до призрачной фигуры, а жужжание превратилось в речь.
— …хватают и тащат! Можно хотя бы после смерти спокойно отдохнуть?! Я не нанималась в вечные прислуги!
— Не отдохнула ещё? — обманчиво участливым голосом поинтересовался Кайлеан. — Отправить обратно отдыхать?
— Нет! — в испуге воскликнула я.
— Нет, — одновременно со мной буркнула Дрю. — Но всё равно!
— Леди Данимира, — церемонно обратился ко мне Кайлеан, — сейчас я подготовлю вашу протеже к служению…
Дрю прокомментировала — вроде себе под нос, но при этом переместившись ко мне поближе:
— Ага, подготовит он! Оттяпает бедной девушке половину мозгов…
— Экхм! — прокашлялась я, — Ваше Высочество… вы же не собираетесь ничего… э-э-э… оттяпывать бедной девушке? Мне бы не хотелось…
— Не волнуйтесь, нечего там оттяпывать, — отрезал Кайлеан. — Леди Данимира, оставайтесь на месте и сохраняйте спокойствие, а ты… — он коротко поманил Дрю пальцем, — за мной!
Дрю поплыла за ним как воздушный шарик на верёвочке.
Кайлеан отошёл подальше и, мельком глянув в мою сторону, очертил круг над головой. Еле видимая, чуть поблескивающая завеса возникла, отсекая звук: их было видно, но не слышно.
С тревогой я следила, как Кайлеан с недобрым видом что-то втолковывает Дрю. Видимо, аргументы были весомыми, поскольку Дрю только кивала как китайский болванчик. Но потом она всё-таки что-то произнесла — надо думать, в соответствующем стиле, поскольку Кайлеан немедленно привычным жестом заткнул ей рот и продолжил свою речь с ещё более хмурым выражением.
Закончив внушение, он сцепил пальцы перед собой и размял их, постоял с закрытыми глазами, а когда открыл, красные угли в зрачках уже разгорелись во всю. Он запрокинул голову, воздел руки вверх и начал произносить заклинание.
В галерее потемнело, сырой могильный холод потянулся из невидимых щелей. Ноги начали леденеть, но мне было не до этого: я, затаив дыхание, наблюдала, как начали удлиняться короткие волосы Кайлеана — за считанные минуты они отросли почти до пола и зазмеились, а сгустившийся чёрный туман за его спиной трепетал не то плащом на ветру, не то распахнутыми крыльями.
Впервые я видела акт запрещённой на моей родине некромантии… ведь бедняжка Дрю, при всей живости характера, была уже год как мертва. Сейчас она безвольно колыхалась в магическом воздушном потоке, чем-то напоминая забытое в грозу бельё на верёвке, и я отчасти чувствовала облегчение оттого, что не вижу её лица.
…Кончики пальцев Кайлеана засветились, с них начали слетать тускло светящиеся серо-голубые шары — резервуары для энергии. Шары плавно поднимались под потолок, а когда их накопилось столько, что в совокупности они стали напоминать кучевое облако, ворожба перешла в решающую стадию. Из голубого облака в тело Дрю стали бить молнии. Впиваясь одна за другой в призрачную плоть, они постепенно насыщали его некромагией.
Звуконепроницаемая завеса не позволила грому раскатиться по галерее, но вспышки сверкали одна за другой. В этом холодном мерцающем свете я видела, как в теле Дрю начинают возникать линии человеческого скелета. Вначале они проявлялись лишь намёком — при особо яркой вспышке, потом очертания сгустились, и косточки все до одной были хорошо видны. Выглядело жутковато, особенно если предположить, что так теперь будет всегда, но я заставила себя думать о том, что — как помнилось из уроков биологии — у нас, представителей отряда хордовых, у всех есть скелет, а у некоторых он и вовсе снаружи. Так что, скелет — дело житейское, что естественно — то не безобразно, у каждого свои недостатки и так далее…
Закончилось всё такой ослепительной вспышкой, что поневоле я зажмурилась, а когда открыла глаза, то с облегчением поняла, что привыкать к прислуживающему скелету мне не придётся — участники магического действа обрели прежнюю внешность — и Кайлеан, и Дрю. Однако Дрю была непривычно молчалива, и вид у неё был немного одуревший.
— Ну, как ты, Дрю? — робко спросила я. — Как самочувствие?
— Благодарю вас, прекрасная леди, — прошелестела Дрю, — моё самочувствие превосходно…
— Вы всё-таки что-то ей оттяпали! — воскликнула я, гневно уставившись на Кайлеана.
Кайлеан отмахнулся:
— Ничего с ней не сделалось, оклемается. — И тут же ревниво спросил: — А моё самочувствие вас, значит, не интересует?
Я смутилась. Действительно, ведь ему тоже досталось. Провести такой ритуал, должно быть, нешуточное дело.
— Простите… Просто я привыкла к тому, что вы… сильный, а Дрю — слабая девочка.
— На этой слабой девочке воду можно возить, — холодно сообщил Кайлеан. — Причём теперь в прямом смысле. По меркам вашего мира она теперь грузовик поднять может.
— Готова служить, прекрасный принц, — вытянулась в струнку Дрю. Голос её по-прежнему шелестел. — Где вёдра, где грузовик?
Я опять гневно взглянула на Кайлеана.
— Придуривается, — поспешил сказать он. — Вообще, советую поменьше обращать внимание на слуг. Они должны безукоризненно выполнять ваши распоряжения и только. Учитесь повелевать, леди Данимира. И не только слугами.
— А кем ещё?
— Миром. Мир должен лежать у ваших ног.
— Как он лежит у ваших? — усмехнулась я.
— Да, — ответил он без улыбки.
Странный оборот принял наш разговор. Я опустила взгляд, чтобы Кайлеан не прочёл в моих глазах очевидное: единственный человек, кем мне хочется управлять — это он сам. Я недавно попробовала, у меня получилось, и мне понравилось. Очень. Очень-очень-очень. Власть над принцем Кайлеаном оказалась такой сладкой, такой хмельной, что при одном воспоминании голова начала кружиться, а колени — слабеть.
— Подумайте над моими словами, леди Данимира. А пока оставляю вас. Вечером увидимся. Между делом решите, какие места в Эрмитании вам хотелось бы посетить в первую очередь.
— Новый драконятник! — выпалила я тут же. — И главную библиотеку! То есть наоборот. Сначала библиотеку, потом драконятник. Или драконятник сначала. Как вам удобнее.
— Для драконятника я ещё не в форме, — непонятно сказал Кайлеан. — Драконятник — позже. Сначала будет библиотека. Ещё вам необходимо платье для бала. Я доставлю вас к портному, лучшему в королевстве. Он создаёт наряды для моей матери. Платье, которое на вас, — его творение. И остальное, что вам доставили, тоже его.
Меня осенило.
— Вы часто заказываете девушкам наряды у портного своей матери?
Он помедлил.
— …Нет. Первый раз.
— Тогда этот лучший портной вас и сдал. Их Величество примчались посмотреть на «одного человека», для которого вы заказали тонну дамских нарядов.
— Развею по ветру, — сквозь зубы пообещал Кайлеан.
— Любимого портного вашей мамы? За две недели до бала? Только если хотите, чтобы вас тоже развеяли по ветру.
— Пожалуй, вы правы. Пусть живёт. Но ваше платье будет самым красивым…
— …и тогда по ветру развеют меня.
Кайлеан хмыкнул, ещё раз попрощался и ушёл — как обычный человек, шагнув в лифт. Мы остались с Дрю наедине.
Она парила передо мной со скорбным лицом, я чувствовала себя гнусной рабовладелицей.
С чего-то надо было начинать. Возможно, какое-то совместное занятие могло растопить лёд.
— Не хочешь ли помочь разобрать вещи, Дрю?
— Слушаюсь и повинуюсь, леди Данимира…
Сказано было кротко. Елейно кротко. Я прищурилась. Похоже, насчёт самочувствия Дрю Кайлеан был прав.
Я вздохнула.
— Слушай, Дрю. Понимаю, что разбирать чужую одежду — не самое весёлое занятие. Но по моим представлениям, это лучше, чем сидеть в подземелье, изводя соседей насмешками. Всем нам время от времени приходится делать не то, что хочется. Такова жизнь… — Дрю шмыгнула носом, я смешалась и поправилась: — Такова реальность.
Она безмолвствовала, зависнув в воздухе бездушной голограммой, стеклянный взгляд был устремлён куда-то за моё плечо.
— Ладно, — снова вздохнула я, — пойдём. Повисишь где-нибудь в сторонке, а я уж как-нибудь сама… Не бойся, Его Высочество об этом не узнает.
Дрю слабо шевельнулась.
— Ни в коем случае, мадам, — прошелестела она, — как можно… Моё призвание — служить вам, мадам…
— А вот с «мадам» — это уже перебор! И призвание себе другое подбери.
Вздёрнув подбородок (совсем в кайлеановском стиле), я решительно обогнула Дрю и направилась прямиком к цели — к заветным пакетам. Моё намерение приобщиться к прекрасному было несгибаемым, а всякие дрюки-злюки пусть делают что хотят.
Я шла, не оборачиваясь, но ощущала холодное дыхание-дуновение на своём затылке, а когда показалась гора упаковок, за спиной раздался удивлённый посвист.
— Вот это да-а-а… — произнесла Дрю уже своим нормальным голосом. — Сколько шмотья!
— Э-э-э… да, одежды много, — согласилась я, обозревая поле предстоящей битвы за порядок. — С той стороны ещё столько же. Поэтому я и просила помочь. К тому же ваша эрмитанская жизнь для меня — тёмный лес. Надеюсь, ты просветишь меня в некоторых вопросах.
— Надейтесь, — сказала Дрю.
Она подлетела к шкафу, распахнула все его двери, сняла со штанги вешалку и достала из ближайшего пакета нечто, похожее на объёмистый сгусток серого тумана. В ловких руках Дрю туманное нечто превратилось в нечто длинное и тут же очутилось на вешалке, а вешалка отправилась в шкаф. Всё произошло с такой скоростью, что я запоздало воскликнула «Стой!», когда Дрю уже извлекала из другого пакета следующую одёжку — напротив, блистающую всеми цветами радуги.
Дрю остановилась и вопрошающе взглянула.
— Ой, а что это там было? То, первое, серенькое такое. Можно поглядеть?
— Да пожалуйста. Но эдак, с поглядками, до вечера не управимся. — Она вернулась ко мне с серым платьем, и я бережно приняла в руки невесомую материю — дым, туман, небо над Финским заливом….
— Ну и пусть, — сказала я. — Мне тут ещё три месяца сидеть. Днём больше, днём меньше, всё равно разберём когда-нибудь. Просто я никогда не видела ничего подобного… надо мерить!
— Тогда подождите, тут ещё и шляпа к нему имеется.
…Я поглядывала в зеркало слегка смущённо. Такие широкие поля у шляпы я видела только на картинках — сзади они почти ложились на лопатки. Но смущало не это. Дымчато-серые складки держались на плечах просто чудом, а декольте было — ну просто на грани. Равно как и вырез на спине. Вообще, всё выглядело так, будто на меня просто накинули отрез ткани, небрежно задрапировали, кое-где так же небрежно скололи невидимыми булавками и — совершенно ненароком, практически волею случая — получился идеальный наряд. Но стоит только шевельнуться — волшебство исчезнет, ткань соскользнёт вниз, и я останусь в одной шляпе… учитывая ранние казусы, я была уверена, что именно так и произойдёт.
— К глазам очень хорошо, — одобрила Дрю. — Хотя кто при таком фасоне на ваши глаза будет смотреть — не знаю…
— А оно не упадёт?
— Вы походите, — посоветовала Дрю, — можете даже попрыгать. Всё будет держаться, вот увидите.
Прыгать я не стала, но, пройдясь вдоль зеркал осмелела настолько, что даже покружилась. Драпировка колыхалась, но её положение оставалось неизменным — ничего никуда не спадало, в стороны не съезжало, нараспашку не распахивалось.
— Действительно, вроде всё должно развалиться, а держится, — сказала я. — Потрясающе. Поэзия, а не платье. Просто навевает… — я прочла: — Серые глаза — рассвет, пароходная сирена, дождь, разлука, серый след за винтом бегущей пены… Но ты это платье повесь в тот, правый шкаф. Я его носить не буду. Слишком… — я поискала слова, — провоцирующее. Цвет такой сдержанный, целомудренный, а покрой — наоборот… Опасное сочетание.
— Так это же то, что вам нужно, — убеждённо сказала Дрю. — У вас через три месяца договор заканчивается? Так вы эту опасную поэзию вечерком оденьте — без шляпы, конечно, и перед принцем туда-сюда пройдитесь, он точно договор продлит. Хотя… — она задумалась, — понятно, что и так продлит. Какие три месяца… Он на вас так смотрит, когда вы не видите…
Я постояла, подумала.
— Может, давай на «ты»?
В зеркале отразилось, как Дрю вздрогнула.
— Нет уж. Его Высочество особо подчеркнул — к вам надо обращаться уважительно — «леди Данимира» и на «вы».
Как Кайлеан Георгиевич умеет «особо подчёркивать» — это я хорошо представляла.
— Но в отсутствии Его Высочества мы можем нормально общаться.
— Нетушки. А вдруг я забуду и при нём «ты» скажу? Это с вами он носится. А мне мало не покажется.
На это мне нечего было возразить. Я сама была такая. Непременно оговорилась бы.
— А что за договор? — спросила я после паузы, как бы между прочим.
— Обычный, кровью подписанный. Насчёт того, чтобы всё забыть.
— Так. Дрю, бросай всё, иди сюда. — Я прошла и села в кресло у окна. Когда Дрю подлетела, я указала ей на кресло напротив. — Садись.
— Мне-то зачем?
— Садись.
Дрю закатила глаза, но мягкую посадку в кресло изобразила.
— Вот с этого места поподробнее. Что за договор?
— А вы разве не подписывали?
— Ничего я не подписывала. И понятия не имею, о чём речь. Я иностранка. И просто гостья Его Высочества.
Дрю нахмурилась:
— Может, мне не стоит тогда говорить об этом? Принц Кайлеан велел попусту язык не распускать.
— Это не попусту. Он же говорил, что мне нужно освоиться?
— Говорил. Но про договор — это неофициально. Просто все знают.
— Когда все знают — это, считай, народная традиция. А ты должна мне помочь освоиться с вашими обычаями. Так что все знают?
Дрю, видимо, и самой не терпелось поделиться сведениями, потому что ломаться она не стала, а сразу же заговорила:
— Девушки Карагиллейнов — которые не невесты-принцессы, а так… просто девушки… — договор специальный подписывают, в котором соглашаются на тайные встречи, и на то, что по окончании отношений всё забудут. Не всё, конечно, забудут, а только про роман с кем-то из королевской семьи. На них заклинание специальное накладывается. Надоело Карагиллейну, он щёлкает пальцами… и всё — всем спасибо, все свободны. Ни страданий, ни скандалов.
Некоторое время я сидела с задранными вверх бровями и осмысливала информацию.
— Девушки Карагиллейнов… — пробормотала я наконец. — Это же девушки Джеймса Бонда какие-то. В каждой серии — новая девушка… куда старая делась — бог весть. Но тогда откуда это всё известно, если встречи тайные, и всё позабыто?
— Народ просто так говорить не будет.
— Железный аргумент. Погоди… а если дети… вдруг? «Ой, откуда здесь взялся этот прелестный кудрявый мальчик? Наверное, в магазине подбросили…» Так, что ли?
— Да нет, они же высшие маги. У них дети просто так не появляются. Вон, Его Величество Георгиан Второй один раз промахнулся — и ничего хорошего из этого не вышло.
— А что плохого вышло?
— Как что — принц Химериан. Вы и этого не знали?