Да, сначала придется тяжело, душевно и физически, потому как привыкла к мужчине, но ничего, переживу. Жила шестнадцать лет и хлопот не знала. В крайнем случае есть комендант Особой тюрьмы. Он предлагал подобные интимные услуги. На вид — приличный мужчина, если погасить свет, от Геральта не отличу. Попользовалась и выставила за дверь.
Или любовника найду. С тем же Соланжем пересплю. Он хочет, вот и совпадут наши желания. Или попробую, каково с Чувствующим. С Элланом даже проще: знакомый. Только вот стыдно, неловко, и как уговорить? Не только его — себя. Тут, наверное, сложнее всего в первые минуты, потом забудусь, и Эллан все сам сделает. Мужчины в Веосе опытные, умелые, взять хотя бы Филиппа. Он принес не только боль, пусть близости с брюнетом я не желала.
С Элланом должно выйти замечательно, недаром Чувствующих всегда заводят как любовников. Только… Только нехорошо это. Никаких чувств, никакой душевной близости. Стоп, последняя как раз есть.
Ладно, чего гадать! Сначала Геральта проверю.
В разгар тяжких и местами стыдливых — не каждый день признаешься в интересе к мужчине, пусть и теоретическом — в дверь постучали.
Поспешно пригладила волосы, натянула одеяло до подбородка и крикнула: «Войдите!»
На пороге возник Геральт. Он настороженно глянул на меня и отвел глаза. То ли испытывал чувство вины, то ли не желал, чтобы я прочитала отголоски мыслей.
— Как ты себя чувствуешь? — Любовник присел на краешек постели.
Голос звучал сухо, официально — словно о здоровье тетушки справлялся.
— Спасибо, ничего не болит.
Рассматривала его и гадала: знал или не знал? А если знал, отчего спасли другие?
— Кто тебя… — Геральт поджал губы и сделал короткую паузу, — по лицу?
— Королева, — не видела смысла лгать. — Привлекла внимание потенциального любовника.
Украдкой бросила взгляд на зеркало. Уфф, синяки и кровоподтеки свели. Хорошая мазь, надо рецепт спросить.
— Потенциального любовника? — удивленно и — может, это всего лишь игра воспаленного воображения — раздосадовано переспросил Геральт.
— Не делай вид, будто не знаешь! — отмахнулась я. Право слово, хватит ломать комедию! — Соланжа Альдейна.
— Ясно, — кивнул любимый.
Вот так, одно скупое «ясно». А как же обещание отомстить, наказать? Сочувствия не прошу: оно у темных под запретом, но за честь дамы мог бы вступиться! Ладно, королева, стиснуть зубы и проглотить, но к Соланжу пойти нужно. Прежде Геральт не раз порывался, ненавидел некроманта его величества, а теперь поджал хвост. Не из страха — такое бы почувствовала. Банально не желал. Не стоила я.
В воздухе повисло неловкое молчание.
Геральт хмурился, а я пристально наблюдала за выражением его лица. Чем вызвана ярость? Соланжем, мной, королевой, самим Геральтом? И в похищении и побоях ли дело? Сомневаюсь! Слишком похоже на досаду. Любовница причинила неудобства.
— Тебе цветы прислали, — сквозь зубы процедил Геральт и глянул так, будто я во всем виновата. — Соланж Альдейн. Я сказал Филиппу, пусть решает, как с ними поступить. Жених ведь. Или принести?
Покачала головой. Ничего принимать от некроманта не собиралась.
— Я не мог. Ты ведь объяснений ждешь? — Оправдания прозвучали как обвинения. — Искал, но следящие чары обрывались в саду. Прости.
Не верилось. Ложь сквозила в каждом жесте. Именно поэтому Геральт злился.
— Она приказала? — обошлась без имен.
Геральт кивнул и покаянно опустил голову.
— Я не мог. Это сложно объяснить, — глухо произнес он.
— Отчего же? — пожала плечами и зябко обхватила колени руками. — Королева — хозяйка, ты ее раб, поверенный и любовник. Ее величество сама сказала. Не мне — твоей покойной жене, но какая разница? Так что я все знаю, нет смысла притворяться.
Вседержители свидетели, какой ценой дались эти слова, как трудно было сохранить спокойствие!
Не за ужином, все решится прямо сейчас.
Назад пути нет, придется принимать решение. Нельзя всю жизнь провести наивной девочкой, верящей в любовь вопреки здравому смыслу.
— Дария!
Геральт подскочил и с покрасневшим от переполнявших эмоций лицом навис надо мной. Испугавшись, дернулась. Думала, ударит.
Не возразил.
Грустно улыбнулась.
Всего лишь постельная игрушка, та же наложница, пусть и благородная. Вот Евгения — госпожа и не только по происхождению. Ее Геральт ценит, а о тебя вытирает ноги.
Вспомни об эротических фантазиях темных. Для них высшее наслаждение — слиться со светлой. Желательно тремя разными способами, чтобы испробовать все грани удовольствия, а после можно убить. Помнится, Геральт не желал просвещать насчет непристойных желаний, сама узнала, не без помощи королевы.
Отвернулась, не желая смотреть на того, кого любила. Неужели он предатель? Еще и трус, раз не желает сказать правду. Покорился воле госпожи, как цепной пес! Где, где знаменитая навсейская гордость? Куда подевался прежний Геральт? Нынешнего любить не могла.
Позолота слезла, обнажив гнилую суть.
Геральт Свейн, граф Местрийский палец о палец не ударит ради леди Дарии Эрассы, если последствия ему повредят. Да и так не станет утруждаться, когда наскучу. Он уже сейчас отдалился, дальше только хуже.
Пусть бьет. Больнее, чем сейчас, Геральт уже не сделает.
— Не говори о том, чего не знаешь, — холодно возразил Геральт и присел рядом. Рука накрыла мою руку и крепко сжала. Жест настолько не вязался с тоном разговора, что лишь укреплял в мысли о предательстве. — Да, ее величество доверяет мне, но не более. Политика и только. И, Дария, прости, но существует род, честь, родина. Если бы речь шла только о твоем похищении, я бы убил мерзавца, но все гораздо сложнее. Впрочем, зачем я перед тобой оправдываюсь? — спохватился навсей. — Ты светлая, не поймешь. Не стоило меня спасать, любить и жить здесь, если не собиралась принимать правила игры.
— Правила? — задохнувшись от негодования, вырвала руку. Глаза заблестели от еле сдерживаемых слез. Встать бы и уйти, громко хлопнув дверью, но я выдержу и дойду до конца. Надо дойти. — Ты о них не говорил. Ты вообще не считал нужным разговаривать, что-то объяснять. Удобно, когда под боком красивая дурочка, которая никуда не денется и смотрит с обожанием. О, сколько всего поведал Эллан! Не жутких секретов — что ты, обычных правил и законов. Даже Соланж Альдейн, и тот оказался словоохотливее. Законы давали мне права, а тебе — обязанности, поэтому наиви от них тщательно оберегали. Как видишь, напрасно. Дурочка поумнела. И не надо твердить о чести, ты просто меня не любишь.
Геральт шумно втянул воздух. Губы сжались в тонкую линию. Злится. Попала в точку.
Конечно, Дария, какая любовь, если он соблазнил сразу после того, как узнал о светлой сути. Прежде собирался насиловать, низведя до животного, и убить, когда не смогу удовлетворять хозяина.
Овдовев, Геральт и не подумал жениться. Еще бы, зачем? Геральту нужна постельная игрушка, любовница.
Горько, но такова жизнь. Опыт — тяжкий путь ошибок. Все, что ни происходит, к лучшему.
Никакого предложения. Спектакль окончен.
Усмехнулась сквозь слезы и уткнулась лицом в подушку. Сама не заметила, как разрыдалась — громко, в голос.
— Перестань! — раздраженно прикрикнул Геральт, вбив еще один гвоздь в мое сердце. — Нет ничего уродливее плачущей женщины.
Прежде разрыдалась бы пуще прежнего, но жизнь среди темных кое-чему научила. Выпрямилась, утерла слезы и, указав на дверь, прошипела: «Вон!»
Геральт не пошевелился, пришлось повторить, толкнув навсея в грудь.
— Я переночую здесь, ваша милость, — говорила решительно, но руки дрожали. — После… Вы обещали мне дом, так потратьтесь хотя бы на обстановку и экипаж. Адрес узнаете у его светлости герцога Соланжа Альдейна. Пока не обустроят новый дом, поживу у жениха. Желаю удачи в королевской спальне. Вы идеальная пара: оба — редкостная дрянь.
Оскорбления Геральт стерпеть не смог. Он ухватил за плечи и встряхнул, будто яблоню. Лицо перекосило от бешенства. Навсей еле сдерживался. Он явно собирался ударить, но еще не решил, куда бить, как и сколько раз.
— Повтори! — хрипло приказал Геральт.
Его чуть ли не трясло от ярости. Пальцы сжимались все сильнее, причиняя ощутимую боль.
— Вы прекрасно слышали, милорд. Пустите!
Постаралась вложить в голос всю твердость, на которую была способна, и ударила Геральта по руке. Кажется, подействовало. Он отпустил, рывком поднялся и одним движением смел флакончики с туалетного стола. Они разлетелись по полу радужными осколками. В нос ударило приторное смешение ароматов.
Поджав ноги, сидела и смотрела на то, как медленно растекаются темным пятном любимые духи.
Сердце сковал холод. Словно камень положили на грудь.
Не любит и не любил.
Опомнившись, Геральт замер, тяжело дыша, и обернулся ко мне.
Чужой взгляд, пристальный, изучающий. Хищник, оценивающий, кто перед ним: соперник или жертва.
— А ты изменилась! — Геральт сделал шаг к кровати и остановился. — Уже не наивная девочка, даром, что светлая. Только играешь с огнем! Я терплю, хотя давно должен убить, Дария. — Вот, значит, как. Любимая — и убить. Маски сброшены, актер не считает нужным соблюдать условности. — Вспомни, сколько пощечин ты мне дала, сколько раз оскорбила? Ничего не пожелала узнать, но уже сделала выводы. Знаешь ли ты, — напирал навсей, — что ее величество приказала тебя уничтожить? Только моими стараниями ты еще жива. Да, я спохватился слишком поздно, зато убеждал королеву в твоей невиновности, хотя, свидетельница Тьма, сомневался, уж не прельстилась ли Соланжем Альдейном. В итоге ты жива, ее величество успокоилась, а я дрянь. Отличная плата за добро, леди Дария!
Искренен ли Геральт или потчует очередной ложью? Слишком много злости. Навсей ненавидел и не думал этого скрывать. Ноздри раздувались, пальцы теребили цепочку часов, свешивавшуюся из кармана жилета.
— Благодарю, милорд, — ответила подчеркнуто холодно, хотя хотелось кричать. Губы дрожали. Я кусала их, чтобы позорно не разрыдаться вновь. Хватит! — Теперь мы квиты. Я дважды спасла вам жизнь, вы дважды ее возвратили. Уходите. Нас больше ничего не связывает.
— Дария… — нахмурился Геральт.
— Нет! — поспешно вскинула руки, не желая ничего слушать.
Хватит лжи, хватит красивых слов! Не хочу в них верить, вновь оказаться в плену иллюзий. Если Геральт любит, он извинится, остановит.
— Хорошо, — неожиданно быстро сдался навсей, укрепив худшие подозрения. — Воля ваша. Настаивать не стану. Позволите навещать или навсегда вычеркнете из жизни, миледи? Доставил удовольствие и пошел вон.
О, он знал, как ударить!
Кровь прилила к щекам. Хлопала ртом, как рыба, не в силах достойно ответить.
Геральт галантно, словно пару минут назад не наставил синяков, склонился над рукой и удалился, плотно прикрыв за собой дверь.
Не знаю, сколько я пролежала, обнимая подушку. Приходила горничная — прогнала. Не могла ни с кем разговаривать, не желала есть. Потом вспомнила об Эллане и заставила себя встать. Только стоит ли одеваться?
Подозрительность прочно пустила корни в разуме.
Лорд Марон тоже отличился, обвинил невесть в чем. А ведь мог бы сказать, предупредить. Он выбрал атаку — признак вины. Неужели очередной притворщик.
Тяжко вздохнула.
Эллан, с вами будет еще горше. От Геральта в последнее время я подсознательно ожидала чего-то подобного, от вас — нет. Вы приручили к себе, заставили поверить в тепло и участие. Своеобразное, темное, но участие.
Посмотрела в зеркало. Веки опухли, глаза покраснели. Волосы растрепаны. Красавица! Утерла лицо и направилась в умывальную комнату. Там долго отмокала в ванной, уставившись в шапку ароматной пены. Вода остывала, я подогревала ее и так по кругу.
Предательство — это всегда больно.
Но вдруг Геральт таки любит? Возможно, я ошиблась, и он нервничал совсем по другой причине. Если насчет королевы правда, навсей ходил по лезвию орудия палача.
От тягостных раздумий отвлекло очередное появление горничной. Боясь зайти, она подослала духа. Он сообщил о приходе Эллана. Тот ждал в Малой гостиной.
— Хорошо, я сейчас спущусь. Позови служанку.
Кое-как выбралась из ванной. Учитель заслужил прелестную наиви, а не суровое: «Извините, леди вас принять не может». Он-то не предавал, хотя не уверена, что спасал бескорыстно. Я теперь ни в чем не уверена.
Интересно, чем они с Соланжем занимались за моей спиной, и отчего во дворце тихо? Королева спокойно вернулась, выходит, никто не знает о ее родственнике.
Эллан, наверное, выпил не один бокал, когда я, наконец, доползла до Малой гостиной. Выглядела паршиво. Внешний вид отражал душевное состояние. Заметив такое «чудо», лорд вскочил, все еще сжимая в пальцах фужер. Потом спохватился, поставил на столик и решительно шагнул ко мне.
На лице мелькнула тревога. Истинная или наигранная?
Остановилась в паре шагов от Эллана и апатично уставилась в пол.
Простите, никаких светских бесед.
— Вина миледи! — распорядился лорд и, нахмурившись, добавил: — И еды. Что-нибудь легкое, но обязательно с мясом. Живо!
Однако, как смело он распоряжается в чужом доме! Полагала, дух возмутится, но нет, материализовался из воздуха с подносом, безмолвно расставил яства и удалился. Странно. И еще страннее то, что нам прислуживал призрак, хотя это работа обычных слуг.
— Ешьте! — Эллан насильно усадил в кресло и сунул в руки тарелку с мясным салатом. — Никаких разговоров, пока не съедите.
Честно попробовала, но кусок не лез в горло. Прожевала пару листиков салата и отставила тарелку на столик. Вот выпью с удовольствием.
— Вас покормить, Дария? — огорошил вопросом лорд.
— Зачем? — покосилась на салат и перевела изумленный взгляд на собеседника.
— Забочусь о здоровье. С духами заниматься натощак нельзя, а я намерен сделать из вас хорошего медиума.
Покачала головой.
— Всего листик, — настаивал Эллан. — А потом налью вина.
Значит, догадался, чего хочу. Неудивительно — Чувствующий.
Лорд взял тарелку и опустился возле моих ног.
Сердце гулко ударилось о ребра. Щеки покраснели.
Со стороны сцена выглядела так интимно. Пусть мы оба знаем, что не состоим в отношениях, но любовники любовниками!
— Не надо! — промямлила я.
И кормить, и сидеть на полу тоже. Неуютно мне, неприятно, когда унижаются.
Эллан вопросительно поднял брови и улыбнулся.
— Это не унижение, иначе неудобно. Можно, конечно, пододвинуть кресло.
— Нет, — предупредив дальнейшие действия, положила ладонь ему на плечо и забрала тарелку.
Выиграл, поем, сколько смогу.
Довольный вид лорда подтвердил догадку: он смущал намеренно и добился своего.
Не чувствуя вкуса, отправила в желудок половину закуски и в качестве приза получила бокал вина.
— Кто вас обидел, Дария?
Лорд устроился рядом, теперь уже в кресле, наклонился и сжал безвольно свисавшую с колена ладонь.
Покачала головой. Не хочу говорить и не могу.
— Дария… — нахмурившись, начал Эллан, но вдруг замолчал.
Лорд некоторое время разглядывал, словно вычислял карту энерготоков, а потом, ударив рукой по колену, простонал:
— Идиот!
Ахнула, когда Эллан неожиданно опустился на корточки и поцеловал ладонь. Да как — чувственно! От его прикосновения по коже разбежались иголочки.
— Вы наиви, а я мерил по нравам темных. А вот оно как! — Лорд говорил загадками и гладил пальцы. — Прошу, не берите в голову мои слова!
— Какие слова?
Ощущая себя безмерно смущенной, не сводила взгляда с опущенной макушки учителя.
Я полагала, речь о Геральте, причем тут Эллан?
— Слова, сказанные в запальчивости в другом мире. Тогда, когда появился Соланж Альдейн.
Лорд еще раз поцеловал руку, заставив кровь быстрее бежать по телу, одним плавным движением поднялся и занял прежнее место. В пальцах тут же оказался фужер.
— Почему вы тогда разозлись? — Раз уж начали выяснять, надо идти до конца.
Реакция на Эллана пугала. Прежде его поцелуи не оставляли мурашек. Раньше… Но прежде он так не целовал — как мужчина, трепетно, порывисто, словно силясь удержать и выразить всю глубину чувств. Если бы не знала об отношении навсеев к эмоциям, решила бы, что небезразлична лорду Марону. Глупо ведь, правда?