— Я и так догадалась, — чуть слышно пробормотала в ответ и шагнула за пределы потухшего рисунка.
Разумеется, лорд убивал. Где, тоже догадывалась: не в Веосе. Только зачем обманывать и говорить, будто он не бывает в Умерре? Помнится, когда просила помочь найти маму, Эллан категорически отказывался. Мести лангов, видите ли, он опасается. Угу, и шинкует серых по дюжине в неделю.
Внутри медленно, но верно закипала злость.
Так бы и сказал: не хочу, зачем лгать?
— И оскорбить? — взвился Эллан.
Эмоции таки прорвались наружу.
Совсем забыла, что лорд слышит мысли.
— Уже оскорбили, милорд, не сдержали обещания, — обернувшись, резко ответила я. Даже руки на груди сложила. — Читаете мысли и не краснеете. А заливались соловьем. Слово темных только для темных и то, пока им выгодно.
Эллан молчал. Он подался вперед. Глаза сверкнули, пальцы дернулись, желваки вздулись. Лорд сделал глубокий вдох и опустился на одно колено. Куда только ярость делалась? Вместо нее — покорность и раскаянье, пусть показная, но сам факт…
Обомлев, наблюдала за тем, как Эллан склоняет голову. Собственная злость улеглась. Потом пришло осознание, и я трижды пожалела о неосторожных словах. Вот почему эмоции идут впереди мыслей? Молодец, заработала извинения и получила врага, лишилась единственного друга. Для кого недавно повторяли, что значит для навсея гордость?
Ладони вспотели.
Бегающий взгляд никак не мог ни на чем остановиться.
Чего ожидать от Эллана, что делать самой?
— Я попросил прощения, — бесцветным голосом пояснил лорд. –Можете дать пощечину или оставить стоять так до утра. Не сдержавший слова достоин наказания. Без вашего приказа я встать не могу.
Ошеломленно уставилась на замершего в унизительной позе Эллана.
Подумаешь, солгал наиви. Велико преступление!
— Дария, не вздумайте прощать! — рыкнул лорд. Лицо на миг исказилось, в нем проступило нечто звериное. — Я не заставляю бить, говорю о пощечине. В худшем случае останется синяк. Хотите, чтобы вас уважали или использовали? Если первое, не спускайте оскорблений. Ну! — поторопил Эллан, вырывая из ступора. — Не бойтесь, обиды не затаю.
Собралась с духом и дала лорду пощечину. Замахнулась, но как следует ударить не решилась, шлепнула. Больно ведь, зачем издеваться?
— Слабо, — нахмурился Эллан. — Будто погладили. Дария, со всего размаху. Не будьте тряпкой, вспомните… — Лорд задумался. — Хотя бы как подло усыпил. Словом, вспомните любую гадость и ударьте снова.
И тут до меня дошло: Эллан учит! Не просит прощения, а именно учит.
Лорд улыбнулся, подтвердив догадку.
Дико как-то: тренироваться давать пощечины. Живому человеку.
— Ну не мертвому же! — рассмеялся Эллан, нарушив патетику картины. — Тяжела преподавательская доля, чего только ради учеников ни сделаешь! — И уже серьезно продолжил: — Грустно наблюдать за тем, как вы позволяете вытирать об себя ноги. Магия не разовьется, пока внутри не изменитесь. А теперь все сначала. — Он поднял голову и подставил щеку. — Скажите, какая я сволочь, дайте пощечину и назначьте наказание. Если мужчина рыпается, ударьте снова и откажите от дома. Твердо, без всяких слез. Упражнение полезное, сбережет нервы и поднимет вашу цену в обществе. Навсейки никогда не отвечают на обиду слезами, не позволяют собой пользоваться. Их нужно завоевывать, доказывать, что она должна впустить мужчину в жизнь. Они не существа второго сорта, они равные и становятся слабыми только рядом с тем, кто сильнее и сам стал слабым ради них. Они никому не обязаны, не потерпят собственничества и не нуждаются в опекунах. Вы должны стать такой же или смириться с короткой и несчастной жизнью.
Кивнула, пока смутно представляя, как можно превратиться в Элизу, Валерию или ее величество. Не смогу, характера не хватит, даже Эллана ударить не могу, хотя и причина имеется.
— Хватит нюни распускать! — Лорд сердился. Неудобно ему, наверное, на колене стоять. — Или хотите, чтобы и дальше так делал? И буду, пока вы ясно и четко не дадите понять: поплачусь.
И я решилась, ударила вновь, оставив красную отметину на лице.
— Чтобы в последний раз, милорд, я подобного не потерплю!
— Неплохо, — одобрительно кивнул Эллан, потирая щеку. — Остался приказ. Что-нибудь мелкое и унизительное: ущемленное самолюбие долго помнится.
Приказ, значит?
Крепко задумалась. Как назло, в голову ничего не лезло.
Эллан терпеливо подождал пару минут, затем, отряхнув брюки, встал и посоветовал заготовить на досуге пару приказов в качестве домашнего задания.
Я все еще не могла прийти в себя, и лорд предложил подняться в гостиную. Раз подняться, то в свои покои: парадные комнаты внизу.
Гостиная оказалась небольшой и уютной. Тут я еще не бывала — в прошлый раз Эллан показал не все комнаты. Сразу видно, любимое место отдыха хозяев. Обитые шелком стены с вышитыми деталями герба Маронов, огромный, во всю стену, камин с драконом на кованой решетке. Мягкая мебель в тон стен. Странно, но темно-красный, почти пурпурный цвет не раздражал, наоборот, успокаивал.
У камина, в лучших традициях, валялась волчья шкура. Хищник был матерый, даже после смерти внушал уважение. Морда скалилась, обнажив внушительные клыки. Интересно, лорд сам его добыл?
А еще шкура навевала такие мысли… Стало щекотно от воображаемого мягкого касания меха. На таком занимались любовью под мирное потрескивание камина, долго и страстно.
Тело на минуту откликнулось, но разум быстро унял желание.
Держи свои фантазии при себе, Дария!
Однако потеря не столь велика, если я размышляю о поцелуях, мягкости шкуры и волшебном проникновении абстрактного мужчины. Ну, или не абстрактного. У кабинета есть хозяин, он сильный, умный, красивый, с удивительными пальцами и голосом, который умел разгонять все печали.
Покосилась на Эллана. Тот хранил прежнее спокойствие и тайком поглаживал щеку. Стоило заметить, что я наблюдаю, отдернул руку. Такой забавный! Невольно улыбнулась. Мы квиты, каждый станет молчать о маленьком проступке другого.
Устроилась на диване и в блаженстве вытянула ноги. Эллана не стеснялась, смело скинула туфли.
Лорд подошел к стоящей в углу треноге со сферой из красного дерева и нажал на скрытую пружину. Крышка распахнулась. Оказалось, внутри сферы бар. Не спрашивая, чего хочу, Эллан извлек бутылку затемненного стекла и щелкнул пальцами. Домашний дух тут же водрузил на низенький столик высокие рюмки и вежливо поинтересовался, потребуется ли закуска.
— Вы ужинали? — Лорд вопросительно глянул на меня.
Покачала головой.
— Тогда аперитив, а после ужин.
Дух кивнул и исчез.
Эллан разлил зеленоватую, пахнущую травами жидкость по рюмкам и взглянул на часы.
— Час у нас есть. Я не предупреждал о скором возвращении, ужин задерживается. Спальню выберете сами или остановитесь в прежней?
Согласилась на последний вариант. Меня вполне устраивала та комната, лишь бы только наложница Эллана снова бурно не выражала восторгов насчет его тела. Поразмыслив, поняла: мне неприятны не сами стоны, а их причина. Знать, что Эллан… Словом, не желаю представлять обнаженного учителя верхом на женщине. В отличие от Соланжа подглядывать за утехами Эллана совсем не хотелось.
Думала, лорд улыбнется, как-то отреагирует, но он и бровью не повел. Неужели не читал мысли? Непривычно.
— Эллан, — не решаясь сделать глоток, покосилась на смаковавшего напиток наставника, — можно задать вам несколько вопросов?
Он кивнул, прикрыв глаза в знак согласия. Мое присутствие тоже не смущало Эллана, и он закинул ногу на ногу, блаженствуя в кресле после трудного дня.
— Я о Совете хотела спросить, — поинтересоваться, подслушивал ли лорд мысли, не решилась. Поставила бы себя в неловкое положение. Пришлось бы слишком много объяснять, того, чего сама не могла понять. — Вы намекали, он многое может.
— Может, — подтвердил Эллан. — Короля сместить, например.
Интересная информация. Помнится, Геральт рассказывал нечто подобное, но я прослушала. Тогда политика казалась неважной, хотелось думать только о любимом.
— А как?
— Большинством голосов. — Эллан сделал еще один глоток, блаженно цокнул языком и с легкой самодовольной улыбкой покосился на меня. Миг триумфа всегда приятен, а уж перед лицом женщины — вдвойне. — Или если все маги со способностями, скажем так, солидарны. Мы для Веоса ценнее прочих, чтобы не ушли, можно пожертвовать королем. Белая кость. Это к вопросу о том, что я могу, — лорд отставил рюмку, но позы не изменил, только спину выпрямил. — Например, изменить состав королевской семьи. Ее величество не зря Чувствующих опасается, от них невозможно ничего скрыть, а Евгении Онор есть, что скрывать. Теперь даже больше, чем прежде. Головоломка сложилась, захочу, отравлю ей жизнь. В свете последних событий подобное желание возникает. — Улыбка превратилась в оскал. — Пусть только замахнется.
— На меня? — Вопрос напоминал шелест листьев.
Покачав головой, рассмеялась.
— Вы шутите, Эллан. Какой нормальный темный станет убивать ради наиви.
— Я убью, — со всей серьезностью возразил лорд.
Пальцы сжали ножку рюмки так, что побелели костяшки. Казалось, Эллан собрался убивать прямо сейчас.
— Тогда, наверное, Чувствующие долго не живут, — предположила я, решившись отхлебнуть странного напитка.
Неловкая вышла ситуация, пора исправлять.
Сначала от незнакомой выпивки закружилась голова, а после приятное тепло разлилось по телу. Вкусно, будто лето пьешь, но крепко, едва ли осилю больше рюмки.
— Кто как, — философски ответил Эллан, последовав моему примеру. Рюмка опустела, и он снова стал прежним: доброжелательным, милым, улыбчивым. — Боевые маги живут еще меньше. Они беззащитнее.
Вот это новости. А как же сила, умения? Боевые маги — элита, их тяжело убить, зато сами они преуспели в искусстве смерти.
— Дария, — в глазах лорда плясали смешинки, — что толку в умениях, если я насквозь вижу все помыслы? Что сделает, что скажет маг через минуту, две, час, день. Если захочу почувствовать, не скроешь. Смотрю, — лукавая улыбка перетекла на губы, — вас волнует запретная тема возраста.
— Нет, я нет! — покраснев, замотала головой.
Успела уяснить: о возрасте не спрашивают, но раз за разом хотела узнать, когда кто появился на свет. Детская любознательность! Мне ведь всего шестнадцать. Или уже шестнадцать — в Веосе взрослели быстро, девочки порой в четырнадцать.
Эллан подмигнул, подался ко мне и игриво продолжил:
— Хорошо, только ради вас. Члены Совета редко меняются чаще одного раз в пятьдесят лет. Выводы делайте сами. А живем мы столько, сколько отведено Вседержителями. Долго, Дария, если не убьют. Но тут уж судьба.
Эллан развел руками и налил себе еще зеленого напитка — нечто среднего между настойкой и шерри. Я же все так же сидела с первой рюмкой.
Почему для навсеев возраст — табу? Именно у мужчин, не у женщин. Спросила и получила парадоксальный ответ:
— Женщина прекрасна и сильна всегда, а вот мужчина в ее глазах вовсе нет. Различают три возраста. Первый — юность, до первой женщины и первого боя. Тогда можно смело спрашивать о количестве прожитых лет. Второй — зрелость. Длится она до тех пор, пока мужчина способен сражаться и иметь детей. Третий — увядание, когда возраст становится проклятием. Никому не хочется слыть дряхлым стариком, а не зрелым мужчиной, даже если физически это не так.
Кивнула, хотя не понимала, чем позорна старость. У нас пожилых уважали, а тут… Ну да, жена бросит и возьмет другого мужа. Они любить не умеют, только убивают и используют.
Эллан опять никак не отреагировал на эмоциональный выпад. Действительно перестал читать мысли? Для Чувствующего, с рождения ментала, медальон не проблема, а щит я пока ставить не научилась.
— Вы ничего не слышали? — осторожно поинтересовалась я, решив разрешить сомнения.
Хватит гадать и переживать!
— Чего именно? — Заметив, что моя рюмка наконец опустела, лорд наполнил ее на треть.
— Мыслей.
Благодарно кивнула, но пить не торопилась.
— Я их больше не читаю, — последовал ошеломивший ответ. — Вы запретили.
— Но…
Слова вылетели из головы.
Я… Мой приказ что-то значит? Невероятно! Расправила крылья надежда, что со временем стану настоящей местной леди.
— Вы недовольны? — изумился Эллан. — Тогда зачем возмущались, пощечину давали? Однако эмоции я по-прежнему чувствую, — поспешил добавить он. — Это врожденное, хотите или нет, придется смириться.
— Ну да, у меня их много, в отличие от навсеек! — рассмеялась я.
Фраза произвела странный эффект. По лицу Эллана пробежала тень. Он отвернулся к камину, вцепившись пальцами в подлокотники. Спина напряглась, ноги опустились на пол. Готова поспорить, лорд сжал зубы. Но что такого я сказала? Напомнила о неприятном моменте? Спиртное на голодный желудок раскрепощало, ляпнула, не подумав.
За окном медленно сгущалась темнота. На столицу опускалась ночь, душная и бескрайняя в своей надвигающейся мгле, когда кажется, будто ты один посреди миров.
Эллан, несомненно, сожалел о непозволительной откровенности. Он слишком долго молчал, глядя на пустой камин.
Совершила очередную глупость, чуть слышно, но спросила:
— Вы любили Элизу?
И сразу, залпом, всю рюмку, чтобы не пожалеть о содеянном.
— Простите?
Лорд очень медленно обернулся ко мне. Вопреки ожиданиям, абсолютно спокойный, на лице — выражение легкого недоумения. Даже плечи расслабил. Прекрасный актер!
— Вас предал любимый человек, я просто назвала имя.
Раз начала, иди до конца, не прячься за отговорками. Лорд говорил, надо быть смелой, вот и попробую. Навсейка бы точно не замяла тему.
— Вы ошиблись, Дария, — от голоса Эллана веяло могильным холодом. — Я никогда никого не любил, чего и вам советую, но, увы, поздно. И хватит! — Рюмка в пальцах лорда треснула, осколки вонзились в ладонь. — Вы переходите грань, леди Эрасса. Моя жизнь вас не касается.
— Но… — растерянно наблюдала за тем, как кровь закапала на брюки собеседника. — Вы сами…
— Что — я? Закончили, миледи!
Эллан поморщился от боли и потянулся за платком.
— Позвольте? — тут же оказалась рядом и присела на корточки.
Он поранился из-за меня. Нужно вытащить осколки, осмотреть рану, затянуть.
Нехорошо вышло с Элизой! Чувство вины снедало, толкало на суетливые действия, призванные загладить проступок.
— Не надо, — странным глухим голосом отказался лорд и не позволил коснуться раненной руки. — Сам виноват.
Однако я проявила настойчивость и заполучила длань учителя. Он всем своим видом показывал: чепуха, само заживет. Одним словом — мужчина!
Порез оказался глубоким, в нем застряли кусочки хрусталя. Велела принести щипчики, уселась на подлокотник и один за другим аккуратно вытащила все. Процедура кропотливая, болезненная, долгая, но Эллан вытерпел, не двигался, только смотрел на меня. Я ощущала взгляд затылком и нервничала.
— Дария, Дария! — с легкой тоской пробормотал лорд, когда подняла голову и попросила свежий носовой платок, чтобы перевязать. — Маленькая чистая светлая, зачем вас принесло в Веос?
Платок мне дали, но не успела я вновь склониться над ранкой, как Эллан привлек к себе за шею и поцеловал в губы. Он вышел… Словом, перехватило дыхание. Опять никакой страсти, но хотелось сохранить чужое дыхание, запомнить каждый миг. Увы, поцелуй и длился всего краткое мгновение, в конце которого перерос в нечто большее. Лорд продемонстрировал властность, подчинил и отпустил.
В недоумении уставилась на Эллана, приложив руку к губам. Они горели от мимолетного касания чужого языка. Лорд не думал ничего объяснять, забрал из обмякшей руки платок и перевязал рану.
— Ужин, — напомнил Эллан, встал и помог подняться мне. — Уже должны накрыть.
— Эллан?.. — Прижала палец к губе, унимая покалывание.
Поцелуй не шел из головы, его тепло, мягкость и несвойственную темным нежность, даже в конце, когда суть навсея вырвалась наружу. Хотя, когда хотели, навсеи умели быть ласковыми. Все ждала, Эллан чего-то попросит или предложит, проще говоря, пригласит в спальню, но он вел себя так, будто ничего не случилось. Просто учитель, друг и гостеприимный хозяин. Никаких взглядов, намеков — абсолютно ничего, и это вносило смятение в душу. Я, дурочка, уже ответ придумала: мол, хорошо, но не как наложница и безо всяких штучек, не хвастаться и не гордиться, а Эллан… Зачем он целовал?