— Эллан?
В ответ тишина, только льется вода.
Зачем? Ну да, холод унимает желание. Но это вредно для здоровья! И… нечестно. Я получила наслаждение, а Эллан нет. Он не заслужил такого отношения. Нужно доставить ему удовольствие за все то, что лорд для меня сделал.
Тело поспешило напомнить: оно тоже жаждало продолжения.
Ласки Эллана в бильярдной, о, я надолго их запомню, пусть никогда не расскажу о них ни одной живой или мертвой душе.
Великая мать, и в каком наслаждении я себе отказывала! Пусть Веос — царство змей, но мужчины здесь потрясающие. Впрочем, судя по рассказам женщин из прошлой жизни, ланги тоже многое умели, только мне старательно прививали отвращение к чувственной стороне жизни.
Снова постучала в дверь, уже сильнее.
Вновь тишина, только вода перестала литься.
— Эллан, вы меня не так поняли, — тяжело объяснить то, чего сама не знаешь. — Я… я… Это…
В итоге замолчала.
Не спрашивает мужчина о подобном, понимает, когда можно, и делает. Эллану ли не знать, как ждали его за дверью. Он Чувствующий, понял все в портальной комнате.
Женщина же… Ей хорошо.
Надеюсь, разберется, иначе не засну. Кровь не остынет так быстро.
Дверь отворилась, и я очутилась нос к носу с угрюмым Элланом. Из одежды на нем осталось одно полотенце. С волос стекала вода; шрам на шее кровил. Потянулась к нему, чтобы залечить. Палец скользнул по коже, а потом губы… Я, Дария, целовала мужчину, более того, собственного учителя, в шею, ласкалась, стремясь прижаться всем телом. До безумия хотелось тепла мужских рук, которые, казалось, могли защитить от всего мира.
От мысли, что Эллан оттолкнет, стало так горько. Но он не стал, привлек к себе, прошелся губами от мочки уха до основания шеи. Ох, словно огненный шлейф оставил!
Эллан приспустил платье с плеча и наградил поцелуем в ключицу.
Если бы меня пронзили стрелой, ощущения вряд ли вышли бы острее.
— Определись, Дария, и не играй. Третьего раза я не выдержу, — прошептал лорд и чуть прикусил ухо.
Молчала, опустив глаза. Щеки горели от стыда.
— Дария? — Эллан двумя пальцами взял за подбородок и запрокинул голову.
Теперь наши губы оказались в опасной близости, и мне не оставалось ничего другого, кроме как поцеловать лорда. Я постаралась вложить в поцелуй всю полноту чувств, которую испытывала к Эллану, доказать, что он не противен, я не желала его обижать, отталкивать, просто все случилось так быстро, стремительно.
Мои губы перехватили.
Сначала нежность, страх испугать, оттолкнуть. Затем язык скользит по губам, будто дразнит.
Нервничая, облизнула губу и ахнула, когда Эллан непостижимым образом сплел мой язык со своим.
Время остановилось, потекло иначе, а то и вовсе перестало существовать.
Нежность сменила страсть.
Эллан не давал передохнуть, остановиться, увлекая в огненный вихрь.
Я не помнила, когда платье опало на пол, как я оказалась на постели, прижатая горячим сильным мужским телом. Руки Эллана скользили по телу, сметая преграды. Губы не переставали целовать.
Грудь заныла, требуя ласки. Да, теперь я знала какой. Но Эллан не спешил, хотя и дышал, как загнанная лошадь. Медленно, мучительно медленно он расстегивал корсет, и вот, наконец, грудь накрыли ладони. Они болезненно сжали и на краткий миг отпустили, чтобы тут же начать терзать.
Пока пальцы описывали круги вокруг затвердевших сосков, губы Эллана прокладывали дорожку поцелуев по животу. Приспущенные панталоны не стали преградой. Лорд не стал утруждать себя и зубами избавил меня от ненужного предмета одежды.
Одна рука скользнула под попку, приподнимая, вторая устремилась между ног, доводя до исступления.
Застонав, изогнулась, когда Эллан прикусил сосок и ввел в меня палец. Новый стон сорвался с губ, когда к нему присоединился второй. Еще один бередил чувствительное местечко снаружи, будто задавая темп.
Внутри все разрывалось от жара.
Я не могла больше сдерживаться и, презрев воспитание, подалась навстречу Эллану.
Возьми же меня!
И он взял.
Вторжение вышло стремительным и глубоким.
Напрасно Геральт утверждал, будто у Эллана проблемы. Судя по ощущению бесконечной наполненности, мужское достоинство лорда в полном порядке. Твердое, напряженное, вздыбленное, жаждущее разрядки.
Я дышала в такт ударам Эллана, подавалась к нему всем телом и жаждала, чтобы огненный танец не кончался.
Небеса, я парила в них, упиваясь полетом. Выше, выше и выше, до крика с именем того, кто подарил мне крылья.
Напор сменился мягкостью. Отныне Эллан не стремился владеть, он хотел отдать.
Замерев, оставаясь внутри, там, где все горело и требовало продолжения, лорд потянулся к губам.
Нежность, бесконечная нежность, от которой перехватывало дыхание и замирало сердце. Будто в меня вдували чужую жизнь.
— Ты… — хрипло выдохнул в губы Эллан и потерся носом о нос. — Дария…
Кажется, чувства захлестнули его, лишив возможности мыслить и говорить.
Ответила улыбкой, провела по волосам и взмолилась:
— Не останавливайся!
И он продолжил, заставив забыть о том, кто я и что я.
Казалось, сердце разорвется, не выдержит. Так хорошо, так горячо и так спокойно. Да, именно спокойно. Мнилось, все беды остались за дверьми спальни. И я снова кричала, целиком и полностью растворившись в другом существе, сметая запреты.
Потом сладостная судорога — и мужское достоинство обмякло, оставив на память о себе ломоту в мышцах.
Эллан осторожно вышел, лег рядом и с тревогой спросил:
— Тебе понравилось?
Я все еще парила в небесах, поэтому могла лишь мычать.
Сознание возвращалось медленно, и первой мыслью отчего-то стало: на мне чулки. Панталон нет, а пояс и чулки остались. Надо снять. Потянулась, но Эллан перехватил руку.
— Не надо, — лорд улыбался, устало, но довольно.
В тусклом свете видела его тело. На груди — небольшой пушок, на животе — темная полоска волос. Зардевшись, посмотрела ниже. Кхм, большие. Мужское достоинство не такое внушительное, как у Соланжа, поменьше, чем у Геральта, зато крепкое такое, аккуратное.
— Хочешь погладить? — Эллан почувствовал мой взгляд.
Стало так неловко, но… Села и накрыла ладонью то, что совсем недавно заставляло стонать.
Эллан рассмеялся и поцеловал.
— Ты как ребенок! Никогда не видела?
Видела, но…
— Полгода назад я голого мужчину представляла по картинкам, — стушевавшись, нашла силы признаться в страшном.
— Хочешь, расскажу, как что называется, — лукаво подмигнул Эллан.
Свет вспыхнул ярче. Сразу стало неловко, потянулась за покрывалом. Мигом осознав ошибку, лорд вернул былой полумрак и крепко прижал к себе. Мы просто лежали. Моя голова покоилась на груди у Эллана. Лорд время от времени целовал в волосы.
— Можно я чулки все же сниму?
— Зачем? Стесняешься? — рассмеялся лорд.
— Вас это возбуждает, да? — иного объяснения не видела.
— Тебя, — поправил Эллан и снова поцеловал. — Глупо в постели на «вы». И да, заводит. Очень, — признался он и шепотом добавил: — Я снова тебя хочу.
Потрогала — ой, действительно!
— Повернись, пожалуйста, спиной и согни ноги.
Так я еще не пробовала и, сгорая от нетерпения, выполнила указания Эллана. Он обнял, прижал к себе, позволив ягодицами ощутить силу чужого желания. Презрев условности, Эллан потерся мужским достоинством о нежную кожу и решительно скользнул внутрь.
О, лорд Марон знал, чего я хотела! Не медленной нежности, а неудержимой страсти, завертевшей кровь в бешеном танце. Я ничего не могла ей противопоставить, да и не желала.
Мы слились в единое целое.
Горячая пульсация пронзила тело яркой вспышкой.
Выгнувшись в руках Эллана, до крови впилась в его кожу. Лорд не обратил внимания. Проникая все дальше, сметая препоны, он заставлял раз за разом глотать ртом воздух.
Болезненно чувствительное средоточие жара между бедер сжалось вокруг мужского естества, не желая с ним расставаться. Казалось, я умру, если выпущу его из себя.
Бедра сплелись вокруг бедер Эллана.
Словно в забытьи, я ухватила его руки и положила на груди. Они знали, что делать, умело подстегивая, направляя раскаленную лаву по венам.
Ох, как горячо! Я не выдержу, сгорю.
Да, да, и еще раз да! До исступления и ломоты в мышцах, животной страсти и сладости опустошения, когда выжат без остатка.
Комната перед глазами плыла. Я слышала лишь дыхание Эллана, но не могла поручиться, что не мое собственное.
Все быстрее и быстрее, чтобы наконец провалиться в огненный омут.
Обжигающие спирали пронзили низ живота, и тело стало невесомым. Мнилось, будто я дух и попала туда, где праведники вознаграждаются за благие дела. Только бы Эллан не останавливался!
Хотелось остаться вечно желанной, купаться в любви и дарить в ответ свою.
Хлесткий удар, от которого плавилась кровь. Новый толчок, срывающий крик наслаждения с пересохших губ.
Нет ничего, и меня тоже нет, одна податливая глина в умелых руках.
Будто яркая вспышка — и новый протяжный стон.
И я срываюсь, падаю в бездну, чтобы…
Как, неужели все?
Разочарованно вздохнула, приходя в себя после головокружительного путешествия.
Сердце билось часто-часто, а внизу живота замирали, медленно тухли огоньки разбуженного пламени.
— Не бойся, — сипло успокоил Эллан; он все еще оставался внутри и, несомненно, чувствовал дрожь в мышцах, — я повторю столько раз, сколько ты захочешь. Лишь бы слышать свое имя, лишь бы ты осталась довольна.
Лорд нежно провел рукой по шее, скользнул пальцами до бедра и сжал ягодицы, рискуя оставить синяк. Странно, мне понравилось, хотя отродясь не терпела грубости. Наоборот, хотелось, чтобы вторая рука Эллана проделала то же самое. Но он хмыкнул и шлепнул. Ойкнула и потерла ушибленное место. Лорд легонько ударил еще раз, наслаждаясь звуком.
Победитель! Женщина позволила овладеть собой, для навсея подобное дорого стоит.
— Если хочешь снять чулки, сними. Я помассирую пальчики.
Конечно, я хотела и не только массажа. В итоге, утомленная, заснула в объятиях Эллана уже на рассвете. Между ног саднило, но такую приятную боль можно испытывать каждый день.
Последним, что услышала, стали слова Эллана:
— Спи. Завтра тяжелый день.
ГЛАВА 8
Утро началось с тяжких раздумий.
Я проснулась одна, обнаженная, в чужой постели, и не знала, как дальше жить. Нельзя, как прежде, одеться и спуститься к завтраку. Там Эллан. Право слово, не изображать же, что мы ничем таким не занимались! Неизменно начнутся взгляды, молчаливые вопросы, чувство неловкости.
Мимолетное развлечение или нечто большее? Впервые в жизни предпочла бы первый вариант. Он не требовал никаких усилий. Мы оба общались бы, как прежде, жили строго в рамках этикета. Лорд Марон бы приветливо поздоровался, отодвинул мне стул. Обсудили бы газетные новости и распрощались. И ни слова о близости, о поцелуях и разрешении на ухаживания. Однако интуиция подсказывала, Эллан жаждал другого. Понять бы, чего именно.
Все так быстро, неожиданно.
Вот зачем соблазнила учителя? Говорил ведь: не выдержит, так нет, отдалась и кричала так, что все слуги слышали. Да и Эллан наверняка запомнил, сейчас сидит и улыбается. Самодовольно, разумеется. Чувствующий раскрепостил наиви, заставил стонать под собой, утер нос Соланжу и Геральту. Эллан ведь с обоими не дружит, а после признания некроманта мог задаться целью отомстить, а я — всего лишь средство.
Ему просто изобразить любовь и добиться нужного результата, достаточно прочитать мысли. Забудет про все обещания, влезет в голову и легко станет самым лучшим. Чувствующие — превосходные любовники, они предугадывают желания до их возникновения.
Однако сердце противилось доводам рассудка.
Определенно, Эллан вчера хотел не физического обладания. Меня не покидало ощущение правильности происходящего, близость с лордом казалась естественной. Да и, засыпая, впервые чувствовала себя защищенной.
Мое внимание привлекло зеленоватое свечение. Оно исходило от повешенного на стул платья. Точно помню, Эллан бросил его на пол, когда снимал, и не здесь, а у двери в умывальную комнату. Значит, с утра поднял, расправил. Заботливый.
Ой, а вот мое белье, чулки, пояс. Лежат под стулом.
Кончики ушей покраснели.
Помню, как Эллан все это снимал. Его язык и губы довели до исступления задолго до того, как чулки соскользнули с ножек. Пояс лорд и вовсе снимал зубами, попутно закрутив в теле еще одну тугую огненную спираль.
Я загоралась от одного прикосновения, малейшего дуновения — настолько стала чувствительной кожа между бедер.
Подвески отчего-то висели на столбиках кровати. В знак победы, что ли?
Не сразу сообразила, что свечение исходило от пирамидки связи. Она лежала в потайном кармашке платья среди складок. Недоумевая, кому понадобилась, перебежками добралась до стула и обратно. Холодно, между прочим, и в ванную хочется!
После бурной ночи найти удобную позу оказалось проблематично. Ноющие мышцы постоянно напоминали о себе.
Повертела кристалл в руках, гадая, отвечать или нет. Неизвестный оказался настырным, пришлось пригладить волосы и завернуться в одеяло.
Надеюсь, не догадается, что я не у себя. Вещей Эллана не видно, а на кровати имя владельца не написано. Вряд ли со мной пожелала переговорить любовница лорда Марона, значит, сойдемся на гостевой спальне.
От мысли, что на той же кровати Эллан придавался плотским утехам с другими, стало гадко. Не хочу! Только со мной!
Грустно улыбнулась.
Вспомни Рину, она именно здесь кричала под Элланом, так же изнывала от страсти, мечтая и страшась того, что ее проткнут насквозь.
Хоть не на тех же простынях.
Мой и только мой! Обойдется Рина без голубоглазого брюнета.
Я приревновала Эллана к наложнице из-за умопомрачительной близости? Сама себя не узнаю.
Чистое удовольствие, небесные качели…
Мечтательно закатила глаза.
Ммм, я не против повторить. Помнится, в одной из гостиных лежала шкура. Мех так приятен обнаженному телу, а Эллан умеет играть на нежном инструменте.
А, пускай! Мы отлично провели время.
Спущусь, позавтракаю и постараюсь забыть. Хотела стать навсейкой, так чего жалуешься? Эллан мне сказок о любви не рассказывал, никакой выгоды не получил и не получит.
Думала, пирамидка давно погасла — ан нет. Вздохнув, провела над ней рукой, выпуская на волю столп света. В нем возник образ Соланжа. Рассыпанные по плечам белоснежные волосы, будто покрывало на завьюженной земле, уже знакомый кафф в ухе, черная наглухо застегнутая рубашка со стоячим воротничком некроманта, слишком скромная для альбиноса тонкая золотая цепочка.
— Миледи, — Соланж почтительно склонил голову, не выказав никаких эмоций по поводу моего внешнего вида. — Надеюсь, я не разбудил вас.
Голос его звучал размеренно и почтительно, будто передо мной не страшный Хозяин смерти, а какой-нибудь лэрд.
Второе насторожившее обстоятельство — некромант прятал взгляд под полуопущенными ресницами. Не знай я Соланжа, подумала бы, ему стыдно.
— Нет, я уже проснулась, ваша светлость, — подтянула одеяло к подбородку и подсунула под поясницу подушку.
Светлостью назвала специально, памятуя о неприятии некромантом подобного обращения.
Проглотил. Зато поднял глаза и, словно зверь, широко раздувая ноздри, окинул взором доступную часть спальни.
Раскрасневшаяся помятая девица, трофеи-подвески — тут и додумывать нечего.
Стало чуточку стыдно. Не привыкла я беседовать с мужчинами при подобных обстоятельствах.
— Понимаю, не вовремя, — кислая улыбка тронула пего губы. Глаза вновь спрятаны под ресницами. Играет, или действительно больно? — Бурная ночь, миледи?
Надеюсь, не стала цвета вареной свеклы, но ответила твердо. Уроки притворства наконец дали всходы.
— Оставьте ваши предположения при себе. Всего хорошего!
— Подождите! — в отчаянье удержал Соланж, выбросив руку, словно надеялся помешать отключить пирамидку.