Теперь все знали лекарство, и Эмма молчала.
Клэр выжил, хоть Эли, Щит Эммы, — нет. Он верно служил ей, а она не смогла его защитить.
«Я не спокойна», — тренировки впились в нее когтями, сдавили тисками лоб. Дрожь юбок вызвала тихое шуршание.
И все.
Виктрис приподняла голову.
— Мы пришли поговорить с тобой.
— Ясно, — Эмма не собиралась быть вежливой. И ее потрясло, что подбородок женщины дрожал, это движение выдавало ее.
Лицо королевы двигалось, как глина под потоком холодной воды. Эмма смотрела сквозь вуаль, как просыпалась Британния. Ее пухлый сосуд был Темзой в каменных берегах во время осенних дождей, когда она разливалась и топила Лондиний.
Дух смотрел на нее из соседа, камни Виктрис вспыхнули с силой, отличной от магии.
— Наглая ведьма, — голос тоже изменился, лицо Виктрис было каменной стеной. — Ты затаила обиду?
— И что такого? — Эмма подняла плечо и опустила. Движение не подобало леди, но выражало ее чувства идеально. — Чего требует дух империи?
Британния долго разглядывала ее, взгляд стал пронзительнее.
— Ты все еще слушаешься моего сосуда, ведьма?
«Я возвращала все письма, не открывая, долгое время».
— Она все еще хочет оскорбить меня?
— Мелочно, — Британния прищурилась, сияние над ее головой с сединой напоминало корону, дух заполнил сосуд. — Кто ты, чтобы оскорбляться?
«Я — Прима. Ты должна знать лучше, Британния, даже если Виктрис — нет», — она смотрела сквозь вуаль, заставляя красную ярость в ней отступить.
— Мы ослабели, — сказал дух, холодный голос казался неприличным, звуча из горла пухлой женщины. — Мы… нашу жизненную силу осушают. Угроза.
«Осушают? Ослабели» — Эмма пялилась. Мир двигался под ней.
— Ах, — выдавила она. — Вижу.
— Нет, — Британния оскалила рот Виктрис. — Не видишь. Но мы тебя просветим.
Глава девятая
Множество знакомств
Комната немного изменилась, и Клэр замер, глядя на кровать. Она была аккуратно заправлена, простыни были белоснежными, красный бархат покрывала был знакомым, как потертое одеяло на его узкой кровати на Бейкер-стрит. Тут мебель была тяжелой и темной, качественной, и его квартира казалась жалкой в сравнении.
Сколько раз он спал здесь? Обсуждал дело за столом мисс Бэннон, пил чай в солнечной комнате в тишине, прерываемой только «Передайте мармелад» или «Как можно было написать такую статью?». Сколько раз мисс Бэннон тихо организовывала все для него, ждала, что ему что-то потребуется? Она звала это женской магией, отмахиваясь от его благодарности.
Он вел себя гадко. Голос Логики требовал остановиться и обдумать все, и он послушается этого раньше, чем голос Манер.
Он тяжело дышал. Сердце грохотало в груди, она восстановила это сердце — Валентинелли притащил его сюда, грязного и в жутком состоянии. Мисс Бэннон не задавала лишних вопросов, не пугалась. Она заставила свои нелогичные силы сотворить чудо и сохранить жизнь Клэра. Мисс Бэннон познакомила его с Людовико. Для защиты Клэра.
Он не должен был бояться болезней, судя по ее словам, как и старения. Его способности не притупятся. Страх ментата был отложен в сторону.
Страх физического вреда, который был для ментатов менее важен, ведь они не допускали Чувства, пропал вовсе.
Шансы для экспериментов потрясали.
Он мог найти немного коки в аптеке. Клэр закрыл чемодан. Он посмотрел на дверь, открыл рот, чтобы сказать Валентинелли…
…ничего. Место неаполитанца было пустым, таким и останется.
Ему не стоило думать о том, скольких знакомых он переживет.
«Если бы я знал, не позволил бы ему идти туда. Опасность была понятной».
Но как он остановил бы неаполитанца? Тот был ужасно упрямым. И почему мисс Бэннон не добавила это бремя ему? Они были двумя котами, волшебница и убийца, презирали друг друга, но были рядом, бросали взгляды и подкрадывались.
Валентинелли был женат один раз, но имя жены было загадкой, как и многое другое в нем.
Он шептал напоследок «стрига», словно имя любимой во тьме.
Клэр еще долго не испытает этого. Как долго? Кто знал? Вопросы! Вопросы требовали ответов.
Он уперся потными кулаками в бархатное одеяло. Прижался лбом к чемодану и попытался привести в порядок разбежавшиеся мысли. Получалось медленно. Он пропитался потом, когда выпрямился, хрустнув коленями.
— Я должен извиниться, — ментату не стоило говорить с собой. Это был признак нестабильных способностей, да? — Я ужасно с ней обошелся. Да.
Он оказался у двери, сжимая сумку мокрой рукой. Чувства поднялись снова, душили его, и он уронил чемодан со стуком, от которого ему стало не по себе.
Он не помнил завтрак, но побежал к туалету. Его тошнило, он глубоко дышал между позывами, кривясь от вкуса желчи.
Глава десятая
И ничего
Эмма вздохнула и указала на диван, слабо удивившись, когда Британния не оскорбилась. Правящий дух усадил свой сосуд, ее лицо надолго стало Виктрис, она устраивала пышные юбки. Эмму невольно влекло, и она не могла отыскать в этой даме юную королеву, которую знала.
Виктрис не переживала, что ее слуга не изменилась?
Она не показывала, лишь недовольно поджала губы. Когда она заговорила, в словах была лишь тень Британнии, холодный ветер в гласных.
— Произошли… события. В восточной части Лондиния. Уайтчепл.
— События, — кровь, засохшая на левой перчатке Эммы, раздражала. — В Уайтчепл, — мысль о грязной дыре с Коростой на полах и брусчатке с зеленой жижей, была неприятной.
— Мы ощущали эти события, леди Селвит. Внутри нас, — пухлая ладонь помахала, бриллианты сверкали. — И теперь… беспокойные знаки. Слабость, какой мы не ощущали с…
«С каких пор?» — но Эмма всегда молчала при королеве, привычка с легкостью вернулась в ней. И «леди Селвит» напомнила о клыкастом подарке к титулу, печати на службе Эммы, земли Селвит Эмма держала в кулаке, охраняя их тайну.
Виктрис приоткрыла рот, и вылетели слова:
— С тех пор, как те неблагодарные пытались побеспокоить корень Нашей силы.
«Какие неблагодарные? История полна тех, кто пытался убрать сосуд», — может, она говорила о правлении Крамвелля — шок от казни Чарльза Первого был сильным. Или о правлении Джорджета Безумного, хотя Британния быстро разобралась даже с этим.
Она могла даже говорить о деле с драконом, раз упомянула Селвит.
Интересно, что могло всплыть в разговоре, а еще интереснее была проблема с корнем силы правящего духа.
Тяжкий вздох, Британния покинула Виктрис. Ее плечи расслабились, на широком лице что-то мелькнуло.
Почти страх, решила Эмма.
— Ваше величество, — она старалась звучать тихо и примирительно, но не вышло. И все же она старалась. — Это вас сильно беспокоит.
— Ты представляешь, волшебница, как это — терять свои силы?
«Мне не нужно представлять».
— Да, — вода, запах камня, звяканье оков, ее отчаянные звуки, пока она тщетно боролась — и ровное дыхание Микала, он пришел и убил Главного, что поймал ее и пытался вырвать ее эфирный талант с корнями. Его Главный, он поклялся служить ему… и ради чего нарушил клятву?
«Он ранил вас», — говорил Микал. Она не давила на него по многим причинам. Обвинения Клэра всплыли перед ней, незваные гости, ее голова вдруг стала тесной.
— Да, — повторила она. — Это я хорошо представляю.
— Тогда ты знаешь, как тяжело говорить об этом, — а потом глупость. — Мы просим твоего терпения.
Стук в дверь, прошел Микал. У него был серебряный поднос — ром, небольшая бутылочка витэ. При виде сияющей лиловой склянки желудок Эммы сжался.
Его глаза вспыхнули золотом в тусклом свете, впервые за долгое время она забеспокоилась за своего Щита.
Виктрис пристально смотрела на него, взгляд был человечным.
— Мы помним твое лицо. Ты был с нами во время дела с металлическими солдатами.
Он взглянул на Эмму, она слабо кивнула. Это освободило его от ответа.
— Я был, — два четких слова, он опустил поднос с тихим звяканьем на изящный столик, бутылочки и бокалы на нем сияли.
— Так давно, — Виктрис вздохнула. — Эмма.
Ее плечи напряглись, как парус под ударами ветра. Она старалась говорить тихо:
— Ваше величество.
— Мы просим исследовать. Эти… события причинили беспокойство и грозят лишить Британнию силы. Что мы можем предложить за службу?
— Я не работаю, Ваше величество, — сухо.
«Можно было извиниться, но это маловероятно».
— Мы так плохо с тобой обошлись? Ты все еще на острове, ведьма.
— Может, мне не нравятся путешествия, Ваше величество.
«И потому я тут».
— Дерзкая мелочь. Думаешь, я не знаю твое происхождение? Ты просто изображаешь качество.
«А вы — грацию, да? Этот дом в трауре. Как и вы все еще в трауре по тому жалкому созданию, за которого вышли замуж».
Она молчала, приняла рюмку с ромом на дне от Микала. Он приподнял бровь. Значение было понятным — но со стороны никто не понял бы, не заметил, что ее Щит напряжен. Она ощутила облегчение и чуть не отклонилась от этого.
Так вести себя не следовало. Она взяла себя в руки, убрала вуаль в сторону, выпила ром, не дожидаясь, пока Микал нальет Виктрис витэ.
— И кто ты, что так с нами обращаешься, — Виктрис оскалилась. — Мы — твой правитель.
«Была им, и я бы сделала больше для тебя, если бы ты так не обошлась со мной, — жар напитка, который многие леди даже не пробовали, приободрил ее. — Я не была против быть перчаткой на вашей ладони, моя королева, но Прима не потерпит оскорбления».
Эмма подбирала слова осторожно. Прямой отказ не подойдет.
— Должны быть другие Примы у вас на службе.
— Никто вашей… эффективности, — она скривилась, словно признание ранило.
«Надеюсь».
— Это комплимент.
«Может, расскажете, что за Главный следовал за мной во время чумы? Который оставлял подарки?».
Секреты все еще оставались.
— Волшебница, — голос Британнии заполнил рот Виктрис, звуча протяжно и холодно. — Ты испытываешь наше терпение.
— Что вам нужно, дух? — слова были твердыми и с резким акцентом. Ее Дисциплина жалила ее. К тем, кто из Эндора, относились с опаской даже среди Черных. Даже Прима не могла ударить по правящему духу… но она могла доставить хлопоты.
И сильные. Даже просто бездействием.
— Кто-то в Уайтчепле совершил убийство, — сказала Виктрис своим городом.
— Это не событие, — отметила Эмма.
Микал застыл у трюмо, обычное поведение Щита, свободно сжимая руки с готовностью на лице.
Оружие при королеве.
Виктрис вошла одна, хоть за улицей наблюдали.
Осознание было ледяной водой, и Эмма пришла в себя. Она продолжила осторожнее:
— На восточной стороне Голод и Преступления ходят каждую ночь, — и утро. — Кто-то всегда убивает там жестоко, с помощью и без.
— Мы знаем об этом.
Эмма ответила молчанием. Она встретила взгляд Микала. Было просто пересечь комнату, открыть дверь и выйти в коридор, сделав вид, что разговор был, но ничего не изменил.
Она взвесила идею, ей хотелось исполнить ее.
Виктрис заговорила снова, и ее голос был уставшим, голосом женщины средних лет, лишенной надежд, наполненной горем.
— Мы… я… видела размах убийств. Это неописуемо. Их растерзали, Эмма. Мы ощутили это. Это сделали намеренно, задели как-то источник нашей силы. Слабость… жуткая. Мы не знаем, как или почему. Ты должна узнать, и быстро.
Эмма просто смотрела мгновение. Кто знал, что она сказала бы, если бы не открылась дверь, и Клэр не ворвался с растрепанными волосами и кривым пиджаком?
— Эмма, я должен изви… Боже правый, Ваше величество, что вы тут делаете?
Глава одиннадцатая
Завершить трусость
— Боже правый, — повторил Клэр, тщетно пытаясь пригладить растрепанные седеющие волосы. Его голубые глаза были налиты кровью — он был не в том виде, чтобы стоять перед королевой. — Я не… мэм, то есть, Ваше величество…
— Сядь, — мисс Бэннон была у его локтя. Она протащила его по комнате и усадила в кресло орехового цвета с изогнутыми подлокотниками, он задумчиво стучал по ним, когда размышлял над сложным делом.
— Перед королевой? — он был в ужасе.
— Мне не важно, кто тут, сэр. Сядьте, пока не упали.
Она держала пустую рюмку, его чувствительный нос уловил запах рома.
«Ее нервы не пределе».
Удивительно, что королева сидела на диване без стражи или министра. От этого было не по себе, и он смог занять свои способности.
— Что за печальные новости в этот раз? Кто-то ударил?
— Нет, — слабо улыбнулась Виктрис. — Опасность в другом, и я прошу у нашей уважаемой волшебницы помощи.
— Просите? Ерунда. Мисс Бэннон всегда рада… — он моргнул, глядя на Эмму, ее лицо немного изменилось. — Эмма, я в порядке. Скажите, как я могу помочь?
— Сидеть на месте и не сочинять глупости. Микал… да, спасибо, — она передала в руки Клэра рюмку бренди, янтарная жидкость вдруг показалась лучшим в мире лекарством для его гудящей головы. — И… да, хорошо, — она подняла рюмку, где снова оказался ром, и стукнулась о его рюмку. — Выпейте, сэр.
— А остальное решит дьявол, — слова, которые говорили, когда дело было срочным и важными, успокоили его. — Простите, Эмма. Я был жесток насчет Вален…
— Не будем говорить об этом, — она долго смотрела на него, выпрямилась и взглянула на Микала. Лицо Щита было замкнутым, он даже не посмотрел на Клэра. — Оставайся там, — она посмотрела на королеву темными глазами.
Было странно видеть детское лицо таким напряженным и бледным, маленькие бриллианты на ленте на ее тонком горле сияли волшебным светом. Пухлая королева в платье вдовы была символом печали, у нее было больше камней, они были дороже, но не казались такими выразительными, как странные украшения мисс Бэннон.
Он заметил дрожь королевы, румянец на ее щеках и свежую царапину на ее ботинке. Она спешила в карету, наверное, по широкой дороге. И за маской женщины средних лет была вспышка Чувств.
Он пригляделся, хоть это было грубо, чтобы проверить свои ощущения. Да, он точно видел эту вспышку.
Страх.
— Я проверю эти события, — сказала мисс Бэннон. — Если возможно, я устраню опасность Британнии. Я требую все информацию, что есть, ведь бегать за всеми убийцами в Уайтчепле будет грязно.
«Уайтчепл? Убийства?» — способности Клэра с облегчением впились в эти слова.
Виктрис сжала губы.
— Первое тело было похоронено в общей могиле, второе — в морге Чансел. Ее звали Николь, как мне сказали. Больше я тут рассказать не могу.
«Как странно. Это заставило ее попросить услуги мисс Бэннон. Та давно не служила короне», — он привык к такому порядку вещей. Привычка была шорами на Логике. Спокойствие и допущения тоже были опасными.
Желчь и бренди смешались неприятно, его голова все еще жутко болела. Но буря отступила на миг, и Клэр отвлекся на новые догадки перед ним.
Стоит прогнать печальные новости и события.
— Вы видели тела, Ваше величество?
Мисс Бэннон… улыбка мелькнула за ее стальной маской? Если бы он не знал ее так хорошо, то упустил бы это.
Ей нравилось неудобство Виктрис. Необычно. Его оценка отношений между королевой и волшебницей была неверной. Может, отношения изменились, и он пропустил это? Мисс Бэннон почти не говорила о королеве. Особенно после Красной чумы.
Интригующе.
— Да, ведьма, — тихо и холодно. — И ты теперь увидишь. Не подведи нас, — королева встала с шорохом черного шелка и бесцветного гнева, и Клэр поднялся на ноги. Женщины не смотрели на него. Виктрис прошла по комнате, дверь сама открылась для нее. Пальцы мисс Бэннон не дрогнули, но Клэр подозревал, что она невидимо заколдовала дверь широко открыться. Микал прошел следом за королевой.