Отказываться Август и не подумал. А почему – нет? После того, как его брат стал курфюстом Саксонии, у юноши окончательно исчезли все границы. Разве он не достоин лучшего!?
Достоин! Это сама жизнь подтвердила! А значит – вперед!
Август Сильный, король Польши… звучит!
Леопольд смотрел на это с легкой ухмылкой, но та успешно пряталась на самом дне глаз.
Глупый ребенок, безмозглый, управляемый, податливый – что еще нужно, чтобы обеспечить Леопольду стену между ним и этой загадочной Русью?
И получить обратно Венгрию.
Понятное дело, Корибут ее добром не отдаст, уж после этой свадьбы – вдвойне. А значит – нужно менять польского короля, устраивать там смуту, а под шумок… да и вообще? К чему Священной Римской Империи сильные государства рядом?
Вот еще!
Больше смуты – Леопольду лучше.
Август подходил по всем параметрам, союзники среди шляхты тоже были, оставалось убрать Корибута с семейством и поднять смуту. А под шумок протолкнуть на польский престол своего ставленника. Да, опасно. Но если получится…
Этим действием Леопольд мог окупить все свои потери. И в войне с Турцией, и вернуть Венгрию… и Ракоци не помешают!
И русские не вмешаются, формально они тут никто. А фактически… Ради такого куша Леопольд и с турками готов был договориться. Пусть займут русских в Крыму, а там разберемся.
Одним словом – королю Августу – быть.
***
Принц Франсуа-Луи Конти ничем особым не выделялся. Таких при французском дворе, с точки зрения Анны, дюжина бегала. Мальчишка, как мальчишка, младший сын Армана де Бурбона и Анны, племянницы кардинала Мазарини, симпатичный, неглупый, со склонностью к военной карьере, но и поспособнее есть… одним словом – серая скотинка.
И все же, именно он чем-то заинтересовал Людовика.
Чем?
Такие вещи Анна предпочитала узнавать сразу. Ну, не в Англию же его отправят? Там и так есть кому и чем заняться. С легкой руки Людовика на землях Туманного Альбиона развернулась настоящая мясорубка. Смешались в кучу сторонники малыша Карла, Монмута, королевских внебрачных сыновей, парламента и прочего. И никто, никто не собирался уступать.
- Милый Луи, вы собираетесь отослать от двора малыша Конти?
Определенные вольности Анна себе позволяла. Людовик, разнежившийся рядом с супругой, лениво приоткрыл глаза.
- Конти? О, нет. Он мне пригодится здесь, хотя, возможно, в скором времени ему придется уехать в Польшу.
- Польшу? Зачем вам эти дикие варвары, сир?
Анна не играла, она была искренне удивлена. Раньше Польша лежала вне интересов французов, с чего вдруг сейчас…?
- До меня дошли некоторые сведения…
Анна слушала – и с трудом удерживала на лице маску безразличия. Да, только ради этой информации ей стоило попасть в постель Людовика. С тех пор, как люди изобрели заговоры, появились и те, кто действовал в своих интересах.
До Людовика дошла информация, что его коллега и венценосный братец Леопольд готовит в Польше переворот. И собирается посадить на трон, который, казалось бы, прочно заняли Корибуты, своего ставленника.
Людовик не возражал ни по одному пункту, кроме последнего. Почему-то он полагал, что его ставленник на польском троне будет смотреться куда как органичнее. Так что…
Позволить Леопольду сделать всю грязную работу, а потом вывернуть перед людьми всю подноготную дела и снять сливочки – это было вполне в духе Людовика. Он разглагольствовал, а Анна думала, как поступить.
С одной стороны – она сейчас королева Франции. Пусть не совсем официальная, пусть ее положение достаточно зыбко, но брак-то настоящий! И как королеве Франции ей это выгодно. Смута в Польше, беспорядок в Австрии, под шумок Франция себе еще жирный кусок территории прихватит, Людовик и своего не упустит и чужое не забудет.
С другой стороны…
Какая она, к чертям, королева?! Анна прекрасно понимала, кто ее сюда привел и на кого она работает. Ну, смолчит она сейчас, а дальше-то что? Если кто думает, что государыня Софья не узнает обо всем из другого источника, или что она потом простит…
Анна чуть поежилась и даже накинула на себя кружевную простыню, хотя мороз был не внешним, нет. Изморозь пробежала от воспоминания о холодных темных глазах царевны.
Эта – не помилует. И Людовик не спасет, рано или поздно предательница будет мертва. Как?
А, неважно. Анна подозревала, что никакая подготовка ей не поможет. И своим людям она ничего не сможет предложить такого, чтобы они остались рядом с ней. Кто однажды предал, и во второй раз не побрезгует…
Софья ее даже убивать не будет, просто если на свет появится истинная биография Анны де Бейль… Жена Цезаря обязана быть вне подозрений. Жена Людовика? Она обязана быть еще чище!
Момент слабости прошел, и Анна улыбнулась супругу.
- О, Луи, вы такой умный!
Произнесенные нежным женским голоском слова, сползающая простыня, очаровательная улыбка… стоит ли говорить, что о политике больше речь не заходила?
Этот разговор у Людовика еще три раза из головы вылетит. А Анна сообщит, кому надо – и скоро, очень скоро, письмецо полетит на Русь. Пусть государыня решает, как тут поступить. Анна же…
Когда-нибудь она вернется домой…
Женщина не лгала себе. Она просто не понимала, что вернуться – не удастся. Она уже вросла в эту жизнь, уже пустила корни, здесь ее сын, возможно, будут и еще дети и внуки – как их бросишь? И все же… а вдруг?
Пусть она сейчас королева Франции, но до последней капли крови, до последнего вздоха она останется русской. А слабость?
Не было никакой слабости.
***
Зима…
Как же Софья любила это время. Именно здесь и сейчас. Белое покрывало на крышах Москвы, розоватое небо, голубоватые дымки из труб, золотые купола храмов, кокетливо поблескивающие из-под снежных шапок…
И санки.
Проехаться под звон бубенцов, по городу, выехать в лес, покататься там, доехать до Дьяково – и ненадолго вернуться в детство. И не надо ни о чем думать, можно просто погулять по лесу, а потом вернуться домой, выпить горячего чая, посидеть с детьми…
А еще – лыжи, коньки, небольшой прудик, залитый специально для царской семьи, детский счастливый визг, снеговики и снежки…
Жаль, что это бывает так редко. Но сегодня – получилось. И Соня с удовольствием наблюдала, как носятся наперегонки дети, как скользит по льду Ульрика, как выписывает небрежные фигуры Володя…
- Это ведь и есть твое счастье, правда?
Постаревшая за последнее время, но еще бодрая тетка Анна, с улыбкой смотрела на племянницу. Недавно она женила сына и теперь ожидала внуков.
- Еще Алеша и Ваня.
Софья улыбнулась, глядя на детей. Тетка анна тоже смотрела.
- Саша будет хорошим правителем после Алексея. А кто заменит тебя? Ты уже думала?
- Алёнка проявляет отличные способности. Думаю, что при соответствующем воспитании из нее получится отличный серый кардинал.
- Серый кардинал… а семья? Дети? Кардиналам их не положено, не так ли?
- Мне это не помешало, не помешает и ей.
Царевна Анна не знала про отца Жозефа, который когда-то состоял при кардинале Ришелье, а Софья не собиралась проводить экскурс в историю. Хотя сходство и прослеживалось, даже в том, что Франсуа Леклер дю Трамбле был намного более беспринципен, чем его патрон. Во имя великой идеи!
- Не равняй себя и дочь, Соня. Ты всегда была необычным ребенком…
Софья улыбнулась. Присела рядом с укутанной в бобровую шубу теткой.
- Это было так заметно?
- Не сразу, но я увидела. И была рада, что мы живем в Дьяково, подальше от внимательных глаз.
- А Аленка? Что ты о ней думаешь?
- Умная девочка. И честолюбивая. Не захочет ли она полной власти?
Вот тут Софья была уверена.
- Нет. Не захочет. Ей не нужно царствовать, ей нужно править, а в нашей стране это может делать только мужчина. Она же будет стоять за спиной у Александра.
- А когда у него появится жена? Дети? Ночная кукушка, знаешь ли…
- Мы с Ульрикой нашли общий язык, разве нет?
Софья умолчала о еще одном обстоятельстве. Жена… У Шан тоже была женой. И где она сейчас?
- Будем надеяться на лучшее, - тетка Анна смотрела вдаль, чуть прищурившись. Что она там видела? О чем думала?
- Пока все не так и плохо?
Софья умолчала о том, что она старалась приучать детей к системе. Пусть привыкают, что в одиночку править не получится. Кто-то должен быть рядом, чтобы правитель не наломал дров, кто-то верный и неглупый, но не желающий сидеть на троне. Она подобрала себе преемницу, когда-нибудь так поступит и Аленка.
- Все замечательно, Соня. Знаешь, я иногда думаю, что если завтра умру – это не страшно. Благодаря тебе я жила и живу полной жизнью, стала женой и матерью, люблю и любима… разве мало? Я не зря была на этой земле. И Танюшка, и Ирина…
- И чего ты об этом заговорила? – Софья ворчала, отмечая и морщинки на лице тетки, и ее грустную улыбку… шестьдесят лет здесь – это как восемьдесят – там. А то и под сотню.
- Не знаю. Но это правильно. Я буду молиться, чтобы у тебя все получилось.
- Помолись, тетушка. Нам нужны твои молитвы. А муж как?
- Возраст, Соня, возраст. Но знаешь, с этими мелкими его совершенно не чувствуешь. Когда то одно, то другое… да и ежи ему хорошо помогает, и дети тянутся, кстати говоря… ты же не хочешь его отстранить?
Софья возмущенно фыркнула.
- К чему? Он со своими обязанностями справляется, так стоит ли огород городить?
- Иногда я думаю, что если бы не ты, мы и не встретились бы. И его бы в живых не было, и меня уже…
Софья взмахнула рукой.
- Тетя, довольно! Такой чудесный день – и вдруг столько серьезности? Так нельзя! Запрещаю! И вообще – помчалась я кататься дальше, а то уши мерзнут!
- Государыня, срочное письмо...
Софья прошипела что-то невнятное сквозь зубы и приняла свиток. Развернула, пробежала глазами. Царевна Анна наблюдала за изменениями на лице племянницы. Вот минуту назад это была абсолютно счастливая женщина, жена, мать, которая ни о чем, кроме детей и не думала. А сейчас....
Сошлись на переносице тонкие брови, сверкнули глаза, сжались губы – кровавая царевна выглянула во всей красе.
- Соня?
- Этого я не спущу, - прошипела женщина не хуже трех гадюк. – Много на себя берет этот мерзавец!
- Сонюшка?
Письмо смялось под тонкими пальцами, блеснуло рубином кольцо – и показалось Анне каплей крови.
- Все в порядке, тетушка. Все хорошо.
- Алеша? Ванечка?
- И с ними тоже. Это другое... политика, будь она неладна!
- Да неужели? – поддразнила Анна племянницу.
Софья бросила взгляд на детей.
- Алёна!
Царевна Анна покачала головой.
- Девочку-то зачем от игр отрывать?
- Тетя, а как еще ее учить прикажешь?
- Пусть бы хоть погуляла, подурачилась...
- Она хочет править. И если захочет когда-нибудь занять мое место, пусть знает все заранее. Не будет у нее никаких беззаботных минут, ее в любой момент могут оторвать от семьи и заставить заниматься делами. И – будет заниматься, как миленькая, потому что иначе и семьи у нее не будет, и страны. А не нравится – я никого не держу.
- Мам?
Боярышня Елена улыбалась. Потом перевела взгляд на мать, на письмо в ее руке – и помрачнела.
- Что-то серьезное?
- Да.
Елена оглянулась на хохочущих друзей, на мать, опять на друзей...
- Мне с тобой?
- Как сама захочешь.
- Минуту?
Софья кивнула – и наблюдала, как Елена, подъехав к смеющимся друзьям, что-то говорит им, те кивают, а девочка опять направляется к матери.
- Я готова.
Софья переглянулась с Анной – и тетушка согласно опустила веки. Да, девочка неглупа. Не сбежать к матери и потом задрать нос – вот, мол, вы тут в игрушки играете, а я уже делами занимаюсь. Нет. Наверняка...
- А ребятам ты что сказала?
- Что переоденусь и вернусь. Ты ругаешься, у меня ноги мокрые...
Софья коснулась плеча дочери.
- Умничка. Идем?
- Да, мам...
Елена отлично понимала, что пользы от нее будет мало. Но начинать надо с азбуки, а не с греческих текстов. Вот она и будет учиться у матери. Хорошо учиться, чтобы та потом ей гордилась.
Царевна Анна оглянулась по сторонам и быстро перекрестила девочек. Пресвятая Богородица, помоги им, защити, спаси и сохрани...
Она уже не слышала разговора между матерью и дочерью.
- От кого письмо, мам?
- Читай. И скажешь, что ты о нем думаешь.
В письме было донесение от ее величества Анны де Бейль, ныне королевы Франции. Про Людовика, Леопольда и Польшу.
Елена прочитала, нахмурилась.
- Стервятники. Твари.
- Верно. Еще что скажешь?
- Что Европе не нужна сильная Польша? Безусловно. Им и сильная Русь не нужна.
- А нам что делать в связи с этим?
- Узнать все подробнее. Предупредить дядю Михаила и тетю Марфу.
- Так. А еще?
- Подготовить ответный ход. Чтобы никто и не задумывался посягнуть на то, что принадлежит русским.
- Польша нам не принадлежит.
- Но она наш союзник. А своих надо защищать, верно?
- Верно. А нам нужна сильная Польша?
Елена задумалась.
- Зависит от обстоятельств. С одной стороны, они сейчас стоят между нами и Европой. Это плюс. С другой – можем ли мы их съесть и не подавиться? Мне кажется – нет? – Софья качнула головой. Все правильно, хватит, навоевались с поляками, отцу спасибо. Сейчас и так проблем хватает. - С третьей, если нельзя их присоединить, лучше пусть там у власти будут наши родственники, чем абы кто?
- Еще какие варианты?
- Конечно, нам интереснее присоединить Польшу, но это со временем, только со временем. Сейчас мы не сможем этого сделать безболезненно, значит, надо готовиться, а пока выглядеть их друзьями. В политике ведь нет постоянных союзников, а есть только постоянные интересы?
Софья кивнула. Ну, мыслить логически ребенок учится. И начинает понимать, в каком… «розовом масле» постоянно возится мама. Теперь надо еще подумать самой. И в одном-то Елена точно права. Спускать такое Леопольду нельзя.
Туркам, что ли, помочь по-дружески? Надо подумать...
***
- Алешка, это безумие.
- Пусть. Но выбора у нас нет. Сейчас Карл и Кристиан держат друг друга за горло. Либо мы ударим, либо… Вань, ты все сам понимаешь. Ты вообще к жене хочешь?
Хотел. Так что…
Идея была из разряда самоубийственных и безумных, но когда это останавливало русских? Тем более – нет плохих идей, есть плохая организация. Зима выдалась холодная, лед на Балтике был толстым и крепким, и вот по этому-то льду Алексей Алексеевич собирался пройти почти сто верст, поближе к Стокгольму. И ударить в тыл армии Карла.
Продумано было все возможное. От продуктов – на льду ведь не разведешь костер, а потому требовалась жирная пища, чтобы люди не перемерзли и не голодали, и валенок с меховыми шапками, до лыжных салазок.
Аландские острова звали и манили. Сейчас там не ждут врага, шведский флот встал на якорь, русский тоже пришвартован, кто в Риге, кто в Копенгагене. Опасность, впрочем, была, и немалая.
Погода.
При южном ветре лед мог взломаться и встать дыбом, торосами. Тогда пришлось бы бросить пушки, которые встали русской казне не в один рубль, пришлось бы возвращаться назад, губя боевой дух армии. Но Алексей Алексеевич собирался пойти с войском. И если солдаты повернут назад, то только после его смерти. Алексей не настолько сильно боялся рисковать своей жизнью, как его отец. Алексей Михайлович воевал, да, но никогда не лез в первые ряды, всегда находился подальше от поля боя.
Алексей Алексеевич мог позволить себе пойти с войском. Он тоже собирался не драться, а командовать, но, случись что – и у него есть наследник. И Соня удержит власть до его совершеннолетия. Она Александра не бросит.
Его отговаривали. Но…
Я не могу требовать от своих людей того, что не сделаю сам.
Алексей не знал, что эти его слова станут историческими. Более того, станут путеводными для всех царей земли Русской. Он просто сказал то, что думал. И пошел с войском, в простой одежде, так же, питаться с ними солдатской едой, так же штурмовать Большой Аланд, потому что иначе нельзя.