- Аня твоя, Андрей. А я твоей и не была.
Маше вдруг показалось, он сейчас зарычит, верхняя губа дернулась, приоткрывая зубы. Удивительно сколько горечи и боли плеснулось сейчас в его глазах. Злости, отчаяния.
И в этот момент его смартфон зазвонил в третий раз.
Третий звонок, как в театре. Это знак.
Вместе с третьим звонком треснул тот мнимый купол невидимости, отделявший их от всего зала. Начался откат, заливая душу ядом разочарования. Маша встала, понимая, что и так засиделась.
- Приятно было встретиться, Ане привет передавай...
Он не дал закончить.
- Я ухожу от Анны.
Услышь она это три с лишним года назад...
- Это ваше дело, Андрей, - Маша взглянула на часы, светившиеся на огромном табло, и заторопилась. - Две минуты давно истекли, прости, но мне пора.
- Нет, подожди!
И снова настойчивая трель телефонного звонка. На мгновение они застыли, глядя друг на друга, потом Андрей скрипнул зубами, рыкнул:
- Мы не закончили. Я найду тебя!
И все-таки принял вызов.
***
Это все уже было далеко. Где-то в другой вселенной Андрей огрызался, рыча что-то в трубку, и резал воздух рукой. Маша отвернулась и пошла туда, где ее, она знала это, ждали.
Наверняка драгоценный арийский шеф наблюдал, как его «юная коллега» справится с нештатной ситуацией. Здесь и сейчас она смогла отстоять свой профессиональный уровень, справилась.
Женщин ведь предпочитают не брать на такую работу, не только потому что они уходят в декреты или уступают мужчинам по части выносливости и умственных качеств. Все гораздо сложнее и проще. Профессионализм складывается из очень многих составляющих. И отношения полов никто не отменял, а женщины гораздо уязвимее, беззащитнее в этом плане.
Кажется, шеф был доволен, глаза одобрительно блестели, хоть на каменной физиономии и застыло какое-то новое нечитаемое выражение.
Маша поправила безупречную прическу и через силу улыбнулась.
Пошла на автопилоте. Плечи расправить, голову выше, но подбородок не задирать. Гордость и самоуважение. А то что ног не чувствует, ватные, так это откат, конечно же. Просто перенервничала от неожиданности.
Главное не слушать, что там в глубине скулит сердце.
Не. Надо.
***
Но наблюдал за ней не только Отто Маркович.
глава 35
Холодная, далекая, как коркой льда покрытая. Смотрел и не понимал.
Андрей искал в этой чужой женщине Машу и не находил! Пытался пробиться, хотелось встряхнуть ее хорошенько, чтобы очнулась, пришла в себя.
Неужели все забыла? Не могла! Не верил в это, не хотел верить!
Обижена - ДА. Было на что обижаться. На его несчастные проклятые слова те. И что женился тогда задумал на Аньке. Но ведь он ЕЕ был всегда. Весь, с потрохами! А Анька так...
Андрей тогда сгоряча наговорил ужасного, сам не понимал, как из него вылазят такие слова. Но он был очень зол тогда! Ломать себя пришлось. Сорвался.
Думал - поймет. Ведь всегда понимала...
Обиделась. Уехала, наказала его. Сначала думал - одумается, вернется, надеялся. А потом просто существовал без нее, как в безвоздушном пространстве. Знал, что она где-то далеко, чувствовал ее всегда. Как будто между ними было что-то такое... крепкое как канат.
А потом увидел на экране. Машу, отца своего, толпу мужиков вокруг. Просто увидел, как она им улыбается, и понял - все! Канат порвался.
И страшнее этого уже ничего быть не могло.
Так странно было в один день, в одночасье, осознать то, что всегда знал, но не хотел признать, как баран поперек перся. А тут все само на место встало. Он из-за нее от мести отцу отказался. Только ради того, чтобы ЕЕ на два слова вызвать.
Она же...
Только один миг был, когда ледяная корка поплавилась. Узнал в ней прежнюю Машку и понял, вспомнила! Вспомнила!!! Чуть не заорал как дурак. Думал, сердце выскочит из груди.
Но не удалось удержать. Не удалось, не поверила. Сорвалась.
И проклятый Анькин дядька, нашел время в самый неподходящий момент его доставать! Андрей смотрел, как она уходит, отказываясь признать поражение.
Но телефон названивал, и он наконец ответил:
- Да!
- Ты чего сбрасываешь, зятек? Не узнал, что ли?
- Не мог я. Люди тут.
- Люди?
- Да. На форуме я! - рявкнул Андрей, полагая, что разговор окончен. - Давай, пока, Борис Николаевич.
- Ты погоди, - елейный голос провещал из трубки. - Лучше расскажи, жену за что избил?
- Я?! - остолбенел Андрей. - Я Анну пальцем не трогал.
- Да что ты? А она говорит другое. У Аньки челюсть сворочена, лицевой нерв поврежден. И все это твоих рук дело, зятек.
Идиотизм ситуации просто потрясал. Он вообще Анну за все время ни разу пальцем не тронул, что за лажа?! Такой подлянкой запахло.. И тут словно в голове щелкнуло, сами собой сложились слова:
- Челюсть сворочена, говоришь? А откуда я знаю, может, ей любовник морду набил, пока меня дома не было?
В трубке раздался гаденький дядькин смех:
- Ну ты не путай берега, зятек. Это жена, а не та шалава, к которой ты в Москву рванул е***. Так что не дури, давай, возвращайся, Анечка в больнице, сильно расстраивается.
Но Андрею было уже все равно.
- Я не вернусь. Разводиться буду.
- Разводиться? - деланное удивление сменилось смехом. - За тобой должок, не забыл?
- Долг отдам и...
- Э, неееет, - хохотнул дядька. - С тебя еще проценты за моральный ущерб.
Ему хотелось заорать:
- А мне кто моральный ущерб за нервы мои трепанные возмещать будет?!
Но вместо этого Андрей процедил:
- Хрен вам а не проценты, уважаемый Борис Николаевич. Мы так не договаривались.
- Я смотрю ты смелый стал, тягаться со мной вздумал? Силишек хватит?
- Хватит.
- Ну смотри Андрюша, как знаешь, - отечески так, ласково. - Чтоб не пожалел потом.
Андрей всегда чувствовал, что рано или поздно этот момент наступит. С самого первого дня чувствовал. Поэтому заранее подготовился. Конечно, война с Дудиновым здорово потреплет его финансы, но и он мог дать сдачи.
- Не пожалею.
- Ладно, но ты не обижайся потом. Если что... - дядька специально помедлил, акцентируя внимание. - С твоим бизнесом случится...
«Ср*ть я на тебя хотел» - подумал Андрей и уже собирался ответить, но тут дядька жены добавил:
- Или с твоей шалавой.
И отключился.
Андрей похолодел, застыл с трубкой в руке, показалось, земля из-под ног ушла.
глава 36
Время, нужное, чтобы те пару десятков шагов пройти, дало возможность выпрямиться и вновь обрести свои границы. На самом деле, просто колоссальным усилием воли загнать все вглубь себя, Маша осознавала это. Остальное сжирал откат.
Потому что сил оставалось только на то, чтобы держать спину ровно да изображать уверенность. А внутри бушевал шторм, сметая к чертям все выстроенное годами спокойствие. Хотелось кричать, ругаться, вернуться и надавать этому уроду по морде, выцарапать глаза за то, что опять влез в ее жизнь, и опять все перепохабил!
Но вместо этого она сдержанно улыбалась, подавляя противную дрожь и слабость в ватных коленях. Состояние как после наркоза, когда анестезия, проходит и в измученное тело начинает вгрызаться боль.
Силилась собраться, ей же тут еще целый день работать. Высидеть две конференции, с людьми общаться, а Маша чувствовала себя разбитой и пустой, как будто от нее осталась только оболочка. Оболочка двигалась, что-то говорила, сидела в зале рядом с начальством, пытаясь услышать, о чем говорит докладчик, а в голове дрожащее желе, каша.
Прикрыла глаза, чтобы глубоко вдохнуть, отстраниться от всего и заставить себя сосредоточиться на голосе докладчика, и неожиданно услышала приглушенное:
- Мария Владимировна, вам плохо?
Отто Маркович.
Очнулась, мгновенно открывая глаза, проговорила:
- Нет, со мной все в порядке.
Шеф скептически ее оглядел и проворчал в своей обычной манере:
- Мне лучше знать.
Этого только не хватало. Начальственное недовольство сработало не хуже отрезвляющей пощечины. То есть, она настолько не владела собой, что позволила чувствам просочится наружу? Маша сердито вскинулась, но он покачал головой и строго проговорил:
- Уходим, Мария Владимировна.
- Я в полном порядке, Отто Маркович. Сейчас выйду, освежусь, приведу себя в порядок, просто голова немного разболелась, тут... - она неожиданно для себя закашлялась, прикладывая руку груди. - Кондиционированный воздух.
А в голове вдруг пронеслось, то самое. Как она входит в туалет, чтобы освежиться, а следом Андрей. И что в результате может произойти. Кровь мгновенно прилила к щекам, Маша в ужасе застыла с открытым ртом.
Никогда больше! Никогда! Нет!
Дражайший шеф все это время смотрел ей в глаза, потом кивнул каким-то своим мыслям, и встал, протягивая ей руку:
- Все, Машенька, уходим.
Маша чуть не заплакала, все-таки провалила! Не смогла! Все из-за него... Залепетала, пока Отто Маркович вел ее по проходу:
- Но как же работа?
Тот пожал плечами, сохраняя все тоже непроницаемое выражение на арийской физиономии:
- Вы, Мария Владимировна, еще вчера все отработали, больше тут, по большому счету, делать нечего. А вот проанализировать не мешает, - проговорил он, глядя в сторону.
Анализировать?
Даже не думая, чем это ей будет грозить, Маша молча шла следом. Отмечая про себя, что выходили с другой стороны, сразу же на парковку, а оттуда поехали в офис.
Сидела, отрешенно глядя в окно, понимая, что шеф теперь вцепится как бульдог и просто так от нее не отстанет. Свое поведение и расквашенное состояние придется как-то объяснять, а придумывать легенды не было ни сил, ни желания.
***
Как Андрей плюхнулся на стул с трубкой в руке, так и просидел, не имея сил шевельнуться. Действительность обрушилась внезапно, вызывая противный холод в груди. Ощущения на грани паники.
Возвращаться в «семью», как настаивал Анькин дядька, Андрей не собирался. Об этом не могло быть и речи, довольно, у каждого есть предел, свой он вычерпал до дна. До полного опустошения, до суха! У него к Анне ничего не осталось кроме брезгливой жалости, а после сегодняшнего и эта жалость куда-то испарилась.
Предстоящая война с авторитетным дядькой была неприятна, но это издержки, и тут он готов был потягаться, чтобы отстоять свое. Но Маша...
Угроза оказалась настолько страшной, что перекрыла все. Сердце снова сжалось, наливаясь тяжестью, как свинцом. Поплыл страх, отвратительный, позорный, удушающий.
Чтобы выстоять и победить в тех полукриминальных разборках, ему надо было срочно возвращаться. Андрей был уверен, что Анькин дядька тянуть с расправой не станет. Но Машка останется здесь без защиты.
Получалось, единственное, что мог сделать, чтобы отвести опасность от любимой женщины, это отказаться от нее?
Любимой. Чтобы понять это и проговорить для себя вслух, достаточно было представить, что эта ублюдочная сволочь Дудинов может добраться до Машки и что-то с ней сделать. Он и раньше испытывал дикую ревность, при мысли, что к ней кто-то прикоснется, разом вскипала кровь. А теперь это был чистый страх.
И он, идиот несчастный, сам своими руками навлек на нее опасность!
По хорошему, надо было бы исчезнуть из ее жизни, затаиться на годы, уйти на дно. Но смысл?! Он слишком хорошо знал дорогого «тестя», тот скорее сдохнет, чем от своих планов не откажется.
Да и не мог Андрей этого сделать теперь. Ни за что. Отступиться, когда видел вспыхнувшую на миг в ее глазах искру былой страсти? Чтобы опять подыхать без нее, как рыба, вытащенная на песок?! Проходил уже, наелся дерьма! Даже она плюет в него, не желает видеть. Не мог.!
Но и допустить, что ее коснутся эти разборки, не мог!
Поганое ощущение, как будто короста, столько лет застилавшая глаза, наконец с кровью отпала, и открылось то уродливое, что он сотворил со своей жизнью. Знал же, что за все придется платить. Он и готов был бы платить, лишь бы вырваться, снова ощутить себя свободным человеком. Но не готов был к тому, что платить, возможно, придется не только ему!
Лопалась голова, как защитить ее, как везде успеть и не разорваться?! Время. Ему нужно было время, а его катастрофически не хватало.
Ножницы, мать его, ножницы.
***
Неизвестно сколько времени прошло, несколько минут или полчаса, Андрей так и сидел в прострации, мучаясь сомнениями, как снова ожил телефон.
- Да, - ответил Андрей, увидев на заставке лицо своего зама.
- Андрей, - в голосе слышалась серьезная озабоченность. - Склад запчастей горит, только что обнаружили. Ты в курсе, кто это может быть?
Быстро, подумалось Андрею, хотелось сплюнуть, отбиться, послать все к чертям, но на том конце ждали ответа.
- В курсе. Собирай парней, Силыч, и усильте везде охрану. Ты знаешь, что делать.
- А ты?
- Завтра буду, - мрачно отвечал Андрей, понимая, что времени уже нет, война началась.
А он не был готов. Бл***, не был! Оставалось только схватить Машку в охапку и спрятать от всех. Но черт побери, она же не пойдет с ним, заартачится! А у него времени убеждать нет.
Все еще сидел, погруженный в свои мысли, и потому не сразу заметил, что к нему подошел отец. Вольский старший проницательно смотрел на него, и от этого Андрей еще больше ощущал свое ничтожество и бессилие. Так прошла минута, не меньше. Потом отец неожиданно спросил:
- Помощь нужна?
Андрей смежил веки и кивнул, не время выеживаться, когда по всем статьям обоср*лся, и еле слышно выдохнул:
- Да.
Вольский старший протянул ему визитку со словами:
- Освобожусь через пару часов, дождись меня.
- Хорошо. - Андрей крепко зажмурился и опустил голову, зажимая в кулак свою гордость.
Ощущая, как наваливается стыд.
Столько лет видел в отце врага, а как прижало, так и приполз к нему на коленях. Но вместе со стыдом приходило какое-то безумное облегчение. Надежда, что все получится.
***
Он так и сидел смежив веки, разрываясь между желанием немедленно броситься в самолет, лететь назад, потому что там кошмар уже начался, требовалось его присутствие, и атавистическим желанием спрятать Марию, чтобы она была в безопасности пока он со всем этим дерьмом не разберется.
И не обратил внимания, как отец уходя подал какой-то знак тому самому мужику, с которым он сегодня столкнулся в проходе. Тот незаметно кивнул и направился в другой конец хорошо просматривавшегося рукава атриума. Мужчина обосновался за столиком кафетерия по соседству, вытащил гаджет, набрал еще двоих и продолжил наблюдение.
глава 37
Борис Николаевич ведь не врал, Аня действительно лежала в больнице с вывихнутой челюстью, легким сотрясением и перманентно накатывавшей истерикой, которая сменялась периодами полного бесчувствия. Сейчас был именно тот самый период. Молодая женщина смотрела в окно и ничего не видела.
А потом внезапно села на постели, не обращая внимания на мать, причитавшую над уродливыми синяками в пол лица.
- Мне домой надо!
- Куда тебе домой, Анечка, ты посмотри на себя, дочь. Тебе нельзя, пока синяки не сойдут.
- Мне надо, - упрямо повторила она, - Андрей приедет, я должна быть дома,
Женщина только собралась что-то ответить, и тут с резким хлопком отворилась дверь, в палату вошел Анин дядя.
- Ну что, дядя? - подкинулась Аня нервно сглатывая, уставившись на него во все глаза.
Он смерил ее уничтожающим взглядом, бросил на постель сумку, а потом прошел к окну, с грохотом оттолкнув с дороги стул. Какое-то время стоял, глядя на серый фасад соседнего корпуса.
- Дядя... Ну что? - подала голос Аня.
Обернулся. Злой, рот перекошен. Язвительно усмехнулся и бросил Ане в лицо:
- Не вернется твой петушок, так и сказал. Ну ничего, я ему перышки повыщипаю! Будет знать, как кукарекать и на старших голос поднимать.