- Что? - еле слышно выдохнула Аня.
- Разводиться будет!
- Нет. Он не может, мы же венчались...
- Венчались? Так развенчаетесь! - бросил со смехом. - Сейчас все можно, были бы деньги!
- Нет! - вскрикнула Аня, стискивая кулаки, а мать зажала рот ладонью, с откровенным испугом переводя взгляд с дочери на брата.
- Хватить орать, - поморщился он. - Будет тебе новый муж лучше прежнего.
- Я не хочу нового, хочу этого, - упрямо повторила Анна.
- Этот к твоей подружке Машке ушел. Не зря я заподозрил с самого начала, когда увидел, как он на свадьбе ел ее глазами!
Дядя еще что-то обидное говорил, но Аня словно не слышала, снова погрузилась в какое-то странное бесчувствие. Видя, что племянница не реагирует, дядька бросил пару слов ее матери и ушел.
Они снова остались вдвоем, мама, понимая, что девочку надо чем-то отвлечь, вытащила из сумки планшет и положила Ане на одеяло. Та не реагировала, все также сидела, уставившись в одну точку. Женщина вздохнула, завозилась, роясь в принесенных вещах, и не заметила, как отрешенность на лице дочери сменяется злым выражением.
***
Дорога до офиса казалась Маше бесконечной, и все равно этого времени не хватило, чтобы отойти и окончательно успокоиться. Но во всяком случае, этой противной внутренней дрожи она больше не чувствовала.
А настроение ниже плинтуса, еще бы, на глазах у шефа опозорилась. Профессионализм на нуле. Вчера еще он ее представлял как коллегу, а значит, ей работать самостоятельно почти с одними мужчинами, а кто исключал тот момент, что на нее будут оказывать такого рода давление? В общем, пока шли до начальственного кабинета Отто Марковича, была мрачная как туча, заранее предвидя, какой разбор полетов ее ждет на эту тему.
Шеф велел секретарше принести кофе и больше их не беспокоить. Сам уселся в кресло, Марии указал на кресло напротив. И вот, пока тихая как мышь секретарша не принесла поднос с двумя чашками кофе и плоской тарелкой печенья, в кабинете висело могильное молчание. Наконец секретарша удалилась, шеф запер дверь.
Маша приготовилась к худшему, даже голову в плечи втянула. Сейчас начнется...
Он налил коньяку, сунул ей в руки бокал, а сам уселся напротив. Свел вместе пальцы и приказал:
- Рассказывайте.
Маша вытаращилась, а он показал на бакал в ее руке и повторил:
- Пейте, напряжение снимает. И рассказывайте.
Она сначала ошарашенно застыла, глядя на него, потом опустила глаза в бокал. Не имело смысла юлить, отхлебнула глоточек и начала рассказывать с самого начала. А он слушал, слушал и вдруг выдал:
- Мария Владимировна, выходите за меня замуж.
глава 38
- Мария Владимировна, выходите за меня замуж.
Если б не сидела, точно села бы на пол. Маша замерла не донеся до рта бокал. Хорошо еще, не пила в тот момент, поперхнуться коньяком не самое приятное.
- Кхммм... - прочистила горло и осторожно поставила на стол пузатый бокал.
И только открыла рот, как он поднял вверх ладонь.
- Не отвечайте мне сейчас, Мария Владимировна. Просто послушайте, что я скажу.
Это было так неожиданно и, честно говоря...
Сработал рефлекс, выработанный за три с половиной года взаимодействия, шеф говорит - надо внимательно слушать. Маша сначала затихла, привычно вытаращившись на него. Потом опомнилась, откинулась в кресле и нахмурилась, прикрыв шею рукой.
Теперь уже включилась аналитика. Не тот случай, обычная схема не работает.
- Э, - начала было она, ища слова, как бы это помягче.
Отто Маркович ей правда очень нравился, она даже считала его идеальным, в некотором плане, но... Но.
Он снова остановил ее.
- Подождите, Машенька. Давайте вы все-таки выслушаете меня, хорошо? - проговорил Отто Маркович вставая.
И отошел к окну, как будто ему нужно было пространство. Уже оттуда скомандовал:
- Поешьте чего-нибудь, сладкое тоже неплохо снимает стресс, а кофе придаст бодрости.
Механически потянулась за печеньем, а голове мелькнуло: все-то он знает, не шеф, а кладезь мудрости! И мудрость не замедлила из него политься.
- Видите ли, Мария Владимировна, - он немного скривился и почесал правую бровь. - Дело в том, что я знаю о вас все.
-...?
Так и застыла с куском печенья во рту. В сочетании с его каменной арийской физиономией звучало в какой-то степени даже угрожающе. Захотелось вдруг закурить, хоть она не касалась сигарет с самого выпускного.
Раухен ферботен - мигнула в сознании картинка с плакатом «Курить запрещено».
Маша провела рукой по лбу, отгоняя наваждение, и поспешила запить все это хорошим глотком кофе. А он повернулся к ней и начал:
- Я знаю, какое у тебя настроение. Знаю, когда туфли жмут или устали ноги на каблуках. Знаю, как выглядит неуверенность, которую ты прячешь, выпрямляя спину и полнимая голову, но при этом опускаешь подбородок. Это, милая Машенька, осанка цариц. Знаю, как могут блестеть глаза, когда работа выполнена на отлично. Ты перфекционистка, также как и я. Знаю, когда тебе хочется есть, даже если ты этого не чувствуешь.
Маша вздохнула, беря с тарелки еще одно печенье, есть и вправду хотелось.
- Я даже знаю, когда у тебя месячные.
Что....?!!! Вот так, в лоб?! Это было слишком!!!
Маша закрыла рот ладонью. Нарушение мыслимых и немыслимых интимных границ!
- Вы...! Отто Маркович, я бы просила...
- Я также знаю, как выглядит твое смятение и страх. Ты ведь испугалась сегодня, Машенька, - мягко проговорил он. - Вопрос в том, чего или кого?
И опять в лоб. Он безжалостно стаскивал все ее щиты, сковыривал корки. Как будто она могла сейчас ответить, кого она испугалась больше, Андрея или себя?
Как врач, блин. Как врач! Только набрала полную грудь воздуха, чтобы...
Но тут неожиданно зазвонил его смартфон.
- Я отвечу? - спросил разрешения, как будто она могла отказать.
Пока он что-то говорил вполголоса, Маша пыталась переварить.
Это вообще, что было?! То, что он сейчас сказал, было в высшей степени странно. Такие откровения... Но если это признание в любви, то она китайский император!
Впрочем, взглянув тайком на прямую арийскую спину начальства, прикинула: розовые сопли и Отто Маркович? Однако телефонный разговор невольно зацепил Машу, потому что шеф в какой-то момент бросил на нее косой взгляд и весь неуловимо подобрался. И после этого отвечал односложно, только нет и да.
А как отбился, уселся на подоконник и как-то странно не нее уставился. Повисло молчание. Наконец он проговорил, проводя ладонью по лицу, как будто стирал эмоции или усталость.
- Значит так. Я даю вам месяц отпуска за счет фирмы, отдохнете и заодно и обдумаете мои слова.
- А как же работа?
- Если я даю отпуск, Мария Владимировна, не стоит возражать.
Ага, Арбайтен унд Орднунг! Орднунг унд Арбайтен! Маша едва сдержалась, чтобы не закатить глаза.
То что, для нее делал, было исключительно, тут просто не найти границ благодарности. Но как, в какой форме...
- Спасибо, Отто Маркович, - проговорила Маша, поднимаясь из кресла.
И уже поворачивалась к двери, полагая, что на сегодня это непростой разговор окончен, когда услышала:
- Подождите, я еще не все сказал.
глава 39
Не все сказал?
Маша замерла на полушаге. Обернулась, как-то странно и тревожно это вдруг отдалось в сознании. Ее начальник уже сидел за своим рабочим столом, руки сцеплены в замок. Прочистил горло и выдал:
- Я бы предпочел, чтобы вы сегодня же переехали о мне, Мария Владимировна. Мне так будет спокойнее.
Что?! Ему будет спокойнее? А ей? Она ведь еще не озвучила даже намерения обдумать его предложение. Как-то это было слишком. Нахрапом!
Маша нахмурилась, а он продолжал, глядя куда-то в угол:
- Обещаю, что не прикоснусь вас и пальцем, мы даже можем не видеться, у меня достаточно большая квартира.
Он опять заступал ее границы. Это было допустимо на работе, но не в личной жизни. Неужели это из-за того, что она позволила себе быть с ним откровенной?
- Благодарю вас, Отто Маркович. Но об этом не может быть и речи. Не стоит обо мне беспокоиться, я вполне в состоянии позаботиться о себе сама.
Кивнула ему и повернулась, чтобы уйти. Нагнал.
- Подождите!
- Зря я вам все рассказала, - с досадой проговорила Маша, глядя на удерживавшую ее руку.
Отдернулся, словно обжегшись, и застыл, пристально глядя ей в глаза. Потом шумно выдохнул и сказал:
- Ты не понимаешь опасности, Маша. Но... - тут он покачал головой и усмехнулся. - Браво, стальная королева. Браво! Ладно, идите домой, Мария Владимировна. Увидимся завтра.
Стальная королева? Нет, серьезно? Вот может же, когда хочет...
Откровенно говоря, Маша здорово рассердилась, а этот внезапный комплимент ее просто обескуражил. И потому вместо того чтобы испепелять Отто Марковича взглядом, как она собиралась сначала, Маша не сдержала улыбку.
Все-таки, что ни говори, а эмоциональная встряска здорово поднимает настроение.
***
Мария ушла, а он озабоченно нахмурился. Звонок Вольского старшего основательно спутал карты. Отто Маркович осознавал, что разнервничался и перегнул палку.
Но ей может грозить опасность, и ведь не объяснишь. Не хотелось пугать девушку, превращать ее жизнь в кошмар. Значит, придется действовать по своим каналам. Хоть это и... Он недовольно цыкнул.
Потянулся к смартфону, задумчиво постучал трубкой по ладони, а потом набрал номер Натана Вальдмана.
***
В жизни Андрея Вольского так много переменилось за последние пару дней, как будто песочные часы его судьбы враз перевернулись. Наверное, иначе и не могло быть, он слишком долго томился, подавляя себя. Копилось напряжение, песок терпения высыпался и высыпался, растворяясь в душе ядом разочарования. А теперь он разом оборвал путы, словно свежего воздуха глотнул после трех с половиной лет удушья.
Но внезапные перемены оказались не столь радужными, как ему того хотелось. Андрей опять просчитался в главном. И теперь, если бы не помощь, так просто и без условий предложенная отцом, он просто не знал, как разорваться.
Удивительно, но после стольких лет молчания говорить с отцом оказалось неожиданно просто. Подумать только, Андрей с детства копил зло, лелеял обиду, а отец развеял все это одной фразой:
- Теперь понимаешь, сын, каково это, с одной бабой жить, а любить другую?
Он смотрел в глаза отца и видел себя. Жить с нелюбимой, да еще если она душит тебя, невозможно. Увидев понимание в его взгляде, отец кивнул. Сказал просто:
- О том, почему я ушел от твоей матери, рассказывать не стану. Захочет, сама скажет тебе правду. А не захочет, значит, так тому и быть.
Слова засели занозой в сознании Андрея, и как-то сами собой начали складываться кусочки мозаики. Оттенки чувств, скрывавшиеся в обвинениях матери, всегдашняя недосказанность, которую он принимал на веру. Во взрослой жизни все гораздо сложнее, чем когда-то казалось ребенку, теперь он знал об этом не понаслышке.
Отец предложил помощь. Конечно, с его возможностями посчитаться с Дудиновым, было куда проще, но Андрею надо было доказать прежде всего самому себе, что он тоже чего-то стоит. Поэтому он просил только присмотреть за...
- За этой девушкой, Марией Вайс? - договорил за него отец. - Судя по тому, как прошла ваша встреча, ты крупно перед ней облажался?
Крупно. Не то слово. Так крупно, что теперь не знал, как расхлебаться. Да еще и угрозу на нее навлек.
- Так ты сможешь обеспечить ее безопасность тут, пока я разберусь со своими делами там?
- Конечно, сын. И... за мать можешь не беспокоиться, с ней все будет в порядке.
Андрей удивленно взглянул на отца, а тот поморщился, отводя глаза и провел ладонью по столу:
- Всегда за ней присматривал. И за тобой тоже.
А потом усмехнулся, махнул рукой:
- Ладно, иди, занимайся. Каждый мужик должен найти бабу по себе и выиграть свою войну. Вернешься, переговорим.
***
Поддержкой отца заручился, можно было лететь обратно, тем более что ему тут уже телефон оборвали. Но, прежде чем ринуться в бой, Андрей хотел увидеться с той, ради которой он теперь шел по своим следам обратно, перелопачивая кучи дерьма.
Адрес Марии Вайс раздобыть оказалось непросто, если бы не ресурс отца, неизвестно, как бы выкручивался. И вообще это непривычное ощущение, что у него теперь есть «спина», оно согревало. До вылета оставалось еще несколько часов, Андрей поехал к Маше.
Они нехорошо расстались, надо было... Признаться, что опять вел себя как идиот и все испортил? Сказать спасибо, что помирила его с отцом? Благословение получить?
Он и сам не знал.
глава 40
Это выходя из кабинета Отто Марковича Маша чувствовала прилив энергии, и даже настроение ушло в плюс, а по дороге домой, все нахлынуло снова. Настолько резко, что она даже не смогла ехать дальше, свернула к обочине и остановилась. Наплыв эмоций как удар.
Несколько секунд, а может, минуту, сидела, закрыв глаза. Стараясь глубоко дышать, чтобы подавить душившее ее ощущение неправильности. Что творится с ее жизнью?
Что творится с ее жизнью опять?!
Глубокий вдох, медленно выдохнуть через рот. Еще и еще раз. Удержать контроль над собой, иначе она расползется как истлевшая ветошь. И ничего от Марии Вайс не останется.
Но чтобы удержать тот стержень, который помогал ей жить все эти годы, придется заглянуть в себя.
Медленно открыла глаза. Медленно повернула ключ в зажигании и не спеша вырулила на полосу. Гнать, юлить в пробке, где все норовят подрезать или проскочить раньше тебя, сейчас нельзя, голова другим занята.
Не спеша ползла, прижавшись вправо, прокручивала в голове дневные воспоминания, пыталась как-то все соединить, связать. Но как бы ей ни хотелось, не связывалось. Выходили две параллельные системы, и ни в одной из них не находила она своего места.
Замуж за дражайшего шефа? Будет крепкая семья, дети, двое, она их даже видела, мальчика и девочку, как и всю остальную жизнь до самой старости. Все хорошо, ровно.
Только обрадоваться не получалось. Потому что не заслужил этот мужчина взамен своих чувств (если они, конечно, живут в его арийской груди) получить от нее прохладное сердце. Уважать - да, но сможет ли она полюбить его, сделать счастливым? А иначе принять его предложение было бы бесчестно.
- Неужели все упирается в проклятую постель?! - противился, приводил доводы рассудок. - Подумай хорошенько, ведь такими предложениями не разбрасываются!
Она и думала. О том, что придется ложиться с дражайшим шефом в постель, он ведь не имел в виду фиктивный брак.
Однако при мысли о постели совсем другое лезло в голову.
Картины безумные, жаркие. До озноба горячие, у нее от этих образов до сих пор прикрывались глаза и быстрее бежала кровь. Как это унизительно!!!
Но подсознанию было плевать на все блоки, которые пытался выставить рассудок.
Оно как оголодавший хищник жрало воспоминания.
А ведь Маша уже смирилась, думала навсегда избавилась от своей дурацкой позорной чувственности. Казалось, тогда Андрей своими словами выжег в ней что-то, стер, уничтожил. Свыклась с мыслью, что, возможно, она так и останется одинокой, потому что не сможет быть ни с кем, ничего не чувствует. Так даже лучше.
И как же ужасно было сознавать, что стоило этому гаду появиться, ей снова покоя нет!
Кошмар какой-то. Замкнутый круг.
***
Незаметно подъехала к дому, припарковалась, уже собиралась выйти из машины, зазвонил смартфон. Потянулась, вытащила гаджет из сумочки - номер был иногородний, осторожно ответила:
- Да.
- Радуешься?
- Что? - не поняла Маша, узнав в трубке голос подруги. - Аня, ты, что ли?!
Спустя три с лишним года полного молчания, это было неожиданно, мягко говоря.