Было очень некомфортно хозяйничать в чужом доме. Нет, я уже знала, где лежат вещи и не стеснялась ими пользоваться, но готовясь ко сну в одиночестве чуть не сошла с ума. От каждого шороха готова была бежать к двери — встречать Сергея. Однако он все не возвращался. Лежа в пустой, слишком большой для меня постели, я не могла уснуть. Таращилась в потолок, повторяя про себя, что не смогу здесь жить. Это слишком! И еще удивлялась маме, которая вот ради этого вышла замуж…
Замок входной двери щелкнул во втором часу ночи. К тому моменту я уже начала вспоминать, сколько нужно выждать времени, прежде чем заявлять в полицию о пропаже человека. Нет, всерьез я ничего такого не думала (версия с местью казалась более правдоподобной), но было бы забавно заявить о пропаже новоявленного депутата. Вот бы переполох поднялся…
Пока я лелеяла кровожадные мечты с участием репортеров и одной уже изрядно потрепанной репутации, Сергей прокрался в спальню. Повернувшись на бок, я решила притвориться спящей, и теперь старалась дышать глубоко и размеренно. А сама прислушивалась. Раздался звук отъезжающей в сторону дверцы шкафа, шелест трения пиджака о рубашку, с легким свистом развязался галстук, звякнул ремень, зашуршали брюки, рубашка, запонки стукнули о дерево прикроватной тумбочки, с тихим щелчком открылась дверь ванной комнаты и, наконец, издалека застучали капли воды.
Задерживаться в душе Сергей не стал. Можно было сделать вид, что он меня разбудил, но я обижалась на него за отсутствие и не хотела разговаривать. Согреться Сергей почему-то не захотел и прилез прямо ко мне, по-медвежьи сгребая в объятия. Так с ним спать я. вообще, любила, но на этот раз не радовалась: от холода его тела по коже побежали мурашки. И вообще на банкете, видимо, неплохо выпили: даже сквозь ментоловую зубную пасту пробивался запах спирта.
Ну зашибись приехала. Сплошные приятности! Не сдержавшись, тяжко вздохнула, сбиваясь с ровного «сонного» дыхания и потянула выше одеяло. Подумала еще, что Новийский испоганил идеей переезда идеальные отношения. И пообещала себе больно его стукнуть, если вдруг придумает что-нибудь еще в этом духе.
Утро, однако, отомстило Новийскому с лихвой. Обычно я предпочитала идти на йогу из своей квартиры, ибо ближе, но тут уже выбирать не приходилось, и неумолимый будильник столкнулся с похмельем Сергея ровно в шесть утра. Новийский не стал геройствовать и застонал в голос:
— Уля! Ты не могла пропустить свою тренировку хоть сегодня?
— Нет, с чего бы? — изобразила я искреннее недоумение, хотя, услышав противный писк, сама чуть не сдалась. В конце концов, спала я ужасно. — С добрым утром, кстати!
— С добрым. Счастлив, что ты здесь.
Наверное, Сергей сам не понял, насколько иронично это прозвучало. Я очень постаралась сдержать смех. Что ж, взаимопонимание — ключевой критерий успеха, не так ли? А совместное проживание — целый мир недокументированных возможностей отмщения, и я собиралась постичь их все.
Как оказалось, Новийского очень задело мое нежелание переезжать, и последствия оказались затяжными. Начиная с необоснованных претензий и заканчивая очень даже резонными и хлесткими обвинениями. Например, мне и в голову не приходило, что Сергей, у которого почти не бывало плохого настроения, просто-напросто уставал на новой работе, как собака. А дома его встречал с порога… мой чудненький характер.
Закончилось это тем, что в ответ на очередную мою ядовитую реплику, Сергей заявил:
— Уля, я очень устал. И, между прочим, был бы не против твоего участия.
— Участия? — переспросила я удивленно. — Ты на что намекаешь? Хочешь, чтобы я ввязалась с твои политические игры?
— Откуда столько негатива? — Судя по прищуру Новийского, именно на это он и надеялся.
— Оттуда: у меня нет на это времени. Я кровь из носу стараюсь побыстрее выкарабкаться из долговой ямы и вздохнуть, наконец, спокойно. Ты же знаешь, во сколько я прихожу с работы, лишь бы получить все премии и надбавки. — Подавляя раздражение, Сергей демонстративно уткнулся носом в каките-то в документы. Попыталась объяснить доходчивее: — Помнишь, ты говорил о том, что помощник Гордеева — не мой потолок? Разумеется, я это знаю и пыталась обсудить возможность карьерного роста, примерно полгода назад. Но едва успела заикнуться о повышении, как этот хитрый еврей ответил, что ничего не может сделать: мое образование профилю компании не подходит. И уйти я не могу, поскольку, как полная дура, взяла больший кредит, чем собиралась. Так вышло. В итоге, Гордеев великодушно накинул мне пятнашку сверх оклада и посоветовал угомониться. Знаешь, это заметно охладило мое отношение к Николаю Давыдовичу. Не хочу зависнуть в его приемной на десятилетие…
— Хм, действительно, — преувеличенно задумчиво постучал Новийский ручкой по губам. — И где бы тебе взять деньги для погашения долга?
— Н-не надо, — выставила я вперед палец, чтобы даже продолжать не смел.
— Уля, — холодно оборвал меня Сергей. — Попроси меня отдать долг Гордееву, и я отвечу «да» не думая и секунды. Это резонная, взрослая просьба, которая лично мне бы понравилась. Способ укрепления взаимного доверия. Я уже прочувствовал, несколько ты щепетильна в финансовых вопросах, и, если хочешь, продолжай ежемесячно рассчитываться по счету, но со мной, а не с Гордеевым, который в наглую пользуется положением. Уверен, как только долг исчезнет, в «ГорЭншуранс» откроется сотня вакансий для журналистов любого возраста и опыта работы. Эта твоя проблема — вообще не проблема.
— Слушай, Новийский, ты мне нравишься, — начала я, и он принял подчеркнуто заинтересованный вид. — Ладно, даже очень нравишься. Вот почему я тем более не хочу вешать на наши отношения мои финансовые проблемы.
После этих слов Новийский усмехнулся, потянулся и погладил меня по щеке пальцами.
— Врешь ты, конечно, лучше, чем раньше, но недостаточно убедительно.
— Я раздраженно отодвинулась от него подальше. — Уля, это один из тех вопросов, решить которые не сложно. Мне вот в новой должности просчитывать кучу вариантов в попытке выбрать правильных людей, правильные слова, манеру поведения — сложно. Но еще сложнее после этого каждый день воевать с тобой. А отдать твой долг Гордееву, чтобы это не препятствовало тебе двигаться дальше — нет. Уж разберемся с этим как-нибудь, чай не дети. Или мы все еще играем в недоверие?
— Хорошо, — огрызнулась я. — Позвони Гордееву, пригласи на ужин вместе с нами обоими в какой-нибудь ресторан. Я с самой весны злюсь на него за этот шантаж. Торговаться со мной он не станет, а с тобой — в самый раз. Плюс, после этого я буду точно уверена, что он о нас знает, исходя из чего проще будет выбирать тактику поведения. Разумеется, долг я верну тебе до копейки.
— Прекрасно, — не сдержал яд Новийский. — Попробую назначить встречу на четверг.
* * *
Призвав Гордеева к ответственности (зачеркнуто) позвав Гордеева на ужин, я здорово переоценила возможности своей нервной системы. Появиться в ресторане втроем и говорить о моем долге… дьявол, да я спятила. Наверное, стоит мысленно поаплодировать себе за то, что я попросила о помощи Сергея, потому что в противном случае осталась бы с носом, а то и вязанкой насмешек. Но все равно я собиралась ужинать в компании двух виртуозов словесного фехтования. Было очень не по себе, до нервной дрожи.
— Послушай, — обратилась я к Новийскому, раздраженно теребя сережку.
— Я сама скажу ему о том, что готова рассчитаться, хорошо? Упомяну, что с твоей помощью, но все равно сама. Это будет правильнее. Не хочу, чтобы ты говорил за меня. Это моя ответственность.
— Пусть так, — не стал спорить Сергей.
Посмотревшись в зеркало, я с неудовольствием отметила, что надела то же самое платье, что в театр и к Лоне не свадьбу. Ну а откуда у меня еще одно подходящее для светских выходов? Нужно было попросить маму и Лону подарить мне на день рождения и Новый год деньги, чтобы купить хоть одно на замену. Мда, и найти еще столько же на подарок для самого Новийского. От такого открыткой не отделаешься!
Вопреки ожиданиям, Гордеев пришел первым. Будто ждал, что мы опоздаем, чтобы потом отчитать как нерадивых юнцов. Не вышло. То, как прошел разговор-приглашение, я не знала, но целых три дня чувствовала на себе оптический прицел взгляда начальника. Не знаю, что именно его так интересовано, но… да вы хоть представляете, насколько это неуютно?!
— Николай Давыдович, — выдавила я улыбку, приближаясь к столику, и Гордеев поднялся, чтобы нас поприветствовать.
Иногда мне казалось, что некоторые манеры к нему приросли намертво, и действует он бессознательно. Ну или сознательно, но только ради Новийского.
— Ульяна, Сергей, — буркнул он, оставив в стороне отчества и однозначно задавая тон беседе.
Тут же в голову ворвалась запредельно странная мысль: моего начальника зовут Колей. Аж передернуло. И я душевного спокойствия ради попыталась сменить фокус внимания. Оглядев стол, сразу поняла, что дело дрянь. Снежно-белые салфеточки и перебор столовых приборов оптимизма не прибавили. Клянусь, я об этом читала, но память, сволочь, как кот Шредингера. То ли вытащишь из нее необходимое при случае, то ли нет. Клянусь, я постаралась послать Новийскому самый красноречивый взгляд из своего арсенала. Позволила выбрать ресторан на его вкус, и что в итоге? Видимо, в следующий раз придется самой искать по отзывам нечто менее помпезное и тыкать в карту пальцем.
В ответ на недовольство Сергей, выдвигая для меня стул, словно случайно скользнул пальцами по моей спине. Наверное, стоило расценить его жест как извинение. Но не скажу, что меня он успокоил.
— Николай, благодарю, что согласились прийти, — кивнул Новийский, едва устроившись за столиком.
— Любопытство бы не позволило поступить иначе, — легко свел на нет любезности начальник. — Полагаю, меня сюда позвали вовсе не для того, чтобы в торжественной обстановке проинформировать о том, что и так всем давно известно?
— А вы отказались бы от такой чести? — насмешливо спросил Новийский.
— Скорее оскорбился, что стою в очереди последним, — хмыкнул он.
— Тогда я с гордостью сообщу, что этот ужин преследует… иную цель.
— Замечательно, — хмыкнул начальник. — Прошу прощения, мне нужно позвонить. Доверяю вам выбрать напиток.
Гордеев поднялся и ушел, а я обратилась к Новийскому:
— Ты куда меня притащил? Обязательно было обставлять с такой помпой?
— Снаружи внутрь, по одному.
— Что? — переспросила я ошеломленно.
— Приборы, — скромно уточнил.
Подумала, что придушу его подушкой. С момента вынужденного переезда я ничего не могла с собой поделать: раздражалась по любому поводу и старалась держать дистанцию. Задыхалась от нехватки личного пространства и точно знала, что Новийский это понимает. А ведь он тоже кипел. Медленно и терпеливо, но неотвратимо. Настолько неощутимо, что момент взрыва мне не удавалось предугадать никогда.
— Все хорошо, — шепнул Сергей, погладив меня по шее пальцем. — Гордеев больше лает, чем кусается. Сама знаешь.
Но беспокойство не отпускало. А женский мозг раздувал проблему до размеров маленькой катастрофы.
— Все нормально? — не дождавшись ответа, переспросил Сергей.
— Да, — вздохнула. — Сколько будут длиться светские беседы?
— До того момента, как принесут горячее. Прикончим его, затем приступим к делам.
— О господи, — вздохнула я обреченно. — К этому моменту я засну носом в тарелке.
— Я постараюсь этого не допустить, — миролюбиво согласился Новийский с улыбкой.
Гордеев вернулся так же стремительно и неожиданно, как уходил. Отчего- то окинул меня пытливым взглядом, уселся и взялся за меню.
К моему удовольствию, скучать действительно почти не приходилось. Новийский с Гордеевым обсудили новый ресторан матушки Сергея, который открылся, но на первых порах не хвастал прибылями. Затем перешли на «ГорЭншуранс», что позволило мне поучаствовать в беседе и выяснить, что увольнение заместителя директора — вопрос решенный. Как ни странно, Гордеев поинтересовался моим мнением о парочке начальников отделов, способных претендовать на эту роль. Так сказать, захотел увидеть их глазами простых смертных. Я попыталась, конечно, помочь, но честно предупредила, что приемная начальника — место сакральное, и сотрудники не воспринимают нас с Катериной в отрыве от самого Николая Давыдовича. Ну и, соответственно, осторожничают.
— Решили взять человека из своих? — заинтересовался Новийский.
— Ну что делать, если единственный толковый кандидат не только пробился в региональное Законодательное Собрание, но и завербовал мою помощницу. Оплошал я с вами, по всем фронтам оплошал, — скривился Гордеев и сделал глоток вина. — Однако вы сегодня подкачали,
— подметил начальник, выразительно глянув на свой бокал.
— Виноват, — покаянно подтвердил Новийский.
Я искренне удивилась, поскольку мне вино показалось очень приятным, но внезапно под столом почувствовала, как Сергей мягко коснулся моего колена, будто веля не делать резких движений и не перечить.
— Оставлю за вами право выбора следующего напитка, — пожал плечами Новийский, сводя на «нет» зарождающийся конфликт.
Гордеев самодовольно кивнул, будто только этого и добивался, и сменил тему:
— Смотрю, вы никак от журналистов не отобьетесь.
— От них надо не отбиваться, куда лучше найти способ сосуществовать с пользой для обеих сторон. Да ведь, Ульяна? — спросил он меня.
— Естественно.
— Неверно, — оборвал Гордеев. — Вам не хватит опыта не заиграться. С вашей супругой тоже все пошло не по плану.
— Имелся неучтенный фактор.
— Неучтенный фактор есть всегда, — фыркнул Гордеев. — Вон сидит совершенно неучтенный, — кивнул на меня. — Я ни в коем случае не намекаю на вашу неправоту, но… дети есть дети. Доберутся до нее ваши прикормленные репортеры, и что тогда?
Мне этот разговор совершенно не нравился.
— Значит, нужно быстро и правильно воспитать. Какие еще варианты? — отвечал в своей манере Сергей.
— Знать бы еще, где эти быстро и правильно лежат, — закатил глаза Гордеев. На этот раз он точно намекал на сына. — Это определенно такой же случайный дар, как абсолютный музыкальный слух. Вот с ним мне повезло, а с талантом воспитателя…
— Тогда предлагаю тост за то, что я никогда не обладал безупречным слухом, — перевел беседу в шутку Новийский.
А я помимо воли сравнила их беседу в игру в дурака. Ты упорно отбиваешься, а какой-то гад подкладывает и подкладывает тебе карты. И либо ты вышвырнешь все карты, либо станешь обладателем огромного веера позора.
К счастью, вскоре принесли горячее, и за столом воцарилось пятиминутное молчание. Это было и хорошо, и плохо, так как стоило подумать о предстоящем разговоре — нож в руке дрогнул. Все вдруг показалось таким до ужаса нелепым. Я даже себе не могла до конца объяснить, зачем перевожу долг из одного «банка» в другой. Не собираюсь же я всерьез уйти из приемной или даже «ГорЭншуранс». Страх сковал горло, и кусочки пищи перестали пролезать в него. Единственное, что я могла: следить за тающий содержимым тарелок мужчин. И все думала, когда начать. И дотянула до вопросительного взгляда Сергея. Про себя даже выругалась: как же сложно-то! Без него точно все пропало бы…
— Николай Давыдович, — начала я. — Собственно, я хотела с вами обсудить еще один момент.
— Я слушаю, — без толики удивления ответил он.
— Я собираюсь погасить оставшуюся часть долга. Единовременно, на следующей неделе.
— Я смотрю, вы весьма спешите, — было мне ответом.
— Больше года прошло, — нахмурилась я. — Разве это быстро?
— Не с займом. А с вашим… — поморщился, — романом. Сколько оставалось? Тысяч пятьсот? Шестьсот?
— Примерно, — уклончиво ответила я.
— И как долго вы будете гасить долг, — уточнил Гордеев. — При этом оставаясь обязанной человеку, с которым вас уже через пару месяцев может ничего не связывать?
Это было, конечно, в яблочко, и я заметила, как побелели сжимающие нож пальцы Новийского.