— Я сам это сделаю, — предложил себя в добровольцы стилист и, заметив, что я сделала шаг назад, схватил меня за руку. — И не под соусом, а под чашечку кофе. Я достаточно давно знаю босса, чтобы запомнить: соусы он не любит. Только чистый вкус.
— Влад! — фотограф разве что руками не всплеснул от явного возмущения. — Я, конечно, понимаю, что девушки, которых ты вынужденно рассматривал почти три недели на этом кастинге, тоже далеко не модели. Но у них хотя бы есть формы! А что есть у твоей протеже?!
— Я уже говорил, но если ты хочешь ярких деталей, их есть у меня! — стилист тоже повысил тон и чуть сильнее сжал мою руку, не позволяя отойти в сторону и улизнуть. — У нее есть красивые глаза, выразительный взгляд и…
— И все? — хмыкнул фотограф.
— И… — стилист взглянул на меня, секунду подумал, и вдруг в его глазах промелькнуло торжество. — И обалденное красное платье, которое я ей дарю!
И фотограф, и я — взглянули на стилиста одновременно. Вот только фотограф смотрел на него, как на сумасшедшего, а я, как на маленькое и странное Божество. Впрочем, ничего удивительного, взгляды мужчины и женщины всегда отличались. Особенно в тех вопросах, что касались одежды…
— Так, рыба моя… — фотограф косо взглянул на меня и перевел взгляд на стилиста. — А не слишком ли золотая рыба выходит?
Уловив в этих словах далеко не прозрачный намек, я попыталась высвободиться из захвата стилиста, но он не позволил. Сильнее сжал ладонью мои пальцы, хмуро взглянул на фотографа и тихо — так, чтобы слышали лишь он и я, дал дельный совет из личного опыта:
— Ты поосторожней, Калинский. А то ведь эта девушка не только меня не знает, но и тебя — так что по боку ей наши авторитеты. Да и подруга у нее жуткая… эм, жутко обидчивая. И с очень тяжелым ударом.
— Да ну, не станет же она… — фотограф с сомнением взглянул на Ларису, которая ему лучезарно улыбнулась, и едва заметно выдохнул. — Не станет!
— Я тоже так думал, — с грустью заметил стилист. — И дважды ошибся.
Мужчины взглянули на меня, а я…
Знала, но не стала убеждать, что они в безопасности. Изобразила задумчивый взгляд и, пожалуй, мои актерские навыки не такие скверные, как некоторые считали, потому что фотограф снова окинул меня цепким взглядом.
— Не уверен я, что может получиться что-то действительно интересное, — с огромным сомнением протянул он.
— Ты уверял, что профи! — подначил его стилист. — Я тебе не верил, а сейчас у тебя есть отличный шанс доказать…
— Имел я в виду что-то кому-то доказывать… — пренебрежительно отмахнулся Калинский, но когда в очередной раз посмотрел на меня, его глаза явно горели азартом. — Хотя, почему бы и нет? Мне крайне интересно посмотреть и послушать, что скажет босс, когда ты к нему подойдешь…
Уже через минуту творческий процесс запустился. Поначалу я сильно переживала и старалась понравиться, а потому моя улыбка казалась Калинскому неестественной, глаза тусклыми, а лицо неживым. Но потом я попыталась расслабиться и отпустить себя. Не сразу, но, по-моему, у меня получилось.
— Практики ноль, но не все так плохо, рыба моя, — сказал по окончании съемок Калинский. — Думаю, у тебя будут хорошие снимки.
— То есть, в кастинге я прохожу дальше? — нервно спросила я.
Фотограф пожал плечами, кивнул на стилиста и отошел. А Корнев стал объяснять, что он покажет мои фотографии боссу, что постарается, что у меня будет шанс — пусть и не стать лицом новой кампании, но, может быть, промелькнуть…
Промелькнуть…
Ну да, это мой вариант.
Так привычно…
И все же я была ему благодарна за помощь. Мало ли? А вдруг я промелькну так ярко, что не забудусь через минуту? И еще… Он даже намека не допустил на то, что в качестве благодарности его устроит что-то помимо «спасибо».
Расстались мы с ним на вполне позитивной ноте, и все же подруга заметила мое состояние.
— Ты, главное, не кисни сейчас, — нравоучительным тоном сказала она. — Сейчас для этого не очень подходящее место — подвал и суетно. А вот вернемся домой, наберешь себе ванну и отмокай да кисни в воде, сколько душе угодно!
— Отличный план, — похвалила я и почувствовала, что тоска действительно отпускает.
Другие модели уже переоделись и, увидев, что Калинский освободился, атаковали его вопросами. Лариса отнеслась к этому равнодушно, у нее не было никаких вопросов, так что она просто меня ждала. А я было начала снимать красное платье, а потом вспомнила, что оно мое и…
Задумалась.
И засмотрелась на горшок с хлорофитумом, который, солидно пожелтевший, стоял под серой стеной. Интересно, кто его принес и зачем? Для фото с моделями он явно не в самом прекрасном своем состоянии. Неприхотливый, очень полезный: и воздух очищает, и вредную энергетику впитывает, и очень красивый, с мясистыми длинными листьями… А в благодарность за все это его практически уничтожили. Практически, но… даже до мусорки донести поленились. А вдруг бы его кто-то увидел и взял к себе?
Цветок казался печальным, обиженным и нуждающимся в помощи, и я не удержалась и подошла к нему. Погладила его листья, вздохнула, увидев, что земля не просто сухая, а каменная. И, поддавшись порыву, взяла растение в руки. А оно качнулось ко мне, словно умоляя забрать, попытаться его спасти, раз уж увидела, и…
— Ев, — послышался сзади голос подруги, — предупреждаю: в твоей комнате подоконник уже занят цветами, а в свою я это убожество не возьму. Я, может, на подоконнике лук стану выращивать!
— Отличная идея, — обернувшись, одобрила я.
Ларисе хватило одного взгляда на мою улыбку, чтобы понять: цветок я в покое не оставлю и убежище для него точно найду.
— Так, ладно, — смирилась она с неизбежным, — давай тогда выбираться на свежий воздух. Пока все модели заняты, ты вызываешь и держишь лифт, а я с твоими вещами медленно ковыляю следом. Могла бы ускориться, но здесь слишком холодный пол, чтобы снимать туфли.
— Как думаешь, этот цветок ничей? — прежде чем начать выполнять поручение, спросила я.
— А ты думаешь, он кому-нибудь нужен, кроме тебя?! — поразилась подруга. — Но даже если и нужен, по древнему обычаю, чтобы цветок прижился, его надо украсть. Так что… вперед, за новыми впечатлениями!
Рассмеявшись, я направилась к лифту. Я не торопилась, зная, что Ларисе идти тяжело. И без того на ее ногах образовались мозоли, а после долгих съемок с фотографом… Кстати, камера ее точно любит…
Я с нежностью провела по желтому листу растения, потом погладила второй, третий.
— Ничего, — пообещала ему, — все у тебя будет хорошо. Я о тебе позабочусь.
А в следующий миг произошло нечто странное и внезапное. Я успела только заметить какое-то движение слева, но толком не поняла, что произошло и как…
Но я вдруг оказалась на коленях. Перед черным массивным джипом. Из которого вышел мужчина. И, встав надо мной, с тяжелым вздохом пробормотал:
— Это что-то невероятное…
Мои колени пекло огнем. Ладони, на которые я упала, смягчая падение, сильно саднили. Цветок, который я обещала спасти, лежал рядом со мной, но уже в разбитом горшке, а этот мужчина…
В голосе столько неприкрытой насмешки, что стало обидно.
И за цветок, и за себя, и за наивные мечты, что я на кастинге услышу именно эти слова…
Услышала.
И от того, от кого безумно хотелось, если слух меня не подводит, но…
— Вставай, недоразумение, — мужчина потянулся ко мне, чтобы помочь, но я отшатнулась.
Стараясь не позволить пролиться слезам, подняла голову вверх и взглянула на мужчину, который меня только что сбил на джипе, но не посчитал нужным хотя бы извиниться. На мужчину, в зеленых глазах которого были только смех и давнишний лед. На мужчину, который, если бы мне повезло, мог стать моим боссом.
Мог.
Но не станет.
Потому что я не смогла промолчать, не смогла уйти просто так. Поднявшись с колен, я подхватила пострадавший цветок и, посмотрев на зеленый лед, сказала почти не дрожащим голосом:
— Карлсон просил передать, что считает выше своего достоинства дружить с теми, кто ведет себя, как поросенок.
А потом, не дожидаясь ответа, ушла.
Чувствуя спиной взгляд мужчины и борясь с сильным желанием обернуться.
Но нет…
Некогда мне здесь задерживаться. Мне лифт занимать надо. Чтобы в последний раз проехаться с ветерком по этому бизнес-центру. И действительно, почему нет?
По своей мечте я ведь уже проехалась…
Глава № 9
— Так, и что с лицом? — доковыляв до лифта спустя минут десять, поинтересовалась Лариса. — Что с цветком, я даже спрашивать боюсь.
— А зря, — печально вздохнула я и, заметив, что на горизонте показались модели, поспешно шагнула в кабину и потянула Ларису. — У нас с цветком одно на двоих приключение.
— Врешь! — обвинила подруга. — Приключение — это что-то приятное, а у вас, судя по виду, произошла некая драма.
Она требовательно взглянула на цветок — тот, понятное дело, ничего ответить не смог. И тогда серые глаза подруги переключились на меня.
Я молчала. Ждала, когда мы уже поднимемся на первый этаж, и недоумевала: кто придумал сделать таким глубоким подвал? С каждой секундой произошедшее накрывало все больше и больше, и…
Безумно хотелось вернуться скорее домой, занять ванную на пару часов, отмокнуть в ней, поплакать вволю, смириться с тем, что я дура и неудачница, чтобы завтра никого не пугать своим траурным видом. И самое главное, чтобы родители не догадалась, как мне на самом деле сложно, и… что я до сих пор не оставила призрачную мечту стать моделью.
Поначалу неудачи на этом поприще еще можно было списать на элементарное невезение, а потом…
Пришла пора признать, что быть моделью — не для меня, и что симпатичное лицо — не гарант успеха и того, что тебя заметят. Я выбрала профессию, далекую от этого бизнеса, я хорошо училась, где-то я даже смирилась, но…
Принять правду никак не могла. Надеялась, трепыхалась, а сегодня…
Сегодня я прошлась каблуками по своей мечте, уничтожила ее, растоптала…
— Ну? — прервал мои терзания голос Ларисы. — Так…
Она взяла меня под руку и вывела из открытого лифта в холл. Требовательно взглянула в глаза, поняла, что я не реагирую, и состроила просительную рожицу большого кота, любимца семьи и вообще того, кого нельзя обижать, даже если он виноват.
— Ев, — простонала она и разве что хвостиком не вильнула. — Ну расскажи, а? Ну ты же знаешь, как я люблю сериалы… И понимаешь, что я теперь спать не смогу!
Увы, но это была чистая правда. Лариса настолько любила мыльные оперы, что если увлекалась, то всерьез и надолго. Пока не пересмотрит все, что есть в свободном доступе в интернете — не успокоится. Когда-то она так увлеклась сериалом, что два дня сидела перед экраном. Ее даже еда практически не интересовала. Принесу — поест, не разбирая вкуса. Забуду — так и сидит перед монитором.
На третий день мне пришлось сходить в офис провайдера и попросить, чтобы нам экстренно отключили интернет.
— А в чем причина? — попыталась затянуть процесс важная дама-оператор, к которой я обратилась с просьбой.
Благо, я вовремя заметила у нее на руке обручальное кольцо, а на столе семейную фотографию с мужем и двумя сорванцами.
— Да понимаете, — сказала я, — мой ребенок влез в порно-сайт и теперь…
— Мальчик? — хмыкнула она понимающе.
— Девочка, — печально вздохнула я.
— Девочке смотреть на такое лучше всего после свадьбы! — возмущенно воскликнула женщина.
Я удрученно кивнула, стараясь не рассмеяться. Знала бы девочка Лариса, что я о ней говорила и какое светлое будущее ей тут пророчили…
Но главное — результат. Интернет отключили через пару минут, даже не став намекать, что можно просто ограничить выходы к порно-сайтам. Мы ведь все взрослые люди и понимали, что сейчас столько рекламы на любом, даже детском сайте, что девочку надо срочно спасать!
К моему возвращению домой девочка успела попсиховать на провайдера, плотно поесть и немного успокоиться. Пока я варила кофе, она даже успела уснуть. А потом забыла о том сериале, утратила к нему интерес, и то ли больше настолько увлекательных не попадалось, то ли спать она полюбила больше, чем смотреть на живые картинки, но двухдневных марафонов с тех пор у нас не случалось…
Сейчас мне очень хотелось уйти из этого бизнес-центра, чтобы поскорее забыть, выветрить все мысли о проваленном кастинге, но… Я ведь больше сюда не вернусь. Никогда. Никогда-никогда, а Матеуш уехал, так что…
Мы разместились в креслах холла, вызвали по телефону такси, и пока ждали его, я все рассказала Ларисе. И о том, как меня сбил Матеуш, и о том, что я ему сказала вместо прощальных слов.
— Бедненький, — протянула она, а встретив мой вопросительный взгляд, бережно погладила желтый цветок. — Натерпелся сегодня.
А потом утешительно погладила меня по плечу и склонила голову. Вздохнула и печально буркнула:
— Если бы я видела, как он вас обижает, я бы, пожалуй, еще немного размялась.
И я рассмеялась.
Потому что знала: она говорит всерьез. И потому, что в который раз убедилась: если в чем-то катастрофически не везет, то все равно с такой подругой неимоверно трудно ощутить себя полным лузером.
Домой я вернулась в неплохом настроении: по дороге мы с Ларисой смеялись, правда, не помню с чего. А вот когда я оставила цветок на кухонном столе и под шутливые замечания подруги поспешила в ванную откисать, я поняла… Едва лязгнула щеколда, я поняла: все мое веселье нервное, напускное.
Я не хотела лежать в воде, не хотела блаженствовать — да, наверное, и не смогла бы.
Не знаю, сколько я просидела на бортике ванны, но потом разделась, забралась в нее и стала под душ, желая, чтобы меня обожгло жаром. Возможно, это выжжет воспоминания, возможно, поможет взглянуть на сегодняшний бесконечный день проще…
Поначалу я не ощутила температуры воды: она ведь действительно обожгла и вроде бы все как надо, а потом…
С визгом закрутила обратно кран и убедилась: да, предполагается, что именно отсюда должна литься горячая, а не ледяная вода. Но лишь предполагается, а по факту я околела! Обмотавшись полотенцем, я с возмущением вышла на волю.
— Ев! — прозвучал голос подруги, когда я проходила мимо ее комнаты. — Ев, зайди, а? Оценишь мои старания.
Меньше всего мне хотелось что-то оценивать, было только одно желание — лечь на кровать и рассматривать потолок. Но понимая, что подруга не виновата в моем плохом настроении, я зашла.
И улыбнулась, заметив, что она действительно старалась.
Очень-очень старалась.
Исключительно ради меня.
Компьютерный столик на колесиках был избавлен от ноутбука и передвинут от стенки к кровати. Теперь вместо техники он держал на себе бутылку шампанского, плитку черного шоколада и нарезку из фруктов. А еще два высоких бокала.
— Знаешь, — Лариса смущенно поерзала тапочкой по паркету. — Мне кажется, если какой-нибудь казус не оплакивать, а отмечать, это вытеснит негативные ассоциации.
— Если не приведет к алкоголизму, то да, — согласилась я.
И со столика перевела взгляд на то, что, собственно, и заставило меня улыбнуться — на подоконник. На котором, пока в поврежденном горшке, пытался обжиться хлорофитум. А рядом с ним стояли пять маленьких рюмочек, в которых пузато восседали лысые луковицы.
— Как думаешь, приживутся? — заметив мой взгляд, поинтересовалась о подопечных подруга.
— Думаю, ты не оставишь им ни единого шанса поникнуть, — честно ответила я.
Лариса улыбнулась — не польщено, а так, по-домашнему, по-приятельски, потому что поняла, что, говоря это, я имела в виду не только растения.
Посидели мы тогда хорошо, душевно, и шампанское было вкусным, и шоколад диетическим, так что Лариса съела его почти в одиночку. Утром я проснулась с легкой головной болью, но была даже рада: она отвлекала от скверных мыслей. И потом, зачем себя макать в негатив, если и без того все не слишком радужно?
Через несколько дней ссадины на моих коленях и ладонях начали заживать, а я смирилась с провалом. Читала литературу по профилю, просто читала литературу, попыталась вместе с Ларисой втянуться в какой-то новый и многообещающий сериал, но вместо того, чтобы следить за героями, ухаживала за цветником, размещенным на подоконнике.