И снова Наир была вынуждена задуматься над смыслом его слов. Что уже поздно, и он уже рассмотрел ее во всех подробностях? Что нет ничего глупее для рабыни, стыдиться перед господином? Или что ее тело он счел красивым? Или все сразу?
Неожиданно она разозлилась на столько, что даже перестала испытывать страх. Да что такого он может сделать ей? Изнасиловать? Убить? Она устала этого бояться!
Он смотрит на нее, как на замысловатую вещицу – еще одну в своей коллекции, и даже не спросил ее имени до сих пор!
Наир поднялась с ложа, не пытаясь больше прикрыться чем-либо, прошла к сундуку и набросила приготовленный Аддой халат, едва ли не демонстративно затянув шнурки на груди.
– У тебя был возлюбленный или жених?
– Что? – пораженная Наир развернулась, уставившись в это безмятежное лицо.
Подобный вопрос был одним из последних, которые можно было бы ожидать.
– Ты слишком горда для рабыни – ты стала ею совсем недавно, – пояснил дракон, и повторил, – У тебя был возлюбленный или жених?
Наир показалось, что в этот раз она уловила ход его мыслей, и с вызовом ответила:
– Я невинна! – девственность, не то, чего стоит стыдиться девушке.
Дракон встал и направился к двери.
– Я спросил не об этом.
Наир осталась недоумевать – ее ответ разозлил его? Разочаровал? Чего он вообще хотел? И за чем спрашивал?
Я еще не знал, кто это будет… Я еще не видел этого, уже зная, что он идет ко мне…
Все меняется.
Меняется время. Меняемся мы. Меняя друг друга…
Единственное, что никогда не меняется.
Я знаю одно: я – последний, кто знает…
С помощью Ифины, Стихоры и Адды, Наир шила себе платье. Материал был очень красивый и очень шел к ее глазам. Сначала женщины не хотели позволять ей самой заниматься работой – она избрана драконом! – а здесь это было вроде того, что бы быть избранной богом, – но девушка настояла, подозревая, что от безделья и вовсе сойдет с ума. Шитье позволяло хоть немного занять руки, если не голову.
Дракон появился как всегда внезапно, и женщины тут же встали: что бы повинуясь плавному едва заметному дозволяющему жесту, снова приступить к работе. Дракон же был более чем бесстрастным, и даже то, что их почтительность заставила его заметить их – выглядело едва ли не оскорбительным.
Наир невольно ощутила раздражение – она успела попробовать и то и другое: ни полное смирение, ни гордыня – не могли найти в ней сочувствия и понимания.
Одна за другой, женщины покидали комнату невзрачными тенями. Наир упорно сосредоточилась на стежках, с неистовой одержимостью следя, что бы они были равными… Нити все-таки спутались в крепкий узел, как она их не дергала, и – наконец просто порвались… Наир в отчаянии смотрела на испорченный рукав…
Дракон по-прежнему никак не реагировал, а девушка была способна думать только о том, что опять заплела волосы. Не разгневается ли он? Вообще, как можно было что-то понять по этому отчужденному от всего лицу?!
И хотя он тоже смотрел именно на ткань, Наир задыхалась под этим взглядом, руки неловко упали на колени. Она чувствовала, что сейчас закричит, если он ничего не сделает – все равно что…
Дракон не двигался, созерцая нечто, ей недоступное. Внезапно для себя, Наир резко дернула шпильки, и освобожденные волосы хлынули на спину, засияв в падающих из окна лучах.
Дракон перевел взгляд на нее, и ей оставалось только соскользнуть на колени, уже проклиная свой странный порыв. Изнемогая от страха и какого-то иного чувства, она подняла голову и увидела, что дракон хоть и стоит рядом – интересуется ею не больше, чем скамейкой, на которой она сидела. Это задело.
– Тебе нравится этот цвет? – неожиданно раздался голос дракона.
Неимоверным усилием воли Наир сдержала слезы.
– Да! – и все же ощутив, что в ее словах содержался чрезмерный вызов, закончила,
– Мне нравится все, что изберете вы…
И снова Наир ждала, склонив перед ним голову… Но дракон не выказывал ни раздражения, ни нетерпения, ни гнева…
– Что ж… – почти неслышно промолвил он.
Тем же жестом, что и два дня назад – только два! – поднимая ее… Твердые подушечки пальцев касались ее так осторожно, а когти слегка щекотали кожу…
– Тебе не обязательно делать это каждый раз. Мне это не нужно.
Наир вспыхнула и разозлилась, как уже не первый раз за это время. Как получается у него говорить так, что не знаешь, чувствовать себя оскорбленной или польщенной?!
– И можешь продолжить работу, если тебе хочется.
Наир разозлилась еще больше – похоже, ему безразлично не только как она его приветствует, но и чем занимает себя. Сама она. При чем на столько, что она вольна располагать собой, как ей вздумается. На миг возникло желание встать и попросту уйти, хотя бы в другую комнату. Но прежде, чем она что-либо сделать, прозвучал следующий вопрос:
– Есть кто-либо, кто дорожил бы тобой?
Наир уже не посмела удивляться какое ему дело до ее привязанностей.
– Нет, – жестко ответила она.
Дракон небрежно кивнул своим мыслям. В этот момент Наир могла равно ожидать и смерти, и приказа покинуть миссию с разрешением забрать половину сокровищ…
– Вы – мой господин…
Дракон склонил голову: быть может – заинтересованно…
– Да, – согласился он, и это слово отозвалось в Наир обманутой надеждой.
Чьей?
Я знал, что именно она приведет ко мне мою судьбу. И ловил себя на мысли, что пытаюсь понять как… Почему именно она – ключ…
За чем?
За чем я хочу этого?
И за чем я все еще живу…
От судьбы, как и от смерти никто не избавлен, как бы долго они не заставляли себя ждать…
Ты можешь бороться, ты можешь покориться – но судьба все равно одна: потому что она и есть выбор…
Каким бы он не был.
Когда он появился в следующий раз, Наир уже даже не пришлось сдерживать дрожь.
Наверное, со смирением подумала она, ко всему можно привыкнуть: и к неволе, и к позору, и к страху…
Она стояла к нему спиной, разбирая и связывая собранные травы в пучки: они будут хорошо пахнуть, и довольно полезны в виде настоев и отваров. Взгляд дракона опутывал пальцы, они вязли в нем, цеплялись друг за друга и замирали… Наир крепче сжала зубы. И на колени она падать больше не собиралась, – сам же сказал, что ему все равно.
Закончив работу, Наир задержалась, не зная, что ей следует делать дальше – оставить его одного или… или – что?
Дракон рассеяно потягивал им же самим, – ее готовность услужить он предпочел не заметить, – заваренный цветочный сбор из старых запасов. Его присутствие было невыносимо – как в прочем и отсутствие.
– Господин…
Дракон не обернулся, толи игнорируя ее, толи не уловив, что она обращается к нему…
– Господин! – повторила Наир.
Как всегда взгляд его был подобен ножу в грудь. Дракон ждал.
– Как мне называть вас? – все же спросила Наир, при чем совсем не то, что собиралась.
Он не торопился ответить, как будто задумавшись, пока не уронил, словно каменную плиту:
– Скай.
Дракон поднялся. Она поняла, что он опять уходит, и неожиданно даже для себя выкрикнула в след:
– Почему вы даже не спросите мое имя?!
Дракон остановился, но в ее сторону не смотрел.
– Это не имеет значения, – так же ровно как и всегда отозвался он.
Наир задохнулась от оскорбления: дракон прав, она была слишком горда для рабыни! но все же сдержалась – ничего другого не оставалось больше. Она уже желала, что бы он просто овладел ею – хоть прямо сейчас, прямо на полу! Это было бы – понятно… ожидаемо…
– Не понимаю… – вырвалось у нее вслух.
И неожиданно дракон спросил все тем же лишенным эмоций тоном:
– Что есть имя? – и сам же ответил, – Не более чем набор звуков, обозначающих тот или иной предмет. Существуют сотни языков, но как не назови пламя, оно останется пламенем. Язык – лишь подпорка для истинной сущности.
Наир совсем потерялась в его словах, и только одно ее задело:
– Я не предмет! – выпалила она.
Дракон снова повел на нее взглядом и обозначил так же четко:
– Объект.
От такой поправки стало только хуже. Гнев уже совершенно заменил собой страх.
– Тогда и драконы тоже!
– И драконы, – без тени недовольства согласился Скай.
Наир села в изнеможении, – он не желал оскорбить ее, но дело было не в ней: он в самом деле не придает значения словам. Да и способен ли он вообще желать?
Говорят, что драконы совершенно бездушны, что у них нет сердца и поэтому им нужны человеческие… Страх вдруг накатил с удвоенной силой.
– Ты съешь мое сердце? – пролепетала Наир не в силах отвести взгляд от этого застывшего лица.
– Сердце съедает страх. И дракон для этого совершенно не обязателен.
Теперь он все же ушел.
Наир так и осталась сидеть и смотреть на то место, где он только что был.
Дракона понять невозможно… Но, похоже, именно от этого зависела ее жизнь и судьба!
Она была восхитительно юной и восхитительно дерзкой. И она боялась.
Я забыл, как сладко пахнет страх… Я забыл, что это такое…
Страх, как и боль – это дар…
Дар, позволяющий жить… Не чувствуя боли – не чувствуешь жизни, и страшнее всего – когда нечего бояться…
Интересно, можно ли умереть – не живя?
Наир привыкла к уединению – дни ее не проходили в увеселениях с подругами. И сейчас чувствовала даже облегчение оттого, что ее не провожают шепотки и любопытные взгляды. Она была слишком мала, что бы осознать и запомнить тот момент, когда из драгоценного цветка, венчающего крону благородного родового древа, превратилась в объект для всеобщей жалости, смешанной со злорадством, – как бывает всегда, когда беда постигает тех, кто некогда был успешен и счастлив.
Просто вокруг оставалось все меньше людей – уже не так часто приходили знакомые, становилось меньше рабов, даже ее пятнадцатилетний старший брат внезапно оставил дом: в глазах отца стояли слезы, когда он говорил о том, что Тайрен приносит себя в жертву, спасая хотя бы честь семьи, если не может спасти все остальное.
Потом ушел и отец – туда, откуда не возвращаются… Наир привыкла к многозначительным взглядам за спиной, ведь последние годы она была таким же залогом, как и их земля, или мебель в доме.
О нет, не уединение тяготило ее. Страх, дракон прав – именно страх разъедал ее душу. Разъедал давно, – с тех пор, как она поняла, что ни люди, ни вещи, к которым ты привязан, не могут быть с тобой всегда и всегда, всегда есть, что терять…
Сейчас – терять ей было уже почти нечего. Только жизнь, честь и последние остатки воли…
В очередной раз провожая взглядом неспешно уходящего дракона, Наир поклялась себе, что по крайней мере страху она себя не отдаст!
И все же не могла отделаться от мысли о судьбе своих предшественниц. Что стало с ними и что ждет ее? Голова раскалывалась от попыток подогнать свои предположения под образ дракона, который по-прежнему вел себя так, как если бы она была не более, чем бродячей прикормленной собакой…
Пытаясь хоть как-то отвлечься, Наир сделала попытку сблизиться со слугами, – то были люди скромные, полностью довольные своей простой жизнью. Однако уже через несколько дней она убедилась, что каждый из них – вещь в себе. Почему стекленеют глаза гиганта Афикла при взгляде на огонь, почему он избегает даже касаться оружия, которое хранилось совершенно открыто в одном их пределов… Откуда взялся здесь, под Миркалем, Шепе с раскосыми угольно-черными глазами… Откуда жуткий шрам на лице Ифины… О нет, они вовсе не были так просты, как казались!
Кто же они и почему пожелали служить дракону? Как бы Наир не презирала праздное людское любопытство, настрадавшись от него в свое время, она не могла держать в узде свое буйно разошедшееся воображение, особенно проявлявшее себя одинокими бессонными ночами в ожидании воли дракона.
Однажды два потока мыслей, все же сошлись друг с другом, и все следующее утро Наир подозрительно вглядывалась в Адду – та выглядела лет на шестьдесят, и вероятнее всего даже в молодости не обладала впечатляющей фигурой, но все же, должно быть была хороша. Не говоря уже о манерах, которые до сих пор выдавали в ней женщину высокого рода.
– Сколько лет ты служишь Хранителю? – поинтересовалась Наир как бы между делом, перенимая узор ее кружева, которое женщина иногда потом продавала в селах и в самом городе.
– Порой кажется, что всю жизнь, – прислужница усмехнулась, – Но на самом деле, я живу здесь тридцать два года.