“Не помешал ли я вам?” — “Иуваль, нет, присаживайся рядом с нами”. — “Захарий, я решил, что завтра отправлюсь в Капернаум”. — “Что ж, счастливой тебе дороги”. — “Отец, разреши и мне отправиться с Иувалем? Мне хочется увидеть свет своими глазами”. — “Захарий, отпусти его со мной, мне с ним будет веселее в пути”. — “Хорошо, только мне нужно собрать ему кое-что в дорогу”.
На следующий день рано утром они отправились в Капернаум. Впервые в своей жизни Иоанн начал свое путешествие по земле обетованной. Он удобно разместился в повозке и ждал от этого путешествия чего-то необыкновенного. “Отец, не скучай, я скоро вернусь”. Захарий уронил слезу. “Дай Бог, чтобы у вас все было хорошо”, — подумал он.
Повозка, запряженная старым ишаком, двигалась медленно. Иоанн лежал на верблюжьей шкуре и мечтал о своем, его мысли уходили далеко и скрывались где-то там, в Небесах, ибо предела им не было. Он все время смотрел на бесконечную небесную даль. Ему виделись разные картины, доселе он таковых никогда не видел.
“Дядя Иуваль, почему мы остановились?” — “Иоанн, посмотри сюда и, ежели тебе станет страшно, то лучше закрой глаза”. Иоанн увидел страшную картину: на возвышенности стояла дюжина огромных крестов, на которых были распяты люди. Стоял едкий запах смерти.
“Дядя Иуваль, что это такое?” — “Иоанн, это смерть стала пред твоим взором”. — “А за что их казнили?” — “Понимаешь, Иоанн, человека можно убить даже за то, что он человек, виновен он или нет. Это порой никого не интересует. Ты еще дитя, но я скажу тебе: казнят только простых бедных людей. Я за свою жизнь не видел и не слышал, чтобы казнили кого-то из богатых или священников, ибо у них есть деньги и власть. А у простого человека всегда стоит за его спиной крест
или веревка с петлей, ибо таковых не считают за людей. Конечно, есть и злодеи, но они становятся ими не по своей воле. Я думаю так: пока на земле всем верховодят только деньги и связи между богатыми, то это будет, судя по всему, продолжаться очень долго. Иоанн, не страшно тебе? — “Нет, мне не страшно, но очень жалко невинных людей”. — “Давай подойдем к ним поближе”. — “Да, ты мал, но смел. Идем, хотя по законам нам грозит наказание за это, но все равно идем”. Они подошли к казненным. Иоанн долго смотрел на разложившиеся тела.
“Какие есть черствые и безжалостные люди, неужели они не понимают, что творят?” — “Иоанн, о чем ты подумал?” — “Дядя Иуваль, это не я, это что-то внутри меня заговорило”. — “О Боже, Иоанн, идем лучше отсюда”. — “Нет-нет, погоди, смотри, вон на том кресте у молодого юноши изо рта идет кровь”. — “Да-да, Иоанн, я вижу, значит, он жив”.
“Помогите мне, снимите меня отсюда. Люди, помогите!” Иуваль посмотрел по сторонам. “Иоанн, что будем делать?” — “Дядя Иуваль, ему нужно помочь. Помоги ему, ты же взрослый”. — “Хорошо, хорошо, только давай дождемся ночи, а я за это время постараюсь сделать лестницу. А пока давай лучше отойдем отсюда, чтобы не привлекать внимание”. — “Дядя Иуваль, ты молодец”.
Иоанн с нетерпением ждал ночи. Иуваль мастерил лестницу. “Господи, помоги нам, помоги, чтобы все обошлось хорошо”. — “Дядя Иуваль, ты боишься?” — “Как тебе, Иоанн, сказать, я боюсь, но не за себя”. — “А за кого?” — “За тебя”. — “Не бойся, ничего не случится, я буду просить Царствие Небесное, чтобы оно помогло нам”. — “Эх ты дитя, ты дитя, но все равно, Иоанн, будем надеяться на помощь Всевышнего”.
Солнце стало заходить за горизонт. Появились первые звезды. “Иоанн, ты будешь ждать меня здесь и, когда увидишь, что я снял тело с креста, сразу подъедешь ко мне. Ты все понял?” — Да, я понял, но меня какая-то дрожь пробирает”. — “Ну, Иоанн, такое и со мной бывает, только у меня живот болел, не бойся”.
Иуваль ушел, Иоанн наблюдал за его действиями. “Ну, дядя Иуваль, быстрее, быстрее снимай его”. Но время шло медленно. И вот на фоне лунного света Иоанн увидел, как по лестнице Иуваль спускался с телом неизвестного человека. “Все, мне нужно подъехать к ним”. — “Иоанн, быстрее, быстрее. Так, молодец, давай его положим в повозку и отъедем отсюда ближе к Иордану”. Человек стонал, Иоанну стало страшно смотреть на него, но испуг быстро прошел. Вот и долгожданная река. Иуваль снял тело с повозки и положил на землю, человек продолжал стонать.
“Скажи мне, дядя Иуваль, мы его спасем?” — “Иоанн, мы его уже спасли. Подай мне мелех с вином, я обработаю ему раны”. — Пить, я пить хочу”. — “Фу, слава Богу. Теперь, Иоанн, я уверен, что он будет жить”. Иуваль дал казненному вина. “На, дорогой, испей, ты очень много крови потерял. Испей и усни, я же пока твои раны перевяжу”. Юноша снова застонал и через несколько мгновений замолчал.
“Дядя, Иуваль, он что, умер?” — “Нет, Иоанн, он уснул, а если уснул, то значит будет жить еще долго и благодарить нас с тобой, дитя ты мое”. — “Дядя Иуваль, идем искупаемся”. — “Иоанн, это хорошая мысль, идем”.
Взрослый Иуваль и совсем малое дитя барахтались в воде, как два малых дитяти. “Иоанн, вот в этих водах Иордана ты будешь крестить людей, и эти воды станут священными водами”. — “Дядя Иуваль, о чем ты говоришь? — “Да нет, я молчу”. — “Странно, кого тогда я слышал только?” — “Все, Иоанн, хватит, это усталость в тебе говорит, идем отдыхать”. — “Да нет, я же слышал чей-то голос”. — “Иоанн, не пугай меня, давай лучше будем отдыхать”. После трудного и напряженного дня они уснули. Ночь прошла незаметно, как будто бы ее и не было.
“Иоанн, вставай”. — “Я еще, еще немного”. — “Нет, вставай”. Иоанн открыл глаза. “Дядя Иуваль, а наш спасенный человек жив?” — “Конечно, жив, но еще спит. Ему сейчас полезно спать, ибо во сне своем он находит свое спасение, ибо сон и есть врачеватель души и тела. Пусть он спит, мы же оставим ему немного пищи и вина, а когда он проснется, то отблагодарит нас. Нам же пора двигаться дальше”. — “Нет-нет, давай его разбудим, нельзя его бросать, ибо он слаб еще”. — “Иоанн, а ты упрям, но я послушаюсь тебя, хотя время меня торопит. Но когда он проснется, то мы сразу отправимся в путь”. — “Дядя Иуваль, я согласен”. — “Вот и хорошо, а пока бери лепешку и рыбу, трапезничай, ибо впереди нас ждет очень длинная дорога”.
Через некоторое время юноша очнулся: “Где я, где я нахожусь?” — “Среди добрых людей”. — “Скажите, я жив?” — Ну, дорогой, если ты говоришь, значит ты жив. Как звать тебя?” — “Елисуа”. — “Елисуа, ты можешь встать?” — “Я попробую, хотя у меня в голове все шумит”. — “Сейчас, вот испей вина, и тебе сразу станет лучше”. Елисуа, немного выпив вина, привстал, он стоял и шатался. “Тебе плохо?” — “Да, у меня нет сил. А как тебя мне звать? Я вижу, что ты очень добрый человек”. — “Иуваль, имя мне дали мои родители. Так, Елисуа, идем к реке, ты должен смыть с себя свою кровь и промыть раны”. — “Помоги мне, Иуваль”. — “Елисуа, скажи мне, откуда ты родом и за что тебя так наказали?” — “Я из Гадари. Родители мои давно умерли, и я с раннего детства сам себе зарабатывал на пропитание”. — “И все-таки за что тебя пригвоздили?” — “Иуваль, я тебе расскажу об этом в следующий раз, сейчас мне не хочется об этом вспоминать”. — “Что ж, дело твое”. — “Иуваль, прошу тебя, не считай меня разбойником, я честный человек”. — “Хорошо, нам следует идти дальше. Вот тебе верблюжья шкура, рыба, хлеб, вино. Набирайся сил и, пока твои раны не заживут, на люди не показывайся, а то снова можешь угодить на крест”. — “Спасибо тебе, Иуваль”. — “Елисуа, лучше благодари вот это дитя”. — “А как зовут твоего сына?” — “Это не сын, это друг мой, и звать его Иоанн”. — “Спасибо тебе, Иоанн, думаю, что мы с тобой еще встретимся, и я смогу отблагодарить тебя по-настоящему”.
“Елисуа, знаешь, у меня появилась хорошая мысль. Когда ты наберешься сил, то иди в Вифавару, найдешь там епископа Захария, расскажешь ему все, и он тебя приютит. Только прошу тебя, добирайся ночью. Я же,
когда вернусь, то ты поживешь у меня”. — “Спасибо тебе еще раз. Но как же я могу жить у священника, ежели они наказали меня?” — “Елисуа, Захарий особенный человек, и он тебя поймет. Иоанн есть сын его и может все подтвердить”. — “Хорошо, я сегодня же ночью отправлюсь в Вифавару, вам же — счастливого пути я желаю”. — “Все, Иоанн, едем дальше, теперь я полностью спокоен за него”. — “Дядя Иуваль, а за что священники могли его казнить?” — “Вот когда вернемся, тогда все и узнаем. Сейчас главное, что мы спасли человека, и Бог нас отблагодарит за это”. — “А как Он нас отблагодарит?” — “Я не знаю, но Он видит все и отблагодарит. Ты же ложись поудобнее и отдыхай, а я пройдусь рядом с повозкой”.
“Интересно, как же Бог нас отблагодарит? А дядя Иуваль очень хороший человек, он добрый и смелый”, — с этими мыслями Иоанн уснул. Иуваль же молча шел вслед за повозкой, о чем-то думая.
Иоанн открыл глаза. “Странно, почему так темно? Дядя Иуваль, где мы?” — “А, дитя ты мое, проснулся, иди сюда к костру”. Иоанн посмотрел, вокруг костра сидело несколько человек. “А кто эти люди?” — “А ты подойди и познакомься”. — “Мир вам”. — “Мир и тебе, сынок, как имя твое?” — “Иоанн”. — “Да это совпадение, моего сына тоже зовут Иоанном, только — он чуть поменьше тебя. Сынок, подойди к Иоанну и познакомься”. — “Я Иоанн Зеведеев”. — “А я сын епископа Захария”. — “А куда вы следуете?” — “Мы в Капернаум, а вы?” — “Мы из Капернаума в Иерусалим”.
“Дети, подойдите сюда, садитесь кушать”. От костра исходило приятное тепло, которое согревало тела странников. “Иуваль, — обратился к нему отец Иоанна, — скажи мне, не тот ли это мальчик, о котором все говорят?” — “Да, он самый, но об этом пока говорить громко нельзя, ибо время сейчас неспокойное”. — Да-да, я знаю, но думаю, неужели действительно есть огненные колесницы?” — “Конечно, есть, и вообще на белом свете чудес много, и, как бы ни противились священники, с этим нужно смириться”. — “Я еще слышал, что в Назарете живет необыкновенный мальчик, которого зовут Сыном Неба”. — “Вот как раз, Зеведей, мы идем к нему в гости. Я хочу увидеть его своими глазами”. — “Иуваль, когда ты вернешься, можно ли тебя навестить?” — “Конечно, можно”. — “Ибо я тоже хочу знать многое о том мальчике. Плохо одно, что первокнижники запрещают говорить о нем. Но я все понимаю, ибо еще мой прадед рассказывал мне об огненных колесницах. Я даже однажды так засмотрелся на ночное небо, что упал и разбил себе нос. Надо мной тогда долго смеялись мои братья, хотя сами жаждали увидеть огненную колесницу. Но я все равно надеюсь увидеть, но хотя бы не я, а дети мои”. — “Зеведей, увидим все, дай Бог нам только здоровья, а сейчас давайте будем отдыхать, ибо скоро уже солнце будет всходить”. Иоанн лег рядом с Иоанном Зеведеевым. Они лежали и смотрели на светящиеся звезды.
“Иоанн, скажи мне, а там, где-то там далеко-далеко живут такие люди, как мы?” — “Конечно, живут, но они добрее нас, и они прозрачные, и одежды на них светятся, и они летают, как птицы”. — “Откуда ты знаешь?” — “Я видел это во сне”. — “А, это только сон”. — “Быстрее бы стать взрослым”. — “Иоанн, и что тогда?” — “Я и сам не знаю, но что-то должно измениться, ведь взрослые много знают и порой детям не все говорят”. — “Иоанн, ты прав, давай будем отдыхать, а когда станем взрослыми, то тогда мы с тобой встретимся, а может быть, и раньше”.
Елисуа благополучно добрался до Вифавары, без труда нашел дом Захария, постучал. “Кто там?” — “Я-я, от вашего сына”. — “Что, что с ним?” — “Не беспокойтесь, с ним все в порядке. Откройте мне”. — “Входи, о Боже, что с тобой, почему ты в ранах?” -“Сейчас я вам расскажу”, — и Елисуа рассказал все Захарию. “Елисуа, как ты меня напугал”. — “Прости, меня, Захарий”. — “Ты говоришь, что священники тебя решили казнить…” — Да, ибо я говорил в открытую людям о том, что видел огненную колесницу”. — “Что ж, тогда поживи у меня, здесь тебя никто не потревожит. А вообще, Елисуа, чем ты намерен заниматься дальше?” — “Я еще не знаю, хотя мне хочется познать многое. Я хочу научиться читать, ибо меня интересуют пророческие книги”. — “Елисуа, я тебя научу читать и писать, только попрошу из дома не выходить, пока не заживут твои раны”. — “Спасибо тебе, Захарий, ты, наверное, особенный человек и священник. Если бы все были такими, то не стояли бы кресты позорные по нашей Земле. Захарий, ответь мне, а ты сам веришь в то, что есть Бог?” Захарий посмотрел в глаза Елисуа: “После одного случая, который произошел со мной, я верю во все”. — “Если не секрет, что с тобой произошло?” — “Об этом я тебе когда-то расскажу, а сейчас лучше поешь, и я тебе перевяжу раны, а то из них еще кровь сочится”. — “Да, я вижу, но меня они почти не тревожат, жажда меня одолевает. Я находился два дня на кресте, и мне все время грезилось море, из которого я не мог напиться. Спасибо Иувалю и твоему сыну, если бы не они, то я уже был бы далеко”. — “Елисуа, не вспоминай об этом, лучше проси Господа о помощи, и Он за страдания твои исцелит тебя”.
В полдень следующего дня к Захарию снова постучали. — “Кто же это может быть? Входите”. — “Захарий, мир тебе. Очень долго я тебя искал”. — “Да-да, я вспомнил, ты Авраам”. — Да, я Авраам. Захарий, я рад, что ты снова говоришь. А где твоя жена?” Захарий опустил голову. “Извини, но ее уже нет, она находится в другом мире”. — “Жаль, она у тебя была очень добрая женщина”. — “Авраам, что тебя привело ко мне?” — “Захарий, я тоже очень скоро уйду в мир иной, и перед тем, как то произойдет, я хочу поговорить с тобой. Услышать все из твоих уст о Царствии Небесном, об огненных колесницах, да и обо всем другом”.
“Елисуа, подойди и покажи Аврааму свои раны”. — “Господи, юноша, что это с тобой?” — “Захарий, мне можно говорить?” — “Конечно”. И Елисуа рассказал Аврааму все о себе. “Да, сын ты мой, пострадал ты за правду. Обидно, очень обидно за наше духовенство, но я не боюсь. Я видел огненную колесницу, был внутри ее и говорил с ее наездником. И меня уже никто не переубедит в том, что я видел воочию. Захарий, что ты можешь нам сказать?” — “Знаете, я могу только подтвердить уже вами сказанное и добавлю только одно, что я встречался с посланником Божьим, и Он мне сказал, что посев будет в мире: виноградная лоза даст плод свой, и земля даст произведения свои, и небеса будут давать росу свою, и все это Он отдаст во владение оставшемуся народу сему. И, судя по всему, мы являемся этими первыми плодами, а первым всегда быть трудно, ибо на первых все возложено, и с первых спрос будет больше. Признаюсь, что при первой встрече не поверил я ему, но когда он возвратился ко мне во второй раз, то пробудил меня, как пробуждают человека от сна его. Вот, Елисуа, скажи мне, будучи распятым на кресте, ты видел что-нибудь такое необыкновенное?” — “Захарий, по правде говоря, нет, ничего не видел, кроме моря”. — “Но ведь ты видел море и отрицать этого не будешь”. — “Конечно, не буду”. — “Значит, твоя душа была уже готова покинуть твое тело”. — “Я думаю, что да, ибо боли я уже не ощущал”. — “Так и должно быть, ибо ты был на грани перехода в мир иной. Авраам, а что ты видел в огненной колеснице?” — “В зеркалах я видел своих родителей, которые умерли давно. И они говорили со мной”. — “А я же видел свою жену, уже после смерти. И вот нас три разных человека, которые сошлись в едином, что есть и существует мир иной, думаю, что вы согласны со мной. И скоро, очень скоро это докажет единородный Сын Бога, который сейчас живет в Назарете”.
“Захарий, ты случайно говоришь не о мессии?” — “Именно о Нем. И начнет Божий Сын свои деяния, ибо из Его уст сойдут слова пророка Исайи: “Дух Господа Бога на Мне, ибо Господь помазал Меня благовествовать нищим, послал Меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедовать пленным освобождение и узникам открыть темницы”. Все это сбудется, ибо Всевышний этого желает”. — “Захарий, а твой сын…” — “Авраам, да, с моего сына все и начнется”. Елисуа посмотрел на Захария. “Иоанн, Твой сын действительно есть Предтеча Господня?” — “Да, Елисуа, только пока о нем не сказывайте нигде”. — “Вот оно что, тогда, Захарий, я не покину твой дом никогда”. — “Елисуа, я тебя и не гоню”.
Иуваль с Иоанном благополучно добрались до Капернаума и остановились у двоюродного брата Иуваля, которого звали Гагрий. Первый день пребывания встретил их дождем. Пришлось целый день находиться в доме. Иоанн лежал — отдыхал, взрослые были заняты своими делами, но в основном они говорили. Иоанн слушал их, все запоминал, ибо слышанное им интересовало его юную душу. Вершилось то, что и суждено было быть. Первый человек Бога, Богочеловек только набирал свою силу, силу Бога, силу той неведомой стороны. Трудно было понять свое предназначение, но внутренний голос глаголил свое: ты Мое дитя, ты есть избранный. “Господи, как мне надобно жить дальше?” — “Иоанн, так, как Я подскажу тебе, ибо Мой глас ты будешь слышать всегда. Моя благодать дана тебе, ты Мой, Мой навеки”. — “Господи, мог ли быть на моем месте другой?” — Да, мог, но Я избрал тебя. Горе и боль ждут тебя впереди, но это произойдет ради людей, всех тех людей, которых ты видишь, и заповедь у Меня одна: все, что ради людей — во благо всех людей”. — “Господи, как мне это понять?” — “Иоанн, ты есть сын Божий, и то, что будешь слышать из Моих уст, претворяй все в жизнь, и ты убедишься в Моей правоте”. — “Господи, я Тебя слышу как самого себя, но как мне быть с людьми?” — “Иоанн, они тебе поверят и будут чтить тебя во все века. Ты будешь Богом, Богом на Земле и Богом на небесах, душа твоя — есть чистый дух. Гордись с ранних лет”. — “Господи мне, мне…”