Мы с Кабанчиком сжались, засохли и до самого конца поездки не проронили ни слова.
Машина долго петляла какими-то улицами, пока мы наконец не оказались где-то на Лебедева, возле Дворца спорта «Молот». Здесь было совсем темно, даже фонари не горели. Шофёр Сергей припарковал «девятку» возле входа в какой-то полуподвал, условно постучал четыре раза, дверь открылась, и в глаза нам ударил яркий свет. Подвальчик оказался ничего себе — просторный и сухой, с евроремонтом, толстой бронедверью и решётками на окнах. У входа расположились два охранника, вооружённые и в камуфляже. Камуфляж был городской, «седой», а не зелёный. Видно было, что ребята — профессионалы, а не абы как. Нас с Кабанчиком обшарили, Фила пропустили так, лишь заставили сдать пистолет.
Внутри было людно. Взад-вперёд ходили вооружённые парни, почти все в штатском. На столе лежали три-четыре рации, настроенные на разные каналы, и вразнобой шуршали голосами. На нас глянули настороженно, но не сказали ничего и сразу провели в кабинет в конце коридора.
За столом в кабинете обнаружился почти квадратный, стриженный под ёжик человек лет сорока, с задумчивым видом перебиравший бумажки.
— Вот, Сан Саныч, привёз, — объявил ему шофёр Серёга. — Говорят, что те самые.
— А это кто? — Сан Саныч указал на Фила.
— Моя фамилия Денисов, — представился тот и щёлкнул каблуками.
— Денисов? — Человек за столом наморщил лоб. — Денисов… Генерал-майор Денисов вам случайно не батюшкой доводится?
— Дедом. Но что случайно, впервые слышу.
— Ага. Ну что ж, тогда начнём. Садитесь. Меня зовут… ну, скажем, майор Холодков.
— Майор милиции? — спросил Кабан, стремительно трезвея.
— Вопросы здесь задаю я! — рявкнул квадратный майор, но тут же смягчился: — Нет, не милиции. Спецподразделение «Тэта». Но сейчас это не важно. Итак. Имя? Фамилия?
Мы назвались.
— Рассказывайте всё. Быстро, чётко, без лишних подробностей, с указанием времени и места.
Я вкратце изложил произошедшие сегодня события. Кабан благоразумно молчал. Парнишка за соседним столиком сидел и конспектировал.
— Ну что ж, — майор откинулся на спинку кресла, — могу вас, так сказать, поздравить. Охотнички, м-мать вашу! — снова рявкнул он и вдарил кулаком о стол. — За каким чёртом вы ухлопали их головной модуль? Чего вам не сиделось? Мы за этими «старушками» следим давно, два месяца разрабатывали операцию, а теперь по вашей милости придётся действовать с листа. Плеер с собой?
— Чего? — опешил я.
— Плеер, говорю, с собой?
— С собой…
— Настройки после этого не трогали?
— Ка-ажется, нет…
— Давайте! — Он требовательно протянул руку. — Серёга, возьми, унеси к связистам, пусть посмотрят. Так. Вот вам бумага, вот ручки, изложите всё письменно. Потом придётся пройти к экспертам, посмотреть обломки — те или не те. Так. Что ещё? А да. Домой вам, видимо, сегодня ехать не придётся. Заночуете здесь, место найдём.
За окнами блеснули фары, потом ещё раз и ещё. Подвал наполнился шагами и негромкой суетой.
— Так. Собираемся. — Майор вздохнул и встал. — Серёга, как там с картами?
— Никак, — угрюмо отозвался он. — Все архивы подняли — ничего. Как сквозь землю провалились.
— М-мать вашу, — выругался Сан Саныч. — Ведь на конфликт идём! Впервые такое — ни карты этажей, ни плана, ничего! Чёрт бы их побрал вместе с этим их гастрономом!
— Так строили же при царе Горохе…
— Гастрономом? — вскинулся Кабан. — С каким гастрономом? Центральным гастрономом? Они что, разве там?
Мысленно я застонал и пнул Кабанчика под столом ногой, но было поздно: майор уже сделал стойку.
— Допустим, — сказал он. — И что?
— Я там три раза крыс травил, — объявил Кабан. — Все подвалы знаю. И этажи тоже. Нарисовать?
Майор на краткое мгновение заколебался.
— Нет времени, — сказал он наконец. — Значит так: собирайтесь — и в машину. Сориентируемся на месте. Ребята обеспечат прикрытие.
— А остальные зачем? — спросил шофёр Серёга.
— Один я не поеду! — торопливо заявил Кабанчик.
Майор поколебался, потом махнул рукой:
— Чёрт с ними, может, пригодятся. Опознать кого-нибудь или ещё чего… Но чтоб под ногами не путаться! Ясно?
— Хоть оружие дайте! — вскричал я.
— Не положено. Хотя… Серёга! — обернулся он. — Выдай им шокеры. И хватит болтать, время дорого. Командуй начало.
Шофёр Сергей кивнул и исчез. Вокруг все бегали и клацали оружием. Через пару минут мы уже сидели в тесном брюхе «Газели» и неслись по тёмным улицам по направлению к Центральному гастроному. Ехали мы в полной тишине — ни сирен, ни мигалок, только стук дождя по крыше. Однако гибэдэдэшники нас почему-то не тормозили. Похоже, организация, в которую нас угораздило попасть, и впрямь была серьёзной. Кабанчика устроили в штабной машине, поближе к майору. Сейчас он наверняка объяснял им, что к чему. Денисыч сразу нашёл общий язык с сидевшим рядом с ним спецназовцем, и теперь они оживлённо, со знанием дела обсуждали плюсы и минусы снайперской винтовки. Я же сидел как дурак, втиснутый меж двух плечистых парней с «Абаканами», вертел в руках пластмассовую чёрную коробку шокера и мысленно ругался. Угораздило же так влипнуть!
Злополучный гастроном быстро приближался.
Пасмурное небо перекрёстка влипло в паутину мокрых проводов. Звёзд не было. Сходящиеся вверх на полукруг большие окна гастронома глянцево смолились чернотой, асфальт светился лужицами ртутного неона. Бронзовый Ильич на постаменте спекулировал своей, тоже бронзовой кепкой. Четырьмя блестящими питонами вытянулись трамвайные рельсы. Мигали жёлтыми глазками светофоры. Улица была освещена, дворы за арками ворот утопали во тьме.
Микроавтобусы остановились. Из приоткрывшихся дверей тремя потоками бесшумно хлынули пятнистые спецназовцы, разбрызгались на отдельные фигуры и растворились в пелене летящего дождя — ни шороха, ни топота, ни звона амуниции. Двое или трое остались с нами, напряжённые, насупленные, с автоматами на изготовку. Я тупо пялился на красную вывеску «ЛУКойла» и молчал.
Кабанчик вывалился и подошёл к нашей машине. Его сильно шатало.
— Там два туннеля, — нервно сказал он, вертя в пальцах незажжённую сигарету (курить ему не разрешили). — Старых-старых. Кирпичи ещё дореволюционные, со штампами «Берковъ и сыновья»… Один туннель уходит к Каме, под оперный театр, второй — куда-то под администрацию и дальше, к Разгуляю. Грязь, обломки, всё обрушилось, мы на карачках едва пролезли. Крысы бегают как заведённые, туда-сюда, туда-сюда. Мы приманки разложили, а им хоть бы хны. А чего ты хочешь? Ни один туннель не перекрыт, а там старые дома, всё разрушено, такой бомжатник, помойки, подвал за подвалом. Так они тебе и будут кушать… Ведь до чего дошло — мы там контактным ядом всё намазали. Контактным, прикидываете? Не помогло… Бл-лин, курить охота, мочи нет.
Во тьме двора тем временем происходило какое-то шевеление. Спецназовцы рассредоточились и замерли. Из глубины штабной машины хрипло бормотнула рация. Зашипело тихо-тихо, задымился сжиженный азот. Потом послышался короткий бой кувалды, выбившей замок из разом ставшей хрупкой бронированной двери подвала, и вслед за этим — быстрый топот ног. Что-то промелькнуло в окнах первого этажа, ещё раз и ещё, потом изнутри здания донёсся приглушённый хлопок выстрела, и всё стихло. Ещё минуты через две в кирпичной арке показался квадратный силуэт нашего знакомого майора. Шерстяная маска-шапочка на нём была закатана выше бровей, в правой руке тускло отсвечивал пистолет. Лицо Сан Саныча блестело от пота и дождя.
— Эй вы, трое, — поманил он пальцем нас, — оба ко мне! Давайте сюда. На это стоит посмотреть.
— В кого стреляли-то? — хищно осведомился Фил.
— В кого надо, в того и стреляли, — буркнул Сан Саныч. — Директор выскочил, ну, наши не сдержались.
— Убили? — ахнул я.
— Перемкнуло, — отмахнулся он и снова сделался серьёзен: — Ну, хватит болтать! Пошли. Оружие можете оставить, там неопасно.
Внизу было темно и пыльно. Стёртые ступени привели нас в подвал. Над головами низко нависал щербатый потолок. Слепую тьму кромсали фиолетовые лезвия десантных штурмовых фонариков, потом кто-то повернул выключатель, и на стенах загорелись зарешёченные молочно-белые плафоны. Мы заморгали.
Проход был чрезвычайно узким. Вокруг громоздились ящики и бочки. Стены были крашены зелёным. Пахло крысиным дерьмом и какими-то копчёностями. Чуть поодаль, поперёк коридора, распростёрлось чьё-то тело, возле которого хлопотали два эксперта в штатском. Туда нас не пустили, но даже отсюда было видно растёкшуюся по полу лужицу уже знакомой нам «сгущёнки» — директор на поверку тоже оказался механизмом.
Приободрившийся Серёга, с шокером наперевес, с уверенным видом прошёл вперёд по коридору, заглянул в два-три помещения и удовлетворённо хмыкнул. Посмотрел с вопросом на майора. Тот мотнул головой: «Там».
В соседней комнате, вдоль стен, стоймя, двумя рядами примостились длинные узкие ящики белого пластика, отдалённо похожие на чересчур широкие гробы. Было их там около двух дюжин. У трёх крышки были сорваны. Я поднял взгляд и вздрогнул, натолкнувшись на неподвижное лицо девушки, которая вчера презентовала пиво. Она стояла там, вытянувшись в полный рост, всё в том же чёрном деловом костюмчике и туфельках на высоченных каблуках, совершенно неподвижная и бездыханная. Глаза её были закрыты, тени от ресниц лежали на щеках. Наверное, из-за своей «коробки» девица напомнила мне чересчур большую куклу в «Детском мире», не хватало только розовой ленточки и ценника. Я торопливо и не без опаски покосился на соседние два ящика, обнаружил в них двух таких же, как и эта, погружённых в ступор продавщиц других отделов в халатиках и белых шапочках и отвернулся.
— Старух нет, в остальных ящиках то же самое, — перехватив мой взгляд, прокомментировал майор. — Два или три — пустые. — Он снял шапочку и вытер пот. — Вы ещё наверху не были, кассирш не видели. У них вообще ног нет, так и сидят за кассами, как куклы на чайниках: руки по швам, глаза закрыты, улыбаются стервы… Та ещё картинка.
— Скалли, — пробормотал я себе под нос, — они уже здесь…
— Центральный гастроном, — зловещим тоном поддержал меня Денисыч. — Еды нет, воды нет… Ничего нет. Населён роботами.
Руки мои дрожали, перед глазами всё плыло. Фил посмотрел на меня со значением и ободряюще кивнул: «Теперь верю».
— Опаньки, — поражённо сказал Кабан. — А нас в эту комнату как раз и не пустили. Мы ещё тогда ругались, ругались… А у них тут эвон, значит, что! Вот где они, значит, отлёживаются по ночам…
Он протянул руку и дотронулся до ладони отключённой продавщицы. Ладонь была красивая, изящная, с отменным маникюром.
— Ты глянь! — восхитился Кабанчик. — Как настоящая! Холодная только. Интересно, у неё только руки так хорошо сделаны или…
— Руками ничего не трогать! — всполошился вдруг подбежавший эксперт в белом халате, надетом поверх камуфляжа. Очки его сбились набок, в руке была отвёртка. — Отойдите сейчас же! С ума сошли?
Но было поздно. Продавщица вдруг шевельнулась, синие глаза открылись и остановились на Кабанчике. Наманикюренные ногти, как капкан, вонзились Серёге в руку, и тот закричал. Мы отшатнулись. Майор заматерился и начал дёргать из кобуры пистолет. Серёга между тем рванулся, потянул девчонку за собой, и оба несколько секунд кружились возле ящиков в нелепом танце. Глаза у Серёги были что твой полтинник. Вокруг защёлкали затворы, ярко-красные лучи прицелов затанцевали в пыльном воздухе. Выстрелить, однако, никто не решился. А через миг Кабанчик вскинул свой злосчастный шокер и нажал на кнопку.
Долбанули искры. Видно, где-то между ними перемкнуло, девчонку и Кабанчика отбросило друг от друга, и оба рухнули на бетонный пол. Серёга как повалился, так и остался лежать, деваха же ещё с минуту двигалась и сучила руками и ногами. Что-то в ней дымилось, тут и там проскакивали искры. Светлые волосы рассыпались по полу. Потом она вдруг повернула голову, задержала взгляд на мне и улыбнулась.
— Здравствуйте, — приятным низким голосом проговорила она.
Это было так неожиданно, что все вздрогнули, а Денисыч выругался.
— Сегодня у нас презентация, — меж тем продолжила она. — Пиво «Гёссер», свежее, из натурального солода… очень хорошее пиво… Только сегодня каждому, купившему четыре бутылки, бесплатно в подарок — фирменная кружка и открывашка… Только сегодня… очень хорошее пиво… очень хоро… шее… е…
Что-то щёлкнуло, захрипело, и голос стих. Глаза её закрылись, и она замерла.
Меня замутило.
Сан Саныч критически посмотрел на меня, на Фила, на Кабанчика, которого как раз в этот момент подняли с пола и теперь приводили в себя нашатырём, и махнул рукой.
— А вы говорите — старухи, — презрительно бросил он. — На улицу! Теперь всё ясно. Все они здесь роботы. Шпионское гнездо, мать его…
Он полуобернулся к своим людям и махнул пистолетом:
— Зачистить всё. По варианту «Цэ». Коняев!
Невысокий спецназовец, охранявший подступы к поверженному директору, встрепенулся и поднял автомат:
— Я!
— Остаёшься за старшего. Всё осмотреть, ничего не трогать. В туннели — по растяжке и контактный блок. «Черёмуха» и ТэЭмПэ. Найдите табличку, повесьте на входную дверь, чтоб у народа не возникло вопросов. «Ревизия» там или «Выходной»…
— «Санитарный день» сойдёт? — Один из спецназовцев поднял соответствующую табличку.
— Сойдёт, — кивнул майор. — Да! И ещё: возьми там, в ликёроводочном, пару бутылок чего покрепче, только не из местного. И деньги там же оставь, на полке.
— Есть! А сколько оставить?
— Согласно ценнику. Потом в отчёте укажешь, я скажу, чтобы их в смету вставили. Всё! Пошли.
Он развернулся и шагнул вперёд.
Большая толстая крыса с визгом выскочила у него из-под ног и вприпрыжку побежала вдоль по коридору. Бабахнул выстрел, кровь брызнула на стену, и крысу швырнуло на пол. Зверёк дёрнулся и затих.
Майор выругался. Опустил пистолет.
— Чёрт, — проговорил он и провёл ладонью по лицу. — Что за жизнь! Террористы, взрывы, а тут ещё эти на мою голову…
— Я же говорил, — пробормотал Кабанчик, повисший у Фила на плече. — Их тут до чёртиков. Мы их с Егором травили-травили… травили-травили…
— Дайте ему выпить, — распорядился Сан Саныч и вышел вон.
Денисыч надрызгался первым.
Домой нас отпустить не соизволили, Фил вытребовал себе один звонок, долго говорил с женой («Да, всё в порядке… да… в порядке… да… ничего не случилось… да говорю же — всё в порядке! Никому не открывай!»), потом подсел к столу и начал разливать. Умница сержант прихватил из гастронома не только три бутылки «Сухарничка», но и круг сыра, каравайчик хлеба и палку копчёной колбасы. Майор и ещё два незнакомых спецназовца составили нам компанию. Шофёр Сергей от водки отказался и теперь молчал над кружкой кофе. Двухдневная пьянка грозила перерасти в запой. Где-то в глубине души я начал задумываться, а не специально ли нас держат «под градусом», чтобы нашим рассказам потом никто не поверил?
Нас сводили к экспертам, за вторую бронедверь с окошком и штурвальчиком, чтоб посмотреть остатки бабушки, но опознать у нас ничего не получилось — всё так обуглилось и оплавилось, что невозможно было утвердительно сказать, та бабушка или не та или вообще никакая не бабушка. После сегодняшнего рейда в гастроном я уже ни в чём не был уверен.
— Похоже, самоликвидатор сработал, — посетовал один из экспертов. — Вся начинка выгорела, аж каркас покорёжило. Чем это вы её так?
— Швеллером, — сказал Серёга и икнул.
— Швеллером? — задумчиво блеснул очками он. — Хм, похоже…
Шокер у Кабана на всякий случай отобрали.
— Два года это дело крутим, — выпив стопку, погрузился в размышления майор. — Сначала от налоговиков поступил сигнал, мол, что-то у них не сходится там, дебет с кредитом… Опять же раньше пара неувязочек была. Копать начали. Когда раскусили, сперва не поверили. Меня на экспертизу вызывали раза три. Потом зашевелились вроде. Операцию назначили, но нам не доверили. Всё комиссию эту долбаную ждали из Москвы. И дождались бы, да вы, идиоты, все планы сорвали. В общем, не было бы счастья… И как додумались? Не представляю!