Изображение чуть подтормаживало, местами было смазанным, но в целом — вполне приличным.
— Чего он так дёргается?
— Коннект плохой, — пояснил Роберт, нажатием кнопки открыл дверь ангара и выбрался на полигон. — Ух ты! — Он повращал башней, осматриваясь. — Здорово!
И двинулся вперёд.
…Когда Мелисса через полчаса позвала обоих вниз, Роб под руководством Роберта прошёл уже половину «обучалки». Майк с трудом уговорил его прервать процесс.
— Паузы нет, — пожаловался тот. — Мне придётся выходить.
— Так выходи. Успеешь ещё наиграться.
Остаток дня они провели вместе, потом Роберт ушёл к себе спать, а Мелисса и Майк остались вдвоём. До утра. «Пара часиков» растянулась на всю ночь.
А едва рассвело, Майк тихонько высвободился из её цепких сонных объятий, наскоро принял душ и закусил остатками вчерашнего пиршества, потом так же неслышно выскользнул наружу, вывел «форд» из гаража и вскоре уже гнал машину по шоссе, возвращаясь в город.
Прощаний он не любил: слишком уж большой соблазн остаться они порождали.
Вертолёт мчался на восток, — транспортный двухвинтовой «Сикорски» последней модели — мощная, дорогая и красивая машина с опознавательными знаками OMG на обоих бортах и гидроподвеской кабины. Полёт его был ровен и даже приятен, вибрации внутри почти не ощущалось. Майк, которого при виде вертолёта охватил лёгкий мандраж, постепенно успокоился: раз в месяц такой перелёт вполне можно было выдержать. Как говорится, «издержки производства». Не за красивые глаза же им такие деньги платят! В конце концов, годовой оборот «Аутфорс Мега Геймс» превышал годовой доход иной какой-нибудь страны из бывшего соцлагеря, и подобную технику она вполне могла себе позволить.
В бригаде Майк оказался единственным новичком. Остальные четверо, судя по всему, летели на загадочную вахту далеко не в первый раз. Троих техников звали Томас, Уильям и Рамирес. Их представили друг другу, но спрашивать Майк их ни о чём покамест не решился. Надо будет, сами расскажут.
Старшим был лысый как бильярдный шар толстяк лет сорока. Звали его Хэл. Хэл Риверс.
— Можно — Хэллоуин, — заявил он, когда они обменялись рукопожатием.
— Я Майк, — представился Майк. — Можно — Айвэн.
— Майк? О’кей, Майк, сработаемся, — кивнул Хэллоуин. — В гидравлике смыслишь?
— Вроде бы… А куда мы летим?
— Увидишь.
Том всю дорогу молчал и вертел в руках незажжённую сигарету — курить на борту запрещалось. Кондовый ирландец, он был высок, краснорож, синеглаз и отчаянно рыж. Рамирес, будто в противовес ему, был стопроцентный латинос — маленький, поджарый, черноглазый и черноволосый, с тоненькими гангстерскими усиками и нервными худыми руками. Уильям, по росту представлявший собой что-то среднее между ними, был темнокож и невзрачен. Из-под его бейсболки, как паучьи лапки, торчали растаманские дрэды; он как заснул, лишь только вертолёт поднялся в воздух, так и проспал до самой посадки. У Хэла-Хэллоуина было круглое и добродушное лицо, красное от загара и выражением напоминающее тыкву с известного праздника. Майк начал понимать, откуда взялось его прозвище.
Пилотов он так и не увидел. Только с лётного поля, через окошки кабины — две головы в ушастых зелёных шлемах.
Наконец приземлились. Турбины смолкли, поднятая винтами пыль осела. Майк выглянул в иллюминатор и присвистнул.
Уильям усмехнулся:
— Что, нравится?
Вертолёт приземлился где-то в пустыне. То есть не совсем в пустыне, — далеко, возле гор, где была тень, виднелись пятна снулой зелени. Но от пустыни окружающий ландшафт отличался очень мало. Насколько глаз хватало, кругом были одни камни, песок, чахлые кустики растительности и бетонные плиты, ограждённые «рабицей», а поверху — ещё и колючкой с прожекторами, двустворчатые ворота, пропускная будка. И никого на сотни миль вокруг, только охранники в тёмном. Невдалеке отбрасывал тень большой изогнутый навес на четырёх дюралевых столбах, напоминающий автобусную остановку. Под навесом ржавела какая-то техника. Край крыши оторвался и хлопал на ветру, сама крыша была до крайности худой, можно сказать — дырявой, и не защитила бы даже от маленького дождя. Впрочем, разве здесь могли идти какие-нибудь дожди? Утопия…
Единственное здание помещалось на востоке. Пропылённое, вросшее в землю, оно походило на заброшенную бензоколонку. То и дело в поле зрения мелькали рыжие шары перекати-поля, несомые ветром.
Загудела гидравлика, пандус опустился, и в брюхо вертолёта ворвалась сухая пустынная жара. Песок хлестнул в лицо, Майк сощурился, закашлялся, прикрыл глаза ладонью и сдал назад. Хэл подхватил свой мешок и мягко подтолкнул его в спину.
— Чего встал? Давай, приятель, выгружаемся: приехали.
Остальные трое ненавязчиво отстранили его, сошли по пандусу и двинулись вперёд, к зданию. На всех были тёмные очки, предусмотрительно захваченные с собой. Майк и Хэл задержались. Над бетонкой колыхался и ходил волной горячий воздух. Нагретые, в облупившейся краске борта вертолёта чуть слышно потрескивали.
— Где это мы? — спросил Северцев. Кивнул на здание. — Это что?
— Это? — Хэллоуин усмехнулся, и рожа его стала донельзя похожа на тыкву. — Это, брат, главный сервер компании… Чего уставился? Пошли. Пошли, пошли — лимузина тебе здесь не подадут, а стоять тут нечего — только мешаться будем. Держись за мной.
Хэл был прав: к вертолёту уже двигались техники и охрана, ехал оранжевый, с полосой на боку заправщик. Кто-то махал рукой. Майк вскинул сумку на плечо и зашагал вперёд. Ветер сёк глаза.
Пыль на ветру.
Все это — лишь пыль на ветру…
Внутри здание оказалось обустроено на удивление хорошо. Стеклопакеты, бронедвери, подвесные потолки, кофейный автомат, шахматная плитка на полу, хром и стекло поста охраны. Жужжал кондиционер, похоже, даже не один. Ни пыли, ни жары. Четыре техника один за другим засунули свою поклажу в просмотровый аппарат (охранник четыре раза кивнул напарнику за стойкой), потом отдали на проверку пропуска, отметились на сканере и прошли дальше. На Майке высокий светловолосый охранник чуть задержался, сравнивая лицо и голографию на документе.
— Недавно приняты? — спросил он.
— Да. Позавчера.
Он кивнул и подвинул к нему пластинку сканера.
— Приложите ладонь… теперь другую… Хорошо. — Он вернул ему пропуск. — Проходите.
Майк забрал свою сумку и побежал догонять остальных. Втиснулся в маленький тамбур, отделанный светлым пластиком, и с недоумением огляделся, ища вторую дверь. Но её не было. Тем временем кто-то нажал на кнопку, двери за ними закрылись, и комната, вздрогнув, поехала вниз.
Комната оказалась кабинкой лифта. Майк поразился про себя, но решил не задавать вопросов. Поставил сумку на пол, прислонился к стене и сложил руки на груди, не глядя никуда.
Здесь было прохладно, даже холодно. Ехали долго. Лифт был тросовый, на подвеске. Сколько они уже проехали? Четыре этажа? Пять? С какой скоростью идёт лифт? Сравнивать было не с чем. Майк украдкой посмотрел на жёлтую панель управления. Кнопок было три, не считая аварийных. Метров двадцать, прикинул он. Или двадцать пять. Глубже, чем на некоторых станциях подземки. Однако… С размахом работает компания! Упрятала свои потроха не хуже военной базы.
Кровь или воспитание — Майк не знал, что было причиной, но он никогда не мог, подобно нормальному среднему американцу, воспринимать жизнь такой, как она есть. Едут, и едут, чего выяснять? На работу едут. Так нет же — всё ему надо обсчитать, проверить, выверить, всюду сунуть свой нос! Сколько раз он корил себя за своё пустое любопытство, и столько же раз оно ему спасало жизнь. Возможно, он и стал механиком из-за своей привычки выяснять, как что работает. На корабле его ценили — машину он знал как свои пять (а то и десять).
Когда двойные двери растворили пластиковый зев, взору Майка предстал широкий коридор, красиво декорированный деревом и подсвеченный лампами дневного света. На полу змеился зелёный ковровый синтетик, под потолком шуршали вентиляторы, дышалось чисто и легко. Впечатления, что они глубоко под землей, не возникало.
У входа в лифт обнаружился человек в оранжевом полукомбинезоне с логотипом OMG на нагрудном кармане. Был он высок и чернокож, с узким лицом и длинным хрящеватым носом, жевал зубочистку.
— Хэлло, Хэл, — поздоровался он, снял кепку и провёл ладонью по загривку. Голова у него тоже оказалась выбритой «под ноль» и блестела от пота. — Сегодня вы вовремя. Как там наверху?
— Сухо, жарко. Как всегда. Президентом по-прежнему Макферсон. — Хэллоуин протянул руку для пожатия. — Привет, Джо. Как смена?
— Нормально. Будешь принимать?
— А то!
— Зануда, — ухмыльнулся Джо.
— Разгильдяй, — в тон ему ухмыльнулся Хэллоуин.
Коридор привёл всех пятерых в просторный холл с мини-баром и телевизором. В аквариуме плавали цветные рыбки, издалека не разобрать — настоящие или компьютерная анимация. Стояли кресла, два стола. На одном в оранжевой пластиковой вазочке лежали яблоки. Хэл и встретивший их бритоголовый Джо тотчас куда-то ответвились, а три ремонтника направились к одной из дверей. Уильям остановился на пороге, сделал Майку знак следовать за ним. Майк последовал и оказался в раздевалке, совершенно стандартной, как при душевой или спортзале, с вешалками, скамейками и металлическими шкафчиками в четыре ряда.
— Располагайся, — бросил Том, указывая куда-то в проход. — Выбирай, какой понравится. Потом напишешь на табличке своё имя. Мы бы сами написали, да вот фамилия у тебя уж больно сложная, не знаем, как писать, через «эф» или через «дабл-ю».
— Через «ю», — мрачно сказал Майк. — Просто «ю».
— Вот я и говорю: сам напишешь… Потом сходишь на склад, там выдадут спецовку. Если хочешь, можешь принять душ. Это там.
Он показал где. Майк неопределённо покачал головой.
— Не хочется пока. Когда работать?
— Ещё успеешь наработаться, — ухмыльнулся тот. Потом посерьёзнел. — Вечером посмотрим.
Майк выбрал пустующий шкафчик без таблички, бросил в него сумку и запер на ключ. Ключ положил в карман. Потом вернулся в холл. Как раз к этому моменту возвратился Хэллоуин и с ним четыре человека, включая того самого Джо.
— О’кей, ребята, всё в порядке, — объявил Хэллоуин.
Джо кивнул.
— Счастливо оставаться. — Он обернулся к своим, махнул рукой: — Пошли.
Четверо проследовали к лифту. Кто-то помахал рукой. Том помахал в ответ. Никто не обменялся ни словом. Майк долго смотрел им вслед. Четыре спины удалились и скрылись за дверью.
Майк сглотнул.
Четыре.
— Хэл, — позвал он тихо, — почему их четверо?
— До сегодняшнего дня в ремонтных бригадах всегда было четверо, — пожал плечами Хэл. — Хотя в последнее время работы прибавилось. Давно ходил слух, что начальство задумало расширить штаты, да мне всё как-то не верилось, пока тебя к нам не приписали. Мы — первая пятёрка. А Фаулер и его ребята, — он кивнул на закрывшуюся дверь, — наверное, последняя четвёрка. Ну что, пойдём на обед или сперва посмотришь свою комнату?
— Хэл, — глядя бригадиру в глаза, серьёзно сказал Майк.
— Что?
— Хватит тайн. Я хочу знать, чем буду заниматься. Что я должен делать?
— Может, сперва переоденешься? — неуверенно предложил он.
— Потом.
Хэллоуин мгновение поколебался, потом махнул рукой: «Пойдём».
Прочие остались в холле.
Два коридора и туннель привели их к линии подземки, где опять пришлось предъявить пропуска охраннику, сесть на дрезину монорельса и сколько-то проехать. Показалась широкая горловина бетонного колодца с открытой площадкой лифта. Бетон под ногами был грязный и щербатый. Они опустились ещё на этаж, и перед Майком возник длинный ряд ремонтных боксов, в половине из которых стояли странно знакомые, устрашающего вида механизмы, — обожжённые, местами откровенно побитые и покорёженные, в облупившейся краске. Северцев посмотрел на Хэллоуина: «Можно?», тот кивнул, и Майк пошёл вперёд.
Суставчатые ноги, плоские рифлёные подошвы ступоходов в губчатой резине и без, клешни манипуляторов, воронёные панцири, орудийные башни с безоткатными четырёхствольными спарками, турели пулемётов, хромированные тубусы излучателей, опалённые стартовым выхлопом соты ракетных пеналов…
А ещё — обрывки проводов, безвольно выпавшие блестящие тяги и цилиндры, лужи пролитого масла, разбитые фары, разошедшиеся швы, лопнувшие пружины, вырванные лепестки антенн, гнутые чаши радаров, дыры, трещины, вмятины, пробоины…
И ещё — номера, надписи, логотипы, раскраска, гербы и эмблемы на башнях — значки принадлежности к кланам…
Геймерским кланам.
Майк уже всё понял, но боялся поверить и потому просто шёл, переставляя ноги как по тонкому льду, пока в одной из ниш не обнаружил знакомый контур: из полутёмного пространства бокса на него смотрело бронированное рыло «Степного волка». Майк сглотнул, посмотрел направо, налево, и последние сомнения исчезли: перед ним были роботы из «Катакомб смерти». Побитые в схватках, покорёженные взрывами и выстрелами, опалённые боевыми лазерами и огнемётами, они были здесь, они сражались и существовали на самом деле.
Дальше по проходу были ремонтные тележки и электрокары, тельферы, домкраты, инструментальные шкафы, клепальные пистолеты, сварочные аппараты и переносные резаки — всё, что нужно для починки и отладки.
И — недлинная, но грозная череда отремонтированных машин. Настроенных, отлаженных, готовых к бою.
Ждущих.
Чья-то рука легла ему на плечо. Майк вздрогнул.
— Что это, Хэл? — тихо спросил он, не оборачиваясь. — Что за…
— Я же сказал: игровой сервер компании, — серьёзно и тихо ответил Хэл. — Бойцы арены. Двадцать пятый, высший уровень игры. Большой дэфматч [4]. Здесь те, кому не повезло. Мы ремонтируем их — и возвращаем в строй.
— И у них… боевое оружие?
— В точку, приятель. Боевее некуда.
Майк обернулся. Взглянул Хэллоуину в его прищуренные тыквенные глаза.
— Хэл, — сказал он, — эти штуки… эти роботы… Они не должны существовать. Если об этом узнает правительство…
— Оно знает, — кивнул Хэллоуин. — Будь спок, приятель, уж оно-то знает. Неужели ты думаешь, что всё это в самом деле затеяла какая-то долбаная фирма игрушек? За этим, парень, стоят такие люди! Нам до них как до Луны. Здесь отрабатывается новая тактика. Идеальные солдаты. Управляются на расстоянии. Слияние через компьютер, понимаешь? — Он повертел пальцем над башкой, изображая не то радар, не то полицейскую мигалку. — Ребята говорят, что все игроки отслеживаются и самых талантливых берут на карандаш.
— Кто?
— Кто берёт? Не знаю. Наверное, армейские чины. А может, ФБР. Это правительственная программа.
— Так значит, говоришь, берут на карандаш… — Майк невольно вспомнил о Роберте, посмотрел на замершего рядом покорёженного «Волка» и поёжился. — И что потом?
— Откуда мне знать? Наверное, держат в резерве. На случай войны или ещё чего-нибудь такого. Им же всё равно, где сражаться. Хоть здесь, хоть на Марсе, хоть под водой, им ни воздух не нужен, ни еда.
— Но это же дети! То есть, я хочу сказать — играют в основном-то дети!
— Эх, парень! Будто сам в детстве не игрался! Вот что я тебе скажу: у меня жена — врач, так вот, она мне говорила, что у детей-то как раз и есть самолучшая, значит, реакция. Растущий мозг, то да сё, молодые нервы…
— Отсюда можно позвонить? — отрывисто спросил Северцев.
— Майк, — Хэллоуин впервые назвал Майка по имени и указал на него пальцем, — ты давал подписку. Помнишь? А потому старайся не болтать. Нам платят в том числе и за это. Ты нашёл классную работу, так что делай её и молчи. Усёк? Сиди и не чирикай. Хотя, если правду сказать, тебе всё равно никто не поверит. А вот неприятностей наживёшь. С военными не шутят. А телефона здесь нет, только у охраны наверху, да и тот на всякий пожарный. Даже в «сетку» с машин и то нет выхода. У компании своя замкнутая сеть.
— Но это же противозаконно!
Хэллоуин усмехнулся.
— Когда военным были писаны законы? — вопросом на вопрос ответил он.