— Да, я из Петербурга. Меня зовут Алиса.
— Надя, — улыбаясь, ответила она.
— Очень приятно. Я пишу репортаж о вашем празднике. Не могли бы вы ответить на пару моих вопросов?
— Да, конечно. Заходите к нам.
— Спасибо.
Мы зашли в дом, который до этого украшала Надя. Преимущественно, дома в городе были двухэтажные, с несколькими входами для соседей. Надин не был исключением. Хотя мне попалось несколько пятиэтажек. Внутри Надиной квартиры было чисто и уютно. Передо мной предстала просторная светлая комната, служившая и кухней и залом одновременно, мебель сталинских времен, белые занавески, фиалки на подоконнике. Никакой роскоши, но и признаков нужды я не заметила.
— Чай, кофе? — обернулась Надя, ставя на плиту чайник.
— Кофе, если можно.
Надя налила мне кофе, а себе чай, поставила на стол тарелку с печеньем и сахарницу.
— Извините, молоко я не успела купить сегодня.
Гостеприимная хозяйка. Наверное, и готовит она отлично, и шьет и вяжет. Не то, что некоторые…
— Ничего страшного, это не важно. Лучше расскажите о себе и о празднике.
— Алиса…а может мы перейдем на ты? А то ровесники почти, как-то неловко…
Надя сильно смущалась.
— Конечно, не вопрос. Расскажи о своей семье. Давно тут живете? — я достала блокнот и ручку.
— Мои родители родились тут, их родители тоже тут родились… Нашему городу около двухсот лет…
— Да ладно? Я думала, его при советской власти построили.
Я действительно удивилась, вот уж не ожидала.
— Нет, при советской власти его перестроили и обнесли забором. А еще название другое дали.
Я быстренько записывала Надины слова.
— А как раньше город назывался?
— Мрачный. Это был поселок. Позже его отстроили и поменяли название. А то звучало как-то…
— Мрачно, — подметила я.
— Ну да, — улыбнулась она, — говорят, во время Великой Отечественной Войны сюда перевезли какое-то лабораторное оборудование. Начали проводить эксперименты на животных, а потом на людях…
Я терпеть не могла тему опытов и то, какими методами они проводились. Мне становилось как-то не по себе от таких мыслей. Но зато этот богом забытый город начинал казаться мне интересным. У меня появилась мысль приукрасить свой репортаж парочкой баек.
— Таак, а что за опыты, ты не знаешь?
— Нет, но папа говорил, что от них по городу пошла какая-то зараза, народ начал уезжать. И чтобы не допустить распространения инфекции, все обнесли забором и колючей проволокой. Жителей изолировали от мира.
— А зараза?
— Говорят, убили всех зараженных, остальных не выпускали на улицу несколько месяцев, обрабатывали все.
— А где проводились эти опыты?
— На заводе, там сейчас у нас лекарства делают.
— Совсем ничего не знаешь про опыты? Что пытались получить, что стало с образцами?
— Нет, но если тебе это интересно, спроси у папы. Он, наверно, скоро придет.
Пока я расспрашивала Надю про праздник, с работы вернулся ее отец. Здоровенный рабочий дядька в форме слесаря, местами седой, немного обросший, с очень большими и грязными руками.
— Здрасьте, — буркнул мне он, направляясь к умывальнику.
— Здравствуйте, — кивнула я.
— Папа, это Алиса. Она приехала писать про фестиваль.
— С чего это вдруг? Кому мы нужны?
Кажется, хозяин не настроен беседовать.
— Я выполняю свою работу, — сухо ответила я, — Надя рассказывает мне о вашем празднике. Кстати, а как он называется?
— День памяти погибших от вируса, — прошептала Надя.
Я прикусила губу. Праздник, праздник… Вот что бывает, когда едешь совсем не подготовленной.
— Извините. В редакции мне сказали, у вас фестиваль…
— Ну да фестиваль. Каждый год в течение трех ней мы вешаем красные тряпки на дома, подчищаем за нашими собаками, которых по традиции нельзя выгуливать в это время, и носим серые смирительные рубашки начала прошлого века. И все это, чтобы почтить память умерших от заразы, — вспылил Надин отец, — Вы же считаете нас за чудаков, не так ли? Ну признайтесь!
Я не ожидала такой атаки, обороняться мне было нечем.
— Да, кое-что мне кажется странным, но это не значит, что я отношусь к этому плохо. Я просто хочу написать правду о вашем пр… фестивале, а без знания прошлого вашего города, это невозможно. Извините, если причинила вам неудобства. Надя, спасибо за информацию и кофе. До свидания, — встала я с дивана и направилась к выходу.
— Алиса, подожди, — вскочила Надя, — папа, перестань! Не обращай внимания, он просто устал на работе.
— Да, извините. Наверное… Просто к нам нечасто приезжают гости из других городов, тем более из северной столицы, — устало улыбнулся тот, — вы, журналисты, вечно перевернете все с ног на голову. У вас власть, а мы тут просто маленькие люди.
— Все нормально. Я понимаю. Поверьте, я напишу правду, — заверила я его.
— Пап, Алисе интересно, какие опыты проводились на заводе, — сказала Надя отцу, накрывая на стол.
— Какие? Да я не знаю, сам тогда не родился еще. Батька мне рассказывал, что там каких-то необычных людей пытались разводить.
— Каких людей? — я снова начала записывать.
— Батька видел одного такого, когда возил дрова туда. С него взяли подписку о неразглашении, но он как-то напился и разболтал все нам с матерью.
— Так, а поподробнее о том необычном человеке можно? — я в ожидании присела за стол. Надя с отцом сели по другу сторону. Отец Нади продолжил.
— Он сказал, что, когда провозил дрова мимо одного цеха, услышал стон. Заглянул и увидел бледного, как смерть, измученного человека, прикованного цепью к стене. Он сидел в одних штанах на бетонном полу под лампой и что-то шептал. Батька подошел поближе, думал, наверно, помочь чем-то. А этот как бросится на него, зубами как щелкнет…
При этих словах Надя вздрогнула.
— Батька потом говорил, что эти зубы и глаза краснющие, бешеные ему в кошмарах снились… — продолжал он с усмешкой.
— Значит тот на цепи не достал вашего папу? — а может шеф отправил меня фольклор собирать?
— Нет, на шаг не достал, батька так улепетывал, что и про дрова забыл тогда.
— Простите, как вас зовут?
— Василий Семеныч Захаров.
— Василий Семеныч, как вы думаете, правда ли вся эта история, рассказанная вашим отцом? — что ни говори, а реалистка она и в Африке реалистка.
— Да кто ж его знает теперь, батька давно помер, монстры тоже куда-то делись, завод закрыли. Вон таблетки теперь делают…
— Монстры? Их было много? А откуда они взялись, знаете что-то? — вот она фантастика, обожаемая моим шефом.
— Батька потом узнал у кого-то, что монстра, который напал на него, привезли откуда-то издалека. На нем вроде ставили разные опыты. А еще кормили сырым мясом. Вот он на батю моего и бросился. Наверно, за обед принял.
— А потом? — подала голос Надя. Похоже, дурочка действительно верила в эти сказки.
— Потом вроде бы в лаборатории появился ребенок, отпрыск этих монстров, — продолжал он.
Было это или нет на самом деле, но мне противна сама мысль об экспериментах на детях, кем бы ни был этот ребенок, пусть даже чудовищем.
— На нем тоже экспериментировали? — несмело спросила Надя.
— Наверно. Батька слышал пару раз его плач. Говорит, жалко. Но тогда лучше было не соваться, времена такие были. Это сейчас ругай, кого хочешь и как хочешь, а тогда с недовольными разговор был короткий.
— Да, конечно, — вздохнула я. Жаль не смогу опубликовать эти страшилки. Ну разве что Деборе Сноук пошлю в Лондон, — Еще что-то вы можете про это рассказать?
— Пожалуй, могу посоветовать. Не ходите в северную часть города, там давно никто не живет, все дома заброшены.
— Почему не ходить? Там бандиты орудуют?
— Нет, бандиты тоже туда не суются, если так можно назвать парочку наших отморозков.
— Там люди пропадают, — прошептала Надя, словно, боясь, что ее услышат.
Это уже интереснее.
— А с гидом мне можно туда? Наверно никто не будет нападать на нескольких человек сразу?
— Там пропала группа ученых пару лет назад, они зачем-то приехали, начали ворошить прошлое. Опрашивали местных, не видели ли они чего странного, к нам заходили. Потом вот ушли в северный район и не вернулись, — продолжал Василий Семеныч.
— Их искали?
— Да, несколько местных пошли за ними и тоже пропали, — А в прошлом месяце охотник пропал. Дурак, думал, там зверь какой хищный орудует, подстрелить хотел.
— Это интересно… — Если эта история стоящая, то будет покруче фестиваля скорби.
— Это опасно, туда даже собаки не ходят, — взволнованно пропищала Надя. Похоже, она прочитала мои мысли.
— За меня не беспокойся, я сама не подарок, — усмехнулась я, — Спасибо большое, мне было очень приятно с вами пообщаться. Пойду дальше работать, — я встала и вышла из дома.
— Алиса!
Я обернулась. В дверях стояла встревоженная Надя. Умоляющим взглядом она смотрела на меня. С чего ей так волноваться о почти незнакомом человеке? Странный народ здесь живет.
— Не волнуйся ты за меня. Все будет хорошо, — улыбнулась я ей и пошла снимать людей на торговой площади.
От других жителей я узнала, что красный цвет тряпок символизирует не что иное, как кровь, животных не выпускают в память о днях заточения в домах. А вот почему три дня никто мне так и не ответил. Попробую предположить, что это просто христианская традиция.
7 часов вечера. Из окна своего номера я смотрела, как улица наполняется людьми. На домах зажгли фонари, я почувствовала атмосферу уюта, которые только бывают в маленьких городках, если отбросить проблемы и тоску по кипящей жизни мегаполиса. Я оделась потеплее, так как заметила, что вечерами тут прохладно, и вышла на улицу. Джинсы, топик, болеро. Ну нет у меня серого балахона, да я и не обязана его иметь, это не мой праздник. Хотя сегодня я уже обожглась на слове праздник. Я ходила по торговой площади, где намечалось какое-то представление, и фотографировала людей. Молодежь охотно позировала, в то время как старшее поколение старалось, мягко говоря, меня не замечать. Их право, я собрала основную информацию, и больше мне от них ничего не нужно. Вдруг меня окликнули.
— Надя! Привет, — обернулась я. Надя шла ко мне с двумя каллами в руках.
— Привет. Держи, сегодня все носят каллы в руках, — протянула она мне один цветок.
— Да уж, как символично. Цветы покойников, — усмехнулась я.
— Их вырастили в теплицах в Западном районе специально для фестиваля. Хотя мы, например, свои принесли. Так многие делают, чтоб не покупать.
— Правильно.
Мы обошли площадь по периметру.
— А что будет завтра? — спросила я, — то же самое или какая-то особая программа?
— Завтра мы пойдем на завод. По традиции, вокруг него делают цепочку из цветов. В общем — то для этого и нужны каллы.
— Каллы ведь не дешевые, почему не перейти на ромашки например? — улыбалась я, для жителей забытого богом лесного городка тратиться на такие цветы только для того, чтоб выложить из них круг, по-моему, неблагоразумно.
— Раз в год можно и разориться, — Надя пожала плечами.
Ну в чем-то она, конечно, права. Прошло около часа, толпа на площади вдруг оживилась. Я стояла у навеса, под которым была установлена трибуна. Через минуту я поняла причину волнения людей. За трибуну встал градоначальник. Именно так его тут называли. Он произнес пламенную речь о тех страшных временах, назвал примерное количество погибших, оказалось около трети жителей тогда умерли и были убиты. Выходит, горе коснулось каждой семьи. Тот, кто не потерял родных, потерял друзей. После я побеседовала с градоначальником. Опять напускная любезность. Конечно, ему хочется, чтобы я написала как можно больше лестных слов о городе. Но я все больше сомневаюсь, что этот репортаж кто-то вообще собирается публиковать.
Надя сопровождала меня повсюду. С ней было приятно общаться, редко встретишь таких позитивных людей. Меня забавляла ее вера в сверхъестественное, а ее мой скептицизм. В подростковом возрасте я сама увлекалась бреднями про магов и призраков, но так и не встретив по сей день никого, кроме бездарных экстрасенсов, теперь следую принципам научности. Если существование чего-то невозможно доказать, значит, оно может не существовать вовсе. Но Надя все время подозрительно озиралась, рассказывая про страсти, творившиеся на заводе больше полувека назад.
— Надь, ты думаешь, на вашем заводе действительно сейчас делают лекарства? Может какая-нибудь подземная лаборатория еще работает? — я говорила это только, чтобы немножко позабавиться, Надина реакция мне нравилась. Вот я садистка…
— Нет, не думаю. После эпидемии отсюда все вывезли, — Надя уверенно покачала головой.
— О чем болтаем, дамы? — послышался сзади мужской голос. К нам подошел молодой человек лет 23х. Блондин, среднего роста, клетчатая рубашечка, синие джинсы, очки. Интеллигент, заключила я.
— О местных монстрах, — ответила я ему.
— Алиса, познакомься, это Саша, — представила нас друг другу Надя, — Саша, это Алиса.
— Алиса Стиль, газета "Петербургские хроники", — уточнила я.
— О…коллега, — он расплылся в улыбке.
— Правда? Хорошо. А где вы работаете? — осведомилась я у него.
— Я редактор нашей озерской газеты, "Озерские новости" называется.
— Оригинально, — улыбнулась я. Интересно, какие тут новости могут быть? Корова отелилась, у Марьи Михайловны день Рождения. Не удивлюсь, если это он отстреливает народ в Северном районе, чтоб хоть как-то разнообразить материалы. Да уж…Подобный бред мог придти только в мою дурную голову.
— Хоть что-то, — ответил он, вздыхая, — в нашем коллективе всего 3 человека: я, Димка Баранов и уборщица. Я сочувственно улыбнулась.
— А что за монстров вы обсуждаете? — вдруг вспомнил он про нашу тему.
— Да тех, которых на заводе у вас выводили, — небрежно бросила я. Неужели и этот туда же?
— Ааа, это тема для спецрасследования.
— Брось, это ж бред. Саш, ты ведь журналист, а нам нужны факты. Где они?
— Я бы так не сказал, не так все гладко. Лично я слышал от одного старенького человечка на заводе, что мелкому как-то удалось сбежать.
— Кому это "мелкому"? — оживилась Надя.
— Детенышу, на котором эксперименты проводили.
— И куда он мог деться? Ребенок, один в городе, — скептически добавила я.
— Так это ж не простой ребенок. А если принять во внимание убийства на Севере, связать их с побегом ребенка, которого, кстати, не нашли, то картинка вырисовывается.
— Ты хочешь сказать, что малыш способен завалить несколько взрослых мужиков? Прям озерский супермен какой-то! — я поражена, бывают же чудные люди.
— Я ж говорю, это не просто ребенок. К тому же, ему сейчас может быть лет…
— Под 70,- засмеялась я, — бойкий старикашка!
— Ну может, он и не старикашка вовсе…
— Скажи еще, что он не стареет!
— Может и стареет, но не так как мы, а медленнее. Понимаешь, Алиса, я несколько лет занимался этой историей и пришел к выводу, что это не человек вообще.
— Волк, медведь, кто, Саш? — волновалась Надя. Видя ее дрожь то ли от холода, то ли от страха, я усмехнулась и взяла ее под руку. Надя вцепилась в меня покрепче, наверное, ей так спокойней.
— Нет, похуже, я полагаю, — Саша, похоже, действительно верит в то, что говорит. Клинический случай.
— Твой вариант? — улыбалась я. Интересно, что он сейчас выдаст?
— Вампир, — заключил Саша.
Тут я не сдержалась и немножко похихикала. Расхохотаться при всех было бы неудобно.
— А я тогда оборотень. Вон видишь, хвост расти начал, — развернулась я задом к нему, — скоро псиной запахну.
— Почему он не может быть вампиром? Все черты на лицо. Я изучал имеющиеся данные. Тех людей кормили сырым мясом, им приносили банки с кровью, они бросались на рабочих, говорят, цепи были огромной толщины, потому что вампиры рвали их.
При слове «вампиры» я опять усмехнулась. Я смотрела на Сашу снисходительно, чем еще заняться в Тутуновке творческому человеку, как не поисками вампиров и призраков?