— А на самом деле? — быстро спросил я.
Алиса спасла официантка, не вовремя подошедшая с меню, запаянном в пластик. Я, не глядя, попросил кофе, но этой паузы Алисе хватило, чтобы замкнуться и уйти в себя. Девушка уставилась в окно, старательно игнорируя меня. После минутного созерцания ее не слишком чистого уха, я не выдержал, вынул из кармана фото, где неизвестный фотограф запечатлел ее в компании Глеба и Ксении и сунул Алисе под нос. Она нервно поежилась и скосила на меня глаза.
— Откуда у вас фото?
— Выходит, вы все-таки вместе проводили время? И родители Ксении видели вас у нее дома. Для человека, который редко и без особой охоты общался с Ксенией, у вас подозрительно много совместных фото, глядите, вот еще…
Таня и Кеша постарались на славу, отправив мне на сотовый кучу снимков из аккаунта Алисы. Везде на них она была либо с Ксенией, либо с Глебом, которого просто пожирала влюбленным взглядом, либо на снимках они находились втроем. Ксения без интереса поглядела, как я листаю фото в смартфоне и неубедительно фыркнула, заправив прядь волос за ухо.
— Ну, иногда бывало. Это с университетской тусы фото, первокурсники боевое крещение проходили, посвящение и все такое, ну, а мы их традиционно унижали. Сами когда-то через это прошли. Мне два года назад на башке сорок куриных яиц разбили, я вся в желтке была, уговаривала себя, что это для волос полезно. Голова потом два дня болела. Ксюше полегче было. Она всего-то набухалась из ведра, да блевала в уголке остаток вечера.
В голосе Алисы плескался целый коктейль из зависти, ревности, нелюбви. И, тем не менее, она предпочитала проводить время с заклятой подругой, что позволяло находиться поближе к Глебу. Это читалось невооруженным глазом. Первому встречному Алиса вываливала ворох информации, не удосужившись даже убедиться, что перед ней действительно адвокат, а не враг. Это наводило на мысли, что она не подозревала о насильственной смерти Ксении. Я сбавил обороты.
— Как по-вашему, у Ксении была причина для самоубийства?
Алиса закатила глаза.
— Почем мне знать? Может, и была, — с вызовом ответила она. — Богатенькие вечно себе придумывают причины для тоски: то кокс разбавленный, то жемчуг мелкий. Ей бы хоть месяцок пожить, как мне, в общаге, с тараканами, в комнате на четверых.
— Вы не похожи на девушку, что живет в комнате общежития.
— Я год как там не живу. А раньше жила. Хлебнула по полной. А насчет причин самоубийства помочь не могу. Ксюха со мной не откровенничала. А мне о глупостях думать некогда.
— А Глеб?
— Что — Глеб? — насторожилась Алиса.
— Он тоже с вами не откровенничал?
Вот сейчас она приготовилась врать. Глаза Алисы забегали и она, повысив голос, начала частить, эмоционально тряся головой. Ее голос стал визгливым, что вкупе с нарисованными черными бровями выглядело почти комичным.
— Нет, не откровенничал! — воскликнула она. — С чего бы ему вообще со мной разговаривать? Кто я такая? Глеб ее парнем был. И не единственным, если что. Ксюша ангелочком не была, только Глеб в упор этого не видел. Она параллельно крутила с Пашкой Буймовым. Стелилась под него при каждом удобном случае. А Глеб и не замечал. Может, она спрыгнула, потому что Глеб вовремя разглядел в ней змею? Мне почем знать? Ничего я не знаю!
— Алиса, вы не кричите так, на нас люди смотрят, — поморщился я. — Лучше скажите, кто такой этот Буймов?
Алиса схватила чашку и сделала жадный глоток, подавилась и закашлялась.
— Наша звезда и надежда, — с отвращением ответила она слабым срывающимся голосом. — Боксер, и, между прочим, хороший, он уже кубок Москвы выиграл в прошлом году, в США собирается. Даже странно, что он до сих пор Глебу морду не набил, но видимо, его быстрый перепих с Ксюхой вполне устраивал. Весь курс про это знал, кроме Глеба, но он слишком чистый для того, чтобы к нему липло всякое дерьмо. А ей это только и нужно было.
— Значит, она изменяла Глебу?
— Да постоянно. Только не говорите мне, что о мертвых только хорошее… Я не плохое говорю, а как есть. Шлюха она была. До самых кончиков волос. Самая конченая шлюха. Все об этом знали, кроме Глеба. Но видно, у него тоже глаза открылись. И потому он ее решил бросить.
Она снова выплевывала слова. Вся жалость, что я поначалу испытывал к этой девушке улетучилась. Мне хотелось сказать ей что-нибудь гадкое, но я сдержался, и вместо этого спросил:
— Откуда вы знаете?
Она снова приготовилась врать, сделала глубокий вдох и скосила глаза вправо.
— Да не знаю. Так, предполагаю. Какая еще могла быть причина. Хотя, может, по пьяни? Выпала случайно. Говорили, что она окно мыла… Чушь какая. Где Ксюха, а где мытье окон?
Алиса фыркнула, схватила ложку и вонзила ее в пирожное, продавив бисквит до конца. Пока она жевала, я привел мысли в порядок и быстро спросил:
— Подруги у Ксении были?
— По-моему, никого, — невнятно ответила Алиса. — Во всяком случае, в универе с ней никто близко не сходился. Со мной она еще более-менее общалась, но порой хотелось двинуть ей по зубам, очень уж зазнавалась. Никогда не забывала указать на мое место.
— И что это было за место?
Алиса горько усмехнулась.
— А то вы не догадываетесь? Прислужницы. Горничной. Верной подлизы, как в мультике про мишек Гамми. Помните, там был Его Герцогство и верный тролль Подлиза. Вот и меня назначили верным подлизой.
— Чего же вы терпели? — удивился я. — Никто ведь вас не неволил. Можно было уйти.
— Ну… Можно было. Я как-то втянулась сперва, а потом и не выберешься. Но я в итоге разобралась и ограничила контакты. Ну… Почти. Для Ксюхи было ударом потерять верного Подлизу.
Она зло рассмеялась, отчего ее небольшие глаза превратились в щелочки. Теперь эта девушка напомнила мне крысу, злобную и опасную.
— Глеб с вами так же поступал? — осведомился я. Алиса помотала головой.
— Нет, он… ну, другой просто, — с придыханием ответила она и в ее голосе прорезались нотки нежности, смешанной с восторгом. Она невольно скосила глаза в сторону хрустального яйца новостройки, словно могла увидеть на балконе объект своей страсти. — Он художник, и очень талантливый. Вы видели его картины?
— Видел. На многих Ксения. Кажется, он ее очень любил, — поспешил я окатить Алису холодной водой, но не тут-то было.
— Да просто она не стеснялась позировать, времени то до фига свободного, — презрительно фыркнула она. — Ну и, чего скрывать, она красивая… была. Фея просто. Я бы очень хотела получить портрет от Глеба. Только простым смертным это не светит. Знаете, сколько стоят его работы?
Я не знал, и решил это выяснить. Картины, и впрямь, были хороши на мой любительский взгляд. Может быть, они чего-то стоили? Хотя вряд ли это имело какое-то отношение к смерти Ксении. Алиса пялилась на реку с глупым видом. Я прикоснулся к ее руке, и она подпрыгнула, словно ошпарившись.
— Что? — испуганно спросила она и захлопала ресницами.
— Простите. Я вот что хотел спросить… Три месяца назад Глеб представлял вас как свою девушку. Он расстался с Ксенией из-за вас?
Алиса побелела.
— Что за глупости? — выдавила она. — С чего бы он представлял меня как свою девушку? Да мы никогда… Что вы несете? Это бред! Бред!
— Бросьте, Алиса, вас свидетели видели, они с вами разговаривали, — поморщился я. — Я ведь вас не осуждаю, дело молодое. Глеб вполне мог оценить такую цельную натуру, как вы.
— Вы издеваетесь? — прошипела она.
— В мыслях не было. Меня сейчас очень интересует вопрос: знаете ли вы где сейчас Глеб?
— Понятия не имею, — резко ответила она. Я поднял вверх брови.
— Неужели? Как его девушка вы просто обязаны поддерживать с ним связь. А мне всего-то хочется у него кое-что уточнить.
— Представьте себе! И я не его девушка! — запальчиво воскликнула Ксения, а затем, прищурившись, спросила с подозрением: — А на кого вы вообще работаете? Кто вас нанял, чтобы задавать вопросы о Ксюхе и Глебе? Или вас только Глеб интересует?
Я развел руками.
— На этот вопрос я вам ответить не могу, клиент обязал меня не раскрывать секреты.
— Вот и идите вы со своими секретами на хрен, — разъярилась Алиса и поднялась. Я схватил ее за руку.
— Еще один вопрос: в день смерти Ксении вы были у нее дома?
— Нет, — зло ответила Алиса и вырвала руку. — Я вообще редко к ней заходила, разве что в особняк Рокотовых, давно еще, а во время каникул — никогда. В ее квартире я всего раз была, или два.
— А у Глеба?
— Отстаньте от меня, господин адвокат! — воскликнула Алиса. — Я уже сказала, что не приходила к Ксюхе. И у Глеба не была… И вообще… Мне пора.
Она ринулась к дверям, зацепилась за стул и опрокинула его, рассыпав содержимое сумочки по полу. Я бросился на помощь, незаметно сунув в сумку датчик слежения. Алиса вырвала сумку у меня из рук и побежала к дверям.
— Вы чай не допили, — крикнул я вслед, но она не оглянулась. Я допил кофе, оплатив по счету за него, а также за угощение Алисы. На блюдце осталось надкушенное пирожное, а чашка была испачкана темной помадой, похожей на грязь.
17
Мне еще нужно было забрать из офиса пакет с документами, чтобы выступить завтра на процессе. Дело было совершенно безнадежным, о чем я заблаговременно предупредил клиента, но того интересовало лишь как затянуть процесс, так что на утро меня ждали нудные тридцать-сорок минут в зале суда, где я бы в очередной раз представил суду завышенные требования разорившегося бизнесмена средней руки, не желающего платить штрафы за нарушения пожарной безопасности и загрязнения окружающей среды. Мне даже хотелось проиграть, поскольку год назад я взялся за это дело от безысходности, и теперь никак не мог избавиться от клиента, ко всему прочему, не желающему платить.
— Ты перфекционист, Ванечка, — как-то ласково отругала меня Таня. — Зачем ты тянешь этот воз с камнями, которые тебе не пригодятся. Брось ты этого жлоба, пусть сам выкручивается.
Я только отмахивался, хотя понимал: Таня права, и это дело никак мне не поможет, ни морально, ни материально, и будет лучше, если завтра, вместо апелляции, я признаю доводы противной стороны, раз и навсегда закрыв эту страницу своей биографии. Но нутром я понимал, что не сделаю этого. Потому мне пришлось тащиться на другую сторону Москвы-реки, чтобы забрать портфель с документами. Позориться на заседании не хотелось, даже зная, что шансов нет.
По дороге я завяз в пробке и, поскольку делать было нечего, влез в сеть, попытавшись поискать в криминальной хронике сведения о убийствах молодых женщин, схожих с убийствами, совершаемых Чигиным. Журналисты охотно запугивали читателей страшилками, но нынешняя пресса никуда не годилась в сравнении со статьями прошлых лет, где шелкоперы, хоть и частенько привирали, но доносили до читателя нужную информацию. Сейчас все решали броские заголовки, порой нелепые, порой забавные, чаще — совершенно идиотские. Я просмотрел все, что нашел, но быстро понял, что в этом ворохе новостей из интернета отыскать нужную публикацию, все равно что искать иголку в стоге сена, особенно, если этой иголки там нет. Тем временем, пробка стала рассасываться. Я двинулся вперед, решив в очередной раз заглянуть к своему бывшему шефу и сообщить о появлении Чигина.
Мне не нравился звонок Чигина. Разумеется, он знал, что я не прекращу его поиски, но идти на такую откровенную игру до моего последнего дела он не решался. И хотя я не менял номер телефона, сомнительно, что он имелся в открытом доступе. Это для своих жертв Чигин был кровавым убийцей, в реальной жизни же он имел весьма ограниченные возможности. В совпадения мне не верилось. Кто-то должен был накачать его, чтобы маньяк захотел пообщаться со мной, подогрев интерес к делу Ксении Рокотовой.
За день кабинет прогрелся до такой степени, что я мгновенно вспотел. Я торопливо открыл окна, впустив в душное марево струю свежего воздуха. Дверь оставалась открытой, чтобы комната скорее проветрилась, и потому я, копаясь в шкафу с бумагами, не сразу понял, что в кабинете уже не один.
Гостями оказались мои недавние преследователи. Костюмы в душном помещении мгновенно прилипли к их внушительным мускулам, превратив мужчин в сосиски в кожуре. Я был несколько раздосадован: не тем, что они вот так запросто вошли ко мне в офис, а тем, что совершенно не подумал о собственной безопасности. Если два этих громилы без труда застали меня врасплох, Чигин тоже сделает это. Пауза затягивалась, пока один из них, у кого на лице было чуть больше интеллекта, не выступил вперед.
— Как жизнь? — поинтересовался он. Второй двинулся по комнате, с интересом разглядывая стоящие на полках разноцветные гроссбухи, словно ожидая увидеть в них знакомые буквы. Улыбочка на его лице не предвещала ничего хорошего. Он подошел к столу и взял с него рамочку с фотографией моей семьи и показал второму, как нечто забавное. Видимо, в детстве оба моих посетителя были задирами и уже предвкушали потеху.
— Пока отлично, — ответил я.
Главный, с признаками интеллекта на лице, кивнул с таким видом, словно услышал нечто исполненное глубокого смысла, с чем он был целиком и полностью согласен.
— Я бы предложил вам кофе, но моя секретарша в отпуске. Потому просто спрошу, чего вам надо, господа хорошие? — спросил я и сделал широкий жест на диванчик. — Может, присядете?
Оба помотали головой, а главный сделал шаг вперед.
— Не суйся куда тебя не просят, — изрек он. — Серьезные люди не хотят, чтобы ты лез к ним со своими вшивыми расспросами об их детях.
Я слабо улыбнулся. Теперь их наниматель был ясен. Но я предпочел уточнить, хотя бы для того, чтобы потянуть время.
— Кого конкретно вы имеете в виду?
— Ты дурачка-то из себя не строй, — скривился громила. — Ты, может, меня и не помнишь, а я вот тебя знаю, и знаю, что ты из себя представляешь. Так что я тебе еще раз говорю: не суйся к Макаровым.
— Спасибо за совет, — я собирался обойти громилу и предложить им убраться, но его приятель толкнул меня назад к столу пятерней размером с лопату.
— Это был не совет, — возразил главный и указал большим пальцем на дружка. — И чтоб тебе стало понятнее, мы тебя слегка покалечим. Жить останешься, а вот на пианино играть — вряд ли.
Второй неопределенно ухмыльнулся. На нем эволюция явно отдыхала, раз тупая шутка про пианино ему понравилась.
— Какая неприятность, — вздохнул я. — Только я — арфист.
По всем статьям мне не светило узнать реакцию на свой ответ, потому что второй убрал с лица дурацкую ухмылку и ринулся мимо главного ко мне с недвусмысленным намерением схватить за горло. Для своей комплекции он сделал быстрый выпад, но все же оказался недостаточно проворным. Я вскинул ногу и двинул его каблуком в левое колено. Послышался характерный хруст. Громила словно споткнулся, скривившись от боли, а затем вильнул в сторону и осел.
Главный бросился на помощь приятелю. Махать руками он был горазд, а вот скорости ему не хватало, да и драться в костюме, сковывающем движения, было не с руки, и, если бы не теснота кабинета, я бы загонял его, но мне пришлось несладко и пару раз серьезно прилетело по почкам, а потом мне серьезно прилетело в челюсть. Теперь я уже почти не нападал, а лишь защищался, закрываясь локтями, но в дело вмешался второй, и тогда мои шансы оказались почти нулевыми.
Меня измолотили, как боксерскую грушу и бросили на пол, пока я харкал кровью и выплевывал ее на линолеум.
— Мы тебя предупредили, — сплюнув, сказал главный. — В следующий раз мы такими добренькими не будем. Окажешься рядом с Макаровыми, кабзда тебе, усек?
Они расценили мое мычание, как согласие. На самом деле я желал им сдохнуть. Кровь на полу напомнила мне другую ночь, когда в моем доме появился Андрей Чигин с ножом в руках. Теперь меня так же мутило, а красный отсвет в глазах очень походил на пламя. Фото Лены и Артема валялось на полу, засыпанное битым стеклом, и я протянул к ним руку, коснувшись окровавленными пальцами любимые бумажные лица.