— Привет владыке! — отвечал тот. — Нынче утром я пошел брить такого-то купца, а пока я его брил, к нему подошел брахман. Купец принялся бить его палкой. Ударил раз-другой, а из брахмана дух вон. Умер и весь золотым сделался. Я и подумал, что стоит убить палкой какого-нибудь брахмана, все равно какого, и он превратится в золото. Тут меня жадность обуяла. Бросился я на этих брахманов и принялся их колотить — понадеялся, что они тоже золотыми станут. Но как назло ни один брахман не превратился в золото, а я в беду попал. Вот в чем моя вина. Делайте со мной, что хотите!
Тогда судья вызвал купца и сказал ему:
— Выслушай, что говорит брадобрей, и скажи правду: что в его показаниях верно, а что нет. Мы слыхали, что ты сегодня умертвил брахмана и сделал из него золото. А брадобрей, глядя на тебя, задумал убить этих брахманов, но только избил их до полусмерти.
— Покровитель рабов! — сказал купец. — Этот брадобрей — мой слуга. Сегодня он помешался — бродит как безумный по всему городу, бьет кого попало и буйствует. При чем тут я? Известна пословица: «Кто проливает чужую кровь, тот своей шеей платится». Вы судья. Что считаете нужным, то и делайте. А мне на что убивать людей?
Судья поверил его показанию, успокоил и отпустил толпу, а брадобрея наказал.
Попугай досказал эту сказку и молвил Худжасте:
— Если тебе надо идти, иди, а то сейчас уж поздно. Или пойди завтра под вечер.
Выслушала его госпожа и хотела было уйти, чтобы соединиться со своим возлюбленным, но в это время настало утро, и петух запел. Пришлось ей остаться и на этот раз. Тогда она заплакала и прочла такие стихи:
Все той же скорбью и ночью и днем разлука терзает,
Днем тоска нас томит, ночью муки терзают.
Тридцать четвертый рассказ: о том, как лягушка, шершень и птичка объединились и убили слона
Когда солнце скрылось и взошла луна, Худжаста пошла отпрашиваться к попугаю и сказала:
— Ты хорошо знаешь, что я с каждым днем все больше слабею, а лицо мое желтеет от недомогания. Ни к чему на свете не лежит душа; ни с кем не хочет говорить сердце.
Без тебя мне ни на миг покоя нет,
Но плакать, голову прикрыв полою… нет!
Трепетное сердце человека мучит,
Но с холодным сердцем пусто жить и скучно.
— Не тревожься, госпожа, — сказал на это попугай, — и не уводи сердце на путь безнадежности. Обрати взоры к богу. Он великая причина всех причин; он внемлет твоим молитвам и выполнит желания твоего сердца.
Тоскою душу ты не растравляй.
В коране сказано: «Не унывай!»
А я всячески стараюсь тебе помочь. Зачем ты сжигаешь свою юность, и почему у тебя то и дело слезы на глазах? Верь мне, я во что бы то ни стало приведу тебя к твоему другу!
— Дорогой мой, — проговорила Худжаста, — как странно, что оба мы сообща стараемся, но ничего у нас не выходит! Как понять премудрость аллаха, и почему судьба моя так непостоянна? Ведь и суток не проходит, как она меняется. Ох, горе мне, горе!
— Наше дело не трудное, Худжаста, — отозвался попугай. — Разве ты не слыхала, как лягушка, шершень и птички объединились и убили слона, хотя он огромный и страшный? А наше дело разве так уж трудно, чтобы нам с тобой его не сделать? Если будет угодно всевышнему аллаху, ты скоро встретишься со своим другом и успокоишься.
Выслушала Худжаста попугая и сказала:
— На устах твоих масло и сахар! Да обрадует тебя господь за то, что ты утешаешь мою душу такими речами! Но что это за сказка? Расскажи!
Попугай начал рассказывать:
— В одном городе росло ветвистое дерево. Пара птичек сладкоешек [45] свила на его суку гнездо, и самка принялась откладывать яйца.
Однажды случилось так, что подошел бешеный слон и принялся тереться брюхом о дерево. От толчка дерево закачалось, и яйца выпали из гнезда. Тогда сладкоешка в испуге бросил свою самку, сел на другое дерево и стал вздыхать и стонать. Известна пословица: «Куда мышам против кошки!» Но он все-таки думал: «Как бы отомстить этому сильному врагу?»
Думал-думал сладкоешка, потом полетел к другой птичке, своему закадычному другу, которого звали долгоклюв, и рассказал ему про все, что случилось.
— Обидел меня слон, — говорит, — сделай так, чтобы он издох. Отомсти ему за меня. Ведь ты мой друг, а друзья должны помогать друзьям вовремя.
— Слушай, брат, — ответил долгоклюв, — убить слона нелегкое дело. Одному мне это не под силу. Но я знаю одного шершня, он мой лучший друг и гораздо умнее меня. Надо нам с ним посоветоваться. Что он скажет, то и сделаем.
И вот оба они полетели к шершню и рассказали ему о том, что случилось. Выслушал их шершень, растрогался и сказал:
— За друзей я всегда горой стою. Есть у меня одна приятельница, лягушка. У нее под началом все войско лягушачьего племени. Надо нам отправиться к ней и рассказать ей про твое горе. Как она скажет, так и сделаем. Это такая выдумщица, каких мало. Никогда не ошибается.
И вот все трое прилетели к лягушке и стали просить у нее помощи. Пожалела лягушка птичку за то, что яйца ее погибли, и говорит:
— Не горюй, сладкоешка! Я придумала, как нам убить слона. И выдумка моя похитрей, чем тот способ, каким взрывают горы. Вот что надо сделать. Сначала к слону полетит шершень и так его раздразнит своим приятным жужжанием, что он придет в бешенство. Когда же слон взбесится, птичка долгоклюв выколет ему глаза своим клювом, так что свет в глазах его станет тьмою. Пройдет несколько дней; слепой слон не сможет находить воду и будет тяжко страдать от жажды. Тогда я подбегу к нему и заквакаю, а он подумает: «Где квакает лягушка, там конечно, есть вода» — и пойдет на мой голос. А я буду пятиться. Так, помаленьку-потихоньку, я доведу его до края пропасти. А уж как рухнет он в эту пропасть, никто больше и голоса его не услышит. Не выбраться ему будет оттуда до судного дня, — сам околеет от голода.
На том и порешили. Объединились и хитростью погубили слона.
Попугай досказал сказку и молвил:
— Вот видишь, Худжаста, хоть и слабы они были — и лягушка, и шершень, и птички, а когда объединились, набрались храбрости — убили слона и отомстили за себя. Вот и тебе не надо тяжело вздыхать. Стоит нам с тобой набраться храбрости, и чего только мы не сделаем! Разве ты не слышала поговорок: «Храбрый овладеет!» и — «Кто будет искать, найдет». Так радуйся же, госпожа! А теперь иди и соединись со своим возлюбленным.
Выслушала его Худжаста и хотела было уйти, чтобы обнять своего друга, но в это время занялась заря, и петух запел. Пришлось ей остаться и на этот раз. Тогда она горько зарыдала и прочла такие стихи:
Я так ненавижу зарю расставанья,
Что ночью не в силах идти на свиданье.
Тридцать пятый рассказ: о том, как китайский богдыхан влюбился в румскую [46] царевну и женился на ней
Когда солнце скрылось и взошла луна, Худжаста, пожелтевшая, со скорбным лицом, с красными глазами и посиневшими губами, растрепанная, в грязном платье с разорванным воротом, тяжело вздохнула, пошла отпрашиваться к попугаю и так сказала ему:
— О попугай! Я много раз слышала из уст великих людей такой рассказ:
Один человек пришел к мудрецу и спросил его:
— Что такое любовь?
Мудрец ответил:
— Любовь зовут ангелом смерти, и мудрые считают ее нежданной бедой.
Всякий, кого любовь терзает,
В муках этот мир покидает.
Вот и меня этот несчастный довел до того, что только душа моя знает, как я мучаюсь. Я уж подумываю, что лучше мне его бросить и терпеливо сидеть дома. Известна пословица: «Пропадай и золото, если тигель расплавился».
— Нет, Худжаста, — сказал на это попугай. — Велика разница между словом и делом. И что ты только говоришь? Есть поговорка: «Больному как не стонать? Влюбленному как терпеть?»
Кого пронзает любви стрела,
Тому на свете и жизнь не мила.
Если бы влюбленный мог жить без возлюбленной, то не умирал бы один человек из-за другого, а некая царевна не вышла бы замуж. А ведь она была такая девушка, что ненавидела даже слово «мужчина». Но в конце концов все-таки не осталась одинокой и вступила в брак.
— Что это за сказка? — спросила Худжаста. — Расскажи!
Попугай начал рассказывать:
— Жил некогда великий китайский богдыхан, и был у него умный советник. Случилось так, что богдыхан однажды спокойно спал в своем дворце, а в это время советнику понадобилось спросить его указаний насчет какого-то государственного дела. Он подошел к своему повелителю и разбудил его, а тот вскочил, со сна выхватил меч и кинулся на советника. Советник бросился бежать, добежал до какого-то дома и скрылся в нем.
А богдыхан в гневе взошел на трон и принялся крутить усы, хлопать себя кулаком по колену, рвать воротник халата и кричать не своим голосом. Придворные стали его уговаривать:
— Прибежище мира! Что с вами? Мы, ваши домочадцы, не знаем, что случилось. В чем провинился советник, что святилище мира так огорчилось? Если желаете, мы тоже отвернемся от этого невежи и будем служить вам еще более преданно, чем раньше.
Тогда богдыхан смилостивился и сказал:
— Братья! Я спал и вот какой увидел сон: будто приехал я в какое-то государство и ухаживаю за тамошней царевной. То она «руками берет мои несчастья» [47], то я кладу голову на ее ноги. И вот, только что я собрался вкусить земного наслаждения, как этот негодный советник пришел, самовольно разбудил меня и лишил радости жизни.
Выслушали эти речи придворные и спросили:
— Государь! На кого была похожа царевна?
Богдыхан вздохнул и прочел такие стихи:
Узы все порвать сердце радо будет.
О аллах, свобода мне отрадой будет.
О моей Ширин спрашивать забудь, —
Пусть теперь другой ей Фархадом будет [48].
Один из придворных был искусным живописцем. Ом попросил богдыхана подробно описать женщину, которую тот видел во сне, и нарисовал ее портрет. Потом сел у большой дороги и всех путников, что шли в ту или другую сторону, спрашивал:
— Если ты видел где-нибудь женщину с такими чертами или слышал о такой, скажи мне, кто она.
Но ни один человек не видал женщины с таким лицом.
Прошло много времени. И вот однажды подошел откуда-то странник, подсел к придворному и принялся за еду. Придворный показал ему портрет и спросил:
— Скажи правду, путник, не видал ли ты где-нибудь женщины, похожей на эту?
— Господин, — ответил странник, — я хорошо ее знаю. Это румская царевна. Хоть она и красавица, но до сих пор не вышла замуж и гневается, если даже только услышит мужское имя.
— Почему же она не выходит замуж? — спросил придворный.
— Я и это хорошо знаю, — ответил странник. — Причина вот в чем: однажды царевна сидела в беседке и любовалась на красоту сада. А в том саду пара павлинов сидела в гнезде на дереве; они по очереди высиживали яйца. И вдруг вспыхнул пожар. Все цветы и деревья в саду были охвачены пламенем. Загорелось и это дерево. Павлин-самец не вынес жара, — бросил свою самку и вылетел из гнезда. Пава звала его:
— О павлин! Не покидай меня в беде! Если ты не остался из любви ко мне, значит не жалеешь и наших яиц!
Но павлин не послушался ее и улетел. А пава так была привязана к своим яйцам, что не встала с них и обратилась в пепел.
Так вот с того дня, как царевна своими глазами увидела мужскую неверность, с того самого дня и до нынешнего она ненавидит мужчин и не выносит даже слова «мужчина».
Выслушал этот рассказ придворный и возликовал. Явился к своему повелителю и доложил:
— Прибежище мира! Вы видели во сне царевну, а я нарисовал ее портрет на бумаге, сел у дороги и каждому, кто проходил мимо, показывал тот портрет, каждого спрашивал, кто эта женщина. И вот, наконец, сегодня откуда-то пришел бедный странник. Я показал ему портрет, а он сказал, что это румская царевна.
Богдыхан очень обрадовался хорошим вестям и сказал:
— Сегодня же пошли кого-нибудь в город Рум сватать царевну.
— Прибежище мира! Она не хочет выходить замуж, — почтительно доложил придворный богдыхану.
— Почему? — спросил богдыхан. — Мне это непонятно.
Тогда придворный в точности пересказал богдыхану все, что слышал от странника про павлинов. Выслушал его богдыхан и промолвил:
— Так что же теперь делать?
— Если прикажете, я сам отправлюсь в Рум и покажу царевне портрет владыки, — ответил придворный. — Вы полюбили ее, когда увидели во сне, а она, как посмотрит на ваш портрет, тоже полюбит вас.
И вот богдыхан отпустил придворного, а тот прибыл в страну Рум и прославился среди тамошних живописцев. И до царевны дошла весть о том, что в город приехал такой искусный живописец, какого свет не видывал.
— Приведите его к нам, чтобы он украсил живописью наш дворец, — приказала царевна. — И пусть пишет такие картины, какие его душа пожелает.
И вот придворный явился во дворец и написал в нем портрет своего богдыхана на охоте, в охотничьем заповеднике. Осмотрела царевна роспись и картины, подивилась и спросила:
— Чей это портрет и чьи это владения?
— Это портрет китайского богдыхана, — ответил художник, — а это его охотничий заповедник; а эти животные — олени и оленята, живут в его владениях. Однажды богдыхан сидел на балконе и смотрел вдаль. И вдруг началось наводнение. Случилось так, что под одним деревом лежала пара оленей со своими детенышами. Как увидела самка потоки воды, испугалась за свою жизнь, бросила оленя с оленятами и убежала. Олень звал ее, кричал:
— Жена! Теперь не время для измены. Подожди немного, не покидай меня! Сжалься над нашими детенышами, не отворачивайся от них!
Но самка его не послушалась и убежала неизвестно куда. Олень же так любил своих оленят, что не покинул их и вместе с ними утонул в разливе.
О царевна! С тех пор, как богдыхан узнал, какими трусливыми и бессердечными бывают самки, он решил не жениться и на сотни косов бежит даже от слова «женщина».
Выслушала этот рассказ царевна, вспомнила о том, что видела сама, и промолвила:
— Ах, живописец! Я испытала то же, что и твой повелитель. Я увидела жестокосердие павлина и потому отреклась от мужчин, а он увидел бессердечие оленьей самки и потому отстранился от женщин. Немудрено, если мы с ним поженимся!
И вот царевна на другой же день отправила своего посланника в Китай и согласилась выйти замуж за богдыхана.
Попугай досказал эту сказку и молвил Худжасте:
— О госпожа! Ты говоришь, что хочешь бросить своего милого. Но если бы влюбленная женщина могла так поступить, то эта царевна не вышла бы замуж за китайского богдыхана. Поэтому перестань так говорить и вместе со своим возлюбленным насладись горячими ласками.
Услышала это Худжаста и хотела было уйти к своему другу и прижать его к груди, но в это время зазвонил утренний колокол, и петух запел. Пришлось ей остаться и на этот раз. Тогда она горько заплакала и прочла такие стихи:
О если б мрак ночи меня поглотил,
Чтоб мне не увидеть, как день наступил!