— Меня убедили, что я могу на этом драндулете доехать до ближайшего города, — с удивлением сказал разведчик, подъезжая к ним. — Я купил эту машинку у одного из охранников южных ворот.
Джаг опять успокоил своего коня, испуганного появлением столь странного экипажа. В глаза Джагу бросились пряди белоснежных волос, выбившиеся из-под шляпы Кавендиша.
— Что с твоими волосами? — удивленно спросил он.
Разведчик пожал плечами. Его волосы стали белоснежными, а борода, на удивление всем, не изменила свой цвет.
— Знаю, — с притворным стыдом вздохнул он. — Понимаешь, я немножко задержался под куполом.
Потом он подмигнул своим собеседникам и показал на седельные сумки с золотом, лежавшие на заднем сиденье машины.
— Не мог же я им оставить все свое состояние! — ухмыльнулся разведчик.
Все трое расхохотались, и раскаты их смеха, казалось, докатились до самого купола Эдема.
КРЫЛАТЫЕ ЛЮДИ
Глава 1
Резкий скачок жеребца вывел Джага из оцепенения. Он на мгновение растерялся, но тут же взял себя в руки и быстрым взглядом попытался оценить обстановку. Внешне, кажется, ничего не изменилось. Все та же покрытая мхом и лишайниками тундра с пронизывающим северным ветром, гнавшим сплошную стену колючего снега, дыхание которого пробирало до самих костей. Одежда Джага уже давно покрылась ледяным панцирем.
Стараясь получше укрыть Энджела, Джаг привязал его к животу, укутав в оцелотовую шкуру, а сам прикрылся лишь монашеской накидкой. Изнемогая от холода, он обернулся назад в поисках Кавендиша, который с трудом продвигался по бездорожью на видавшем виды электромобиле, купленном на окраине Эдема у одного из каменотесов. Скорость движения машины зависела от рельефа местности. На относительно ровной поверхности Кавендиш с легкостью обгонял Джага, а двигаясь по пересеченной местности, он постоянно лавировал и, естественно, сильно отставал. Так получилось и сейчас. Маневрируя между большими обледеневшими валунами, электромобиль Кавендиша остался где-то далеко позади.
Так ничего и не разглядев в снежной мгле, Джаг, решив подождать разведчика, принялся до боли в глазах всматриваться вперед — туда, куда им предстояло продолжить путь. Джаг чертыхнулся: вдали он разглядел очертания хвойного леса. Местность, по которой они двигались, постоянно менялась: тундра переходила в непроходимые пихтовые леса, потом опять тянулась тундра, пока не упиралась в очередной лесной массив. Силы спутников были уже на исходе.
Наконец Джаг дождался Кавендиша, и они обсудили дальнейший маршрут. В самом начале путешествия Джаг полностью доверился Кавендишу, своему многоопытному спутнику, и именно из-за него они оказались в этом снежном аду.
Покидая долину Эдема, они еще имели возможность выбора маршрута. Одна из дорог вела в сторону плато, где обитали хищные обезьяны, но на этот путь ушло бы много времени. Кроме того, просто не хотелось возвращаться назад. И объяснялось это не страхом перед обезьянами, а вполне понятным стремлением двигаться только вперед. Ведь общеизвестно, что тот, кто возвращается назад, рискует никогда не достичь намеченной цели.
Можно было, конечно, двинуться через пустыню, но приходилось считаться с Пустынными Медузами. Эти гнусные твари с многочисленными щупальцами обращали в паническое бегство даже свирепых обезьян.
Существовал также путь через горные долины к Нижнему городу, но там машина Кавендиша застряла бы, не пройдя и сотни метров.
И последний вариант — старое шоссе, ведущее на север. Кавендиш выбрал именно его. Джаг полностью доверял своему спутнику, но не переставал удивляться его выбору. От былого шоссе осталось одно название, но, правда, по нему можно было кое-как проехать. Кроме того, вероятность встретить на этом пути какое-нибудь поселение практически отсутствовала.
— Там есть только одна опасность, — добавил Кавендиш. — Это излюбленное место для разного сброда и грабителей, которые рыщут в поисках добычи. Они вполне могут наброситься на нас, словно мухи на свежий навоз!
— Если бы у нас не было ценностей, — заметил Джаг, указывая на мешки с золотом на заднем сиденье машины, — нам нечего было бы бояться…
— Поверь мне, золото здесь не при чем. Грабители всегда найдут себе добычу, — чуть улыбнувшись, ответил Кавендиш. — В конце концов, они просто могут позариться на сочное человеческое мясо.
Холодные мурашки пробежали по телу Джага, и он замолчал, вспоминая страшный бой с людоедами из Костяного Племени. В том бою погибла Мони-да — единственная женщина, которую Джаг любил, а теперь безуспешно пытался вычеркнуть ее из своей памяти. Но разве можно было ее забыть, если на руках у Джага остался пятилетний Энджел, которого воспитала Монида?
Итак, путешественники взяли курс на север. Более трех недель пробирались они по бескрайней тундре, покрытой мхом и лишайником, где кое-где сиротливо торчали отдельные деревья и кустарники. Бесконечная смена декораций зависела от высоты над уровнем моря. Еще больше, чем постоянная усталость, путников донимал холод. Засыпая вечером, никто из них не был уверен, что завтра проснется живым…
Джаг не переставал спрашивать, когда прекратится этот собачий холод, но Кавендиш только пожимал плечами. Сам он никогда не бывал в этих местах и только со слов очевидцев знал о жестоких полярных морозах. Джаг не мог простить Кавендишу его безразличия по отношению к Энджелу. Как можно было решиться на такой поход, совершенно не беспокоясь о больном ребенке? Нельзя же быть таким безответственным! В ответ на упреки Джага Кавендиш лишь хмурился и изредка огрызался. Он отвечал краткими колючими фразами и в конце концов заявил, что роль няньки ему не подходит.
На этом их спор закончился, и в дальнейшем они заговаривали только тогда, когда возникала необходимость обсудить дальнейший маршрут. Ну, еще, конечно, по вечерам у костра, когда тепло огня разогревало кровь и развязывало языки.
Джаг дул на замерзшие пальцы. Благодаря припаркам, которые он делал в течение трех недель, восстановилась подвижность его правой руки, сломанной во время боя с обезьянами на плато. Но свежесросшиеся кости были еще очень чувствительны к холоду, и Джагу казалось, что рука окаменела от ужасного мороза. Даже когда температура воздуха держалась около нуля, пронизывающий ветер делал свое дело, и создавалось впечатление, что стоит мороз градусов под тридцать.
Беспокоясь за Энджела, Джаг сунул окоченевшие пальцы под шкуру, в которую был завернут ребенок, и удивился, что внутри так тепло. Энджел уже неоднократно поражал Джага своей необъяснимой способностью приспосабливаться к окружающей среде, и Джаг подумал, что, наверное, он зря так беспокоится о ребенке.
Неожиданно мелкий град перешел в снег, покрывая землю пушистым ватным одеялом. Одновременно утих ветер, и наступила удивительная тишина.
Жеребец уже подходил к опушке елового леса, когда Джаг заподозрил неладное. Размышляя об Энджеле, он совершенно выпустил из виду, что уже давно не слышит шума электромобиля Кавендиша. Обернувшись, Джаг увидел, что машину развернуло поперек дороги, а Кавендиш возится рядом, безуспешно пытаясь ее завести. Повернув коня, Джаг подъехал к машине, двигатель которой работал с перебоями, потом натужно кашлянул и, словно задохнувшись, умолк.
— Лучше бы ты сел на мула, — мрачно посоветовал Джаг.
Кавендиш смерил его презрительным взглядом и, молча подняв капот, принялся осматривать двигатель. Увидев столь сложную механику, Джаг даже несколько оробел. Его всегда изумляли всяческого рода механизмы, а сейчас он впервые получил возможность заглянуть в нутро автомобиля.
— Ты умеешь ремонтировать машины? — восхищенно спросил он у Кавендиша, который, наклонившись, копошился в переплетениях проводов.
Пораженный способностями своего приятеля, Джаг соскочил с коня и, подойдя к машине с любопытством заглянул под капот. Ловкие движения пальцев Кавендиша казались ему чуть ли не священнодействием.
Закончив осмотр двигателя, Кавендиш сел за руль, прикурил сигару от зажигалки и нажал на стартер.
Сначала двигатель затрясся, потом зарычал и, отрывисто рыкнув, словно гиена, зачихал и затих. Из-под капота вырвался сноп искр.
— Хана? — спросил Джаг.
— Да, мертвых не лечат! — проворчал Кавендиш, выбираясь из машины. С грохотом захлопнув капот, он выпрямился, озираясь по сторонам.
Снег продолжал валить крупными хлопьями, образовав сплошной занавес между небом и землей.
Подув на посиневшие от мороза руки, Джаг выгрузил из машины мешки и принялся навьючивать своего рыжего коня.
— Что ты делаешь? — буркнул Кавендиш.
— Разве ты сам не видишь?
Выплюнув на землю сигару, Кавендиш раздавил ее каблуком и резко бросил:
— Я тебя ни о чем не просил!
— Знаю, — спокойно ответил Джаг. — Если бы попросил, я бы наверняка отказался. Не люблю, когда меня о чем-нибудь просят.
— Но ты же помог мне в Эдеме! Ты спас меня.
— Случайность, — небрежно ответил Джаг, не прерывая своего занятия и думая об Энджеле, состояние которого внушало ему серьезные опасения. — В Эдеме я просто оказался в нужный момент в нужном месте. А вот ты, Кавендиш, в последнее время что-то стал слишком важничать.
— Ты ничего не понял! Я взял тебя с собой, чтобы использовать в своих целях. Плевать я хотел на твоего урода! Я решил любой ценой сжечь и утопить в крови этот город! Для этого все средства хороши. Я готов был нанять в помощники кого угодно, что, кстати, и сделал!
Пораженный услышанным, Джаг замер. Его глаза сузились и стали похожими на бойницы, лицо исказила гримаса гнева. Взгляды путников, пронзив завесу из хлопьев снега, на мгновение скрестились.
Заставив себя успокоиться, Джаг продолжил навьючивать коня и произнес:
— После смерти брата ты, видимо, тронулся умом. Ты не отдаешь отчета своим словам. Прими мой дружеский совет, Кавендиш. Не смей больше дурно отзываться об Энджеле. Моему терпению тоже есть предел.
После этого он взял коня под уздцы и тронулся в путь. Метров через десять Джаг остановился. Прислонившись к машине, Кавендиш так и не двинулся с места. Его уже полностью покрыло снежным одеялом, и он здорово смахивал на снеговика.
— Ты идешь или нет? — крикнул Джаг. — Самое страшное уже позади! Не в каждом же городе у тебя братья! Если же ты окончательно свихнулся, я уйду вместе с твоим золотом!
Последние слова подействовали на Кавендиша. Сдвинув указательным пальцем шляпу, он стряхнул с бороды снег и каким-то странным голосом произнес:
— А ведь раньше, оказавшись в подобной ситуации, я убил бы тебя, чтобы завладеть конем.
— Я знаю! Но вряд ли я позволил бы тебе сделать это! Ладно, пошли. Хватит корчить из себя обиженного. В этой пурге очень легко затеряться.
— Да, ты прав. Наверное, я начинаю стареть, — пробормотал он, покачав головой.
Кавендиш достал фляжку со спиртом, глотнул из нее и поплелся за Джагом, держа в руках неразлучный карабин «аншутц-сэвидж» с телескопическим прицелом.
Глава 2
Судорожно вращая верньер резкости бинокля, старик Гарри подумал, что у него, наверное, начались галлюцинации. Тщательно протерев линзы, он вновь приставил бинокль к глазам и едва не вывалился из кабины крана, находящейся на высоте более двадцати метров. Гарри отчетливо видел двух мужчин и лошадь. Голова у старика закружилась, коленки задрожали. «Бог мой! — подумал он. — Сколько же лет я уже не видел лошади?» Он попытался вспомнить, но не смог.
Сдвинув на затылок меховую шапку-ушанку (он не снимал ее даже перед сном), Гарри задумался о том, что ему следует предпринять в связи с появлением здесь двух незнакомцев.
Север со своим суровым климатом и твердой, словно камень, почвой вынуждал людей в буквальном смысле бороться за существование. Здесь царили крутые нравы, и, чтобы выжить, человек должен был постоянно находиться начеку. Любой незнакомец, появившийся в округе, таил в себе потенциальную угрозу — таково было неписаное правило, которому следовал всякий здравомыслящий местный житель.
Когда-то аборигены попытались объединиться в племена, надеясь таким образом выстоять в постоянных и неизбежных стычках с соседями, чтобы сохранить за собой право распоряжаться своими жалкими, насквозь промерзшими земельными наделами. Эти попытки были самым решительным образом пресечены с помощью карательных экспедиций, в результате чего ряды местных жителей значительно поредели. Какое-то время то там, то здесь еще вспыхивали восстания, но потом большинство уцелевших жителей эмигрировали в южные районы, где, во многом благодаря своей северной закалке, сумели приспособиться и дать достойный отпор местным кланам.
На своих прежних землях остались жить очень немногие, но это были самые стойкие и бесстрашные воины. В ходе длительных боев более слабые были уничтожены, и впоследствии на всех спорных территориях установилось зыбкое, но все-таки перемирие. Над бескрайними полярными просторами наконец-то воцарилось спокойствие, готовое, впрочем, взорваться от любой случайной искры. Аборигены из осторожности, а также по привычке, убивали всех чужеземцев, по глупости оказавшихся в этих местах. Различного рода проходимцы и авантюристы обходили здешние территории стороной, и поэтому вполне можно было понять изумление старика Гарри, увидевшего двух путников, которые приближались к никогда не замерзавшему ручью, который облюбовали для зимовки бекасы и прочие птицы.
Суровый местный климат позволял заниматься практически только охотой. Именно она обеспечивала аборигенов продуктами питания. Мелкую живность старались ловить силками или капканами, чтобы не испортить ценные шкурки. Во всех северных краях меха пользовались особым спросом, и, кроме того, в случае необходимости, их можно было использовать в качестве денег.
В пищу употребляли мясо более крупных животных, например, таких, как пумы, которые были настолько быстры, что могли запросто поймать на взлете птицу. Опасаясь в открытую нападать на большие загоны для домашнего скота, пумы, тем не менее, частенько уволакивали в лес отбившихся от стада баранов.
Почти все свое свободное время Гарри сидел в кабине крана, высматривая дичь. Под рукой у него всегда были карабин «экспресс» с двумя вертикально расположенными стволами 30-го калибра и полуторалитровая фляга. Гарри был неважнецким стрелком и поражал цель в основном с третьего выстрела. Вообще-то карабин «экспресс» предназначался для охоты на крупных хищников, но модель, которой располагал Гарри, была выпущена позже и годилась лишь для стрельбы с небольшого расстояния.
Приставив бинокль к глазам, Гарри внимательно разглядывал незнакомцев. Кроме них, до самого горизонта не было видно ни единой живой души.
Гарри хотел было подстрелить обоих, но, подумав, отказался от этой затеи. Он не был уверен, что сумеет двумя выстрелами уложить путников одного за другим. Одного он, наверное, еще смог бы завалить, но приходилось считаться со вторым, который мог оказаться первоклассным стрелком. В этом случае старику не поздоровилось бы.
Гарри решил проявить осторожность и добиться своего более надежным способом. У него были все шансы на выигрыш, и, усмехнувшись, Гарри подумал, что двух чужаков послало ему само провидение.
Повесив на шею бинокль, Гарри закинул карабин за спину и очень аккуратно, стараясь не поскользнуться, принялся спускаться по длинной металлической лестнице. Перекладины ее покрывала толстая корка льда, и любое неловкое движение могло привести к падению. Такой вариант никак не устраивал старика.
Спустившись, Гарри вышел на середину площадки между двумя ангарами разрушенного завода, сунул в рот грязные пальцы и тихонько свистнул. Из ветхих лачуг тут же выскочили три перепуганные женщины и заспешили к Гарри. Неопределенного возраста, они настолько походили друг на друга, что с первого взгляда их можно было принять за сестер-близнецов. Чтобы защититься от пронизывающего холода, женщины напялили на себя столько одежды, что казались невероятно толстыми. Их лица, покрытые специальной теплозащитной мазью, напоминали жуткие оплывшие восковые маски. У всех троих волосы были зачесаны назад, собраны в пучок и перевязаны обрывками электрических проводов в цветной изоляции. Вообще, эти женщины больше смахивали на мужчин-воинов в уродливых старинных шлемах. Лишь с близкого расстояния в их суровых лицах можно было обнаружить мягкие женские черты.