Парень даже не сразу сообразил, что происходит. Лицо спутника, которого он подозревал во всех возможных кознях, будто поплыло. Щеки приобрели более нежные очертания, короткие кудри на глазах стали расти. Разинув рот, Кильдер наблюдал, как ненавистный чужак превращается в девушку, дороже которой у него не было никого на свете. Рука продолжала удерживать нож, однако он сам не осознавал, что делает. Ярко-розовые губы Дорайны растянулись в улыбке, она мягко попросила:
– Может, теперь уберешь? Больно все-таки…
С потрясенным возгласом Кильдер отшвырнул нож, потом захлопотал над девушкой.
– Дорка, прости… прости, пожалуйста… – Он оторвал лоскут от сорочки и приложил к ее горлу. – Я не хотел… Если бы знал, что это ты, то никогда…
– Да знаю-знаю, успокойся, – успокоила девушка, поднимаясь с земли. – Но ты меня удивил, конечно. Не подозревала, что ты такой коварный… Ведь ничем не выдал, что подозреваешь меня… Всю дорогу сопел в две дырки и молчал…
– Я ж думал, что ты… что он…
– Ладно, молчи уж…
Дорайна достала из котомки бутылку с водой, смочила лоскут и снова приложила к горлу.
– Прости, – жалобно забормотал он.
– Сказала уже, все нормально. Давай лучше позавтракаем. Впереди долгий путь.
Кильдер закивал и бросился доставать снедь, стараясь во всем угодить подруге. Пока она с аппетитом уминала ломоть хлеба с сыром, смотрел на нее осоловелыми от счастья глазами. Сам не мог проглотить ни кусочка.
– Хочешь, чтобы я подавилась? – со смехом спросила она.
– Нет, ты что… – заулыбался он, но взгляда не отвел. – Просто я так счастлив. Ты здесь, со мной, ты жива… Правда, я до сих пор не понимаю, как ты могла стать… этим…
– Оборотное зелье, – пояснила девушка так буднично, словно подобное встречалось на каждом шагу.
– Но где ты взяла его?.. Вормия дала, да?
Кильдер единственный, кому она доверила эту свою тайну. Никто больше не знал, даже Мойдер с Арникой.
– Да, она, – светло улыбнулась девушка при воспоминании о наставнице. – Я хотела уйти с братом, но после того, что он наговорил… В общем, ты понимаешь. Теперь его слова не кажутся такими ужасными, как тогда… Теперь, когда неизвестно, что с ним самим.
Дорайна вздохнула и отложила хлеб с сыром. Устремила глаза в небо, словно оно могло ответить ей на этот вопрос.
– Может, он ушел из селения, так же, как и ты, – тоже помрачнел Кильдер. – Как-то не верится, что его больше нет.
– Вот и мне также. Я чувствую… понимаешь… чувствую, что он жив! – с жаром воскликнула она. – Только вот где его искать?
– Знаешь, – оживился парень. – А ведь не зря судьба ведет нас в Соннер. Помнишь, что рассказывал один торговец об этом городе?
– Если честно, не очень. Меня больше интересовали те вещи, которые он привез, – усмехнулась Дорайна. – А приврать торговцы любят.
– В каждом слухе есть доля правды, – глубокомысленно заявил Кильдер и даже поднял указательный палец. – Не зря ведь Соннер находится неподалеку от мертвых земель.
Дорайна передернула плечами, таким холодом повеяло от этих слов.
– Могу только посочувствовать горожанам.
– И напрасно. Это место привлекает туда путешественников со всего мира. Побывать на могиле Адарина… Мне и самому этого не раз хотелось.
– Но ведь, говорят, это опасно. Можно заболеть неизвестной хворью и умереть.
– А можно удвоить силы. Все зависит от того, с каким сердцем ты идешь туда. Будут ли благосклонны к тебе боги.
– Предлагаешь идти к Бездне? – поежилась Дорайна.
– Мне было бы интересно, но я не это имел в виду, – протянул Кильдер. – Я не могу так рисковать твоей жизнью.
– Что же ты предлагаешь?
– В Соннере живет прорицательница. Торговец говорил, что она одна из немногих оставшихся в живых адаринцев.
– И она практикует? – удивилась Дорайна. – Разве указ правителя не касается всех? Одно дело травками лечить, как Вормия, а другое – будущее предсказывать.
– Старейшины Соннера смотрят на это сквозь пальцы. Сами не раз обращались к прорицательнице. Да и она приносит в казну значительную сумму. Представь, сколько народу съезжается со всех околиц, чтобы ее повидать.
– Думаешь, она сможет сказать, что с Мойдером? – ухватилась за эту мысль Дорайна.
– Не знаю. Попытаться стоит.
– Но чем мы ей заплатим за услуги? Деньги у тебя есть? – тряхнула головой девушка.
– Родители дали немного в дорогу. Надеюсь, этого хватит, – просиял Кильдер.
– И ты готов их все потратить на визит к прорицательнице? – изумилась Дорайна. – Даже если это может оказаться зря?
– Если ты этого хочешь, готов, – улыбнулся он.
Дорайна смущенно заправила за ухо прядь волос.
Раньше она даже не задумывалась о поведении парня, но слова Кронда, сказанные вчера, невольно запали в душу.
– Слушай, Кильдер… Надеюсь, ты не испытываешь ко мне… э-э… симпатии.
– Конечно, испытываю! – протянул он. – И ты ко мне, надеюсь. Мы же друзья.
– Да, конечно, – к щекам прилила краска, она не решалась выразиться точнее. – Но я не то имела в виду.
– Понимаю, – парень накрыл ее руку своей. Прикосновение оказалось горячим и сухим. – Ты не хочешь, чтобы я питал каких-то надежд… Не беспокойся, – с грустью добавил он. – Меня вполне устраивает роль друга.
Она предпочла поверить и не обратить внимания на тоску в его глазах.
– Ну, тогда ладно. Потому что замуж я не собираюсь! Ни за кого вообще. Чувства все осложняют только.
– Ты вообще не собираешься замуж? – удивился он. – Никогда-никогда?
– Ну, пока точно. Хочу увидеть мир, показать, на что способна. А муж бы заставил меня у печи сидеть и детей нянчить.
На ее милом личике отразилось отвращение при одной мысли об этом.
– Не обязательно, – покраснел Кильдер. – Я бы, например, не запрещал жене делать то, что хочется.
– Ну так это ты, – заметила она. – Где ж другого такого найдешь?
Озадаченный парень покачал головой, но решил удержать при себе вертящиеся на языке слова: «Зачем кого-то искать? Я же тут, рядом… Все бы отдал, лишь бы ты стала моей женой…» Понимал, что если произнесет это, потеряет любимую девушку навсегда. К сожалению, она желала воспринимать его только как друга. Кильдер надеялся, что преданностью и самоотверженностью заслужит когда-нибудь ее любовь.
Глава 11. Борьба характеров
Мойдер опасался, что придется ехать верхом, чего он делать не умел.
В Лесовке лошади были редкостью, добирались в основном на своих двоих. Да и по лесу удобнее передвигаться пешком. Если требовалось поехать в другое поселение, можно было арендовать повозку у более зажиточных поселян. Насколько Мойдер знал, так велось у всех легурцев. Это неизменно вызывало у него досаду, ведь он хотел стать воином. А те в основном владели искусством верховой езды. Мойдер надеялся, что когда придет время, без труда научится всему, что необходимо. Но сейчас умение потребовалось бы немедленно. А перед принцессой не хотелось ударять в грязь лицом. И так служит источником ее постоянных шуточек.
К счастью, для женщин приготовили крытую повозку, называемую каретой. Мойдер впервые видел такое сооружение, его взгляду были привычнее незатейливые телеги. Эта же махина выглядела более громоздко и внушительно. Еще и оконца имелись с двух сторон. Впереди находилось место для возницы, а лошадей было запряжено целых две.
Кучер услужливо распахнул дверцу, пропуская женщин внутрь. Привычная к таким приспособлениям Саулин вспорхнула внутрь легкокрылой птичкой. Мойдер не без труда последовал ее примеру, едва не запутавшись в подоле платья.
И как только женщины в них ходят?
Кучер пришел ему на помощь, запустив ручища под ягодицы и вталкивая внутрь. Ощутив, как наглые ладони ухватились за его телеса более сильно, чем необходимо, Мойдер обернулся и вмазал кулаком по ухмыляющейся физиономии. Сам едва не вывалился обратно, но устоял и с достоинством залез в карету.
За спиной раздался взрыв хохота.
Другие всадники потешались над озадаченным кучером, потирающим щеку. Свирепо глянув на них всех, Мойдер заметил, что правитель тоже едва заметно усмехается. Настроение окончательно упало, что в очередной раз стал посмешищем, да еще перед самим Громделом. Принцесса, к ее чести, смех сдержала, но по подрагивающим плечам было заметно, что делает она это с трудом.
Процессия, наконец, тронулась, увозя бедного легурца в неизвестном направлении.
Поначалу в карете царило молчание. И Мойдер, и принцесса уставились каждый в свое окно, делая вид, что их до смерти интересуют окружающие пейзажи. Парень лениво отметил, что местность тут более благодатная, чем в легурских землях. Преобладали равнины, лишь кое-где встречались возвышенности. Если и встречались деревья, то лесом их назвать было нельзя. Почти все земли были распаханы, среди спелых колосьев видны были фигуры поселян. Вокруг белых домиков с приветливо улыбающимися окнами цвели сады и виноградники. Видно, что народу тут живется вольготно. Но какое-то все здесь непривычное, чужое. Вряд ли Мойдер смог бы обосноваться в этих землях насовсем.
Долго хранить горделивое молчание принцесса не сумела. Пару раз протяжно вздохнула, красноречиво зыркая на спутника. Надеялась, что тот сам заведет разговор. Но Мойдер из непонятного упрямства молчал, даже покрепче зубы сцепил, чтобы не сдаться первым.
Наконец, Саулин не выдержала и сказала:
– Ты в наших землях бывал уже?
– Не доводилось.
– А где бывал? – не унималась девушка.
– В Волотке бывал, в Огирке.
Она прыснула, вызвав у него обиженный взгляд.
– Чего ты?
– Названия смешные. Это где ж такое? – пояснила принцесса, однако, смеяться перестала. Лишь уголки губ подрагивали.
– В землях легурских.
– Понятно… Значит, не бывал ты нигде…
– Хочешь сказать, ты бывала? – съязвил Мойдер. – Небось, из горницы своей и носа не казала.
Он и сам не понимал, почему не боится так дерзить ей. Все ж таки принцесса, а парень с ней как с легурской девкой себя ведет. Но по Саулин не видно было, что недовольна. Скорее наоборот, радовалась, что Мойдер не раболепствует, а говорит, что думает.
– Когда маленькой была, отец возил меня по стране, – откликнулась девушка. – Но это давно было. Потом, как я в девичий возраст вошла, не пускал никуда. Боялся, что выкрадет кто. Много охочих породниться с правителем. Да и верной защитницы моей уж в живых нет. Так бы она хоть со мной рядом была.
– А кто это? – спросил Мойдер, заметив грусть на лице принцессы.
Куда только подевалась самоуверенная хозяйка жизни?
– Нянюшка моя. Два года назад, как умерла. Перед смертью жалела, что одну меня оставляет, напоминала о словах заветных. Была она как-то у прорицательницы с матушкой моей. Кстати, прорицательница та неподалеку от легурских земель живет.
– Правда? – заинтересовался парень. – А где?
– В Соннере. Это неподалеку от Адарина… то есть, того, что осталось от него.
– Значит, и правда, Адарин существовал? Почему ж тогда говорят, что сказки это?
– Отец мой ненавидит все, что связано с волшебством. Много зла оно ему принесло. Мать моя страшные дела творила… – она поморщилась и не стала развивать эту тему. – Иногда я радуюсь, что мне не досталось ее силы. Тогда бы отец меня и знать не захотел бы…
– Так что прорицательница сказала? – напомнил Мойдер, выводя девушку из задумчивости.
– Сама не знаю, почему тебе рассказать это решила, – вздохнула Саулин. – Легко с тобой. Покойно. Словно с подружкой лучшей.
Мойдер возмутился, но не подал виду. Решил только, что припомнит ей слова эти. Нашла подружку! Однако вспомнил, в каком сейчас виде, и перестал сердиться. И, правда, что с него за мужик теперь? Посмешище одно. Надеялся только, что односельчане никогда не узнают, что ему довелось вытерпеть.
– Та женщина уж старая совсем. И тогда была уже в годах, а сейчас и вовсе, наверное, последние дни доживает, – вспоминала Саулин рассказы няни. – Алидель зовут ее. Она единственная, кто не боится посещать мертвые земли, и часто это делает. Вспоминает, наверное, былые дни. А, может, жалеет, что не разделила судьбу Адарина. О том неведомо.
Матушку и няньку она приняла с волнением. Еще бы, мало осталось на свете ее сородичей. Только, едва увидев мать мою, переменилась в лице и сказала: «Смерть бежит за тобой. Как и за многими адаринцами, которых разбросало по свету. Жить им недолго осталось. Лишь тех, чья душа лишена злобы черной, минует проклятие Бездны. В день, когда на свет появится кровь и плоть твоя, сама ты покинешь землю… Знаю, что носишь под сердцем дитя и после моих слов захочется тебе уничтожить его. Не делай этого. Тогда не станешь душой нечистой, а умрешь легко».
Обычно язвительная и гордая матушка в этот раз не нашлась, что сказать. Глубоко запали ей в душу слова Алидель. Спросила она только, что ждет дитя ее. А прорицательница ответила: «Коль пойдет по стопам твоим, много несчастий и страданий. На тебя она будет похожа и нравом и внешностью. Будет в ее жизни поворот один. Вот если сделает на нем правильный выбор, тогда переменится предначертанное. Но если победит в ней гордыня, будут прокляты и она, и потомки ее».
Саулин умолкла, а Мойдер не нашел, что сказать. Принцесса же вполголоса произнесла, обращаясь, скорее, к себе, чем к нему:
– Кто знает, может, то, что я не выдала тебя отцу, и есть тот поворот, о котором говорила прорицательница. Сама не знаю, почему не сделала этого хотя бы ради забавы.
– Ты способна забавляться от вида смерти? – он невольно содрогнулся.
Девушка каждый раз раскрывала перед ним новые грани. Его мнение о ней менялось каждую минуту. Он не мог постигнуть, какая она: добрая или злая, чего ждать от нее. Но теперь, выслушав эту историю, наконец, понял, насколько жизнь его и правда висела на волоске. Не вспомни принцесса слова прорицательницы, его голова уже пугала бы ворон на остром колу.
Мойдер поймал ее взгляд и почувствовал прикосновение маленькой ручки. С трудом подавил желание стряхнуть, как ядовитую гадину.
– Не нужно было тебе этого рассказывать. Но я не хочу, чтобы между нами были тайны. Да, в тот момент именно заветные слова удержали меня от зла. Но теперь не только они заставляют помогать тебе. Никогда не встречала такого открытого и искреннего человека, как ты. Ты не кривишь душой, в тебе чувствуется сила духа… Наверное, будь ты знатен и богат… – она осеклась, сообразив, что и так наговорила лишнего. Тут же перешла на шутливый тон: – Но теперь мне придется сделать из тебя вышколенную служанку. Как думаешь, быстро ль научишься?
Мойдер почему-то не обиделся в этот раз, лишь посмотрел на нее долгим и задумчивым взглядом. Потом осторожно убрал ее руку и отвернулся к окну.
Больше они не разговаривали до самого привала.
Отряд остановился у реки, развели костер. Один из воинов красноречиво глянул на Мойдера и кивнул на выложенную рядом провизию.
– Обед сготовишь?
Почувствовав подступающую панику, парень глянул на принцессу. Она сделала вид, что ничего не заметила, и двинулась по берегу, разминая ноги. Выругавшись про себя, Мойдер поплелся к костру, воины уступили ему место. Оставив его хозяйничать, сами начали состязаться в стрельбе и рукопашной. Правитель устроился на камне неподалеку от места привала и, развернув на коленях карту, изучал ее.
Мойдер беспомощно перебирал продукты, не зная, как подступиться к готовке. Сейчас особенно некстати вспомнились слова, сказанные сестре про то, что женщина должна уметь готовить. Исторгнув несколько затейливых ругательств, Мойдер, наконец, решил. Ну, ничего, он справится. А уж если его стряпня окажется не по нраву, пусть сами готовят.
Напрягая память, парень вспомнил, с чего приготовление обеда начинала мать. Нужно поставить воду подогреваться. Мойдер схватил котелок и поплелся к реке. Он оказался на удивление тяжеленным. Или, может, у его женской ипостаси силенок маловато. Но из гордости просить помощи у других мужчин не хотелось. Сам справится. Пыхтя, потащил котелок с водой обратно к костру. Один из воинов дружелюбно крикнул: