Дочитав оставленное отцом письмо, смахнула мокрые дорожки слез, ну что ж тато, твоя воля для меня закон!
Я сделаю, как ты хочешь. Написав около двадцати посланий, растопила сургуч и запечатала нашей печатью, позвала гонцов. Без лишних слов, дав распоряжение, отослала седлать лошадей и отбывать в путь. Что ж, часть своих дел я выполнила, осталось ждать. Ждать когда же явятся сородичи и нападут поляне с хузарами, а может и другие князья.
* * *
Проснулся с петухами. Солнце ещё не взошло, но народ уже начинал суетиться. Рано встают вятичи. Всё правильно, ибо кто рано встаёт, тому бог подаёт.
Вышел из машины. Оружие брать не стал. Понял, что народ тут в чужой дом не полезет. Нет ещё воров здесь. Разделся до пояса. На мне остались только штаны, ботинки и нож в чехле. Нож был хороший на заказ сделанный из доброго Златоустовского булата. Лезвие длинной почти тридцать сантиметров, ширина девять. Рукоять ещё 14 сантиметров. Обрезиненная, эргономичная. Ложиться в ладонь как влитая. Не скользит. Взял с собой мыло, зубную щетку, пасту, полотенце. Увидел Вторушу, который тащил к колодцу деревянное ведро.
— Здрав будь, добрый молодец Вторуша! — Улыбаясь, поприветствовал его. Он тоже заулыбался. Было видно, что ему понравилось.
— И ты, княже будь здрав. — Это кого он князем назвал? А плевать.
— Польёшь мне?
— Полью, княже.
Я перелил из колодезного ведра воду в его ведро. Рядом с колодцем лежал деревянный ковшик. Я наклонился и Вторуша стал поливать мне на руки. Я умывался холодной колодезной водой. Благодать. Фыркал и посмеивался. Потом пацан полил мне на спину. Я попросил его намылить мне её. Парнишка мылил и удивленно вскрикивал. Потом опять полил, смывая пену.
— Баско как, княже. И пахнет вкусно. Даже откусить хочется.
— Это мыло, друже мой. И кусать его не нужно. Не вкусное оно. А почему ты меня княже зовешь?
— А кто ты? Имя у тебя княжье. Простые то таких имён не носят. Одёжка у тебя необычная. Поршни такие, что не у каждого боярина есть.
— Таких поршней, как ты говоришь, даже у князей нет. — Я засмеялся. Всё правильно, откуда тут в диком средневековье, могут быть тактические ботинки начала 21 века?!
— Ну вот! Так что княже ты, не купец же.
— Ага, если такие ботинки на себя напялил, значит однозначно князь?! Ну ты даёшь, стране угля!
— Какой такой стране?
— Северной! Не парься.
— Я не парился ещё, княже. Через два дня баньку мамка топить будет.
— Баня это хорошо! Ладно, проехали.
— Кто?
— Что кто?
— Кто проехал?
Да б…, язык мой, враг мой.
— Да никто. Это так, я иногда говорю.
Начал чистить зубы. Вторуша смотрел на меня заинтересованно. Почистил, сполоснул рот. Посмотрел на пацана вопросительно:
— Что ты так смотришь, как будто девку нагишом в воде увидел?
Он покраснел, отвел взгляд. Потом хитро на меня посмотрел.
— А я и так видел.
— Правда? — Он закивал.
— Ну и как? Понравилось? — Он покраснел ещё больше. Я захохотал. — Хоть что-нибудь рассмотрел? — Он кивнул. — Молодец! — Хлопнул его по плечу. — Глаз алмаз! Не пропадешь!
— Княже, а чем ты зубы чистил? У тебя пена была, как у бесноватого!
— Пастой! Специальная зубная паста. Ей почистишь и дыхание становиться как морозная свежесть! — Я протяжно дунул ему в лицо.
— Мятой пахнет! — Улыбнулся он.
— Конечно! А разве ты зубы не чистишь? — Что-то я прогнал! Тут еще не научились делать зубную пасту, даже зубной порошок. Но я ошибся.
— Нет, я чищу. А как же! Только вот такой палочки как у тебя, у меня нет.
Я заинтересовался:
— А чем чистишь?
— Просто беру кусочек веточки, яблоньки или ореха, один конец размочалишь и чистишь. Ещё матушка делает отвар хвойный, им полощу рот.
Однако! Наши предки были не такими и простаками! Молодцы. Даже гордость взяла.
— А хочешь попробовать? — Пацан кивнул. Его глаза загорелись любопытством и азартом. Мне Вторуша нравился всё больше и больше.
— Сейчас! — Я сходил к машине. Покопался в вещах Димки с Володей. Во, у Дмитрия нашел новую в пластиковой упаковке зубную щетку.
— Держи, друже Вторуша! Вот тебе щетка. Больше не придется тебе мочалить ветки деревьев. Это футляр. Достаешь, смачиваешь водой. Так. теперь выдавливаем пасту, совсем немного чуть меньше горошины. Так, всё, начинай полировать свою зуборезку.
Вторуша начал чистить. Смотрел на меня, глаза по пятаку! Чистил тщательно, под моим мудрым руководством. Потом сплюнул слюну с пеной. Сполоснул рот водой из ковшика. Погонял во рту и опять сплюнул.
— Ну как?
— Баско, княже! — Рот до ушей. Он дунул мне в лицо. Я кивнул. — Княже, а ты правда мне отдал в дар эту щетку?
— Конечно. Теперь это твоя личная щетка. Никому не позволяй ей пользоваться. Понял? И ничего ей не чисти, кроме своих зубов! И обязательно после чистки промывай щетку чистой водой.
— Понял, княже! — На его лице был восторг. — Княже, а из чего она сделана и … этот как его…
— Футляр?
— Футляр!
И что ему сказать? Если начну рассказ о полимерах, он явно меня не поймет. Нужно что-то приемлемое, то, что поймет.
— Понимаешь, Вторуша. Живёт далеко-далеко на юге, за тремя морями-океЯнами один диковинный зверь, называют его стрекозябла. Очень опасный зверь. Те, кто на него охотятся, считаются очень храбрыми людьми. Не всем удаётся, встретив стрекозяблу, остаться в живых, а уж тех, кто сумел победить его и убить, вообще по пальцам пересчитать можно. Вот из определенных костей этого зверя и делают такие щетки и футляры. Понял?
Парень явно был в ауте. Глаза были уже не по пятаку, а по стольнику! Он с благоговением смотрел на щетку в футляре.
Заметил, что возле терема стал кучковаться народ. На меня смотрели с любопытством. Чего пялятся? Мужика голого по пояс не видели? Обтерся полотенцем. Вторуша набрав ведро воды, уволок его домой. Я вернулся к машине, одел майку с коротким рукавом. Народ прибывал. Когда встало солнце, на крыльцо в сопровождении бояр и воинов вышла Мстислава. Смотри кА, как хорошо смотрится в сарафане! Мадемуазель толкнула патриотическую речь в стиле дедушки Ленина. Ей ещё броневика не хватало. Что-то типа — мировой империализм в лице полян и хузар, хочет задавить свободолюбивое государство вятичей! Не допустим поругания. Всё для фронта, всё для победы! Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами! Я усмехнулся глядя на неё. Но нужно отдать должное — молодец, пигалица! Распоряжалась грамотно и по делу. Назначила крайних и отправила их махать кайлом. Потом свалила назад в терем. Вообще весело! Не, я обиды не чувствовал на неё. Всё же ещё совсем сопливая девчонка, а тут известие — отца убили и на неё резко свалилась власть и ответственность за большое количество людей. Тут не до какого-то чудика. Тем более я для них всех чужак. Никто и звать ни как. Но всё же, просто по человечески можно было хотя бы краюхой хлеба угостить, да ковшик воды принести? Можно было. Хотя мне пока голод не грозит, но всё же. Ладно. Наверное, хватит тут глаза людям мозолить, пора валить отсюда. Заберусь куда-нибудь по глуше. Для начала землянку вырою. Лопата есть. Топор, пила есть. Руки не из задницы растут. Сделаем что-нибудь. А там осмотримся. Жалом поводим по сторонам. День всё больше вступал в свои права. Завёл машину, глянул на уровень топлива. Нужно долить. У меня на багажнике на крыше, было закреплено четыре двадцати литровые канистры с солярой. Одну канистру полностью вылил в бак. Нормально. За мной пристально наблюдали, но никто не подходил.
Всё, готов на выход. Как поётся в песне — «дан приказ ему на запад»! Увидел как из терема вышли двое и направились ко мне. «Сайга» висела у меня на груди. Опустил ствол вниз. Они подошли, остановились шагах в пяти. Оба воины, в кольчугах. На боку у каждого прямой меч. Один молодой, еще растительности на лице нет. А вот второй. Видно, матёрый. Даже рубец на лице имеется. Седой. Усы, борода, взгляд опасного хищника. Встретились с ним глазами. Минуту, примерно, играли в гляделки. Конечно, акселерация в двадцать первом веке достигла нормальных результатов. Предки были довольно крепкие ребята, вот только ростом, хотя бы с себя, я здесь пока что ещё никого не видел. Вот и эти двое. Оба были ниже меня как минимум на голову. Наконец бородач произнес:
— Тебя Ярослав зовут?
— Допустим.
Взгляд матерого хищника сменился на недоуменный. Но он быстро справился.
— Княжна велела тебе перед ней предстать. Пошли.
— Велела, а не пригласила?
— Княжна ВЕЛЕЛА! Приглашает она только равных.
Что-то меня вся эта байда разозлила. Если сейчас прогнусь, потом совсем согнут и обдерут как липку, а то и в закупы какие определят. Нужно сразу показать, что я очень колючий и зад после моих колючек будет очень сильно и неприятно болеть.
— Слышь, халдей! Передай своей княжне, что сыт её гостеприимством по горло. Велеть она может своим холопам, то есть вам. Понятно? Я же отваливаю из вашего села.
Глаза воя сузились. В ответ, уголок моих губ дёрнулся в презрительной усмешке. Снял пальцем карабин с предохранителя. Ну, давай ушлепок, дернись только.
— Я не холоп! — процедил он.
— А мне плевать, кто ты. Надеюсь, ты всё сказал? Тогда забирай своего молокососа и отваливай. Сбегай, пожалуйся, своей госпоже! Пусть пигалица тебе сопли вытрет.
Напряжение нарастало, в какой-то момент окружающая реальность стала вязкой. Позади этих двоих на расстоянии метров десяти, появилось непонятно откуда еще трое. У одного было длинное копье, у двоих луки со стрелами. Стрелки стали натягивать луки. Моя правая ладонь обхватила пистолетную рукоятку карабина, палец лёг на спусковой крючок. Левая ладонь легла на цевье. Я напружинился. У меня был выбор, кого валить первым — этого бородача или стрелков. Явно нужно валить бородача, но тогда попаду под стрелы. На периферии зрения видел, как во дворе замерли мужчины и женщины из числа челяди. Смотрели кто с интересом, кто со страхом. Патроны у меня картечные, мало вам, уроды, не покажется. Ну давайте! Напряжение достигло верхней точки, начал поднимать ствол на уровень его живота…
— Стойте! — раздался девичий крик. Все замерли. Ствол карабина смотрел воину в живот. С такого расстояния его бы не спас ни пояс ни кольчуга. Требуху разворотило бы по самое то.
На крыльце терема стояла Мстислава.
— Я сказала, СТОЯТЬ! Опустили луки! — Стрелки ослабили тетивы луков и опустили их.
— Боян! Я сказала позови Ярослава.
— Я его позвал!
— Хреново позвал. Ты повелел. А я не холоп. Ни твой ни вашей княжны. — Посмотрел на Мстиславу. — Благодарствую тебе, за хлеб, за соль. Накормили и спать уложили. Я доволен, как стадо кашалотов. Я отваливаю из твоего колхоза, надеюсь, ты будешь не против. — Видел, как княжна побледнела. Обиделась что ли? Да ладно, забей красавица. Я же не обиделся.
Отошел к машине. Залез в кабину. Перед теремом появилась какая-то женщина. Я бы не обратил на неё внимания, мало ли какая челядинка, вот только одета она была довольно богато, по сравнению с другими и смело прошла вперед к крыльцу.
— Верни его! — Крикнула она княжне. — Ты помнишь что я тебе говорила? Это он. Твоя защита, твоя опора, твой князь. Он, а не Бронислав!
Что за фигня? Какой на хрен защитник, какая опора? Какой князь? Я тут больше спасать никакого не подписывался. Вон вытащил из… так меня чуть стрелами не утыкали, как ёжика. Ну их на хрен. Врубил первую передачу…
* * *
Со всеми хлопотами, я напрочь забыла о спасшем меня воине по имени Ярослав. Как только за последним гонцом закрылась дверь, в светлицу зашёл мой верный воин и учитель. Отправив его позвать Ярослава, стала дожидаться, перекладывая свитки и просмотренные сметы. Солнце к этому времени знатно припекало и ставни в тереме были приоткрыты, донося уличный шум, который всё набирал обороты. Выглянув в окно, остолбенела, и со всех ног понеслась на улицу. Уповая лишь на то, что бы успеть! Мой крик разнёсся по всему двору, призывая остановится. Войны напряжённые как тетива на луке, готовы были всем скопом бросится на Ярослава, а он держал на готовые своё оружие. Я помню, как он убил преследовавших меня полян и хузар, поэтому ещё раз более громче призвала опустить луки. Но как оказалось, это лишь начало. Взыгравшая в одном конкретном мужчине гордость вперемешку с высокомерием, погнала его прочь с моих владений! В то время, как я стояла хватая ртом воздух от растерянности появлением ведьмы и её словами, Ярослав выехал за ворота. Бесы его задери!
— Коня мне — разнёсся зычный голос приказом. — Тихомир, Богдан, живо коня мне! — повторять пришлось дважды, войны были не менее шокированные, они ещё не видели такую княжну, они ещё не слышали стальных ноток в моем голосе.
Выхватив из рук Богдана, подведенного под уздцы коня, запрыгнула на спину и ни говоря больше ни слова, помчалась догонять своего суженого. Ударяя коня по крупу, подгоняя, чувствовала, что отстаю. Да ещё и конь был своевольный, не столь давно объезженный, и так и норовил встать на дыбы, но ничего, меня сейчас такие мелочи мало волновали. Единственное о чем были мои мысли о своевольном и упрямом Ярославе! Каков наглец, да как он только посмел, не послушать меня, не дать объясниться! Ну ничего, вот догоню и посмотрим, как он запоёт. Ещё и эта ведьма так не вовремя, а он ведь слышал её слова именно после её слов, ещё быстрее уехал. Как же неудачно всё сложилось, подгоняя быстрее коня увидела в дали машину. Ещё не много, ещё чуть-чуть и я его догоню. Мне повезло, углубившись в лес, Ярослав остановил машину и что-то искал, я это видела ещё на подъезде к нему. Как только смогла доскакать, почти на ходу спрыгнула с коня и понеслась на мужчину который удалялся в чащу.
— Стой! Ярослав стой, я кому говорю, стоять! — но мужчине было все равно, как об стенку горохом, что злило меня неимоверно.
Подхватив в руки сарафан, помчалась за ним вслед, с мыслями, не убить так покалечить! Добежав к мужчине и схватив его за руку, что есть силы дернула не себя разворачивая. Встретившись с ним глазами, с яростным прищуром поняла, если буду кричать, истерить и показывать своё княжеское «я» в приказной форме, потеряю его безвозвратно. Поэтому вздохнув и сжав свободную ладонь в кулачок, сделала пару глубоких вдохов, успокаиваясь. Помогало плохо, желание ударить никуда не делось, но не делая больше ни каких попыток, лишь держа его за руку, смотрела, думая, что же сказать?
— Мстислава, тебе есть, что сказать или ты так и будешь держать меня за руку? Если нет, отпусти, у меня есть ещё не законченные дела, которые я хотел бы завершить без твоего присутствия!
Слова его били как пощёчина. Меня задевало его поведение, я не понимала, как он смеет так со мной разговаривать, как же так? Слёзы, помимо моей воли, проступили в уголках глаз, а я стояла и пыталась проглотить горький ком.
Не дожидаясь пока я начну говорить, мужчина вырвал руку и двинулся в глубь леса, оставляя меня одну. Как же так?! Я же княжна, мне не пристало бегать за мужчинами, а тут приходится унижаться. Слезы обжигающе горячие и злые текли по щекам, а голос с отчаяньем и яростью разнёсся по поляне, это был порыв, я никогда не вела себя так и ни когда не плакала из-за мужчин!
— Ты неотёсанный грубиян! Что же ты творишь со мной, как смеешь поворачивать ко мне спиной, не слушать меня и не смотреть в мои глаза. Как же так, Ярослав, как?! Ты же суженный мне, свет очей моих! Так как же так, где твоя храбрость, обещанная ведьмой, где спасенье нашего народа?! Это ведь ты, ты, а не Бронислав обещан мне, я ведь ждала тебя, а ты, повернувшись спиной, уходишь!
Зарыдав навзрыд, больше не скрывая своих чувств, развернулась уходить. Я больше не буду, за него держаться, он ведь сам не ведая, отталкивает меня, так зачем мне такая опора?! Зачем мне такой князь? Слезы застилали, глаза, а боль и обида расползалась по сердцу. Я брела вперёд, не видя дороги, и не успевая смахивать набегающие слезинки. Не знаю, как так получилось, но запнувшись, об торчащий корень повалилась, наземь, царапая в кровь ладони и ногу. Подтянув к себе колени и обняв их израненными, руками оплакивала надежды и мечты. Я ведь ждала его, я ведь всё это время втайне от всех верила, вопреки всему невозможному — ВЕРИЛА! А он так просто отказался от меня, не пожелав даже выслушать, встав ко мне спиной. Лишив меня и моего народа, шанса на жизнь. Лишив меня опоры и счастья, как же горько, как же больно. Предательство за предательством, почему так, почему все дорогие моё сердцу люди уходят?! Боги за что мне это?! Я не видела, но почувствовала, как сильные руки оторвали меня от земли, как он крепко прижал меня к себе и понес. Мне уже было всё равно, я с ним прощалась. Приняв нелегкое для себя решение, я попытаюсь выстоять без своего суженого, пусть и с другим, тем же самым Брониславом, выбранным батюшкой, но хотя бы не опущу руки, буду сражаться до последнего!