Сначала хотела выбросить розу, но передумала. Красивая. А воображения Ваську явно не хватает. Ну, кто дарит красные розы молодой девушке? Сам по себе жест был приятен и я, повинуясь эмоциям, поставила розу в пол-литровую банку с водой из куллера, любовно погладив по лепесткам.
Поскольку ноутбук и все материалы по ферме я оставила вчера в директорском кабинете, нужно делать морду кирпичом и идти за ними. Отчаянно надеялась, что Васек свалил куда-нибудь. В последнее врем он довольно редко бывал на месте.
Надеждам, увы, не суждено было сбыться. Вытянувшаяся по стойке смирно баклажаниха гордо отрапортовала, что начальство на месте и просило меня, как появлюсь, зайти. Стоило ли сомневаться.
Три раза глубоко вдохнула, досчитала до пяти и с высоко поднятой головой вошла в кабинет.
— Здрасте, Василий Махайлович.
Он резко вскинул голову и кивнул, приглашая присесть. Я чинно опустилась на стул и разгладила складки на белой короткой юбке, что сегодня одела, повинуясь сиюминутному порыву. Юбочка была очень даже приличная, пока не примешь положение сидя. Мстительно отметила, что Васек всеми силами старается не пялиться на мои голые коленки. Колготки я не признавала в летнюю жару.
— Вы уже были у себя в кабинете, Евгения Николаевна? — спросил он таким тоном, словно мы беседовали о высшей математике.
У-у-у. Мы снова перешли к официозу.
— Была, Василий Михайлович, — в тон ему откликнулась я.
— И?…
Его глазки аля котик из Шрека умоляющее уставились на меня. Сейчас, разбежался! Фонд помощи красный крест находиться не в моем ведении.
— И что? — сделала очень озадаченный вид.
Васек шумно сглотнут. Видимо вся ситуация его сильно напрягала. Интересно. Он хоть раз в жизни снизошел до извинений самолично?
— Вы не заметили там… ничего…м-м-м нового?
Скосила на него невинный взгляд.
— А должна была? — откровенно издеваюсь.
Мужчина нахмурился. Потер ладони, будто с удовольствием бы их, чем-нибудь занял. Например, моей лебединой шейкой…или коленками… Знаю, я очень плохая девочка.
— Думаю да, — сурово ответил он.
— Вы думаете?
— Э-э-э-…
Он явно не нашелся, что и сказать. Повисло неловкое молчание. Глядя как Васек медленно становиться похожим на свеклу, решила закончить его попытки извиниться и перешла к делу.
— У нас мало времени.
Поднялась со стула и стала раскладывать на столе документы, подключать компьютер. Глянула на директора. Тот продолжал хмуриться.
— Я буду вам мешать? Могу пойти в свой кабинет. Там, правда, места маловато.
— Нет-нет, — поспешил остановить меня он, — Я все равно скоро уеду. Поэтому оставайтесь тут.
Он поднялся со своего кресла и помог включить в розетку ноутбук и понеслось…
Мы разрабатывали комбинации, думали, чем возможно будет покрыть катастрофическую нехватку оборотных средств на начальном этапе развития. Прикидывали минимальные и максимальные риски, а так же сроки выхода на проектную мощность. С Васьком на удивление очень легко работалось. Он, конечно, плохо подкован в экономике и юриспруденции, но как производственник был выше всяких похвал.
К обеду стало ясно, что если Луганский куда-то и собирался, то явно передумал. Даже на звонки по телефону почти не отвлекался, а их было немало. Два раза в кабинет заходил зоотехник и инженер. Их явно шокированные взгляды расценила как комплимент своей дипломатичности и профессиональным навыкам. Приятно осознавать, что ты единственная кто смог сработаться с начальником, не доводя его до приступов ярости.
Время от времени у двери маячила Тамара Сергеевна, стараясь узнать, чем мы там занимаемся. У Васька появилась персональная дуэнья в лице баклажанихи. А как еще объяснить ее постоянные «срочно подписать», «просили перезвонить» через каждые десять минут. Когда она в очередной раз распахнула дверь кабинета со словами «с администрации пришла телефонограмма» Луганский, отвлекаясь от созерцания фин. плана небрежно бросил:
— Потом посмотрю. Тамара Сергеевна будьте добры два кофе.
Я на мгновение отвлеклась от экрана ноутбука, что бы полюбоваться на ее вытянувшуюся физиономию под толстым слоем пудры.
— Два?
Луганский поднял голову и одарил секретаршу холодным взглядом.
— Вы плохо слышите? Конечно два.
Тамара Сергеевна сначала отчаянно замотала головой, потом энергично закивала.
— Да-да. Два кофе.
Она поспешила выполнять поручение под пристальным взглядом начальника.
— И сахар не забудьте! — в вдогонку крикнул Васек, — И молоко!
— Молоко? — пробормотала обескураженная баклажаниха, — Где ж я его возьму?
— В магазине! — прогремел директор и с улыбкой посмотрел на невозмутимую меня, — Евгения Николаевна любит сладкий с молоком.
— Евгения Николаевна любит…, - пораженно повторила Тамара Сергеевна, но комментировать слова начальства воздержалась.
Я, пряча лукавую улыбку, снова уткнулась в компьютер. Рейтинг Васька стремительно рос в моих глазах.
Кофе не заставил себя ждать. Баклажаниха влетела в кабинет потрепанная, запыхавшаяся и неимоверно злая. Если бы взглядом можно было испепелять — я бы давно стала пыльной кучкой. Она, явно стараясь действовать как можно громче, поставила чашечки, уже знакомую мне вазочку с рафинадом и открытую упаковку со сливками. С гордым видом «пейте и подавитесь» удалилась под жуткий скрип двери директорского кабинета. Прямо как в фильме ужасов.
— Чего это она? — удивился Луганский.
— Перенервничала. Давление наверняка поднялось, — пожала плечами я.
Осторожно взяла чашечку со стороны директора и стала добавлять туда сахар и молоко. Побольше, как люблю. В ответ на недоуменное выражение лица Васька усмехнулась:
— Вам она точно мышьяка не добавит. Ей будущий зять живой нужен.
Его глаза стали как блюдца. Он такой смешной, когда рот приоткрывает. Невольно начала хихикать. А Васек глядя на меня, тоже заулыбался.
— Жень, — внезапно став серьезным, сказал он, — Я не хотел тебя обидеть вчера.
Сделала глоточек кофе и зажмурилась от удовольствия.
— Забыли.
— Нет, не забыли, — возразил Васек.
И взгляд, такой как у побитой собаки. Вот уж не думала, что грозный Луганский может быть таким.
— Я вел себя, как последний баран.
— Козел, — мигом поправила я.
— Это еще почему? — возмутился он.
— Ты ж хочешь загладить вину? — шикнула на него я, — Вот и не придирайся.
Тут он так тепло и по-мальчишески улыбнулся.
— Чего? — насторожилась я.
— Ты ко мне на «ты».
И радуется как кот первым лучам мартовского солнца. Дурачок ей богу! Благоразумно решила промолчать. А то ответы вертелись на уме один язвительнее другого.
— Я давно уже не ухаживал за девушкой, — словно извиняясь, начал Васек свою пламенную речь, — Признаюсь, необходимости не было. Вся эта романтическая лабудень не мое.
Понимающе покивала. Точно не его.
— Но я надеюсь, ты не откажешься сходить со мной куда-нибудь?
Моська у него такая невинная сделалась, как у деда Сени, когда его баб Валя за припрятанную бутылку за печкой распекала.
— Я не встречаюсь с начальством, — мягко напомнила я.
Глаза Васька мгновенно потухли.
— Но возможно сделаю для тебя небольшое исключение, если поможешь забор у дедов новый поставить.
А что?! Просто так на свидания с всякими директорами мы не ходим.
Вечером за чашечкой натурального кофе, которой любезно угостил меня Андрюха, неизменно верный своему ночному режиму, я размышляла. И мысли были не веселые. То ли усталость сказывалась, то ли просто нервы, но разговор, подслушанный накануне, не давал покоя. Не нужно было быть семи пядей во лбу, что бы понять, что речь шла о продаже доли в бизнесе. Причем собственником этой доли был, как не удивительно, Луганский.
Выходит он здесь не просто наемный работник, а совладелец. Скорее всего, доля его совсем небольшая, но она все же имелась. Самым подозрительным были слова юриста о некой сделке. И судя по реакции директора, сделка эта была как-то напрямую связана с продажей его доли.
А тут еще этот грандиозный проект. И спешное составление бизнес-плана. Все это было более чем странно.
Может, я себя попусту накручиваю? Спросить у Андрея? Не расскажет. Дружба дружбой, а работа и конфиденциальность информации — святое.
Внутренний голос ядовито шептал, что я совсем свихнулась. Сдалась бы мне эта деревня с его колхозом. Пускай олигархи вроде господина Петермана, что хотят, то и творят.
Зловредный голос, тот, что глас разума, был благополучно задвинут куда подальше. Я решительным движением руки открыла крышку ноутбука и поисковике набрала «Ян Петерман». К огромному разочарованию ничего путного не обнаружилось. Только перечисление всех его заводов, яхт, пароходов и так далее по списку. Никакой личной информации и тем более фотографий не нашлось. Печалька…
Раздраженно захлопнула ноутбук и стала собираться домой. Делала все на автомате, а мозг продолжал напряженно работать. И так я задумалась, что чуть не пропустила одну очень занимательную сцену.
Юрист весь всклокоченный и помятый с каким-то свертком в руках на цыпочках крался в сторону бухгалтерии. В коридоре было темно, и он меня благополучно не заметил.
Звякнули ключи и чуть слышно скрипнула железная дверь в святая святых Елены Васильевны. И что ему там понадобилось в столь поздний час? Сервер взломать собрался? Да Ленка ему бы и так все дала и без взлома.
Говорят, любопытство кошку сгубило. Я, видимо, не зря кошек люблю в их породу пошла. Прижалась спиной к стене, стараясь быть, как можно менее заметной и стала ждать.
Не прошло и пяти минут, как юрист появился в дверном проеме. Оглянулся и, быстро заперев дверь, пошел в свой кабинет. Заметила, что в руках у него ничего не было. Значит, таинственный сверток он оставил в бухгалтерии. Очень интересно.
Отлипла от двери и, стараясь не шуметь, спустилась вниз. Пора двигать домой, а то от недосыпа морщины появятся раньше времени.
Глава 5
Глава 5
Жизнь в колхозе шла своим чередом. Наступила почти середина лета и все производственники в спешном порядке готовились к началу уборочной компании. Работа в мех. мастерской не просто кипела, а горела и правилась. Трактористы на пару со стареньким сварщиком дядей Петей ремонтировали жатки с комбайнами. Я не переставала удивляться находчивости простого русского человека. Комбайны образца тысяча девятьсот какого-то года были ходячими развалинами. Каким-то совершенно непостижимым образом мужики умудрялись собрать из этого металлолома вполне работоспособный агрегат. То ли потому что выхода иного у них не было, то ли из-за того что дядя Петя все время варил в пьяном состоянии. К слову его трезвым уже лет десять никто никогда не видел.
В спешном порядке расчищали, белили и подметали ток, подготавливая его к приемке зерна. Калибровали весы и затаривались соляркой. Я же озадачилась расценками на уборочные работы. Те, которые существовали, меня крайне не устраивали. Нужно было с этим что-то делать.
— Я это согласовывать не буду, при всем моем уважении к тебе, — заявил Луганский, поднимая глаза от документа с расценками.
— Почему это? — поинтересовалась я.
— Их дальше не пропустят.
— Вот когда не пропустят, тогда и будем думать. Поставь свой автограф.
— Это бессмысленная трата времени, — упирался он.
Я начинала тихонько злиться.
— Подписывай, — прошипела я.
Луганский судорожно сглотнул, но уверенно покачал головой.
— Если не подпишешь — я поеду самолично в город и согласую без твоей подписи, — предупредила уже не на шутку взвинченная я.
— Вперед и с песней, — ухмыльнулся Васек и протянул мне документы, — Потом посмеюсь, когда Глеб Игнатьевич вышлет обратно бандероль с твоими прекрасными конечностями.
Мои глаза предупреждающе сузились. Сейчас я походила на кобру, готовую в любой момент броситься на врага. Ну, мне, по крайней мере, очень хотелось так выглядеть.
— Спорим, что я его уговорю, — сказала я, протягивая ладонь.
Глаза директора хитро блеснули.
— На поцелуй.
Вот знает гад, что нужно просить то, чего ему просто так не обломиться.
— Договорились.
Мы решительно пожали друг другу руки. Васек обхватил мое запястье и дернул на себя. Да так, что я почти распласталась на его столе.
— Проиграешь солнышко, — сексуально понизив голос, выдохнул он мне в ухо.
И так у него это получилось, что мурашки прошлись по всему позвоночнику. Хулиган!
Я в ответ коварно усмехнулась.
— Посмотрим.
Многообещающе подмигнула и мягко высвободила свою ладонь. Васек нахмурился и, не сводя с меня подозрительного взгляда, заметил:
— Что-то мне подсказывает, что я сильно продешевил.
Что я на это могла ответить?
— Может быть, Василий Михайлович.
Теперь-то он как никто другой знал, что на меня где сядешь там и слезешь. В минувшие выходные мужчина лично убедился в моих садистских наклонностях, когда делал забор. Васек когда соглашался на данное мероприятие, не знал что забора не меньше чем картошки. Он бедный еще после нее родимой не отошел.
Я же осознав, что в воздыхатели попался не просто бугай, а бугай, у которого руки от куда надо растут, вцепилась в него мертвой хваткой. Да так, что к тому времени, как забор был закончен и даже покрашен, у Васька не оставалось сил на то, что бы идти со мной на свидание.
Вышла из кабинета полная решимости выиграть пари, во что бы то ни стало. Улыбнулась своим мыслям. Директор еще не знает, что я у него запрошу, в случае его проигрыща.
Тут взгляд упал на нашу секретутку. Она с самым безобидным видом красила ногти лаком своего любимого баклажанового цвета. Вонь из-за этого в приемной стояла неимоверная.
— Тамара Сергеевна, — как рявкну я дурным голосом, — Вы не слышали, как вас директор звал?
Она подпрыгнула на своей объемистой части тела, как ужаленная, чуть не опрокинув пузырек с лаком.
— А?
— Вас Василий Михайлович зазвался. Просил кофе и конфеты. Срочно!
Эта клуша, словно заспанная муха, наконец очнулась и подорвалась к двери директорского кабинета. Я остановила ее предупреждающим жестом.
— Осторожнее он там та-а-акой злой.
Тамара Сергеевна уже по опыту знала, что если у Луганского побывала я, то он орет на всех как потерпевший. Глазки ее забегали в поиске выхода из ситуации.
— Что ж делать? Конфет-то нету, — она бросила на дверь страдальческий взгляд, — Я тогда сразу в магазин. Ага?
— Да-да, — закивала я.
Шумя как стадо слонопотамов, баклжаниха схватила из сейфа деньги и поскакала в магазин. Я злорадно потерла ручки. Сделал гадость — сердцу радость.
Вышла из приемной вслед за Тамарой Сергеевной и решила не терять времени даром, а готовиться к встрече с финансовым директором. Пришла в свой уже уютный и обжитой кабинет и опустилась в белоснежное кожаное кресло. Любовно погладила его. Все же есть от Васька польза. Вот какое я у него кресло отжала. Андрюха обзавидовался.
И когда я уже настроилась на рабочий лад и вовсю шерстила положение об оплату труда компании «Статус» в коридоре послышался Васьков рев:
— Тамара Сергеена!!!
Разумеется, ответом ему стала тишина. Раздался грохот его двери и все стихло. Я снова углубилась в чтение.
Где-то минут через пятнадцать послышался топот на лестнице. Баблажаниха тащилась с магазина. Я улыбнулась и зажмурилась в предвкушении. Три. Два. Один.
— Где вы были?! — раздался громовой голос Луганского и судя по интонации уже в ярости.
— Я?! — пропищала удивленная баклажаниха ему в ответ.
— Ну не я же! Почему когда вы нужны вас вечно не бывает на рабочем месте?!
— Я в магазин ходила, — пролепетала она.
— Какой магазин?! — взревел Васек, — Быстро отправьте факс в госплемстанцию, пока я вас не оштрафовал за такие вольности.
И под занавес хлопнул своей дверью так, что у меня стол дрогнул. Жалела ли я секретаршу. Ни капельки. Это хоть и не самая достойная месть за все ее подставы. Но все равно на душе стало легче. Я говорила, что у меня обостренное чувство справедливости?