Пожилая женщина вздохнула и огорченно покачала головой.
— Да-а-а. Нелегко вам придется. У обоих характер…
Тут я не могла не согласиться. Характерец что у меня, что у Луганского. Два сапога пара не иначе.
Злость отчаянно требовала выхода, и я направила ее в дело. Баб Валя встала у плиты печь блинчики, а мне доверила их заворачивать с творогом.
Тем временем дед Сеня и Луганский вытащили на улицу с веранды две лавки и уютно расположились за уличным столом, о чем-то негромко беседуя.
Перемешиваю я творог, поглядываю в окошко, а чувство раздражения все усиливается. Приперся! Блинов ему с малинкой захотелось! Не извинился даже толком, а туда же. Казанова чертов!
И тут мой рассерженный взгляд уперся в целую груду овощей, что хозяйственная баб Валя намыла и подготовила на салат Лечо. Она тушит их и закатывает в банки на зиму. И чего там только не было. И помидорчики спелые красные, и луч репчатый только с грядки, и перец болгарский зеленый, и перец острый красный. Вот на нем-то и задержался мой жаждущий мести взгляд. Лежит такой красивенький, а самое гласное такой остренький, что после его употребления огнедышащий дракон отдыхает.
Я радостно оскалилась от внезапно пришедшей в голову мысли. О, да-а-а…
Осторожно отложила на тарелку творог и стащила со стола парочку красивеньких перчиков. Поймала удивленный взгляд баб Вали и приложила палец к губам.
— Т-с-с-с.
Она только закатила глаза, молчаливо выражая свое отношение к моим маленьким шалостям, но вмешиваться не стала. Только иногда поглядывала на процесс приготовления адской смеси творога и перца и тихонько посмеивалась.
Минут через пятнадцать я крайне довольная собой понесла блюдо с блинчиками на улицу. Дед Сеня уже подсуетился, и на столе появились кружки с заварником, молоко и сметана.
— Ну, наконец-то! — обрадовался он, — Мы уже заждались. М-м-м, какой аромат. Это вам Василий Михайлович не ресторанные блины. Таких никто печь не умеет. Толька Валечка моя.
— Скажешь тоже. Самые обычные, — возразила баб Валя, опускаясь на лавку и разливая чай.
Я уселась рядом с Васьком. В ответ на его настороженный взгляд очаровательно улыбнулась и положила ему на тарелку парочку блинов. Мужчина, немного дезориентированный резкой сменой моего поведения, послушно взялся за вилку и…начал есть. Пожевал немного и закрыл глаза с блаженным стоном:
— Вкуснятина. Пожалуй, я буду вас объедать постоянно, — пошутил он, подмигивая.
Я невольно хмыкнула. Конечно же, вкуснятина. Я решила свои «бомбочки» подавать после того как Луганский распробует. А уж после, учитывая недюжинный аппетит, он не заподозрит подвоха.
С истинным умилением глядела, как Василий ловко оправляет в рот первый блинчик, а на душе становилось все прекраснее и прекраснее. И, видимо, до того у меня было злорадное выражение лица, когда я на тарелочку «любимому» подкладывала очередной блинчик, что баб Валя решила спасти его от страшной участи. Она совершенно неожиданно выхватила из под Васькова носа лакомство и воскликнула:
— Батюшки! Сюда клоп попал. Фу, гадость, какая. Пойду курям отдам.
Эх, жалко. Снаряд пойман и обезврежен. Но у меня в запасе еще несколько штук.
Васек тоскливым взглядом проводил блинчик, но тут же воодушевился — ведь перед ним была еще целая гора таких же вкусняшек. Я услужливо положила ему «бомбочку», старательно полила вареньем, нежно посмотрела. Васек улыбнулся в ответ, свято веря, что прощен, и потянулся откусить кусочек, как тут же вздрогнул от резкого:
— Не ешьте! А этот, похоже, не прожаренный!
Я мысленно застонала. Она что от курятника вприпрыжку назад бежала? Ну, баб Валя! Я же не вмешивалась, когда она не сильно трезвому деду Сене вместо водки святую воду наливала приговаривая: «Сенечка, она просто мягко пьется».
Васек несколько секунд недоуменно разглядывал блинчик, словно пытаясь осознать каким таким волшебным образом, это тоненькое произведение кулинарного искусства может не прожариться, но спорить с хозяйкой дома не стал.
Я с коротким вздохом разочарования сложила руки на груди и решила, что операция с треском провалилась, как тут раскрасневшаяся от пробежки Васькова спасительница, перепутав лево и право, подцепила одну «бомбочку» со словами:
— Да что это я за гостем не ухаживаю. Вот, самый вкусный выбрала.
А дальше я только наблюдала и блаженствовала. Легким движением руки Луганский обмакнул блинчик в смородиновое варенье, поднес ко рту и с явным наслаждением откусил. Я, признаюсь, даже дыхание затаила и метнула взгляд в сторону баб Вали. Та, похоже, с ужасом осознала свою ошибку, прикрыла рот ладонями, но в следующую секунду ее локтем ткнул дед Сеня, и она бессильно опустилась на лавку, как, ни странно тихонько посмеиваясь в ладонь.
Луганский тем временем прикрыл глаза, явно надеясь на нежный творожный вкус, но птица по имени Обломинго не заставила себя ждать, и тут же с широко распахнутыми глазами стал шарить по столу в поисках запивки. Схватил кружку с чаем…отпил. А чай был горячий… Даже мне его жалко стало…немного…
Дураком Васек не был поэтому, не взирая на жгучий костер во рту повернулся ко мне и диким ревом:
— Женька!!!
Я на всякий случай отскочила подальше и для верности спряталась за дед Сеню.
— Что-то случилось «любимый»? — елейным голоском отозвалась я, предусмотрительно пригнувшись.
— Любимый?!! — офигел от такой наглости он.
— А как же. Самый-самый, — с придыханием ответила я.
Он недолгое время тупо смотрел на мою довольную рожу, а затем щеки директора резко заалели и он решительно поднялся… И взгляд такой сделался, будто собрался прикопать меня тут же — под яблонькой. Я похолодела. Луганский сделал широкий шаг в мою сторону и… пулей полетел в сторону колодца. И, правда… водичка там ледяная….
Глава 10
Глава 10
Как бы ни были прекрасны выходные, есть у них одно неприятное свойство — быстро заканчиваются. Но как, ни странно, но я, несмотря на ударную трудотерапию, проснулась в понедельник отдохнувшая и полная сил.
Наряд выбирала не долго — неизменные джинсы со стразиками и белая футболка. Сегодня я намеревалась провести ревизию на току. Нужно проверить насколько хорошо ребята подготовились к уборочной. В обязанности мои это не входило, но Луганский вчера прозрачно намекнул, что был бы особенно благодарен если бы я ему помогла.
Да-да! Мы все же помирились. Примирение вышло бурным и запинающимся. От одного воспоминания губы сами собой расползались в улыбке. Это совсем не то, что вы сейчас подумали. Просто позавчера Луганский в пылу обуревающих его эмоций после жаркого чаепития, совершенно случайно отодрал у колодца несколько запчастей. Каким образом у него это вышло не спрашивайте. Для самой полнейшая загадка. Но факт в том, что до позднего вечера мы на пару совершенствовали систему водоснабжения во дворе. Васек поехал в Стройхоз. Купил небольшой электрический насос и метров двадцать шланга. Все раскидал, подключил, и к вечеру я уже не таскала ведра для полива, а мирно поливала помидорчики из шланга. Я говорила, что жутко корыстна? Так вот, только после всех этих заслуг снизошла для откровенного разговора.
— Луганский, если ты хочешь попробовать построить со мной нормальные отношения, то лучше разберись со всеми своими бывшими раз и навсегда, — серьезно заявила ему я, — Я не ревнива, но терпеть шашни на стороне так же не намерена. Если для тебя это условие не приемлемо, то нам однозначно не по пути.
Сказала, предельно честно и откровенно. Васек на полминуты завис, явно обдумывая ответ. А потом просто взял и сгреб в охапку, как ребенок любимого плюшевого мишку. Пыталась отбиться. Не вышло. Да и не особенно, то и хотелось.
— Вредина ты моя любимая, — нежно промурлыкал Васек мне в волосы, — Собственница ненасытная.
Хотела возмутиться, но рта не успела открыть — его тут же заткнули поцелуем. Вышло только невнятное мычание.
— Нет, и не будет у меня никого кроме тебя, — заверил мужчина, прервав поцелуй.
Невольно нахмурилась и недоверчиво произнесла:
— Да ну? А как же Анечка? Или ты ее подле себя держишь только исключительно из-за ее уникальных профессиональных навыков?
Тут Луганский немного замешкался, явно не зная как лучше оправдаться.
— Я не дура, Вась. И мне прекрасно известна твоя репутация бабника, но ты мне на самом деле нравишься на столько, что я готова попробовать встречаться. Не играть в служебный роман, а по-настоящему со всеми вытекающими. В конце концов, мы оба взрослые люди и должны уже понимать чего от жизни хотим. Я тебе свои приоритеты обозначила. А ты будь добр либо прими, либо отвергни.
Пытливо заглянула ему в лицо. Луганский был собран и сдержан, словно пытался принять какое-то крайне важное решение. Взгляд его прошелся по моему лицу, остановился на губах.
— Я согласен, — наконец выдохнул он, — Готов рискнуть.
Луганский снова начал склоняться ко мне. Невольно отшатнулась и уперлась ладонями в твердокаменную грудь.
— А как же Аня?
— Да сдалась тебе эта Аня! — разозлился он, — Уволю я ее и дело с концом…, если найдешь достойную замену.
Ответ пришелся мне по душе. Поэтому сама потянулась к директору, схватила на немного растрепавшиеся вихры и впилась в губы страстным поцелуем.
Так вот. Сегодня Василий помчался по своим гостиничным и ресторанным делам, а меня оставил типа за главную. Польстил самолюбию. На самом же деле в свете последних событий Луганский похоже махнул рукой на колхоз со всеми его проблемами и решил сосредоточиться на собственном бизнесе. Как экономист — прекрасно его понимала, тем более, что в хозяйстве он не на зарплату жил. И теперь, когда лавочка прикрыта ему не улыбается тратить свое время непонятно на что. Но как Женька Яковлева и она же Николавна была возмущена до глубины души. Как вот так за просто можно плюнуть практически на дело своей жизни? Собственно из-за этого мы вчера еще немного поспорили. Потом помирились. Затем опять поспорили. И каждый остался при своем мнении.
— Делай что хочешь, — устало сказал мне Васек, — Хоть сожги дотла, если тебе станет спокойнее, но я умываю руки. Все что мог уже сделал.
Хотелось возмутиться, но вовремя сдержалась. Если рассуждать честь по чести, то не фига он не сделал. Да, руководил. Да, поддерживал производственный процесс от сева до уборки, от отела до сухостоя и так по кругу из года в год. Но!!! Не задумывался о будущем. Не вникал в финансовые показатели, не нанял квалифицированного специалиста, что бы тот на пальцах объяснил, что к чему, не принял радикальных мер, когда это было возможно. И теперь заявляет, что сделал все что смог. Снимает с себя всю ответственность, будто это не он десять лет назад пахал на стареньком ДТ-75 под зноем палящего солнца, радуясь работе, за то, что она вообще есть.
Чистой воды эгоизм. Вот она — непостижимая мужская логика. Один прагматизм и никого сожаления и чувства вины. За то, что две сотни людей останутся без работы, за то, что две тысячи голов скота пойдут под нож на ближайшем мясокомбинате.
В тот момент я всеми фибрами души возненавидела капитализм и демократию. Сталина на них не хватает! У того разговор был короткий со всеми был. А сейчас кому ты пойдешь жаловаться? В администрацию? Смешно. У главы района в мозгу калькулятор покруче моего ноутбука будет. Он в уме уже прикинул, сколько денежек ему накапает от этой сделки. Прием здесь он? Притом, что ничего в районе не происходит без его ведома. Легальная крыша. Не нравиться — вали в другой район со своими коровами. Вы думаете большие города — это центры вселенной? Как бы ни так. Здесь в этой всеми забытой глуши такими деньгами ворочают, что подумать страшно. Не зря же дед Сеня часто говорит, что в России к власти пришли бандиты. Он, конечно, сильно утрирует, но аналогия прослеживается.
И как бы я ни злилась, как бы не пыталась что-то изменить, а против системы не попрешь. Можно только лишь внедриться во вражескую среду и партизанить понемногу, что бы попытаться перевесить чашу весов в сторону справедливости.
В общем, когда я припарковала свою Белочку на колхозной территории, настроение было самое боевое. Душа пылала решимостью показать господину немцу иную сторону жизни нашей деревни, а не только те сухие финансовые показатели, что он видит на отчетах. Ведь когда смотришь на табличку с оборотом стада, как-то не сразу приходит в голову, что это все живое, настоящее. По себе знаю.
Непринужденно помахала деду Сени, неизменно восседающему в своей будке, как на царском троне и направилась в контору. Тут на полпути меня перехватил агроном, который мчался с мастерской так, словно у него поезд от платформы отъезжает.
— Николавна! Как хорошо, что я вас успел поймать перед выездом на весовую.
Я притормозила и с улыбкой поздоровалась. Агроном мне нравился. Не смотря на то, что он городской кадр, на деле оказался не халтурщик и не стукач, а я таких уважаю.
— Доброе утро. Что-то случилось?
Похоже, он только и ждал моего вопроса, потому, что далее информация полилась как из рога изобилия.
— У меня зерномет сломался. Зав. током собралась увольняться. Солярка кончилась. И весы врут на целых две тонны, — выпалил как есть на одном дыхании агроном и заткнулся остановленный мои протестующим жестом.
— Все это понятно, — медленно произнесла я, — Одного не пойму — какое это имеет отношение ко мне?
Мужчина почесал затылок, взгляд его заметался, остановился на собственных кроссовках и наконец, он неуверенно ответил:
— Так это самое…Михалыч вроде сказал, что по все вопросам к вам. Он занят и вас за главную оставил. А вопросы все это…как его…финансовые. Сами не решим.
Сказал и выжидательно смотрит на меня. И все бы ничего, да только я знать не знаю, что делать с поломанным зернометом и прочей ху… делами вообщем. Когда Луганский просил присмотреть за уборкой тока, я согласилась, наивно полагая — ну что там такого. А тут получите и распишитесь. Да и не хочу я быть за главную. Не мое это. Думала, что Васек так прикалывается.
Только вот людям не объяснишь всего. Прошлась взглядом по горизонту и заприметила Василича быстрым шагом направляющегося в нашу сторону. О, нет! У этого, похоже, то же что-то сломалось и отвалилось.
— А может, все же сами разберетесь? — с надеждой заглянула агроному в глаза.
Мужчина в немом ужасе потряс головой.
— Понятно, — страдальчески протянула я.
Подхватив агронома под локоть, потащила в контору, пока Василич не успел дойти. Что-то мне подсказывает — моя психика не выдержит его производственных надобностей.
Под жаждущим взглядом двух нетерпеливых мужчин я открыла крышку ноутбука, и пока он загружался, взяла ручку с бумагой. Аккуратно по пунктикам начала записывать, бормоча под нос:
— Итак. Зерномет, Зав. током, солярка…
— Про мой транспортер не забудьте, — между строк вклинился Василич, подавшись со стула в мою сторону.
В нос тут же ударила зловонная смесь крепкого мужского пота, чистейшего коровьего навоза и чеснока. Я зловеще зыркнула на него.
— Молчу-молчу, — тут же сник он.
Агроном злорадненько хохотнул и смерил Василича взглядом преисполненного превосходства. То, что у этих двоих было негласное соперничество за звание «Самый крутой главный специалист» было известно каждому в колхозе. Здоровая конкуренция в коллективе — это обычное и вполне себе здоровое явление, пока не начинает доходить до абсурда.
Тихонько вздохнула и углубилась в писанину. Не то что бы этот список сильно требовался, просто это была единственная возможность посидеть пять минут в тишине и обдумать сложившуюся ситуацию.
Я была зла! Нет, не так. Я пребывала в небывалом бешенстве! Так как меня довели за двадцать минут эти двое придурков, удавалось только Луганскому. Кстати о последнем. Пора с него брать по одному колечку с бриллиантом за вредность. Нервные клетки не восстанавливаются, а у меня по его милости сегодня отомрут последние.
Вот если честно никогда не думала, что эти двое с распростертыми объятиями примут меня в негласные лидеры наравне с Луганским. На прежних предприятиях, где мне доводилось работать, к моей скромной персоне относились с большой долей недоверия и скептицизма. Самое лестное прозвище из всех, что я зарабатывала за свою неуемную деятельность, было «пигалица». Суровые колхозные мужики всегда поначалу издевались на до мной. Потом привыкали и отношение менялось, но не настолько, что бы воспринимать даже как равную.