А тут сидят и смотрят как два голодных кота на мясника. А бумага с ручкой — это типа тушка цыпленка и разделочный нож. Толи Васек постарался, толи это моя харизма и профессионализм внезапно повысился, но факт на лицо.
— Значит так, — решительно заявила я, — Василич?!
— Да! — он вытянулся по струнке от моего резкого голоса.
— Вы созванивались с сервисниками? Во сколько обойдется ремонт вашего транспортера?
— Дык это…он ж советский. Еще при Хрущеве устанавливали. И заводу кирдык пришел…лет двадцать назад.
— Очаровательно…, - зверея еще больше, проскрипела я и посмотрела на агронома, — Я надеюсь, у вас зерномет не при Сталине собирался, а то может нам впору не сельских хозяйством заниматься, а музей открывать.
Агроном потряс головой.
— Да нет. Новый почти.
И добавил, сразив меня наповал.
— Лет пятнадцать всего отходил.
Мысленно дочитала до пяти и, вскочив начала метаться по своему крохотному кабинету.
— Как? Мне безумно интересно как вы ремонтировали этот хлам раньше? И куда смотрел инженер? Неужели нельзя было списать все это и купить новое?
Тут остановилась от внезапно пришедшей мысли.
— С транспортером все понятно. Под новый нужно полкоровника перестроить, что бы втиснуть, но все остальное… Только не говорите, что ЗАВы у вас такие же?
Мужики молчаливо покивали головам и горестно вздохнули.
— А инженер где? — внезапно вспомнила я, — Разве это не его прямая обязанность следить за техникой?
Тут мужики кинулись на защиту соратника:
— Комбайны два часа назад выехали в поле. Он с ними. Вдруг чего поломается? Привести, отвези. За сваркой проследить.
— А сварщика дядь Петю жена закодировала, — сокрушенно поведал Василич, словно он не здоровье поправил, а помер.
Непонимающе уставилась на специалистов не находя связи между кодировкой и сваркой.
— Он бедный без поллитры варить не может. Руки от страха трясутся, — пояснил агроном, — Жалко мужика. Удружила супружница.
Писец. Чую, что скоро тоже буду как дядь Петя. Без поллитры даже на территорию зайти не смогу. Как они раньше вообще умудрялись работать в такой обстановке? Толи мне везет как утопленнику, то ли Луганский все эти годы не работал, а штаны просиживал.
Снова уселась в свое кресло и задумалась. Нудно что-то предпринять и при чем очень быстро. Уже к обеду КАМАЗы начнут заводить на ток тонны зерна. Зерномета всего два. Один пока работает, но он справиться потоком только до следующего дня. В первый день комбайнеры пока раскачиваются и не молотят в полную силу.
— Василич, сходите к Тамаре Сергеевне и скажите, что хорош чаи распивать да ногти красить. Пусть поднимется и идет ко мне вместе с заявками на внебюджетное расходование, — грозно приказала я.
А что? Начальница я или нет?
Мужики понимающе переглянулись, и Василич поспешил исполнять. Баклажаниху они тоже не жаловали, поэтому в скорее из приемной послышалась громкая ругань. Вскоре красная от возмущения Тамара Сергеевна влетела фурией в мой кабинет.
— Вы! — пискнула она, — Вы…
— Евгения Николаевна, — любезно подсказала я, откидываясь на спинку кресла.
— Мне некогда заниматься вашими заявками. У меня полно другой важной работы, — взвилась она, невежливо тыча пальцем в мою сторону.
— Да что вы говорите?! — с напускным удивлением воскликнула я, — Вся в делах! Вся в заботах! И это при том, что начальника нет сегодня на работе.
Тамара Сергеевна перехватила мой жесткий взгляд и сникла на глазах. Или Луганский ей с утра позвонил с четкими указаниями, или все же, наконец, дошло, что со мной иногда лучше не спорить, а то хуже будет. Молча пошелестев своим «прекрасным» костюмом, не теряя достоинства истинной королевы колхоза, секретарша развернулась на каблуках и поплыла в приемную со словами:
— Сейчас принесу заявки.
Как только стихли шаги в коридоре, Василич чуть слышно заметил:
— Ну, вы Николавна даете.
Я только пожала плечами и сняла трубку с внутреннего телефона, что бы набрать главбухше.
— Елена Васильевна, а у тебя случаем лишних денег в кассе не завалялось? — поинтересовалась я.
— Не-а.
Я разом сникла, ибо не представляла, как другим способом найти денег на ремонт транспортера. Не свои же с карточки снимать, в конце концов.
— Только Андреевы деньги остались на межевание. Обещался завтра забрать. А что?
— Ленчик, выручай, — вмиг оживилась я, — У Василича производство встало. Срочно нужно денежку выписать на ремонт транспортера.
— Не знаю, — задумалась она, — Нужно у Андрюши спросить.
Вот, что любовь делает с людьми. Еще вчера едва здоровались, а сегодня «Андрюшенька». Параллельно набрала юристу, на пальцах объяснила, что пусть на свое межевание, которое срочно понадобилось господину немцу, берет из его кармана, а в колхозный не лезет. Вот! Нечего добро разбазаривать, весь бюджет под хвост из-за его расходов.
— Все, я договорилась, — сообщила в трубку Лене и уже Василичу, — Идите в кассу, Елена Васильевна распорядиться на выдачу под отчет. Наймите сварщика и что б к обеду транспортер уже работал, как новенький.
Зоотехник вприпрыжку поскакал в бухгалтерию, а агроном с надеждой посмотрел на меня.
— А в сами коллега нам предстоит одно неприятное дело, — тяжело вздохнула я и открыла скайп с намерением позвонить Глебу Игнатьевичу.
Финансовый директор как никогда пребывал в добродушном настроении. Мой звонок застал его мирно вкушающего плюшку с чаем.
— Приятного аппетита, Глеб Игнатьевич, — поздоровалась я.
— А, Евгения! — удивился он и отложил плюшку, — Спасибо-спасибо.
— Я вас не сильно отвлекаю?
— У вас что-то срочное? А то у меня дел по горло, — он с тоской покосился на полюшку и сглотнул, видимо набежавшую слюну.
От омерзения аж поморщилась. Вот, до чего же неприятный он тип. Но делать нечего. Только фин. директор может подписать заявки на внебюджетные расходы и тогда они может к вечеру пойдут на оплату. Поэтому засунула поглубже все свое омерзение и, улыбнувшись, начала излагать суть проблемы. И чем больше я говорила, тем сильнее взлетали белесые брови над очками Глеба Игнатьевича.
— Вы понимаете, что своими внебюджетными заявками пустите «Статус» по миру. У Василия Михайловича появилась дурная привычка думать, что его колхоз на особом положении. А это далеко не так.
— Глеб Игнатьевич прошу вас войти в наше положение, — взмолилась я, — Мы же урожай весь сгноим на току.
— А моя какая забота, — жестко припечатал этот гад, — У меня и так перерасход по холдингу, а тут вы со своими металками….
— Зернометом, — машинально поправила я.
— Вот и я говорю зернометом! — пропыхтел он, — Хоть лопатами кидайте, но денег в компании лишних для вас нет.
И так это прозвучало подло — «для вас нет», что меня понесло…на деревню на село. От просьб я перешла к угрозам, а от угроз к обвинениям во всех смертных грехах. И не известно чем бы все это закончилось если бы дверь моего кабинета с тихим скрипом не распахнулась, явив господина Петермана собственной персоной.
— Что за шум? — спросил он.
Я замерла на месте. Глеб Игнатьевич же продолжал свою пламенную речь на тему нашей с Луганским халатности и казнокрадства. А агроном, который все это время сидел тихонечко, как мышка поведал с кривой улыбочкой:
— Битва титанов.
Я от неожиданности, мгновенно растеряв свой пыл, не знала, что и ответить.
Петерман же с интересом подошел ко мне и взглянул на монитор.
— Глеб Игнатьевич! — прервал он фин. директора, — Здравствуйте.
С затаенным злорадством заметила, что очкастый маразматик в лице поменялся. Какая жалость! Я и забыла, что он до трясучки боится господина немца.
А дальше события развивались так стремительно, что я едва поспевала осознать свое отношение к ним. Петерман поднял со стола заявку на приобретение нового зерномета и служебную записку, где я изложила суть проблемы, быстро прочитал и… Я не верю своему счастью — Глеб Игнатьевич лично побежал в отдел снабжения, дабы оформить «горячую» заявку, а через полчаса мне на почту пришла платежка с отметкой «исполнено». Вот это у немца авторитет…
Я пробежала глазами по платежке и обернулась к Петерману, который все это время с невозмутимым видом стоял подле моего кресла и раздавал короткие и емкие указания.
— Спасибо, — произнесла я, — Даже не знаю, чем бы все это могло закончиться, если бы не вы.
Петерман даже бровью не повел.
— Чем-чем. Боюсь, у Глеба Игнатьевича случился бы удар раньше времени.
— Раньше времени? — непонимающе переспросила я.
— Совершенно верно, — не менее загадочно подтвердил он.
Несколько мгновений совершенно неприличным образом рассматривала мужчину. Он сегодня был в джинсах и черной футболке. Вихры на голове снова топорщились, но не сильно. Как-то не вязался его мальчишеский вид с выражением лица. Холодное, непроницаемое, будто совершенно не способное на яркие эмоции. Еще и подшучивает с такой миной. Интересно, что в нем такого нашла миллионерша Эльза? На что польстилась? Внешность у него обычная. Я бы даже сказала немного отталкивающая. Из-за этих вечно колючих глаз. Судя по тому, что рассказывала Ленка человек он неплохой. Многие его поступки мне близки и понятны. Но мало ли таких кружилось возле немецкой богачки? Почему она не вышла замуж за человека своего круга? И тут я себя одернула. Стоп. Что-то меня не в ту степь понесло. Любопытство страшная вещь….
В миг, смутившись, отвела взгляд и стала прибирать на столе документы. В пылу наших с Глебом Игнатьевичем дебатов я раскидала все как зря.
— С вашего позволения займу кабинет Луганского, — сказал перед уходом немец, — И если не сложно как будет свободное время, загляните. Хочу переговорить с вами с глазу на глаз.
Дверь снова тихо скрипнула, и мой пульс стал биться где-то в районе горла. Я некоторое время смотрела на нее совершенно ошалелым взглядом, а потом принялась заново перекладывать документы. На этот раз в другую стопку. Нервишки что совсем расшатались. Подумаешь, что я с директорами с глазу на глаз не общалась. Вон Луганского хотя бы взять?
— Ага, — пробормотала себе под нос, — И чем все это закончилось?
Чего хотел от меня Петерман, даже подумать было страшно. Гипотезы возникали одна страшнее другой. Не то, что бы я его побаивалась. Просто в виду последних событий, от моего поведения зависело слишком много, что бы допустить ошибку.
С таким неоднозначным настроением я уткнулась в ноутбук, что бы хоть как-то разгрести свою текущую работу. Начала как обычно с почты. Там весь ящик завалили, причем по самым разным вопросам. От технических до экономических. Словно кроме меня в колхозе ответить некому. Хотя да! О чем это я? Ленка сейчас в амурных облаках витает — не до работы ей. Василич с агрономом не знают, с какой стороны к компьютеру подойти. Баклажанихе лень. А про Луганского вообще молчу….
Кровожадно поскребла ноготками по крышке стола. Вот пускай только эта морда козлиная вечером ко мне заявиться. За все ответит. И за транспротер, и за зерномет и за солярку. Кстати о ней! Пока Глеб Игнатьевич в «благодушном» настроении после тесного общения с нашим господином немцем, нужно скинуть еще заявочку. Что-то мне подсказывает — он ее подпишет даже не глядя. Все-таки выгодный этот Петерман. С такими лучше дружить, а не воевать.
Провозилась до самого обеда. Оторвалась от монитора, устало потерла глаза и вздохнула, всеми силами отгоняя наваждение в виде огромного гамбургера, что последние полчаса маячил перед глазами между строк печатного текста. Война войной, а обед по расписанию. Должен быть…наверное.
И вот ни одна сволочь не придет и не скажет: «Женечка ты так уработалась бедненькая, пойдем я тебя котлетками покормлю».
Будто услышав молчаливые мольбы моего желудка, дверь приотворилась, и на пороге появился Андрюха. Весь такой из себя. В новенькой рубахе, светло-голубых джинсах. Даже подстригся по-новому. «Моя школа» — самодовольно подумала я.
— Привет, — улыбнулся он, — Чего делаешь?
Состроила скорбную мордашку.
— Страдаю муками голода, — и с надеждой заглянула ему в глаза, — Ты же покормишь меня. Наверняка притащил на обед что-нибудь вкусненькое.
Судя по виноватому лицу Андрюхи ни вкусненького, ни даже просто съестного у него не было.
— Прости Жень, мы с Ленуськой уже пообедали.
Вот так вот! Получите, распишитесь. Стараешься для них, грудью можно сказать от злых немцев отбиваешь, а они сами, небось в кафешку смотались и даже пирожка мне не привезли. Жадины.
— Что с вами делать? Прощу на первый раз, — устало выдохнула я, — Одна беда, фее крестной без допинга ни фига не работается.
— Кофе с шоколадкой? — с надеждой спросил парень.
— Пошли. Все же лучше, чем ничего.
Пока Андрей налаживал кофеварку, я сходила в бухгалтерию за Еленой Васильевной. Была у меня одна меркантильная мысль провести время с двойной пользой. И кофе попить и вытрясти из этих обоих максимум информации.
Я уселась на стул напротив моих голубочков и, обняв обеими руками чашечку с бодрящим напитком, обратилась к Андрюхе:
— Ну что касатик мой. Давай делись ценной информацией. Ты в курсе, что Ленкин дядюшка решил нас продать со всеми потрохами?
Юрист застыл, не донеся ручку возлюбленной до губ, что в тот момент собирался облобызать и нахмурился. Лена то же на мгновение замерла, переваривая мои слова, и растеряно посмотрела на парня.
— Это правда? — пробормотала она.
Я согласно кивнула и отпила крохотный глоток из чашки.
— Давай колись, Андрюха. Договор, скорее всего, ты готовишь.
Молодой человек сначала затравлено посмотрел в мою сторону, потом перевел взгляд на Лену, которая сложила руки на груди с обеспокоенным видом, и застонал от досады:
— Меня Петерман прибьет, если узнает.
— Зато мы с Ленчиком прикопаем тебя под коровником, если не поделишься подробностями. Правда, Ленчик?
Судя по сурово поджатым губам главбухши, она была со мной солидарна в этом вопросе. Лену видимо сильно задело, что Андрюха не поставил ее в известность.
— Да нечего рассказывать, — совсем без боя сдался он, — Собрался. Приказал готовить договор и проводить подготовительные работы. Пока, что занимаюсь межеванием некоторых земель, что были недооформлены до конца. Привожу в соответствие правоустанавливающие на склады.
— Почему? Почему он решил продать этот бизнес? — глухо произнесла Лена.
— Не знаю я, — честно ответил ей Андрей, — Знаю только, что он заблаговременно выкупил долю Луганского, во избежание неприятных инцидентов.
Я поперхнулась кофе.
— Как? Уже выкупил? Да когда же он успел?
Андрей удивленно покосился в мою сторону.
— Ты и об этом знаешь? Хотя чему я удивляюсь. Вы с Луганским в последнее время так близки.
Это был явно камень в мой огород. Но я мужественно его проигнорировала. Не время ссориться по пустякам.
— Подслушала однажды ваш разговор, — пояснила я, — Он тогда тебе чуть шею не намылил за этот договор.
— И ничего он не мылил, — обижено посопел молодой человек, — Подписал твой Луганский все еще вчера вечером. Завтра повезу в город на регистрацию.
Не ожидала. Честно не ожидала я от Васька такой подставы. Я, конечно, ему не указ, но все же хотелось верить, что мое мнение хоть как-то учитывается. А оно вот как оказывается. Отломила кусочек шоколадки, что бы хоть как-то подсластить горечь от разочарования.
— И что теперь будет? — чуть слышно прошептала Лена.
— А ничего хорошего, — буркнула я.
Она, верно поняв мое подавленное настроение, выразительно уставилась на Андрюху, требуя объяснений. Тот в очередной раз страдальчески вздохнул и поведал собственно все то, что я уже знала.
— Будущий хозяин собирается тут пивоварню построить. Засеет тысячи три гектар элитного ячменя и все у него будет в шоколаде.
— А как же мы? — полузадушено пискнула Лена.
Юрист лишь пожал плечами.
— А что с нами сделается? Ты Ленчик вернешься под крылышко к папе. Женька без работы не останется. А я постараюсь, что бы Петерман меня не выпер и глядишь, переберусь к тебе поближе — в город.